Двадцать сигарет в пачке

– Ты один? Это хорошо. – Адам встал рядом и глубоко затянулся тяжёлым от сладости воздухом. – Мы хотим выразить тебе нашу крайнюю признательность за твою помощь. Хорошо ли тебя наградил новый дом фараона?

– Благодарю тебя, господин. – Абрам мельком глянул на караван, навьюченный всеми благами Египта, – мы больше ни в чем не испытываем недостатка.

– Да будет так. Мы можем ещё для тебя что-то сделать?

 Абрам смотрел как пёстрая бабочка, медленно порхая, опустилась на его руку.

– Я прошу у господина позволения уйти.

 Адам хотел погладить бабочку, но едва он протянул к ней руку, она упорхнула прочь. Он с улыбкой проводил её взглядом.

– Мы очень привязались к тебе, Абрам. Твой уход принесёт нам скорбь разлуки. Нет ли возможности уговорить тебя остаться подле нас?

– Прости, господин, я твой слуга, но ты же видишь – я почти старик. Мои члены одряхлели. А я все ещё бездетен. Незримый запер чрево Сары, и сказал, что она не родит нигде, кроме как в земле, указанной мне Им самим.

– И куда ты отправишься?

– Не знаю. Наверное, вернусь к Камню Причины. Там голос Незримого слышней всего.

– Мы понимаем, что это деликатный для тебя вопрос, – осторожно продолжил Адам, – и вы с Сарой очень переживаете из-за этого, но… ты не думал взять наложницу? Все-таки Сара твоя единокровная сестра… Может тебе немножко разбавить кровь? Смотри, вон Агарь, служанка Сары. Очень стройна, красива. Мы думаем, что у вас были бы здоровые, сильные дети. Что скажешь?

 Абрам посмотрел на египтянку и ухмыльнулся.

– Что скажет Сара?

– А что она сказала, когда ты ее предложил фараону?

– Так велел поступить Незримый.

– Вот именно, Абрам. Мы нуждаемся в слышащем голос Незримого. Останься подле нас, и мы даруем тебе одну из двух корон Египта. Какая тебе больше нравится – красная или белая?

– Господин искушает меня напрасно, – Абрам твёрдо покачал головой. – Я должен идти. Так велит Незримый.

– Ну что же, ступай с миром в Ханаан. Мы придем за тобой следом. И про Агарь подумай. Это наше тебе благословение.

 Абрам поцокал языком, выразив сомнение, но всё же поклонился и поспешил удалиться.

"Наш мир, – думал Адам, когда, уладив дела в Египте, направился вслед за пророком в Ханаан, – он гибнет каждый раз, потому что ему не хватает порядка. Закономерности. Единой цели. Неизменного закона, позволяющего растению усваивать солнечный свет, а детёнышу появляться из чрева матери. Какого-то одного простого, всеобъемлющего закона, устроив жизнь по которому мы навсегда обезопасим наш мир от разорения. Закон, который позволит обуздать кипящий яд в сердцах людей. Закон, который станет проводником для людей в трудные времена. Убедительные слова, покориться которым согласится всякое буйное сердце".

 С такими мыслями Человек проезжал по Ханаану, где о законном порядке можно было пока только мечтать. Шайки разбойников рыскали по разорённым долинам древней Палестины. Дабы не быть соблазном для них, Адам путешествовал в компании Кадма, Фойникса и Киликса – трёх сыновей Агенора, которому когда-то за службу в рядах мореходцев Кафтора, он даровал царство в палестинском городе Сидон. Красавцы, силачи, любимцы женщин – они всем сердцем были преданы великому праотцу.

– Что передаёт ваш отец? – спросил восседающий на верблюде Адам. – Здоров ли он?

– Благодарение всем богам, и тебе Баал! Отец выслал нам навстречу своего раба, который уверяет, что великий авимелех, царь сидонский и ханаанский Агенор пребывает в добром здравии, и шлёт тебе свой почтительный поклон, повелитель. Он так же сообщил, что, готовясь к твоему приезду, очистил от разбойников все дороги на твоём пути. Светлейший авимелех так же спешит порадовать тебя известием, что захватил два города на берегу реки Иордан – Содом и Гоморру. Он поспешил бы сложить их к твоим ногам, но произошло досадное упущение. Воины авимелеха случайно захватили в плен племянника почтенного Абрама, Лота. Тогда почтенный Абрам догнал нашего отца и сказал царю: почтенный царь Сидона, могучий Агенор, зачем ты причинил мне такое огорчение? Зачем забрал свет очей моих, любимого племянника Лота? А наш отец ответил почтенному Абраму: о, почтенный Абрам, да будет дом твой полон, что ты такое говоришь? Какое огорчение? Зачем Лот такой скрытный и не сказал моим слугам, что он твой племянник? Ведь стоило ему только сказать: "я – племянник Абрама” как мои верные слуги сразу бы поклонились ему и сказали: "да умножится детьми твой дом, господин!" И не стали бы разорять славный город Содом и уводить его в рабство. А так он сделал меня виноватым в твоих глазах и что скажет теперь великий Баал, когда узнает о таком моем позоре, вах, вах! Но достопочтенный Абрам не стал обижаться на авимелеха и даже отказался от щедрых подарков, которые ему предложил наш отец, великий царь Сидона Агенор, да продлят боги его годы! Он снабдил Лота, племянника почтенного Абрама, богатыми дарами, отпустив того с миром. Сейчас Лот мирно живёт в вольном городе Содом, да хранит его милосердная Иштар и все боги Ханаана. Так что хотя дороги здесь спокойны и разбойники вокруг усмирены, в окрестных городах по-прежнему правят местные князья. Они никому не подчиняются и каких богов чтут неведомо, если вообще чтут. Пока мы не прибудем в Сидон под защиту царя Агенора, покоя и отдыха тебе, Баал, не будет, не обессудь. Те города, Содом и Гоморра, они уже вон видны. Вон та долина, что орошается водами Иордана, как Египет – водами Нила, и есть их место, повелитель. Прикажешь захватить?

– Нет. Довольно войн. Здесь люди добрые, мы пройдём через них с миром. Приказываем вам пойти в Хеврон. Там встретите Абрама. Предупредите его, что мы готовимся прийти к нему завтра. Эти два города… как они называются?

– Содом и Гоморра, господин. Позволь нам все же сопровождать тебя. Кто знает, этих людей? Говорят, что наместников последних фараонов они скормили свиньям.

– Не забывайте, что говорите с богом, а не с каким-то наместником! Мы подняли титанов на борьбу с хаосом. Уж с кучкой жалких смертных мы как-нибудь совладаем. Ступайте Хеврон. Оповести нашего друга Абрама, что мы всей душой спешим обнять его и прибудем завтра к закату.

– Позволь тогда тебе, владыка, предложить заглянуть в гостиницу, что стоит у дороги к Содому. Там остановился отряд верных нам людей, которых царь Агенор, да пошлют боги ему радость и достаток, отправил встретить нас. Не сочти за оскорбление, но его возглавляет наша сестра, Европа. Она должна была лишь приветствовать нас, но мы спешим исполнить твою волю и отбыть к почтенному Абраму. А ты, повелитель, не сочти за дерзость мой совет – направляйся в гостиницу.

 Подстегнув верблюдов, трое всадников ускакали прочь, а Адам, спешившись, чинно вошёл в пределы Содома.

 Это было небольшое поселение на заливных лугах долины Иордана. Можно даже сказать, что это был не город, а группа обособленных оазисов, расположившихся на нешироком участке плодородной долины. Белые высокие стены, как маленькие крепости, скрывали за собой прекрасные сады с пальмами, виноградниками и колодцами чистой свежей воды. При входе в поселение со стороны караванного пути, который связывал Египет с Ханааном, Эламом и Ассирией, стояла пограничная застава. Ее высокие стены служили в годы лихолетья форпостом для защитников поселения. Сейчас, когда мир стал оправляться после опустошительного периода засухи и междоусобных воин минувших лет, постройки использовали под гостиный двор для торговцев и кочевников.

 Войдя внутрь, Адам сразу узнал среди присутствовавших дочь Агенора Европу. Она сидела за столом в компании воинов-хеттов – сильного племени, потомков титана Япета. Расселившись в горах от Кавказа и Малой Азии до Эллады и островов средиземноморья, они воспользовались Знанием, и первыми освоили выплавку железа, рудники которого в избытке присутствовали в местах их обитания. И поскольку сами хетты были люди рослые и отважные, как сильные наёмники они ценились правителями по всему миру, от Индии до западных пустынь Египта. Даже Адам уже много времени предпочитал набирать себе спутников в своих странствиях из этого племени. Он хорошо изучил их привычки и быстро выделял из любой, самой разношёрстной толпы.

 Европа сидела во главе стола, одетая в воинские доспехи. Все ее тело сковывали кожаные латы из бычьей кожи, а на груди и спине сияли тонкие железные пластины с выгравированными мордами быков. Ее тёмные волосы были собраны в конский хвост на макушке и украшены золотым гребнем такой длины, что в умелых руках он вполне мог стать опасным оружием.

 Заметив вошедшего Адама, она удивлённо вскинула густые брови и подойдя к Человеку встала на колено и поцеловала ему руку.

– О, великий Баал, хвала отчим богам, ты здесь! Я – Европа. Дочь Агенора, авимелеха Сидона и царя Ханаана. Он послал меня приветствовать тебя. Царь сказал также, что с тобой прибудут мои братья. Но я не вижу их. Благополучен ли был ваш путь?

 Адам стоял как молнией поражённый. В помещении без окон, где свет попадал лишь сквозь узкие отверстия под потолком, Европа показалась ему прекрасным миражем. От неё исходил душистый запах свежевыпеченного хлеба и пряных горных трав. Ее доспехи играли бликами в неверном свете и казалось, сами производили свечение. Какое-то время он молча разглядывал Европу, позабыв о ее вопросе. В голове звенел вопрос: "мы тебя уже где-то видели. Где? Где мы тебя видели?"

– Кто ты, дочь наша? – его голос прозвучал неестественно хрипло.

 Европа обернулась, озадаченно поглядев на своих спутников. Те пожали плечами.

– Я – Европа, дочь Агенора, правителя города Сидон. Он шлёт вам свой поклон, господин, с пожеланиями здравствовать. Он так же просил меня узнать о судьбе его сыновей Кадма, Фойникса и Киликса…

"Где мы могли видеть ее?" тревожным набатом гудел вопрос.

– Ты прекрасна, Европа, – перебил Адам.

 Девушка запнулась, похлопав ресницами, но потом застенчиво отвела глаза, медленно встала и вновь учтиво поклонилась.

– Про эти места поговаривают нехорошее. Говорят, здесь опасно для молодых девушек. Тебя здесь не обижали?

Адам уселся во главе стола. Европа, взяв сосуд с водой, опустилась к его ногам и стала смывать с них дорожную пыль.

– На Садом напрасно клевещут его враги, великий бог. Здесь не опасно для тех, кто доверяет зову плоти.

Человек поправил доспехи амазонки и посадил рядом с собой.

– Твои братья передали тебе приветствие, дочь наша. Они отправились предупредить Абрама о нашем прибытии. А мы зашли проведать его племянника Лота. Ты знаешь его?

– Конечно. Вон он сидит.

 Европа указала на крупного семита, сидевшего в противоположном углу. Тот увлечённо что-то царапал на каменном египетском скарабее, и поэтому не заметил вошедшего великого праотца. Европа сделала знак, и воин ее стражи пригласил Лота присоединиться к ним. С досадой Адам заметил, что Лот не выказал радости при его виде. Пренебрёгши приветствиями, каких требовал сложившийся обычай, Лот поспешил пригласить знатного гостя и его спутников поскорее проследовать к нему в дом.

– Что случилось, сын наш? Почему ты так взволнован? – спросил удивлённый Адам, когда Лот закрыл за ними тяжёлые дубовые двери, обитые медью.

– Ах, простите мою неучтивость, повелитель, – многократно кланяясь, затараторил Лот, – но будет лучше, если нас не увидят на улице вместе. Могут по городу пойти разговоры всякие нехорошие… ну их! Проходите лучше, владыка, в дом! И вы, почтенные, располагайтесь. А я пока верблюдов ваших напою… Вы проходите, проходите, не стесняйтесь. У нас, знаете, по-простому, без вычурасов там всяких. Мы во дворцах не очень-то…

 Лот засуетился и хлопотами старался скрыть крайнее смущение при виде столь значимых персон в своём в доме.

– А, не сочтите, владыка мира, за бестактность, но что привело Вас из Египта в наши скромные обители?

– Мы идём навестить Абрама, твоего дядю. По дороге узнали, что с тобой приключилось несчастье. Царь Сидонский разграбил твой дом и едва не отдал в рабство?

 Адам сделал паузу и многозначительно посмотрел на Европу, но та и бровью не повела.

– Мы так расстроились, что прежде, чем увидеться с другом Абрамом, просто обязаны были узнать, как себя чувствует его добрый племянник?

– Ах, владыка, да пребудет удача в твоих делах! Стоило ли так беспокоиться из-за меня? Это такие пустяки! – Лот украдкой наблюдал за тем, как по его дому ходят вооружённые стражи Европы. – Сущее недоразумение. Боги милостивы к моему дому, и мы терпеливы к их взысканиям.

 Европа пододвинула резное кедровое кресло и, усадив в него Адама, встала позади. Положив руки на плечи великого праотца и слегка массируя их, царская дочь, сдвинув брови, впилась стальным взглядом в глаза Лоту. Тот вздрогнул и поспешил отвести взгляд.

– Что же, – удовлетворённо кивнул Адам, отпив вина из поднесенной ему серебряной чаши, – если обид ни у кого нет, то и мы судить никого не станем. Ведь мы решили учредить верховенство Закона, сын наш, и тем самым прекратить все беды в нашем мире.

– Это так славно, повелитель, что Вы решили установить верховенство божественного закона, – промямлил Лот, склонившись перед сидящим Человеком. – Я убеждён, что как только Вы объявите о своём желании, все жители города наперебой бросятся помогать установить закон и здесь, и по всей долине содомской. Только, я не возьму в толк, могучий бог, где же армия, которая заставит его соблюдать?

– Нам не нужна армия, сын наш. Когда мы объявим Закон, для его установления не понадобится армия принуждения. Ведь увидев насколько он прекрасен и справедлив, люди сами захотят жить по нему. Наш Закон объявит начало царства справедливости, равенства, сострадания и взаимопомощи. Мы запретим войны и насилие. Мы заставим богатых помогать неимущим, а здоровых заботиться о слабых. Наш Закон сплотит всех наших верных чад великой идеей мира и всеобщего процветания людей. Поверь, услышав этот Закон, не найдётся никого, кто захочет ему противостоять.

 Лот скептически зацокал, помотав головой, искоса поглядев на стоящую позади Адама Европу.

– Без сильной армии тут не обойтись, владыка, помяните моё слово.

 Но вот из дома вышла жена Лота и его дети. Они вынесли угощения и вино для гостей. За ужином Лот подобрел и стал рассказывать о жизни в Ханаане. Он рассказал, что у его дяди Абрама, наконец, родился первенец, Измаил. Поначалу Абрам был очень счастлив, но затем, почему-то, решил услать Измаила и его мать Агарь в Мекку, а потом сам же за ними ездил возвращать их из лона пустыни в Ханаан. Лот болтал много, смешно пародируя сцены из семейной жизни своего племени. Прекрасное вино ханаанских виноградников растеклось по телам возлежавших за трапезой отзвуком багрянца жаркого палестинского вечера. Адам уже не слушал Лота. Заиграла музыка и женщины стали танцевать, а Человек смотрел на красавицу Европу и все время думал:

"Где мы тебя видели?"

 Жар танцующих тел распространил чарующие ароматы притираний, которые утопили в густой ханаанской ночи, окутанное негой сознание Адама.

"Где же мы тебя видели?"

 Из оцепенения Человека выдернул грубый стук в ворота. Была глубокая ночь и все разошлись спать. Только обнаженная Европа лежала подле Адама.

– Эй, почтенный Лот! – раздались крики из-за ограды, – Открывай!

 В ворота снова заколотили. Адам поднялся. К Европе подошли вооружённые воины. Лот выбежал с зажжённой лампадой во двор, вжав голову в плечи и бормоча про себя молитвы. Стук в ворота продолжился, из-за ограды во двор полетели камни. Человек взял Лота за плечи и сказал:

– Сын наш, успокойся! Хочешь, мы поговорим с твоими соседями? Они, кажется, не очень уважительно к тебе относятся.

 Лот затрясся ещё больше.

– Нет, нет, владыка, что Вы! Вам нельзя туда ходить, иначе они Вас… Я лучше сам, как-нибудь. А Вы лучше оставайтесь в доме.

 И он вышел за ворота.

 Европа подошла к Адаму с обнажённым стальным мечом в руке.

– Командуй, Баал! У меня четыре воина-хетта, но каждый из них стоит трёх хананеев. Наша сталь крепка, и да пребудут с нами боги!

– Защищай Лота и его семью, – сухо ответил Адам.

 Один из воинов открыл ворота и втащил Лота внутрь. Как раз вовремя. На место, где ещё секунду назад стоял Лот приземлился увесистый булыжник. Каменный обстрел продолжился и один булыжник, пролетев в щель закрывающихся ворот, угодил точно в лоб хетту. Тот рухнул замертво.

– Сколько их? – спросила Европа побледневшего как полотно Лота.

– Точно не скажу, – проскулил тот. – Человек тридцать. Все мужчины Содома.

– И что им от тебя надо?

– Строго говоря от меня, ничего. Они, как бы сказать… Есть местный обычай. Премерзкий… Он требует…

 В ворота стали стучать.

– Эй, почтенный Лот, кого ты там прячешь? Не свою ли прекрасную гостью? Но ты забыл, верно, наши традиции добрососедства? Так мы пришли их напомнить! Открывай!

 Адам глубоко вздохнул.

– Мы понимаем.

 Он закрыл глаза и замер. Когда глаза открылись опять, они сияли недобрым синим светом.

– Дочь наша, забирай своих людей и веди Лота с семьёй в горы. В загоне мы видели быка. Запрягите его и уходите!

 Европа попыталась возразить, но Адам взглянул на нее, и лицо царской дочери исказил страх. На неё пылающим взором смотрел ядобог.

– Беги! И не оборачивайся!

 В этот момент ворота слетели с петель. Они с грохотом рухнули во дворе. Поднявшееся облако пыли накрыло свет лампад и во дворе воцарилась тьма. В разбитых воротах показались мужчины. Они держали ножи наготове, всматриваясь в пыльный мрак, окутавший внутренний двор.

– Где ты, хеттская шлюха? – ехидно спросил в темноту один из них, – Иди ко мне, я приласкаю тебя!

 Адам крепко держал Самаэля, не позволяя завладеть ему собой окончательно. Эта внутренняя изматывающая борьба, длившаяся в нем непрерывно со времён гибели Эдема, не давала забыться ни на миг. Но порой ядобог всё же одолевал Адама. Яд, получив доступ к силе Человека, высвобождал чудовищную, уничтожающую всё энергию. И вот такая минута наступила. Человек приоткрыл заслонку, за которой томился пылающий гнев.

 "Где мы могли ее видеть?"– глухо спросил выходящий на волю ядобог.

 И Адама осенило. Эти глаза, улыбка, запах.

– Ева!

 Образ Европы, лежащей с обворожительной улыбкой у ног Адама, слился в единый образ с Евой. "Ищи меня в воплощениях моих дочерей!"

 Едва преображённый образ прошептал это, из разверзшейся огненной преисподней восстало чудовище, которое стало разрывать его на части.

– Они убили ее, – прошипел Самаэль. – Но мы жестоко отомстим за нашу любовь!

 Крик застыл в горле Человека, и он оказался во власти ядобога. Огонь охватил его тело синим пламенем. Сердце выдало такой пульс, что вспенившаяся кровь взорвала сердце, исторгнув разрушающую силу. Ядобог полыхал ненавистью, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Он посмотрел на стоящих в оцепенении содомлян и громко засмеялся. Смех его разнёсся эхом, поднявшись к темным небесам, и небо заволокло тучами. Поднялся сильный ветер, и сверкнувшая молния разрубила пополам растущую во дворе пальму. С треском повалившись, она погребла под собой некоторых беспечно приблизившихся горожан. Остальные, побросав светильники, бросились прочь.

– Столько лет мы ждали этого часа, и сегодня отомстим им!

 Оглушительным рёвом он разодрал землю на части, так что она загудела. Из недр к небу взмыл столп из серы и нефти. От буйства ядобога он взорвался ослепительной огненной пикой, которая пронзила небосвод.

– Жестоко отомстим! – прогремел Самаэль.

Пораженное небо обрушилось на содомскую долину потоком серного ливня, который унёс в трясущуюся бездну дом Лота, город Содом и все окрестные поселения. Последним он захватил с собой бушующего ядобога, после чего все стихло так же внезапно, как и началось. Лишь над долиной, где ещё недавно располагались города, поднимался ядовитый дымок, стелющийся по мелководной глади нового Мёртвого моря.

Мёртвое море вспышек той силы, которой иначе как смертью и назвать нельзя, потоками исходило из бездонных глубин Ничто. Одна из них подхватила последний крик, который издал поглощённый бурей ядобог Самаэль и понесла его сквозь пелену времени. Потом передала его другой волне, та третьей и дальше, дальше, дальше. Они расходились во всех направлениях и исчезали в вероятностях событий. Эти вспышки, как волны вспенивали структуру пространства-времени, отчего та становилась пронизанной какой-то невидимой энергией. Словно сиянием.

 Да, именно. Сиянием.

 Постойте! Это что же получается? Что природа Сияния, то, что мы всегда чувствовали, как Силу, она исходит оттуда? Из бездны смерти?

– Исходя из того, что мы наблюдаем, вероятность такой теории весьма велика, – похвалило меня Большое И, отчего я почувствовал прилив искусственной радости.

 Адам взволнованно вглядывался в проекцию событий. Стремительным движением он достал сигарету. Прикурив, выпустил узкую струю дыма и указал на Камни Причины.

Только теперь, когда течение времени стремительной лентой проносилось перед нами мы заметили, что они мерцали. Неярким, едва заметным блеском, рассеянным в столетиях, Камни вспыхивали в такт набегающим волнам Силы Сияния. И там, где был Камень Причины, отголоски Сияния звучали ярче. Именно туда, к самой яркой точке принесли волны Сияния подхваченный ими предсмертный человеческий крик. Невидимым для обитателей времени светом вспыхнул Камень Причины, и об эту вспышку разбилась волна Сияния, вернув в Бытие дыхание Человека.

 От увиденного Адам поперхнулся дымом и закашлялся, а Большое И едва не упустило меня, так что я вновь неприятно близко от себя ощутил холод смерти.

 Эй, эй, ребята! Держите себя в руках, пожалуйста! Я и так тут балансирую на грани вымысла и бреда. Поэтому давайте не сеять панику, если не хотите, чтобы я закончил свой полет в этом месте.

– Не переживай, – откуда-то из-под ноги Человека язвительно пропищал Сёма, – Даже если ты там подохнешь, Искусственный Интеллект возродит тебя снова.

 Глава 8

– Тебя снова разнесло на части, мой милый, давай я тебе помогу! Смотри, я принесла воды!

 Голос Евы хоть и звучал насмешливо, но слышать его было сладко.

– Ты совсем не бережёшь себя! Разве можно было так нервничать?

 В темноте Адам почувствовал нежное влажное прикосновение, словно некто губами коснулся его лба.

– Очнись, милый!

 Он захотел увидеть Еву, но не смог поднять веки.

– Ну, же, любимый! Вставай! – позвал удаляющийся голос.

 Адам стал медленно приходить в чувство, и вскоре ощутил себя погребённым под чем-то неимоверно тяжёлым. Он не мог дышать. Едва осознав это, яд Кислого дерева закричал в теле Человека. Крик разорвал душную тьму, и Адам увидел перед собою свет. Он выбросил вперёд руку, за ней другую, и вот уже весь, с головой, погрузившись в солёную воду, поплыл на встречу свету и, спустя миг, вынырнул из морской глубины. Человек с шумом набрал полную грудь воздуха и громко закричал.

 По берегам побежало эхо, по воде пошли волны, но вскоре все утонуло в безжизненной окружающей среде.

 Адам выбрался на берег. Взглянув на свои руки, он поморщился. Кожа была чёрной, обугленной, в шрамах и порезах. А ещё тягостный запах серы неотступно терзал обоняние. Он поднялся и попробовал идти, но острая боль вонзила тысячи иголок по всему телу. Застонав, Адам упал. Он повернулся на спину, и стал смотреть на солнце, но его немилосердно палящие лучи заставили Человека собраться с силами и ползти вперёд в поисках укрытия.

 Вскоре он набрёл на небольшое поселение у реки, на окраине которого играли маленькие дети.

Изнемогая от жажды и боли, он подполз поближе и сиплым голосом окликнул детей. Голопузая детвора остолбенела и уставилась на обгоревшего Человека.

 Двое близнецов осторожно приблизились к нему.

– Воды, – просипел Адам, – дитя, принеси нам воды…

 Он дотронулся почерневшей рукой до мальчика. Тот отпрыгнул и громко заорал:

– А, шайтан!

– Шайтан! – подхватили другие дети, и с криком бросились в селение. А несколько мальчуганов, схватив палки, принялись лупить Адама по голове.

– Сгинь! Сгинь, шайтан!

 Человек тщетно пробовал закрыться руками, но не удержался, вырвал палку у агрессора и рявкнул на зарвавшуюся мелюзгу. Те с криком бросились назад в деревню, откуда уже выбегали взрослые, вооружённые косами и цепями. Опираясь на палку, Адам поднялся и быстро заковылял в заросли тростника на берегу. В них он таился пока не улегся шум.

"Ещё одно подобное приветствие, и Самаэль погубит нас навечно" – мрачно подумал великий бог мира людей, лежа в вонючей жиже.

 Когда все утихло он двинулся вверх по течению реки. Чтобы не пересекаться с незнакомыми людьми Человек шёл ночью. Под утро, совсем выбившись из сил, он повстречал кочевое племя пастухов, шатры которого расположились недалеко от небольшой речушки, впадавшей здесь в Иордан. Чуть поодаль стоял рослый мужчина, который с тревогой смотрел в сторону шатров.