Микробайки: винегрет сказок

Татьяна Гончарова

Микробайки: винегрет сказок

Об авторе и сказках

– Автор – ложь…

– Да не ложь, а клади! Как не стыдно!

– Не стыдно, я же не виновата, что автор положил столько вранья в это варенье.

– Это потому, что кто-то слишком много ест!

– А без сахара всё забродит и будет самогон.

– Нет, самогон ещё гнать надо.

– Не надо никого гнать! И вообще: где автор?

Я скромно высовываю нос из клавиатуры и смотрю на них. На мои любимые буквы, которые никак не хотят складываться в сказки для детей, а всё норовят намёк непрозрачный вложить в рот главному герою (далее, если, конечно, оно будет – ГГ). А то и матерок. Или совсем распоясаться и слов невиданных напридумывать. Конечно, придётся статус 18+ ставить. Какие тут уж детки?

Не желаете свежепроклятого печенья?

Таня грустила и скучала. Лето… Вечно тупой сезон. Запрет на действия из чёрного списка. Друзья – рассосались, растворились и тому подобные … лись. Одна Таня осталась. За страшную. Ага. Страшная. Страшить только некого. Даже если и занесёт кого в наши ебеня, то – шиш, мёртвый сезон на заклятья.

Обожала Таня пугать принцев. Кони вскачь, молодцы всрачь – умора. Осенью косяком прут на жатву принцесс. Мечами железными на веревках машут, будто мух гоняют. Невесты ахают, в обмороки валятся, замуж хотят. Говорю же – умора.

Таня замуж не хотела. Желала путешествовать, колдовать, миры создавать – вот это дело. А прынцы – баловство. Таня девушка серьёзная, хоть и магиня. Образование у неё было высшее, дважды, плюс дипломы, медали, кубки… Не хватало только быть первенцем. По закону только первой дочери дорога в высший круг, а последыши так и будут мутить внизу, с орками, шкварками и людьми. Печаль.

Девушка что делает, когда печалится? Правильно, готовит. Таня замесила тесто, по-честному, без ворожбы. Испекла печенья по «щучьему» желанию: в печи печь было бы уже перебором. Выпечку посыпала пудрой сахарной и капельку проклятья добавила. Легонького, на икоту до любовного поцелуя.

Сама кушать не стала – кого целовать в летний сезон. Лягушек? Пошла магиня в деревню, над людьми поржать. Таня ходит, песенки поёт, поселян угощает. Люди благодарят, а вслед плюют трижды, но потихоньку – боязно всё-таки по-честному в ведьму плюнуть. Печеньки все раздала, одно осталось.

– Красавица, а меня угостишь?

– Бери, смелый, – Таня печенье протягивает, а сама пытается парня разглядеть. Солнце глаза слепит, не даёт.

– Чего бояться? У такой девы, небось, всё прекрасно – и лицо, и душа, и печенье.

Парень хрусть, хрусть, хрусть… Дева наша не стала ждать негативного отзыва, а кинулась к губам в крошках. Целовать не стала, крошки слизнула.

– Ммм, а печенье и правда… свежее, – сказала Таня, тряхнула кудряшками и растворилась. Парень постоял в ох… очаровании и пошёл искать колодец. Нет, не топиться – пить. Икота одолела.

Простой план

В такое солнечное утро умирать не хотелось. Впрочем, если бы шёл дождь, перспектива не показалась милей. Зачем только соврала следователю? Может, условным обошлось, а теперь… Смерть условной не бывает. Господи, как же жаль себя – подохнуть вот так, в обоссанной кладовке. Даже поплакаться некому.

Стоп, стоп, почему некому – есть же бедный Йося. Единственный верный товарищ на все времена. Где ты, мил друг? А-а, вот… Ну, привет… Готов?

В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жила Дура собственной персоной. Дура одинокая, бедная, но страшно симпатичная. И решила Дура, что умная. Решение было опрометчивым, но узнала красавица об этом сильно поздно.

Тьфу, что за бред… Йося, друг длинношеий, давай лучше жирафью версию послушаем. Нет… Почему? Говорил-предупреждал? Ну-ну… Ладно, давай сама расскажу.

А сама Дура решила ограбить сейф. Я говорила, что дамочка любит читать? Нет? Извините премного! Так вот, детективы поглощает, что эвкалипт воду. И на основании этого вообразила себя опытным гангстером.

Отмечу сразу – Йося был против. Но кто послушает жирафа, тем более плюшевого? Единственный совет, который Дура восприняла серьёзно – пособники нужны позарез, добыча сама себя не вытащит и не потащит.

Сотоварищи нашлись быстро – зря, что ли, наша Дура росла в детском доме. Сашка, Руся и одноглазый Васса. Отпетые головорезы. Надёжные товарищи. На них легла техническая сторона вопроса – тачка, экипировка, инструменты.

Я, то есть, конечно же – она, Дура, – взяла на себя самую сложную роль. Умная и обаятельная должна отвлечь охрану и дать время подельникам провернуть чёрную работу. В общем, чрезвычайно простой замысел.

Простота план и погубила. Сторож за Дурой пошёл, не вопрос. Наивный старый пень. Пацаны шкаф взломали быстро – тот и сам радостно в труху развалился. А вот с сокровищами что-то пошло не так. Вместо миллионов в этом пыльном комоде лежали странные папки с номерами. А на шум сбежались люди.

Пацанов скрутили, допросили и… Отпустили! Гаденыши, пошли на сделку со следствием и, получив подзатыльники, разбежались по углам. А её, умную и красивую, заломали, пытали и бросили в темницу. Как дуру какую-то. Теперь погибнет во цвете лет от голода и пыли.

– Выходи, – дверь распахнулась в самый душещипательный момент воспоминаний. – Голодная небось? Обед-то просрала, прости, Господи! И как в голову такое пришло? Девка на выданье уже – двенадцать годков стукнуло! Эх-хе-хех, горе луковое! Не плачь, не плачь, не сердится уже заведующий. Иди в палату, ждут, как героиню. Натырили из столовой хлеба и сосисок. Иди.

Иди… Побежала стрелой, как собака Баскервилей! Ух, как уши надеру подельникам! Только поем сначала…

Сказочная (не)справедливость

Сижу такая сгорбленная и утомленная. А еще старая и морщинистая. Конечно, поймают женщину с хренового ракурса и радуются…

Ой, только не надо этого – сама виновата! Знаю, без улиток скользко. Только плох тот солдат, что не мечтает стать генералиссимусом. Какой смысл, имея шанс, не поиметь оный на полную катушку?! Ой, всё, заверни свои морали в трубочку и засунь в… Да хоть вон в то дырявое корыто. И иди.

Иди, человек, дай спокойно сдохнуть тут, на крыльце. Чего внутрь не иду? Дура я, что ли, – землянка того и гляди рухнет. У деда руки из… Да и хрен с ним и руками его. На чём я остановилась? А…

… ведь были люди в наше время, не то, что нынешнее племя… Упс, чегой-то меня не туда понесло… Ты вообще, милок, кто будешь? Впрочем, какая разница, кто ты, а вот кто я?

Когда килька в банке улыбается

– Сядь, трясогузка, расскажу сказку. Где ты, заполошная? – бабка оглядела избу. – Ишь ты, одна… Себе тогда расскажу.

В далёкие те времена народу было жуть как много! Что кильки в банке набились на земле. Молоденькая тогда была и вечно голодная. Сердилась, помню, на родителей – зачем рожали, раз накормить не могут? И решила, что сама детей заводить не буду, не по карману. Так и жила, как решила – школу не закончила, работать пошла, парней за версту обходила, экономила и копила.

Спрашиваешь, не скучно ли, не одиноко? А когда кручиниться было – приду с работы и давай закрома перебирать, любоваться. Какое еще веселье надобно. Душа родная? Тьфу, родню же кормить-одевать придётся. С баночками пошепчусь, с мешочками посплетничаю и с закатом спать – нечего электричество переводить.

Так и жила бы счастливо, да тут война случилась. Уж не знаю, что за оружие у них было, да только многие померли. Кого убило сразу, кто с голода и ран вскорости скончался… В деревне нашей только я одна и осталась. И вроде бы ничего, к одиночеству не привыкать, да только…

Только чудится, что и не одна я вовсе. То тень замечу, то звук услышу. Ну, думаю, умом тронулась. Ученые говорят, нельзя человеку продолжительно одному быть. Со страху помолиться бы, а слов правильных не знаю…

– Бабулечка, а чего без света сидишь? Сколько говорить: работать за компом в темноте вредно для зрения. Сворачивайся уже со своими страшилками для одиночек. Правнуки приехали, дед шашлыки с мангала уже ест, – молодая женщина затормошила старушку, сильными руками ловко разворачивая кресло от компьютерного стола. – Орда ждет, пойдём к столу!

Сonversion

Если ты это читаешь, значит, меня уже нет. Не криви рот, это не смешно. Повторяю: меня нет. Проржалась? Теперь читай внимательно.

Вчера, помнишь, ругались из-за мусорного ведра? Чья очередь на поиметь совесть… Кто с чем пришёл, под тем и похоронят… Бла-бла-бла… Я хлопнул дверью. Надеюсь, ты заплакала.

– Мужчина, а вы с полным ведром мусора ходите, чтобы вас не заподозрили?

– Что? – дернулся я всем телом. – Каким ведром? В чём?

– Ну, что не баба и не с пустым… Нет? Хотите поговорить об этом? – голос принадлежал костюму в огромной шляпе, остального видно не было.

Говорить я не хотел, но ноги стали примерзать к тапкам, да и в туалет так некстати захотелось. Я утвердительно кивнул, шляпа тоже кивнула, и мы пошли.

– Не очень далеко, – ответил на мой незаданный вопрос костюм. – Успеете.

Мы и в самом деле успели. Сходить в туалет, попить чай, познакомиться. А потом я вздремнул. Вроде как. Не знаю, как так получилось. Факт – я заснул в его кабинете, а проснулся в парке на ветке. Единственное, что помню после чая – сон.

Во сне Грант-3, так представился костюм, сказал, что мне предоставляется беспрецедентный шанс – изменить себя, как в компьютерной игре. Он предложил выбрать категории того, что я хочу прокачать.

– То есть, я могу стать самым сильным или чёртовым гением?

– Да. Но есть нюанс – один скилл прибавляется только за счёт уменьшения другого. Так что не торопись, подумай!

– Я думаю об этом уже стопятьсот лет! Хочу – прокачать независимость, способность передвигаться на огромные расстояния, умение жрать всё подряд, интеллект прибавить… За счёт чего? Социализацию можешь почти до нуля списывать. Ораторское мастерство… Привязанность… Чего это меня так в сон клонит…

А потом проснулся. На ветке. Кто пишет? Я пишу. Лапкой. Думаешь, если ворон, то только каркать умею?

Неудачная реинкарнация

Как же сильно скучаю по расчёске. Трудно было привыкнуть не менять одежду, мыться летом, к дохлым кошкам во рту, но расчёска… Закрываю глаза и ногтями скребу по голове, считаю: раз, два, три… Расти, коса, до пояса, не вырони ни волоса… Десять, одиннадцать… Слёзы роют борозды на щеках – вот и умылась заодно.

Сегодня выходной. Смешно сказала. Теперь у тебя всё время и выходной, и рабочий в одном флаконе. Да, кстати, где флакон? Небось, Игорёк, мразь, забрал, когда отрубилась. Ну и хрен с ним. Здоровее буду. Опять смешно сказала – здоровее…

Таракан ползёт по ноге. Дурашка, не ешь меня, отравишься. Некоторые тараканы сообразительные, а иные ужасно тупые. Эмпирическим путем выяснила. Ага, знаю умные слова. Большую часть, конечно, забыла. Зачем выясняла? Питомца хочу, но чтобы не кормить. По тараканам вердикт неутешительный – не склонны. Но поговорить можно.

Раньше боялась, брезговала. Смешное слово – раньше. Как бы и никогда. В прошлой жизни. До этой грёбаной неудачной реинкарнации. В кавычках, конечно. Всё сама, своими ручками.

Ну, спроси уже, что произошло. Спрашиваешь? Отвечаю – не твоё тараканье дело. Ползи, куда полз. Не ползаешь? Иди. Иди на хрен!

А что, собственно, случилось? А ничего. Устала и выпила. И ещё выпила. И ещё. А им не нравилось. А я устала! Идите на… Что-то я повторяюсь… Сама ушла. Два года уже. Как один день. Домой иногда хочется, но они не зовут. Брезгуют, как тараканом.

Скорее бы лето. Помоюсь. Может, гребень деревянный найду. А осенью сдохну. Устала я что-то. И голова чешется…

Я видел интересную жизнь. Скука была лучше

Когда это началось? Важно ли теперь… Началось. Пусть будет – одним прекрасным утром в понедельник. Да, да – именно утром, именно в понедельник. Я проснулся в свои обычные пять, и на этом традиционность закончилась.

Во-первых, зазвонил телефон, который стоит на режиме «не беспокоить». Зачем я ответил? Впрочем, такие вопросы сегодня избыточно излишни. Во-вторых, ответил положительно. Кто бы отказался? Что я терял? Тем более что и делать ничего не надо было. Просто быть лицом. Его.

Вот тут подошло в-третьих: я не нёс никакой ответственности. Это был не я, а Он. Забастовки, голод, войны, эпидемии – Он. Я дал лицо и не знал, что рискую жизнью. Наслаждался мыслимыми и не очень благами. Воровал, конечно, друзей везде пропихивал. Скажешь, не воспользовался бы? Глаза отводишь, понятно…

Что дальше… Дальше шикарный день сурка: фотосессия тут, интервью там, засветился на выставке, пообщался на заводе. День расписан по минутам, а ночь… Отрывался по полной – девочки, шампанское, скорость. Жрал эту жирную жизнь с лопаты. Жрал и не хотел ни о чём думать. А потом пришёл ты.

– Вопросы ещё будут или интервью можно считать законченным?

– Два только. Вы понимали, что помогаете Ему уничтожать мир? О чём сожалеете перед казнью больше всего?

– Срать мне на мир, святоша! Умирать жаль, но я видел интересную жизнь. Хотя скука, наверное, была бы лучше…

Колыбельная

Всегда любила её голос. И руки. Тихая песня и мягкое поглаживание. Я доверила ей жизнь и не ошиблась. По крайней мере, так я думала до сегодняшнего дня.

– Спи, моя хорошая, баю-бай. Я не позволю причинить тебе боль, засыпай. Ты не будешь выбирать: убивать или бежать, бай-бай. Я избавлю тебя от этого мира, засыпай.

Почему ты плачешь, мама? Я знаю, ты не слышишь меня, но… Почему ты плачешь? Всё будет хорошо, я очень сильная. Очень скоро я буду защищать тебя, ма…

Дверь слетела с петель, и в комнату ввалились чистильщики. Анонимный доброжелатель сообщил в мэрию, что здесь прячется Особь Ноль – человек, выбравший не убивать.

– Ахереть, бро! Она зарезала себя прямо в беременное пузо! Вот сука, без премии оставила!

P.S. Этот мир, где право на жизнь даёт лицензия на смерть, пора излечить. Я выжила и уже иду к вам. Баю-бай…

Письмо себе

Мудрые твердят – не купажировать. Котлета вкуснее одинокой, виски односолодовым, а тайны сохраняются только в одной голове. Верно и здраво, но так скучно. Нет-нет, пункты без мух и продуктов брожения оставляем, а вот некоторыми секретами хочется поделиться.

Но с кем? На этой планете, где любая искра в человеке считается аномалией? Как скажу людям, что их физика местами очень заблуждается? Рано мне в дом с мягкими стенами, да и встречаться там с нашими… Обсмеют: лучший курсант попался на сантиментах и недержании языка.

Остаются только длительные прогулки. Хорошо, что у людей ходьба входит в моду, и не приходится придумывать себе болезни. Идёшь себе, идёшь, выискиваешь укромный уголок, а там – бац! Только тихонько, шепотком – бассс – скидываешь шкурку человечью и маленькой молнией по тропинке скачешь, ноги разминаешь. Тьфу, привычка – какие ноги… Лепота! Лучше только когда высадка десанта нашего происходит. Люди думают – гроза, а ты бежишь к своим и… Разряд, ещё разряд…

Не подумай, женская шкурка мне нравится, но иногда пар из ушей валит от инертности человеческого тельца. Психую тогда, ору, бабой-дурой прикидываюсь – разряжаюсь. Иногда еле сдерживаюсь, чтобы шаровую в голову кому-нибудь не запустить. А в общем и целом, мне нынешняя миссия даже нравится. Только жаль, что подопечные живут мало, привыкаю к ним.

Письмо написано, осталось сжечь и съесть

Кушать подано, уходите

В моей руке говорящая тарелка. Без яблочка, но с голубой каёмочкой. Видеоряд не работает, о чём при входе извиняется летающая строка. Придётся выбирать на слух.

– Блюдо дня от шеф-повара: ваш визави под соусом из слюны ламантина, – голос из тарелочки бархатится на этом пункте меню. – Количество ограничено.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.