Запретный ангел

– Эй, Холбери, что с твоим телефоном? Мой отец не смог к тебе дозвониться и вызвал такси. Я не собираюсь быть для вас двоих испорченным телефоном. Такси ждет на улице. Это в последний раз. Больше никаких посланий я не стану передавать, – мой равнодушный тон заставляет ее нахмуриться.

– Эм… Я, кажется, не слышала звонка. Спасибо Дейтон, – летит мне в спину, потому что, не дожидаясь ее ответа, и быстро ухожу, спрятавшись за первым же углом.

Жду, пока она выйдет на улицу, затем подхожу к окну, чтобы убедиться, что девушка села в такси. Как только они отъезжают, черный внедорожник тоже исчезает. Теперь у меня остается всего пять минут, чтобы добежать к раздевалке и успеть натянуть форму, прежде чем тренер начнет нас строить на поле.

* * *

Снова очередной скандал с отцом и снова из-за прихоти его ненаглядной иранки. Как она вообще посмела трогать мамины вещи? Мало того, что они убрали все рамки с ее фотографиями по всему дому, так еще и спустили все в подвал, словно ненужный хлам. И после всего этого эта змея стоит сейчас передо мной и требует, чтобы я шел на ее дурацкое занятье по психологии. Ха! И еще раз ха!

– Если ты решила, что я закрою глаза на то, как цинично ты поступила этим утром, избавившись от вещей моей матери, тогда ты полная идиотка. Ты мне еще ответишь за это! Погоди немного, – едва ли не рычу, с последних сил сдерживаясь, чтобы не придушить ее прямо на территории кампуса.

Достаю из кармана пачку сигарет, злясь на то, что внутри пусто и осталась одна сигарета, и быстро подношу зажигалку к губам. Делаю первую затяжку и тут же выпускаю клубок дыма у нее перед лицом, заставляя иранку попятиться назад.

– У тебя есть полное право меня ненавидеть, но я прошу тебя…

– Ты не вправе меня о чем-то просить.

– Послушай то, что случилось утром… Ты все неправильно понял. Клянусь, это была идея твоего отца. Я бы ни за что…

– Замолчи и не смей путать меня с отцом. Твои манипуляции на меня не действуют.

Она снова размахивает руками, спасаясь от новой порции дыма, которой я ее окутал.

– Прекрати травить свои легкие! – Джалия вдруг протягивает ладонь к моему лицу, чтобы отнять сигарету, но мне удаться перехватить ее за запястье, грубо оттолкнув руку в сторону.

– Дейтон, я серьезно заканчивай с этим, – продолжает настаивать девушка.

Вы только посмотрите, до чего упертая! Все никак не угомониться.

Быстро достаю зажатую между губ сигарету и поднимаю ладонь вверх, надеясь, что так она не сможет дотянуться.

– Чего ты прицепилась ко мне? Проваливай на свое занятье, Холбери.

Наша очередная игра в гляделки длиться не долго, потому что в следующий миг я слышу стальной голос киборга за спиной и мой желудок тут же рушиться вниз. Проклятье! Из-за этой ссоры я потерял бдительность и теперь мне точно крышка. Тренер вмиг оказывается рядом, хмуро глядя на дымящий окурок в моей руке.

– Что эта дерьмо делает в твоих руках? – спрашивает он. Клянусь этим тоном можно замораживать.

Я не успеваю ничего ответить, потому что Джалия внезапно выхватывает из моей руки сигарету и подносит к своим губам. Причем делает максимально нелепо. Кто, черт возьми, держит сигарету двумя руками перед затяжкой? Чуть не поперхнувшись, она мгновенно морщит нос, краснея от проникшего в горло дыма, и произносит фразу, от которой наши с тренером глаза округляются:

– Мистер Калвут. Ох, это принадлежит мне. Никак не могу заставить себя бросить курить. Я пообещала Дейтону, что покончу с этим в ближайшее время, но он опять поймал меня на горячем.

– Ну, раз так, тогда советую вам поскорее избавиться от этой пагубной привычки и лучше заняться спортом, – говорит тренер, бросая на меня не доверительный взгляд.

Когда он уходит, Джалия тут же выбрасывает окурок и снова морщит нос, хрипло покашливая.

– Ну и кто тебя просил это делать?

– А мне нужно было позволить ему выгнать тебя из команды? – бросает на меня сверкающий от гнева взгляд.

– Откуда ты знаешь, что он бы меня выгнал?

– Я тоже училась однажды в колледже и знаю, какими строгими могут быть тренеры.

– Правда? В каком веке это было? Странно, что ты все еще помнишь студенческие годы, – насмешливо приподнимаю брови.

– Я ненамного старше тебя, Дейтон, – ворчливо пыхтит, бросая на меня рассерженный взгляд.

– В любом случаи, если ты думаешь, что этим поступком сможешь задобрить меня, и я вмиг растаю, позабыв об утреней выходке, то ты глубоко ошибаешься. Предупреждаю в последний раз: больше не смей совать свой нос в мои дела! Поняла?

Следующий час мне вновь приходиться отсиживаться в своей машине, игнорируя занятье Холбери. Правда, в этот раз в моей компании оказывается весьма очаровательная блондинка-первокурсница, и мы здорово поводим с ней время на заднем сидении.

Вечером, после того, как я вернулся домой выжатым как лимон после изнурительной тренировки, я все же спустился в подвал, чтобы забрать коробку с мамиными вещами и отнести ее в свою комнату. Им там не место, и если отец мог просто взять и вычеркнуть маму из своей памяти, то я уж точно не собирался этого делать. А потом, когда я понес коробку в дом, то прямо в дверях столкнулся с парой незнакомых девушек, позади которых с довольным выражением лица ступала Джалия. Интересно, и что я пропустил? Молча поднимаюсь к себе в комнату и, аккуратно положив коробку на стол, возвращаюсь обратно в гостиную. Облокотившись на перила, я терпеливо ждал когда иранка проведет этих людей. А когда она вернулась, я заметил несколько крупных купюр в ее ладони.

– Так-так-так. И кто все эти люди? Отец в курсе, что ты начала приводить в дом посторонних?

– Эти девушки купили у меня пару платьев. Но твой отец не должен об этом узнать, – поясняет она с надеждой глядя мне в глаза.

Ну, это уже слишком. Насколько меркантильной надо быть, чтобы продавать купленную отцом одежду. Неужели ей мало тех денег, которые она уже успела у него выманить?

– И для его же тебе эти деньги?

Она неуверенно поправляет выпавшие пряди, явно затягивая с ответом. Конечно, для хорошей лжи нужно время.

– Я не могу тебе сказать, – ее ответ разочаровывает.

– Ладно, если ты не хочешь говорить, тогда мне придется рассказать все отцу. Посмотрим, сможешь ли ты ответить ему также.

В ее глазах мелькнула тревога. Похоже, она правду что-то скрывает и не только от меня.

– Ты не сделаешь этого.

– Я бы не был таким уверенным на твоем месте.

– Я правда не могу сказать, – досадно вздыхает глядя на меня исподлобья.

– Как скажешь. Тогда ты не против, если я прямо сейчас позвоню отцу и сообщу ему о внезапных гостях?

Демонстративно достаю из кармана джинсов телефон и ее холодные пальцы тут же опускается на мою ладонь.

– Не звони ему, пожалуйста. Клянусь, я все тебе расскажу.

Как же быстро она сдалась. Что такого случиться, если мой отец узнает? Почему она так боится его? Ее ладонь все еще касается моей руки и мне приходиться одернуть руку. Кожа начинает гореть в том месте, где ее пальцы только что побывали и мне совсем не нравиться это ощущение.

– Хорошо, тогда говори.

– Когда придет время, я все расскажу, но не сейчас.

– И когда же это время придет?

– Через три месяца, – тихо произносит девушка, опуская взгляд.

– Ты издеваешься? Какие к черту три месяца? А знаешь что? Я не собираюсь выслушивать весь этот бред. Пускай отец решает, что с тобой делать.

Я снова достаю телефон, пробегая пальцами по экрану, и Джалия вдруг начинает говорить:

– У меня нет медицинской страховки, потому что я не гражданка Америки. Из-за этого некоторые препараты стоят слишком много. Моей тете нужен инсулин, и эти деньги для нее. Теперь ты доволен? – два зеленых изумруда стреляют прямо мне в лицо, заставляя чувствовать то, чего я не должен испытывать.

Еще пару секунд мы так и стоим, испепеляя друг друга взглядами, а когда за ее спиной открывается входная дверь, я вдруг слышу голос отца, и мне приходиться вернуться к себе в комнату. Весь вечер я не мог выбросить из головы слова Джалии. Что она имела ввиду, когда говорила, что все мне расскажет через три месяца? Почему именно через три месяца? И что входит в это понятие «Все»? Мой темный ангел имел столько секретов, что мне казалось, будто она вся была пропитана ложью. И я не знал, когда она говорила правду, а когда играла фальшивку. В этот вечер я не хотел спускаться вниз, чтобы не видеть лицо иранки и отца, но жажда в кофеине была сильнее. Почему я всегда застаю ее на кухне? Нужно будет составить определенный график с указанным временем и запретом входить ей на кухню. Пускай не думает, что, получив фамилию Саверс, она вдруг стала хозяйкой и может расхаживать по дому, когда ей вздумается. Прохожу мимо, чиркнув плечом по ее спине из-за чего девушка подпрыгивает на месте от неожиданности. На плите уже начинала закипать вода в турке. Подхватив свою чашку, я опустил ее на край столешницы, нервно постукивая пальцами по деревянной поверхности, ожидая, когда вода, наконец, закипит. Я не собирался торчать здесь, ожидая своей очереди, поэтому на правах полноценного хозяина дома с радостью воспользуюсь туркой первым. К тому же на кухне уже стоял ароматный запах заварного кофе. Именно то, что мне нужно. Хотя, насколько я помнил, она пила только растворимый. Может, перепутала упаковку? С женщинами в ее возрасте иногда случается склероз. Мысленно усмехаюсь про себя и, взявшись за слегка теплую ручку, подношу ее к чашке. Джалия вдруг оказывается рядом, возмущенно хватаясь за край ручки, пытаясь перетянуть ее на свою сторону.

– Что ты делаешь? Вообще-то я ставила ее не для тебя! – сердито пыхтит девушка, все еще борясь со мной.

– А я и не собираюсь спрашивать. Это мой дом! Что хочу, то и беру.

В какой-то миг она вдруг слишком резко дергает ручку на себя, и весь кофе расплескивается по ее руке. Джалия вскрикивает, тут же разжимая пальцы. Она отходит на несколько шагов назад и, присев на корточки, прижимается лбом к холодной поверхности холодильника. Ее глаз крепко зажмурены, а руки прижаты к груди. Даже отсюда замечаю, как быстро краснее ее запястье. Я открываю рот, чтобы сказать ей, дабы она опустила руку в раковину и обработала ее антисептиком, пока кожа не взялась волдырями, но тут же замолкаю. Это не моя проблема. К тому же она сама виновата. Пить кофе отчего-то расхотелось. Так какого черта я все еще стою здесь, пялясь на сжавшуюся на кафели девушку? В этот момент внутри бушевал настоящий вулкан эмоций, и я не мог их контролировать. Видеть ее боль оказалось не так-то просто, как я себе представлял. Развернувшись к шкафчику, я достал оттуда аптечку и начал рыться в поисках антисептика и мази против ожогов.

– Пожалуйста, насыпь две ложки молотого кофе и поставь снова турку на плиту. Твой отец все еще ждет кофе в своем кабинете, – вдруг просить она.

Как в такой момент можно еще о чем-то думать?

– Подождет! Сначала обработай вот этим ожог, пока не стало поздно, – ставлю поверх ее головы пузырек с антисептиком и маленький флакончик с мазью.

– Твой отец будет злиться, если я…

– Прекрати спорить, и делай как я сказал, – мой тон звучит слишком резко и, видимо, достаточно убедительно, потому что она наконец поднимается с кафеля.

Ее правая рука выглядит плохо, и она слишком сильно покраснела. Но, несмотря на боль, ее дрожащие пальцы продолжают бороться с крышечкой на пузырьке антисептика, и мне приходиться помочь ей, поскольку крышка действительно слишком плотно сидит. А потом, когда спирт касается покрасневшей кожи на ее руке, Джалия шумно втягивает воздух сквозь зубы, морщась от боли и я больше не выдерживаю этого зрелища. Мне приходиться уйти, поскольку я не мог смотреть на мучения своего темного ангела. Как бы сильно я не ненавидел эту иранку, она все равно каким-то образом умудрялась вскрывать мою грудную клетку, заставляя чувствовать ту же самую боль, что испытывала сама. Только в моем случаи это ощущалось в десятки раз острее.

Глава 5

Сегодня был важный день для отца, и я надеялся что мой грандиозный план хоть немного подпортит такие «идеальные» как всем казалось, отношения новоиспеченной парочки. Интересно, что напишет пресса, когда уведет отца одного, без сопровождения на очередном вечерний прием холеных пижонов. Уверен, отец будет в бешенстве от выходки Холбери. Возможно, это неправильно – мстить ему таким образом за маму, но он ведь не раз срывался на нее в криках за малейшие опоздания или фразы, которые она говорила невпопад, по его мнению, на этих дурацких приемах. Хотя мама вообще не обязана была ходить на них и не заслуживала к себе такого свинского обращения с его стороны. Так пусть отчитывает теперь свою иранскую девку. Посмотрим, как он теперь запоет.

Прямо сейчас, сидя в машине на парковке кампуса, я наблюдал за тем, как быстро опустело крыльцо у выхода. Еще пару минут назад лица студентов мелькали одно за другим, а теперь, когда занятия закончились, внутри вокруг все опустело. Только моего белокурого ангела все еще не было видно. Я ведь не мог ее пропустить или все же мог? Слегка занервничав в очередной раз бросаю взгляд на часы, отмечая про себя, насколько медлительной была эта иранка или она нарочно любила уходить позднее всех. В любом случаи, я не должен спускать взгляда с выхода, чтобы не пропустить ее и вовремя предупредить Кида и Мейсона. Ох, кстати об этих двоих… Мне пришлось приложить кучу сил и времени, чтобы суметь уговорить их принять во всем этом участие. А зная, насколько мои друзья повернуты на занятиях Холбери, мне и вовсе казалось, что они откажутся. Хотя поначалу так оно и было. Но мне все же удалось убедить их, что мой план совершенно безобиден и никакой опасности не представляет для нее. К тому же им всего лишь нужно было надеть балаклавы и запихнуть Джалию в багажник, а после покатать ее пару часов по городу и высадить где-нибудь в центре. Я бы мог провернуть это и в одиночку, но мне нужно было алиби на случай, если отец что-то заподозрит. Именно поэтому мне нужно было оказаться где-то на публике. И открытие нового клуба в городе идеально подходит, ведь там наверняка будут папарацци. В общем, я продумал все детали, оставалось лишь дождаться выхода иранки. А вот собственно и она. Хватаю телефон, отправляя Киду, чтобы они приготовились. Джалия шла, как всегда не спеша, все еще копошась в сумке. Она даже не смотрела под ноги, пока спускалась по ступенькам. По идеи они должны были ждать ее за углом здания на красном минивэне, который Мейсон на сегодня позаимствовал у своего старика. Мой телефон издал короткий звук, оповещая о новом сообщение, и пока я на секунду отвлекся, к крыльцу внезапно подъехал черный фургон, перекрывая мне весь обзор. Он затормозил всего на несколько секунд, после чего резко сорвался с места, похоже, прихватив с собой заодно и Холбери. Я тут же набрал Кида узнать, какого черта они не сообщили мне, что в последний момент поменяли машину. Вот только Кид не понимал, о чем я говорю, потому что они все еще поджидали девушку за углом, и до меня вдруг только сейчас дошло. Нас кто-то опередил! Ее по-настоящему похитил тот хренов фургон. Выругавшись, мигом завожу двигатель и жму на педаль газа. Еще пара секунд и я бы не увидел, куда он свернул. Впереди слишком много машин, и кажется, будто еще немного и этот проклятый фургон упорхнет прямо из-под моего носа, словно призрак. Он мчится невероятно быстро, и мне приходиться нарушить несколько правил, чтобы хоть немного приблизиться к нему. А потом, когда он пролетает по пешеходному переходу на мигающий, я выворачиваю руль и проскакиваю мимо возмущенных водителей на красный, потому дальше развилка, и если я упущу его из виду, то точно потеряю девушку. Какого черта кому-то сдалось ее похищать? Проклятье! Я все еще отстаю, и пока пытаюсь подобраться вплотную, проходит много времени. С ней наверняка уже могли что-то сделать. Обычно человека запихивают в фургон, если похитители хотят получит быструю информацию прямо на месте, а затем избавиться от тела. Если бы ее спрятали в багажник легковой машины, у нее было бы больше времени и шансов на длительную беседу в каком-то определенном месте. Сейчас же нужно было действовать быстро, пока они не пришили ее прямо внутри салона. Внезапно фургон сворачивает налево, в сторону лесопосадки, и, к счастью, за ним больше нет машин. Теперь, когда на узкой дороге остаемся лишь мы двое, я, разгоняясь почти до предела, мигом настигнув долбаного темного призрака. Похоже, водитель, заметив меня, прибавляет газу и теперь, чтобы обогнать его, мне нужно постараться прижать его к обочине, поскольку дорога слишком узкая для нас двоих. Из-за крутого поворота впереди фургон сбавляет скорость, и я использую этот шанс съезжая по затоптанной тропинке, чтобы оказаться впереди. Теперь, когда он плетется позади, я постепенно сбрасываю скорость, вынуждая фургон затормозить. Замечаю сквозь боковое зеркало двоих бородатых амбалов, включая водителя. И прежде чем выйти из машины, достаю из-под сиденья дурацкую розовую бейсбольную биту, которую Кид в шутку подарил мне год назад. Знал бы он, как я чертовски рад сейчас этому подарку. Разумеется, можно было обойтись и без нее, но эти парни здорово меня разозлили и мне жутко хотелось сломать им кости за то, что посмели прикоснуться к иранской девчонке. Пока они шли ко мне на встречу, я слышал лишь непонятные выражения на повышенных тонах, явно на арабском. Первый получил кулаком в челюсть, оставаясь лежать со сломанным коленом. Второй подкрался из-за спины, неожиданно нанося удар под ребра, тем самым заставляя меня выронить биту. Но второй улар нанести я ему не позволяю. Вывернув его руку, бью локтем по плечу, слыша как хрустят его кости. И только с третьим приходиться повозиться, поскольку этот громила, похоже, знает пару приемов. Как только он оказывается на земле, я наношу ногой контрольный удар в челюсть, вырубая бугая окончательно. Сгребаю с земли биту и бегу к фургону, а когда отодвигаю дверцы, из салона льется вода прямо на мои кроссовки. Заглядываю вовнутрь, и мое сердце останавливается, выбивая весь воздух из легких. Мой белокурый ангел слегка покачивается из стороны, в сторону пытаясь дотянуться босыми ногами к металлической поверхности. Ее руки туго привязаны к железному крюку над поверхностью крыши фургона, из-за чего тело девушки безвольно болтается в воздухе. Ее платье насквозь мокрое и порванное, а глаза связаны оторванным рукавом ее же платья. Повсюду валяются кубики льда и несколько баклажек воды с толстым слоем льда возле горлышка, а рядом валялся нож. Видимо, выпал у одного из них, когда фургон тормозил. Мигом хватаю нож и бросаюсь к девушке, одним махом освобождая ее запястья. Джалия вскрикивает от неожиданности, резко отползая назад, и скрещивает руки на груди, пытаясь прикрыть оголенные участки кожи. Смахиваю с ее глаз кусок ткани, позволяя ей привыкнуть к свету.

– Эй, тише, это я.

Перепуганные зеленые изумруды метаются из одного угла к другому, пока не натыкаться на мое лицо, и она тут же податься вперед, быстро прижавшись губами к моей щеке и обвив мою шею в мертвой хватке. На секунду я теряюсь, не зная, как реагировать на этот внезапный поцелуй, а потом мои руки ложатся ей на спину.

– Успокойся, уже все позади. Я рядом, – глажу ее по волосам, чувствуя, как сильно дрожит ее тело. – Давай, нужно уходить, пока те парни не пришли в себя.

Ее сумочки и обуви нигде не видно, поэтому быстро подхватываю девушку руки и несу к своей машине, искоса наблюдая за бородатыми уродами, стонущими от боли на земле. Усадив ее на переднее сиденье, достаю из багажника небольшой плед, который мы с Кидом использовали для пикника на прошлых выходных, и накидываю его на плечи Джалии. Запрыгнув в машину, снова бросаю взгляд на боковое стекло, контролируя лежащих амбалов, и, резко вывернув руль, жму на газ. Все это время я стараюсь не смотреть на дрожащую Джалию. Ее зубы простукивают от холода, и мне приходиться включить печку на максимум. Некоторое время мы едем молча, и мне до одури хочется закурить, но я не могу позволить себе сделать сейчас затяжку, не тогда, когда Джалия рядом. Еще не хватало, чтобы она зашлась в приступе кашля в машине.

– Кто они такие? Это те плохие парни, от которых ты сбежала из Ирана? – поворачиваю голову в ее сторону, получая в ответ короткий кивок. – Что им нужно от тебя?

– Информацию, – уклончиво отвечает девушка.

После снова повисает неловкая пауза и вдруг, пока мы стоим на светофоре, она добавляет:

– Прости, что поцеловала тебя.

После ее слов едва сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться пальцами к тому месту на щеке, где она прикасалась губами. Мне приходиться сильнее сжать руль, а вмести с ним и челюсть, злясь от того, что она сказала. Будто она жалеет о том, что сделала.

– Я могу попросить тебя не рассказывать своему отцу о том, что случилось?

Я открываю рот, чтобы спросить, о чем именно не говорить: о поцелуе или о похищении, но не успеваю, потому что Джалия вдруг громко ойкает, всполошившись.

– Сколько сейчас времени?

– Начало шестого, – удивленно смотрю на нее, не понимая, почему она вдруг засуетилась.

– Боже, я же должна была сейчас быть приеме вмести с твоим отцом. Он точно меня убьет.

Ах, да, вечерний прием отца. Я почти забыл об этом.

– Ты можешь ехать немного быстрее? Может, я еще успею.

– Их скучная тусовка заканчивается в семь, – вру ей. – Ты даже теплый душ не успеешь принять.

– У меня нет времени на душ. Я забегу, только чтобы переодеться.

– Ты должна принять теплый душ, иначе заболеешь. Скажешь отцу, что не получилось.

– Ты не понимаешь, так нельзя. Пожалуйста, езжай скорее, – чуть ли не умоляет девушка.

Почему она ставить интересы моего отца выше собственного здоровья? Неужели боится, что он разозлиться и снова ударит ее? Несмотря на ее уговоры, я нарочно сделал лишний круг и остановился раньше на светофоре, хотя вполне мог проскочить. К черту дурацкий прием отца! Она не пойдет сегодня никуда. К тому же, когда мы приехали домой, на часах было уже половина седьмого, и она уже точно никуда бы не успела. Хотя, может, и успела бы, я ведь не знал наверняка, в котором часу отец вернется. В любом случаи он будет в бешенстве, потому что раньше мама ни разу не подводила его, так, как подвела его сегодня Джалия. Наверное, еще пару часов назад я был бы рад, зная, какая перспектива ждет моего темного ангела по возвращению отца домой, но сейчас мне не нравилась мысль о том, что он может ей что-то сделать.

Как только я оказался в своей комнате, тут же рухнул на кровать прямо в кроссовках, чуть морщась от неприятного ощущения под ребрами. Чертов араб едва не сломал мне ребро. Пальцы внезапно коснулись правой щеки. Прикосновение ее мягких губ все еще ощущалось, и я почему-то не мог перестать думать об этом. Чертовая иранская ведьма сумела забраться не только мне в мозги, но и глубоко под кожу, впитавшись в нее намертво. С каждым днем я чувствовал, что мое каменное сердце становиться мягче. Стоило моему темному ангелу лишь раз взглянуть на меня своими зелеными сапфирами, и весь мой прежний гнев куда-то испарялся. Но чтобы там не происходило у меня внутри, я ни за что не прощу Холбери. Она все еще была и всегда будет гребаным паразитом, проникшим в мою жизнь и разрушившим мою семью.

Пока я надевал чистые вещи после душа, внизу послышался вопль отца. Похоже, шоу начинается. И, пожалуй, не могу это пропустить. В какой-то степени мне хотелось узнать, будет ли он также кричать на свою новоиспеченную женушку, как когда-то на маму, или спустит ей все с рук. Ведь с мамой он всегда был строг и постоянно упрекал ее во всем. Мне даже хотелось, чтобы отец и вовсе выгнал Холбери из дома, и тогда бы проблема решилась сама собой. Но, зная отца, он вряд ли так просто попрощается со своей любимой игрушкой, перед этим не вывернув на изнанку всю ее душу, как в случаи с мамой.

Я спустился на пару ступенек, присев на одну. Они оба были на кухне, но отсюда я видел лишь спину отца и то, как напряжены его плечи от криков. Он что-то говорил о пункте в каком-то договоре и то, что теперь Джалия не увидит денег. На последней фразе я слегка усмехнулся, поскольку это как раз таки то, чего я и добивался все это время. Лишить ее банковских карточек было одним из лучших его решений за последнее время. Разумеется, мой падкий к деньгам ангел тут же запротестовал, пытаясь переубедить отца, после чего он снова разозлился, угрожая оставить ее через два месяца ни с чем. Это было странно, потому что я помнил, что еще недавно Джалия уже что-то подобное мне говорила про сроки. В какой-то момент я перестал улавливать суть их слов, потому что они все время говорили о каком-то контракте. Мне захотелось уйти к себе, поскольку я убедился в том, что для отца его собственная репутация и мнение партнеров важнее их «великой» любви. Впрочем, с мамой он поступал также. Чему тут удивляться? Видимо, отец и вовсе никогда и никого не любил, так как свои долбаные контракты, приносящие очередные миллионы. Поднявшись на ноги, я шагнул наверх, слыша, как отец вдруг снова вспомнил о приеме и о том, что Джалия выставила его сегодня идиотом перед партнерами и СМИ. Внезапно отцовский вопль затих, и я услышал звонкий хлопок, похожий на удар, а вслед за ним и женский сдавленный стон, вмести со звоном разбитого стекла. Я резко замер, несколько секунд стоя неподвижно. Внутри все похолодело от нехорошего предчувствия, и я тут же направился обратно вниз. Перед тем как зайти на кухню, я попытался, сделал вид, будто меня и вовсе не заботят их разборки. Вот только спокойным в этот момент я точно не был. Увидев меня, отец быстро отошел от сидящей на кафеле девушке. Она мигом приложила сжатую ладонь к кровоточащей губе, надеясь, что я не замечу. Сжав челюсть, направляюсь к столешнице, чтобы взять стакан. Слышу недовольное сопение отца за спиной. Джалия мигом поднимается, собирая свободной рукой осколки разбитой вазы. Набрав стакан воды, я осушаю его почти сразу и тут же набираю новый. Мой белокурый ангел становиться рядом, чтобы выбросить стекло в мусорное ведро под умывальником, и в этот миг боковым зрением замечаю, как дрожат ее пальцы, прикрывающие рану на губе, от чего я злюсь еще больше. Какого хрена он вообще посмел ее ударить? И это уже не в первый раз. Отец все еще стоит позади, делая вид, что копается в телефоне. Поворачиваю голову к Джалии, лишь на секунду встречаясь с ее испуганным взглядом. В глазах иранки проскальзывает едва уловимая искорка надежды, и я понимаю, что именно она хотела передать мне этими своими нерешительными зелеными сапфирами. Боится, что я сейчас уйду, и отец продолжит начатое.