Птичка певчая

Так проходил вечер. Трель кавказского соловья озвучила новую ноту. Раз согласна учиться в Москве… то пойдём, посидим в машине и чуть-чуть это отметим.

Клава, ничего плохого не подозревая, согласилась, тем более, за весь жаркий день они часто бывали в машине, охлаждаясь у кондиционера. В бардачке машины оказались бутылка коньяка и коробка шоколадных конфет. И пошло… Коньяк, показался Клаве приятным, а конфеты вкусными… Сладостно закружилась голова от приятных ей слов и коньяка. Хотелось чего-то большого и приятного. Такие угощения она попробовала впервые. К полуночи, кое-что попробовала тоже впервые… а главное – преждевременно и как ей показалось потом, без её согласия, – насильно. Опять же пословица, – … опомнилась Феврония, когда уже сырая гармония.

Только в третьем часу ночи она очнулась в машине от какого-то неудобства в своём теле внизу живота. Голова была тяжелая и она не сразу поняла то, что её наверно Газиз чем-то опоил. Оглядевшись, вспомнила, где она находится? Ощупывая своё тело без нижнего белья, пришла в ужас, – что же это я?.. Немедленно домой!.. Потом, как-то равнодушно, подумала, – а что изменится дома?.. Позор!.. И с тоскою посмотрела в переднее стекло машины, где на торпеде стояла бутылка с коньяком, из которой она выпила совсем немного вчера и такая вкусная закуска. Иными словами – сыр, из-за которого она и попала в эту мышеловку с названием "Ландкрузер", которая раздавила её как глупого мышонка пружиной по спине. Остались лишь выпученные глаза и торчащий вверх мокрый хвост.

Тут же, жестоко, как кого-то постороннего, сама осудила себя мысленно, – за бутылку коньяка и коробку конфет…Будущая Мэри… Шлюха!.. Ей хотелось кричать, пойти к костру, где сидел Газиз и побить его… Но… Немного оправила свои «пёрышки», кое-как привела себя в надлежащий порядок, и вытирая запачканное ночным разгулом сидение, подумала, – прошлого не воротишь. Сама дура! В каком-то отчаянии, обиде, потянулась к бутылке и пластиковому стаканчику, налила немного коньяка, морщась, выпила. Стало лучше. И вновь на неё нахлынуло то состояние души, как и ночью. Всё-таки, она подавила его, справилась с ним. После чего вытрясла из коробки оставшихся несколько конфет в горсть, и жуя их, вышла из машины, подошла к своему вчерашнему «продюсеру», который находился у костра.

Впервые, за свои семнадцать лет, взяла лежавшую пачку сигарет на пледе, достала одну из них, и разминая между пальцами с сарказмом и со злобой произнесла, – Что… Мавр сделал своё грязное дело?.. и со злостью бросила так и не прикуренную ею сигарету на угли костра. С тоном злобы, приказала Газизу, -… немедленно отвези меня домой. Про себя подумала, – хоть что-то предприму. Она пребывала в эти минуты в таком состоянии, словно у неё насильно забрали безвозвратно что-то ей дорогое, необходимое в её жизни. Тем более, путём обмана, но частично и с её согласия. Всё то, о чем говорил днём и вечером ей её "продюсер" куда-то улетучилось как утренний туман, наступила реальная действительность в липучей паутине обмана. Обида давила душу до слёз.

Тут же выкрикнула ему в лицо, – Сволочь ты большая!.. Но всё это у неё получилось тускло, как-то со слезами на глазах, словно выдавила из себя, как ночной писк мыши. Хотя, уже потом, твёрже произнесла, – … знай, подлец… я тебе этого никогда не прощу!.. И с какой-то ненавистью, выбросила в костёр оставшиеся в её ладони дорогие конфеты. Нагнувшись, подняла край пледа, вытерла ладонь от прилипшей к ней сладости от конфет.

Ах!.. Как ей хотелось сейчас вытереть начисто всю себя… своё изгаженное тело. Она ещё не знала того, что это был её первый шаг в Ад. Шаг, необдуманный и безрассудный, который проходят многие девушки сегодня в разных вариантах до замужества.

После этой поездки на "место случки", несколько вечеров, Клава не появлялась на дискотеке, днём помогала кое-что по хозяйству тёте, больше лежала на диване и читала дешевые журналы. Иногда, разворачивала афишу, смотрела вновь и вновь на свою фотографию с микрофоном в руке у лица… Конечно, у неё не было и мысли в голове о том, что будет ей стоить, в её дальнейшей жизни, эта ночная поездка на пляж "бобон". Тем более, без головокружительной любви к партнёру, можно сказать так – мимоходом, или как сейчас говорят по экрану девушки, – …нечаянно.

Как-то раз, в один из дней, к ней зашла Зоя Черникова, которая приехала к своим родителям в отпуск из подмосковного городка Струнино, где работала на текстильной фабрике ткачихой, потом мастером-наладчиком станков. По возрасту была старше Клавы на три года. Не замужем. Войдя в дом, Зоя спросила тётю Олю, – Клава дома? Та, махнула на дверь спальни рукою, ответила, – там… лежит несколько дней… читает. Зоя, пройдя к ней, весело спросила, – что-то тебя, моя подруга, не видно на дискотеке, скучно без тебя? Пойдём сегодня вечером, хотя споёшь что-то нам. Поговорила ещё немного с Клавой, засобиралась домой. Ну, давай, подруга… до вечера! Я забегу к тебе вечером, – после чего ушла.

Минут через несколько, к ней в спальню, вошла тётя Оля и спросила Клаву напрямую, – может что-то случилось на пляже? Ты… как с креста снятая, молчишь, никуда не ходишь. Ежели что, то откройся мне, может тебя изнасильничал этот, как его… ну… Газик? Почитай целые сутки ездили… Клава подняла на неё свои красивые глаза и весело ответила, – что ты… тётя? Всё хорошо…

Ольга Борисовна взглянула на неё и вновь подумала, – вылитая мать… Господи, спаси её от всякого лиха и греха! Так похожая… Так походит на мою родную сестру Марью. Неужели и у неё сложится так жизнь, как у матери? И не задерживаясь, вышла из спальни.

Работая у дома на грядках, Ольга Борисовна вновь вернулась в мыслях к родной племяннице, подумала, – а ведь душою чувствую, что-то не так и она вспомнила свои молодые годы до замужества. О-хо-хо-о,..– тяжело вздохнула она. Хотя бы не забеременела… если вдруг чего, стыд-то какой будет, на весь посёлок… Потом, за дневными заботами, по хозяйству, забыла о разговоре с племянницей. Наступил вечер. За Клавой зашла Зоя, и они направились на дискотеку.

******

От горьких женских мыслей Клаву отвлекло то, что в автобусе послышались голоса двух молодых женщин, у одной из них на руках был примерно годовалый ребёнок. Спустя несколько минут автобус остановился по просьбе пассажиров и женщины вышли из него. Клава успела заметить в окно, как молодой симпатичный мужчина принял на руки ребёнка и, улыбаясь, поцеловал нежно женщину несколько раз в щёки и губы. Муж, – догадалась Клава. И тут же стрельнула в её голове мысль, – на таком месте могла быть и я… Впервые, за свою короткую жизнь подумала она как женщина, оттеснила этими мыслями свои заботы о вокале. С горечью в душе, отвела свой взгляд от автобусного окна и вновь, как в глубокий омут погрузилась в своё горе, в свои мысли, в своё прошлое.

В тот вечер, они вместе с Зоей, пришли на дискотеку в самый её разгар. Увидев пришедших Клаву и Зою, девочки и парни попросили, – …спой Мэри нам что-нибудь! Этот псевдоним прилип к ней сразу, после удачного её дебюта в крае, где и была отпечатана её фотография-афиша. Она, почти уже согласилась с предложением друзей, как вдруг, стоявшая в двух метрах от неё Надежда Соболева, с ядовитым издевательством, произнесла, – какая она Мэри? Она давалка из пляжа "бобона" и вызывающее засмеялась.

Клаву, от этих слов, словно окунули в холодную воду, она замерла на месте, не отрывая взгляда от Надежды. Потом, её бросило в пот, сердце бешено застучало, и она растерялась от неожиданного её разоблачения в кругу своих ровесников в чем-то не хорошем, постыдном. Но Надежда, смотря на неё уже с пренебрежением, серьёзно произнесла, – что, камеру пробили… спустила? Не на чем пока кататься? А пока ты клеила её и отлёживалась, Газик уже свозил на пляж "бобонов" Светку Чурсину… выдержала девка, ничего… не то, что ты. Пойди, спроси у неё, – как она?.. Поделитесь впечатлениями… Вон она с Газизом стоит.

Не выдержав кинутой ей в глаза Надеждой всей бесстыдной правды, в присутствии ровесников и знакомых, Клава бросилась с сжатыми кулаками к Надежде и выкрикнула на всю дискотеку, – ты всё наговариваешь на меня!.. Ты завидуешь мне!..

Надежда, с презрительной улыбкой смотря на неё, ответила, – чему мне завидовать? Тому, что Газик потоптал тебя на "бобоне" как петух дворовую курицу? Больно мне нужно… Мне и своих женихов хватает. А вот ты… – она прервала свой ответ, отвернулась от Клавы и как в плясовой, притопывая ногами, пропела, -

Клавочка, Клавочка,

Сломанная лавочка…

Не кори ты тем себя,

Будешь общая скамья....

Не найдя ответа на справедливые слова, кинутые ей в лицо Надеждой, в присутствии многих её ровесников-односельчан, Клава бросилась на обидчицу.

Что бы случилось на дискотеке, сойдись они грудь в грудь в таком злобном возбуждении, неизвестно? Но Надежду прикрыл своей мощной фигурой силач посёлка Вадик Самсонов, её ухажер. Он, отталкивая Клаву своими ладонями от своей дролечки, обращаясь спокойным голосом к ней, произнёс, – …чего ты бросаешься на людей за правдивые слова? Дикая… Убирать хорошенько нужно было всё после себя в таком случае… Не афишировать свою "поломку", а то всё сидение в дорогой машине измарала. Как хотя трусики с бюстгальтером подобрала, не забыла на кровавом побоище… Газиз нам рассказывал и показывал всё. Иди, вон он стоит, там разбирайся, и он резко оттолкнул Клаву от себя, от чего она чуть не упала на площадке, но её вовремя поддержала Зоя.

Клава, затравленно, обвела глазами всех парней и девчонок на площадке, но не нашла в них для себя хотя бы какой-то поддержки или сочувствия. Это была их молчаливая ей месть, за её красоту и за её талант. Ибо боги, если они боги, должны быть, всегда богами, а особенно те, которые только собирались стать таковыми. Поклонники мало когда прощают таким подобные ошибки. Их глаза словно говорили, – ну, что птичка певчая? Пой, пой, – мы уже знаем, на чей сук ты села на днях. Пусть совсем небольшое количество её поклонников, здесь, в Ваймасе, которые признавали её талант и все они, в какой-то мере, ставили её и её талант, немного выше себя, конечно, такую ошибку ей простить не могли. В какой-то мере мстили ей за обманутую свою веру в неё, а кто от зависти.

Таковы поклонники. Если они с рёвом рукоплещут своему кумиру, плачут на стадионах, то они готовы заглянуть и в его постель с вопросами, – а с кем? А достойная ли она, или достойный самый близкий человек их обожателю?.. Такую, особенно женскую волну, должен выдержать каждый из тех, кто шагнул в мир славы, наверно делая так, чтобы его близкая и любимая им женщина или мужчина, оставались всегда не замеченными для беснующейся и желающей их толпы. Поэтому, была бы на её месте какая-то другая, рядовая поселковая девчонка, никто бы и словом не обмолвился, сегодня это как чихнуть, так случается со многими девочками. Как говорят в таких случаях, – на здоровье! Или – …мой чемодан, кому хочу, тому дам… Но она, претендовала на восходящую новую звезду, давая этим понять многим, – она другая… не такая как все. А вышло совсем не так. По случившемуся её промаху, сейчас она была для них простой колхозной девкой.

Клава остановила свой взгляд на Газизе, который стоял чуть в стороне от неё со Светкой Чурсиной. И ей вдруг показалось, что здесь всё было разыграно против неё, а главным ведущим этого розыгрыша был её бывший, несколько дней назад, "продюсер", который обещал ей на пляже, – я… я… я… В эти минуты она была готова провалиться сквозь землю. Стыд туманил её взор. Да что там стыд… жить не хотелось.

Услышав своё имя и то, что произнёс Вадик в споре с Клавой, Газиз подошел к нему, в его руке блеснуло лезвие ножа. Увидел это, Вадик мгновенно намотал на левую кисть руки ветровку и стал в оборонительную позу. Сузил по-кошачьи глаза, произнёс, – ну, давай… давай! Я тебя… без ножа изнахрачу… Порву, как обезьяна газету. Это тебе не Клавку спаивать зельем и трахать в машине на пляже бобоне, а потом осмеивать её. Скажи ты ей правду, сейчас, что ты за зелье подмешал в коньяк или в Пепси-Коллу когда вы пировали, будучи на пляже бобон, для азарта в половом отношении?.. А?.. Молчишь!.. Слабо?.. Ты же рассказывал сегодня нам, как она тебе выдала в ту ночь свою первую любовь…

Клава, бледная на лице как мел, крикнула Газизу, – не трогай его!.. Потом, медленно, как лунатик, сделала несколько шагов к нему, к своему "продюсеру", остановилась рядом с ним, и сколько было в её юном теле силы, нанесла ему звонкую пощёчину. На площадке, все замерли и стали смотреть в их сторону. После чего, она сняла со своего запястья руки его подарок, дешевый браслетик и с такой же силой швырнула ему в лицо. Не ожидая такого поведения от Клавы, он прикрыл ладонью место удара браслетом и не двигался. Из-под его ладони показалась струйка крови. После чего она с ненавистью произнесла, – Сволочь! Запомни этот вечер, мы ещё встретимся! Ты мне заплатишь за всё оптом! Повернувшись к нему спиною, направилась домой. Зоя кинулась было проводить её, но Клава в сердцах выкрикнула, – …не ходи за мною!..

Дойдя к калитке у своего дома, она увидела стоявшего у велосипеда Вадика Рыжова. Обойдя его, молча, взялась за металлическую ручку, прибитую к калитке, готовясь открыть её и скрыться в доме от гнавшего её позора. Хотя, какой позор? И если справедливо, то кому, какое дело? Но такова жизнь. Вадик, вдруг крепко взял её обеими руками за плечи, повернул к себе лицом и быстро заговорил, – …Клава, милая… я люблю тебя очень, давай бросим всё и завтра уедем из посёлка… Мы поженимся… Я тебе никогда не напомню…

Не успел он договорить то, что думал, ожидая её здесь, после всего случившегося на дискотеке, которому был сам очевидец, как она, с какой-то нервозностью, сбросила его руки со своих плеч и с налитыми слезами и злобой глазами почти выкрикнула, – да идите вы все ......! И грязно, по- мужски выругалась. Все вы такие! Вам всем одно – только дай… Что, в очередь станете, или как?… Каким тебя записать на завтра, вторым, десятым? Первым уже не будешь!.. Проспал!.. Потом, на секунду, посмотрела жалостливо на Вадика и уже тише произнесла, – и ты туда же… Вадик?.. После чего, вывернувшись из его рук, с силой дёрнула калитку на себя, пошла по тротуару к дому.

На другой день, в первой его половине, после вчерашних вечерних событий на дискотеке, к ней наведалась Зоя. Поздоровавшись, ничего не говоря при тёте Оле, одними глазами, попросила Клаву выйти за ней из дому. Немного помолчали у калитки, после чего Зоя твёрдо произнесла, – знаешь что подруга, раз так сложилось всё в твоей жизни, собирай-ка свои шмотки, и как закончится мой отпуск, поедешь со мною в Струнино, там нашего брата, обманутого, много… ой как много… Устроишься на работу и будем вместе работать. Всё пройдет… Что думаешь, ты только одна в такое положение вляпалась в своей жизни?.. Это, я тебе скажу, древняя девичья тропа… Не нужно было уши развешивать, когда тёрли по ним и ноги преждевременно в девичестве раздвигать… Эти слова Зоя произнесла жестко, стараясь этим выбить Клаву из состояния отчаяния. Ясно? – переспросила она, тряся её за плечо рукою. После чего, не прощаясь, ушла к себе домой. В какой-то мере, слова Зои вывели Клаву из создавшегося нервозного состояния, и она немного успокоилась с мечтою убежать из Ваймаса куда угодно, лишь бы не видеть взглядов своих ровесников и не слышать их разговоров.

Последующие дни после такого разговора, в ожидании конца Зоиного отпуска, она жила как в кошмарном сне.

Зато сплетни, что змеи, поползли по улицам посёлка. Поселковая бабья «желтая пресса» с превеликим удовольствием смаковала события, произошедшие на днях вечером на дискотеке. Все беседы-обсуждения сводились к одному, – …слышали, нашу певицу покрыл Газик?.. Старые бабки, да простят они меня за мной сказанное, как мухи осенние, жалят своими острыми языками шибче, чем пчёлы у улья. И чем какая-то из них, в своей молодости, была более распутной, тем более был длиннее и острее её язык. Перебрали и перемыли всё и Клаву и её мать, потом подвели черную черту, – яблоко от яблони, далеко не падает. Но главное старухи забыли, – … Не судите – да не будете судимы сами… Оглянитесь на свой пройденный жизненный путь…

В один из дней, будучи дома, она вышла на грядки и поработала там несколько часов подряд, после чего возвратилась в дом. За кухонным столом застала плачущую тётю Олю. Она подошла к ней, присела рядом на другой стул и обняла её за плечи, попросила, – не нужно плакать… Та, только взглянула один раз в её глаза, тихо спросила, – Клавушка, правда то, о чем говорят в посёлке?

Клава не смогла больше её обманывать, тихо ответила, – да… С её глаз покатились слезинки, и она прижалась к единственному ей родному человеку в этом мире, стремясь у неё найти защиту. Защиту от людской молвы и правды. Всхлипывая, прошептала, – тётя… прости меня, я и сама не знаю, как всё случилось. Говорят, что Газиз опоил меня чем-то. Понимаешь? – она сжала крепко свои кулачки, прижала их к своей небольшой по -девичьи груди, выкрикнула, – ничего не помн-ю- ю! И заплакала навзрыд. Как тут не вспомнить слова песни, – …не сыпь мне соль на рану, не говори навзрыд…

Тётя Оля, обняла её за худенькие плечи, прижала к себе и произнесла, – на чужой роток, не накинешь платок… после, обе долго молчали. Потом, Клава всхлипнула, как успокоенный мамой ребёнок, тихо произнесла, – я скоро уеду с Зоей в Струнино… Работать там буду. И посмотрела тёте в глаза, своим не обычным, а каким-то отрешенным взглядом, тихо произнесла, – я ему не прощу этого… Никогда!… Тётя Оля, не смотря ей в лицо, спросила, – … а ты того… не понесла?.. Клава только сдвинула плечом, смотря глазами в пол… После чего, еле слышимо, прошептала, – … вдруг чего… в Струнино разберусь…

*****

Автобус сильно качнуло на бордюре дороги, и он вновь остановился у какой-то забегаловки. Взглянув на ручные часы, подаренные ей ещё до свадьбы мужем Юрием, автоматически отметила, прошло около часа от предыдущего кафе. Пассажиры вышли из него и некоторые направились внутрь помещения кафетерия, остальные курили у автобуса, ходили в туалет.

Клава, держа крепко сумочку в руках, вышла из автобуса, вошла в дорожное кафе. Сходила в туалетную комнату, привела себя в порядок, после, подошла к отделу бара, заказала себе сто граммов коньяка и крепкого кофе, тут же присела за столик, стала ожидать заказ.

Её мысли о прошлой жизни вновь возвратились к ней, словно праведные свидетели и неумолимые судьи на суд. На какой суд?..В конце концов, это её тело… мало ли чего случается в жизни у каждой девчонки… Но нет!.. Она сама чувствовала себя жестоко обманутой этим человеком… она его не любила совсем, потому и считала себя обманутой им и осмеянной открыто на глазах её ровесников. Ах!.. Этот вокал… эта слава… Как же я поймалась на его удочку? Вот, только свою вину, в случившемся с ней, она прятала где-то глубоко в своей душе. Ожидая заказ в буфете, вновь возвратилась в мыслях к случившемуся с неё в Ваймасе.

*****

В Струнино, за работой, всё её прошлое постепенно стало уходить вдаль, и она старалась не вспоминать о нём. Успокаивала себя тем, – кто не делал глупостей в юности? Часто вспоминала и слова Иисуса Христа, – "… киньте в неё камень, кто не грешен…". Всё же, это только слова, а она, всё это время, чувствовала себя униженной, неполноценной, растоптанной. Как вымазанные дёгтем створки ворот, в старину, у того дома, где согрешила хозяйская дочь до свадьбы. Часто думала, – было бы по любви, а то… Шлюха я! И вновь, всеми способами, старалась изменить поток своих тяжелых раздумий, стремясь растворить случившееся с ней в потоке дневных забот.

Проживая и работая в маленьком городке, она впервые заметила, как много здесь молодых девушек из разных концов России.

Получила и первую зарплату, отпраздновали это событие дома за чаем с пирожными. Она жила вместе с Зоей, в её небольшой квартире, данной от производства. Думать много было некогда, изнурительная работа, сон, еда, стирка, уборка.

Прошла зима, близилось майское тепло. Её жизнь протекала безвозвратно, как и у каждого человека на планете Земля. Хотя, так же где-то в глубине её души, неугасимо тлела обида на Газиза, на себя и вообще на весь, как ей казалось теперь, несправедливый, злобный мир. Бывало и так, всё её грязное прошлое забывалось, но гляди, нет-нет и подползало к сердцу холодной гадюкой… Оно, это прошлое, было словно утопший, нет-нет и покажется из воды на девятый день. Всё было просто, все события в Ваймасе сложились для неё так, что она получила нервный стресс, который и мучил её всё время и не давал ей покоя даже здесь, в Струнино. Одна мысль приносила ей успокоение, – не понесла она от первой её близости, от Газиза… И если бы она после первой близости с мужчиной попала в круговорот любовных разных отношений то, наверное, и не терзалась бы в этом вопросе, но это случилось с ней впервые и один раз, за что она в глубине души казнила себя, ненавидела. Потому этот случай стоял перед ней как нечто-то нехорошее, грязное, тем более насильственный…

*****

Наконец её заказ в кафе был исполнен. Она взяла всю порцию коньяка и долго принюхивалась к нему. Запах был совсем другим, не похожим на тот, который пили они с Газизом на пляже. Неужели он меня опоил? Собака!.. Ну, раз Самсонов сказал так, не боясь, на всю дискотеку при Газизе, значит правда… опоил. В чём было подмешано зелье, в коньяке или в Пепси- Колле? Коньяк Газиз не пил, ссылаясь на то, что он за рулём… Ах! Какая теперь разница?.. Сижу здесь и принюхиваюсь к бокалу, как кошка к бутылочке, в которой была валерьянка… Осталось только покататься по-кошачьи здесь по полу. А то мало откаталась в "Ландкрузере", на заднем сидении. Со злобой подумала она о себе. Будь всё проклято!

Со стыдом вспомнила и то, как она безудержно ласкала и жадно целовала Газиза, лёжа на широком заднем сидении машины. Тогда, её тело желало его, ещё и ещё… казалось, что этой сладости не будет конца… И в таком сладострастном трансе она упала в забытьё… Пришла в себя только в три часа ночи… Шлюха!.. Подумала она вновь о себе со злобой… В такие минуты самосуда, она ненавидела и презирала себя. Можно сказать, чуть ли не произносила, – так тебе и надо!.. Правильно Надежда Соболева сказала ей в лицо на танцах, – … давалка из пляжа "бобона"… Поломанная лавочка… общая скамья…

Не сделала ни единого глотка спиртного суррогата, она отставила в сторону бокал и принялась за крепкий кофе. Выпила крохотную чашечку до дна, поднялась и направилась к автобусу. Свою сумочку, всю дорогу, не выпускала из своих рук.

Ох!.. Как она сейчас желала встретить своего обидчика, нет – подлеца!.. Как хотелось ей отомстить ему за все обиды, нанесённые ей. В своих мыслях она считала Газиза как виновника в несбывшихся её мечтах. Исходила из того: если бы он не изнасиловал её, то её жизнь, после свадьбы с Юрием, была бы счастливой и может быть осуществилась и её мечта, стать знаменитой певицей. Себя она винила меньше, хотя – послушай она тогда свою тётю Олю, и не поехала бы на тот злополучный пляж с Газизом, всё было бы – Окей! Как тут не вспомнить глубокую смыслом пословицу, – … если бы молодость знала… а старость могла…

Войдя в автобус, она села на своё место и подумала, – всю обойму всажу в его тело… Припомнила и его слова, – … пей коньяк, он не палёный, отец дома брал… прямо на ликёроводочном заводе, пей… такого коньяка здесь не найти… Мало того, что изнасиловал её, ещё и ославил на весь посёлок. Тварь! Со злобой вновь подумала о нём она.

Владеть пистолетом она умела хорошо. До свадьбы, муж Юрий привозил её иногда к себе домой и в маленьком тире для стрельбы, обучил её этому, как ей показалось, нехитрому делу. Он возился с нею как с подростком, иногда раздевал её в постели, почти совсем, но не трогал. Всегда такие игры заканчивались его словами, – я понимаю… после исполнения восемнадцати лет и заключения брака. Оставалось до этого совсем немного дней. Слушая его, Клава не находила себе места, его слова и нежные отношения к ней словно кидали её в гипноз, в какую-то бездну безвыходного положения. А когда подали заявление в ЗАГС и стали готовиться к свадьбе, Клава захандрила совсем. Часто думала, – овладел бы он мною первый раз, в пьяном состоянии и ничего не помнил бы, а крови, немного, нашла бы где-то. Женская логика… Коварная мысль… вместо правды, наглая ложь… И всё выходит так, с первой ночи и первых часов совместной жизни, женщина готовится обмануть своего мужа, наставив ему рога, надеясь пройти с ним свою долгую жизнь, а может и недолгую… Главное, имея надежду и желание, чтобы её любили и жалели. Да… Такова Ева, которую создал когда-то для Адама Бог.

Но, Юрий Нагибин, наверно, был не из тех Газиков у которого она прошла свою первую и последнюю интимную практику. Он был чистоплотным, в отношении к ней и вообще к женщинам, продолжал и дальше только плотно ухаживать за ней. Часто покупал разные подарки, цветы, открыл ей тайну кода в своём домашнем сейфе. Разрешил брать деньги, только с верхней полки, в количестве по её усмотрению, хотя она пока не жила в этом доме и никогда не пользовалась его щедростью. Он, просто был от неё без ума…