Наследие Илир

Анна Безбрежная

Наследие Илир

Пролог

Далеко-далеко, в землях, где вечный лед покрывает север королевства Леэрии, среди снега и жгучего холода стоит величественный замок. Его белоснежные башни упираются в облака, а жуткие каменные горгульи, оскалив пасти, встречают вновь прибывших.

Каждые триста лет новая Избранница наследия Илир восходит на трон, и принимает бразды правления в свои руки. Ее сердце заточают в лед и помещают посреди Зала Забвения. Пока оно бьется – под полной защитой королевство, ни один враг не пройдет магический кордон, а жители будут пребывать в достатке и изобилии, мире и согласии.

Но как подойдет к концу срок правления королевы, должна она передать власть новой преемнице и уйти в небытие, закончив нести великое предназначение.

Время прихода новой Избранной узнают все: небо окрасится в ярко-красный цвет, алое марево накроет всю страну и взойдет кровавое солнце. А магия заклеймит будущую королеву – расцветет лотос на ключице, даруя новые силы и передавая знания.

Три дня и три ночи полыхает небо огнем, давая время отыскать воинам-аркурам будущую правительницу. И сопроводить ее в Ледяную Пустошь для принятия венца на следующие триста лет, и покориться наследию Илир, отдавая свое сердце во имя всеобщего блага.

Глава 1

Зима выдалась особенно холодной. Трескучий мороз заставлял людей прятаться по избам и лишний раз не показывать носа из дому без надобности. Голодные стаи волков совсем близко подбирались к поселениям в поисках пропитания. Охотникам становилось все опаснее в такое время выходить на промысел – разъяренные стаи диких животных могли напасть в любой момент.

Хорошо хоть лето оказалось урожайным, и запаслись мы зерном впрок: ягод и грибов насушили. Соленья и варенья стоят в забитых до отказа погребах.

Сегодня я встала не самая первая и когда вышла из нашей с сестрой совместной комнаты на кухню, мама уже что-то пекла в печке, и месила тесто в большой кадке. Ее измазанное мукой лицо с выбившейся из-под цветастого платка темно-русой прядкой выглядело усталым. Время не щадит никого. Морщинки мелкой сеточкой пробороздили лицо, а фигура уже потеряла былые очертания.

– Дочка! – радостно воскликнула мама, увидев меня, входящую в нашу уютную кухню, украшенную ярко-желтыми занавесками с вышитыми на них подсолнухами – это мы с младшей сестрой Авой постарались! – Иди сюда родная, я тебя обниму!

Я подошла и уткнулась маме в шею, тоже крепко обняв ее. С наслаждением вдыхала запах свежего хлеба и парного молока. Ну вот, уже успела подоить корову, хотела меня сегодня опередить, и избавить от этой обязанности хоть на один день. Все же рано приходится вставать в деревне.

– Поздравляю тебя, Риеэль, с днем рождения! Ты теперь совсем взрослая стала, уже восемнадцать! А вроде вот совсем недавно тебе было пять. – Утирая слезы, проступившие из уголка глаз, ласково молвила мама. И опять всхлипнула. – Как радостно, что ты выросла такой славной и красивой девушкой, но это значит, что скоро ты уйдешь от нас с отцом, – совсем опечалилась мама и снова сжала меня в объятьях.

– Мама, я не собираюсь никуда уходить и оставлять вас с папой! С чего ты так решила?

– Ну как же? Все же девки после восемнадцати выходят замуж. Что уж поделаешь, если такая наша доля: обхаживай мужа, да рожай, – тяжко вздохнула родительница, разрывая мне сердце.

Это был больной вопрос для меня – я никак не хотела замуж. Очень большие планы у меня были на жизнь. И пока детям с мужем в них точно не было места.

– Мама, я не такая как, остальные. Вот пусть все девки и выходят, а я не пойду! – запальчиво воскликнула в ответ.

– Да как же это. – Всплеснула руками мама. – Пойдешь обязательно, иначе-то не бывает.

– Вот и бывает! Ты же знаешь – я хочу учиться. Уеду уже скоро в Силонг и поступлю в колледж Зерон. Буду изучать руническую магию, как и мечтала. Ты же знаешь, что учитель Моркин меня хвалил в школе. Он сказал, что у меня есть задатки хорошего мага. И я прекрасно все запоминаю, вижу энергетические поля. А потом останусь жить в столице и открою лавку по продаже амулетов, буду делать их на заказ. – Размечталась я, вновь погружаясь в лелеемые мной на протяжении уже шести лет мечты.

В нашей поселковой школе в Граресе, где я жила, преподавал маг Моркин – маленький сгорбленный старичок с длинной, седой бородой, которая смешно топорщилась. И он почти всегда ходил с насупленным видом, но глаза старого мага были очень необычными: чистейшего ярко-голубого цвета. Казалось, что из них льется умиротворяющий поток животворящей энергии жизни, когда он смотрел на тебя.

Маг Моркин отвечал за то, что проверял задатки магии у детей и подростков. В нашем мире она просыпалась у всех по-разному. Чем раньше, тем сильнее и одареннее был маг. Но если она не проснулась к восемнадцати годам, то уже и не пробудится больше.

Маг Моркин приглашал детей к себе в рабочий кабинет: темный, с множеством свечей, реторт, колб и банок с непонятным и пугающим содержимым. И там, с помощью специальных приборов, определял магический потенциал. Прикладывал к испытуемому попеременно шершавые темно-серые камни, которые начинали гореть у каждого разным цветом и именно так определялось носителем какой магии являлся ребенок. С помощью специального прибора – розенспекта, маг мог сказать проснется ли она в будущем или передастся по наследству потомству. Что было очень удобно – сильные носители редкой магии могли планировать детей с особым даром, укреплять династии самых влиятельных семейств королевства.

Все одаренные маги учились в столице Силонг, в Академии волшебства Виамот, а потом работали в различных службах. Кто-то служил в войсках, если обладал боевой магией. Видящие – в королевской полиции, помогали раскрывать преступления. В тайной полиции, говорят, еще были телепаты, но о них только легенды водились.

Когда просыпался сильный дар – это было тяжкое испытание для ребенка или подростка. Обычно все начиналось как легкая простуда, потом становилось хуже и хуже, и вот уже симптомы напоминают ангельскую лихорадку, ежегодно забирающую жизни многих леэрцев. Жар длился неделю, врачи обычно сбивались с ног, ища причину болезни. Из носа и изо рта шла кровь, и начинались невыносимые боли, как будто бы все внутренности переворачивало и перемалывало в мясорубке. И когда, в конце концов, обессиленный ребенок, впадал в долгое забытье на два-три дня, а бедные родители готовились к самому худшему исходу, его тело покрывалось магической вязью. Тут и становилось понятно, что пробудился новый маг. Знаки отливали золотом и пульсировали, пока не оставалась одна отметка – Сарма или знак магической силы, определяющий способности.

Из столицы Силонг вызывали специальных магов-риотов. Они оставались у ложа ребенка, до тех пор, пока он не проснется. А после отпаивали специальными настойками, говорили с ним, рассказывали о его виде магии и решали, где именно она подойдет. Если дар был важен для королевства, то отправляли в Академию волшебства Виамот. При ней была школа для одаренных, которую они и заканчивали, а потом уже поступали на разные факультеты Академии.

А дар послабее просыпался просто. Мог даже за пару часов – вдруг наступала резкая головная боль, холодный пот покрывал тело, недолго трясло в ознобе и все – пробуждалась какая-нибудь магическая сила. В таком случае не нужно было звать из столицы магов-риотов, а можно было всего лишь сходить к местному магу-наставнику, которые всегда были при школах, и во всех поселениях нашего королевства Леэрии. Он и определял, что именно в тебе пробудилось, а дальше уж сами решайте, как это приспособить в быту.

Моя мама обладала бытовой магией, но это только ей для дома пригодилось: пыль сама не протирала, одежду разглаживала заклинаниями, всегда удавалась еда и не пригорала, да хлеб мог дольше храниться. У отца вовсе не было магии. Сестра Ава была младше на два года, ей шестнадцать лет и пока еще не совсем понятно проснется какой-то дар или нет. Приборы мага Моркина тоже никаких магических способностей и задатков в ней не выявляли.

У меня же магия пробудилась в двенадцать лет. С тех пор я могла видеть магические поля и меридианы земли – природная магия и магия стихий, но очень слабая. Я могла слышать птиц, зверей, понимала немного их язык, но не получалось им ничего сказать и внушить. Зато могла четко определить, какая погода будет завтра, например.

Маг Моркин сказал, что я могла бы с такими способностями создавать амулеты. У нас в столице королевства Силонг есть колледж для слабо и средне одаренных детей – Зерон. В нем обучали знахарскому делу, магической защите – своего рода низший уровень артефакторики, потому что на высший готовили в Академии волшебства Виамот. Начальный уровень включал в себя изучение рунической магии, создание оберегов и талисманов.

На метеомага я тоже могла бы с успехом выучиться, не будь у меня второго дара. Предсказывала бы погоду и даже бы умела ее изменять: прогонять бури и дожди. Носилась бы по деревням и селениям, выполняя разные заказы. Если наступала засуха – вызывала дожди или наоборот, останавливала ливни, грозившие залить все посадки.

А начать претворять в жизнь свои мечты я собиралась уже в ближайшее время. В начале следующего учебного года поеду сдавать экзамены в колледж Зерон, и буду надеяться на успех. Все задатки для поступления у меня есть. Для того, чтобы испытания пройти без проблем, я дополнительно занималась с магом Моркином и продолжала потихоньку развивать дар. Наставник мне не отказал, когда я обратилась к нему после окончания школы и сказала, что хочу дальше продолжить обучение.

***

– Риэль! С днем рождения, дочка! – радостно воскликнул отец, зайдя в дверь дома, сразу заполняя небольшое помещение своей массивной и высокой фигурой. Его лицо покраснело от холода, и свежий морозный воздух ворвался в кухню. – Иди сюда, обниму свое большое дитятко, – посмеиваясь в густую черную бороду, пробасил он.

Я бросилась к нему со всех ног и уткнулась на уровне груди в тулуп, счастливо улыбаясь. Росточком я вышла небольшим, вся в маму, зато черный жгучий цвет волос получила от папы, и такие же глаза, цвета темно-синего, предгрозового неба.

– Вот ты и совершеннолетняя! Совсем большая стала, а красавица-то какая у нас выросла, глянь, мать, – счастливо улыбаясь, произнес отец. – Все парни в деревне глаз оторвать уже от тебя не могут. Делают вид, что случайно мимо нашего двора шастают. Скоро, видимо, начнут сваты к нам жаловать.

Я высвободилась из его объятий и высказала возмущенно:

– И ты туда же папа! Какие женихи-то? Я вам с мамой говорила, что сначала учеба.

– Да ладно тебе, не сердись. Сегодня такой праздник! Мы тебя любим и, конечно же, примем твой выбор. Запомни дочка, я с мамой всегда за тебя. Мы твоя опора в этой жизни.

– И я, и я опора! – Выскочила из спальни в одной рубахе, только что проснувшаяся Ава.

– Иди уж сюда, опора ты моя, – я протянула руки к сестре, бросившейся со всех ног ко мне. Она радостно поцеловала меня в щеку и начала прыгать вокруг меня. – Ура! У нашей Риэль день рождение! Будет праздник, много угощений и сладостей!

– Так и скажи, что сладкое ждешь, а не моему дню рождению радуешься, – сузив глаза, с притворной обидой взглянула на сестренку.

– Да ты что, Риэль? Нет, нет, конечно! Я это так… Просто вспомнила, что и стол праздничный еще будет, – растерялась та и перестала бегать по кухне, округлив глаза и застыв на месте.

Мы с родителями не выдержали такой умильной картины и захохотали в голос.

– Все будет. И праздник, и лакомства, а теперь марш всем умываться, одеваться и мне помогать! – прикрикнула на нас с сестрой незлобно мама и еле сдерживая улыбку, опять начала месить тесто.

Глава 2

Вечером, за длинным деревянным столом, накрытым на кухне, мы уместились небольшой компанией: мама с папой, сестра Ава, мои подруги – Радка и Вольха. А также пришли друзья моих родителей: Флавия и Гидес, со своим сыном Тироком. Парень был старше меня на два года, и наши семьи пытались нас свести уже несколько лет. Мы регулярно на все праздники и дни рождения ходили друг к другу в гости, и родители уже представляли в мечтах нашу свадьбу. Но мы оба серьезно упирались. Я по причине острого нежелания выходить замуж, а Тироку очень нравилась другая девушка – дочь мельника Роксана, веселая и глупая. Она слишком много и невпопад хихикала, а также подтрунивала над бедным парнем, пытающимся оказывать ей знаки внимания. Тирок очень мило краснел при виде своей зазнобы, а она только и рада, что уколоть его острым словом побольнее, на что он только тихо вздыхал и украдкой страдал.

Праздничный стол ломился от яств. Хоть и простых, но очень вкусных и сытных. Чего только не было! Грибы и моченые яблоки, оленина, запеченная с картофелем в клюквенном соусе, каша из полбы с изюмом. Из сладкого: любимые пироги с калиной и пряники с медом. Мужчины запивали все элем, а женщины пили яблочный сидр.

После ужина и множества поднятых за меня здравниц, когда уже разговоры у взрослых плавно перетекли от моей персоны к делам насущным, мы решили пойти гулять и покататься с горки на санях. Это было мое любимое зимнее развлечение!

Надела на шерстное платье короткий заячий тулуп и белую шапочку. А ноги сунула в новые теплые сапожки пунцового цвета, как щечки зардевшейся барышни от пристального взгляда красивого молодца, отороченные мехом и украшенные красивой вышивкой в виде ягод рябины. Такой прекрасный подарок преподнесли мне родители на день рождение, получив который я, радостно визжа носилась по всему дому, и пыталась не дать померить сестренке.

Вместе с подругами, Авой, ну и конечно же с приставленным к нам Тироком, побежали на окраину поселка, где была устроена высоченная горка для катания на санях. Летом, под склоном холма протекала река, а сейчас замерзла и прекрасно служила нам для увеселительного времяпровождения.

Подбежав к пригорку, увидели много детишек, парней и девчонок, уже катающихся и кричащих от восторга. Каких салазок только не было! Все старались как могли, готовили их заранее, расписывали яркими красками, рисуя причудливые узоры, и делали их вместительными, на два-три человека.

Наши катил за собой Тирок, все-таки они были тяжелые для девушек, и если парня не было поблизости, то мы вдвоем с Авой еле их дотаскивали до горки.

– Первая именинница! – крикнула Радка, закадычная подруга детства, как и Вольха.

– Ава, ты со мной садись, – скомандовала сестре, и мы взобрались в санки. – Тирок, подтолкни! – попросила парня и раскинула руки.

Мы с визгом понеслись вниз. Ух и крутой был склон, высотой с пару изб. Но в какой дикий восторг приводил он нас! Когда закрываешь глаза во время спуска – я ощущала, что лечу. Самое настоящее чувство полета.

«Вот бы по-настоящему уметь летать. Парить на высоте облаков. Взмывать резко вверх и стрелой падать вниз, а потом смотреть с высоты птичьего полеты на села, поля и леса. В облаках свобода, которой нет на земле», – мечтала я о невозможном

Вдоволь накатавшись, навизжавшись так, что горло начало саднить, и я даже охрипла. Но это не важно, главное, мне было весело. Ведь скоро учеба в городе и такого больше точно не будет. Взрослая жизнь впереди. Подумала об этом и сморщилась, словно съела недозрелые ягоды флаки. Не хочу уходить от родителей и жить самостоятельно, но придется. Время само тебя вынесет, как река туда, откуда нет возврата – в будущее. Поэтому буду наслаждаться тем, что у меня есть сейчас.

Санки до дома помог докатить Тирок, мы с сестрой распрощались с парнем и побежали внутрь. А то мама с папой будут ругаться, что так допоздна задержались.

– Ну что, девочки, накатались? – спросила, тепло улыбаясь мама, стоя в дверях в ночной рубахе и кутаясь в серую шерстяную шаль от холода, что устремился в избу за нами проворной кошкой.

– Да, это было очень весело! – радостно захлопала в ладоши Ава.

– Мама, спасибо большое за праздничный ужин, – подбежала к самому родному человеку на свете и обняла, поцеловав в щеку.

Она в ответ тихо засмеялась, и, погладив меня ласково по щеке, сказала:

– Ну ты же моя любимая доченька, как я тебе не устрою праздник? Девочки, уже поздно, ложитесь спать.

– Все, все, уже ложимся. Мама, иди сама в постель, тут холодно, – беспокоясь за родительницу, отозвалась я.

Ночью я проснулась от того, что у меня заломило все кости и сильная головная боль простреливала виски. Я поморщилась и хотела было встать с кровати, пойти попить на кухню, потому что еще до невозможности стало сухо во рту, горло першило. Но поняла, что просто-напросто не могу этого сделать! Я упала обратно на кровать, дышать становилось все тяжелее, появилось ощущение, что каменная глыба придавила мне грудь. Тело покрылось холодной испариной. Да что со мной происходит?

Еле повернув голову к кровати сестры, я прохрипела:

– Ава! Ава!

Я все пыталась ее дозваться, но выходило очень тихо. Сестра меня не слышала – спала крепким сном. Я с ужасом поняла, что скоро потеряю сознание. И, собравшись еще раз всеми силами, все-таки смогла крикнуть погромче:

– Ава, пожалуйста, проснись!

Сестра сначала спросонья ничего не поняла. Забурчала на меня, а потом или что-то разглядела во тьме, или услышала мои хрипы, подбежала ко мне, а потом быстро, с громким топотом и криками побежала звать маму с папой.

Больше ничего не помню… Резкая боль в груди и я утонула во мраке.

***

– Берос, да что такое с нашей девочкой? – взывала, чуть не плача Нитта, к мужу. Женщина сидела рядом с дочерью на кровати, протирала ей лоб и лицо тряпицей, смоченной в холодной воде.

Берос стоял молча и хмуро смотрел на Риэль, нервно теребя густую бороду.

– Наверное, слишком много вчера катались на горке, вот и подхватила простуду! – сокрушалась Нитта. – Не могла сестру пораньше увести домой? – прикрикнула бледная женщина на Аву, которая тихонько стояла рядом с кроватью, и с испугом смотрела на внезапно заболевшую Риэль. Девочка в ответ только виновато опустила вниз голову, и начала нервно мять рукав рубахи.

– Нитта! Она ребенок, не кричи на нее. Ава тут не причем. Это Риэль должна была сообразить, что слишком холодно было вечером, и нельзя так долго кататься. Все, иди вари отвар от жара и, если не поможет, позовем лекаря.

До утра просидела рядом мать с дочерью, пытаясь влить ей целебную настойку в пересохшие от горячки губы, стараясь унять жар, накладывая влажные холодные полотенца на лоб. Ава же пристроилась в ногах сестры, молясь всем Великим Духам за здравие Риэль. Отец нервно расхаживал по дому, не находя себе места.

– Нитта! Подойди скорее сюда! – позвал вдруг Берос странным голосом. Мужчина стоял у окна и пристально вглядывался куда-то.

– Что тебе, Берос? Что там такое? – подойдя к окну, устало поинтересовалась женщина.

– Смотри! Алый расцвет! Небо запылало, – удивленно произнес Берос.

– Подожди, солнце еще только восходит, – неуверенно произнесла Нитта.

Мужчина и женщина пораженно и молча уставились на полыхающее всеми оттенками красное небо, рассматривая появившееся из-за горизонта солнце, окрасившееся в багряный цвет. Дневное светило медленно скользило по небу и, казалось, не лучи падают на землю, а кровь льется из ран небесной звезды.

– Не может быть… – прошептала Нитта.

– Похоже оно… – тихо молвил Берос.

Все выше и выше поднималось над горизонтом кровавое знамя, оповещая всех, что час пробил. Наследие Илир вступает в силу на следующие триста лет. Умирает старая королева. Да здравствует новая!

***

Громкий вопль разнесся по всей избе. К кровати Риэль подбежали Нитта и Берос. Девушку начало сотрясать в конвульсиях, бить в судорогах, выгибать в немыслимые стороны. Родители схватили дочь за руки и за ноги, пытаясь хоть как-то помочь, удержать, чтобы она не навредила сама себе. Сильно и долго кричала Риэль так и не приходя в себя. Испуганно плакала, забившись в угол от страха Ава. Но вскоре все закончилось. Тело Риэль медленно расслаблялось, дыхание выравнивалось и судороги в конце концов прекратились.

Родители устало сели подле ложа дочери, смотря на девушку с жалостью.

– Да что же с тобой, доченька? Не похоже это на горячечную лихорадку. Надо лекаря позвать, – устало обронила мать, убирая разметавшиеся по кровати и подушке, закрывшие лицо дочери, черные смоляные волосы. Погладила ее по голове и вдруг замерла. Глаза Нитты расшились, и она судорожно вдохнула.

– Берос! Берос! Что это? – испуганно просипела женщина.

– Ты о чем? – Подняв голову с потухшими глазами, отозвался мужчина. А потом проследил за взглядом жены и тоже замер.

– Это что? – вдруг начала лихорадочно тереть плечо и ключицу дочери Нитта. Она обнажилась, когда немного порвалась ночная рубаха из-за припадка девушки. – Нет, нет… Не может быть… – отрицая увиденное, с безумным взглядом замотала головой женщина, словно не хотела верить своим глазам. – Скажи мне, что это не оно, Берос!

Мужчина молча впился немигающим взглядом на оголенный участок кожи Риэль. Лицо стало бледнеть, и руки затряслись мелкой дрожью, что было очень необычно для такого сильного мужчины, обладающего несгибаемым характером.

– Мама, мама! Что случилось? – подбежала вся зареванная Ава ближе к постели сестры, не понимая, что так напугало родителей. Ведь Риэль вроде бы стало лучше, судороги закончились и она лежит тихо. Лихорадка тоже вроде бы спала.

– Ава, иди на кухню, поставь греть воду, – не глядя на дочь, сухо произнес Берос, спровадив таким образом младшую дочь из комнаты.

– Возможно это не то, что мы думаем, Нитта. Подождем еще.

– Нет, нет, этого не может быть! Наша маленькая девочка! Как же так-то? Почему именно на нее такая напасть. Может это совпадение? И почему мы решили, что это именно она? – рыдала горько мать уже не сдерживаясь, все гладя Риэль по лицу.

– Красный лотос расцвел на ключице, и одновременно кровавое солнце взошло на небе… – бесцветно произнес Берос.

– Подожди еще, может это ошибка, – прошептала Нитта трясущимися губами.

– Мы никому не скажем… Пока даже Риэль, – твердо посмотрел в глаза супруге Берос.

– Но… Но, если все же это она… – начала Нитта и с ужасом приложила ладонь к губам.

– Значит, за ней уже выехали, – мрачно ответил мужчина.

Глава 3

Величественной походкой по коридорам замка шла, высоко подняв голову, королева Магрит. Триста лет она заточена в этих стенах, не имея возможности покинуть темницу и величественную обитель. Бриллианты на платье дымчато-белого цвета ярко сверкали в отблесках магических кристаллов. Гибкий, изящный стан женщины сохранил прежние формы, как в юности и девичью красоту. Белоснежная кожа, тонкий нос и чувственные губы украшали узкое аристократическое лицо правительницы. Волосы светло-русого цвета убраны в изысканную прическу, и украшены высокой короной. За длинным подолом платья змеилась поземка из снега. Снежинки летали вокруг фигуры королевы, кружась в причудливом вальсе. Прекрасные ярко-зеленые глаза гневно сверкали, а ноздри раздувались от негодования и злости. Руки так сжались в кулаки, что длинные ногти впились в нежную кожу, но Магрит, казалось, этого не замечала, пребывая в мыслях где-то далеко, а на лицо легла маска решимости.

Войдя в огромный зал, королева стремительной походкой проследовала к трону, стоявшему на возвышении, не одарив ни одним взглядом никого из приветствующих ее придворных эдолинов.

Немногочисленное обитатели двора, самое близкое окружение ее величества, присели в глубоких реверансах и склонились в низких поклонах, заметно напрягшись и кое-кто, даже стуча зубами от страха. Бледные лица и опущенные взгляды в пол, трясущиеся ноги – таков удел служения королеве Магрит, великой правительнице земель Леэров. Но не они выбирали свою участь.

Величаво присев на трон, Магрит воззрилась немигающим взором и высоко подняв подбородок на своих придворных. А те боялись даже поднять глаза, чтобы ненароком не вызвать гнев королевы.

– Что же вы, эдолины? Все в порядке! Вечером состоится праздник, как и планировалось. Ничего страшного не произошло. Приказываю веселью быть! – и Магрит злобно ухмыльнулась, а ее глаза блеснули колдовским светом. – Я, надеюсь, вы меня поняли?

– Да, ваше величество! – раздались хором голоса придворных эдолинов. И вновь склонились еще ниже в знак согласия и беспрекословного подчинения.

Небрежно махнув рукой в сторону придворных, уже потеряв к ним интерес, Магрит обратила взор в угол зала, где за колонной скрывался верный помощник – Керн. Когда все удалились, темнота выпустила на свет мужчину. Перед королевой предстал высокий и худой брюнет, облаченный в черные брюки, заправленные в блестящие сапоги, доходившие почти до колена и камзол из бархата, пурпурного цвета с высоким воротничком. Длинный черный плащ был застегнут на аграф в виде алого лотоса. Прямые волосы до подбородка цвета крыла ворона, оттеняли бледную, до синевы кожу, орлиный нос на угловатом лице очень выделялся и придавал мужчине хищный вид. Глаза глубоко посажены и абсолютно лишены блеска, казалось, будто сама Бездна смотрела на вас.