Вам не показалось

Тайна профессора Шапокляка

Сегодня – особенный день. Потому что сегодня я решился. Сегодня я сделаю это. Прямо сейчас, под покровом ночи открою дверь и…

Но обо всем по порядку.

В этом году страсти за грант Фонда Крокуса на разработку секретной технологии безоперационного похудения пылают с особой страстью. А все потому, что два основных претендента идут по финишной прямой буквально нос к носу. Кому достанется вожделенная сумма с шестью нулями и вытекающий из нее целый год безбедного существования – вопрос не только материального, но и глубокого морального удовлетворения.

Я всего лишь скромный докторант профессора Крокодилова. С этого гранта я не так уж много получу, если задуматься. Но мне чертовски обидно за нашу лабораторию! Столько труда, бессонных ночей среди колб и пробирок! Но почему, за какие грехи наш препарат всегда чуть-чуть не дотягивает до того зелья, что гонит у себя в подвале профессор Шапокляк?!

Год за годом грант достается именно ему! Здесь явно что-то нечисто. Либо это какие-то запрещенные препараты, которые он умело скрывает от всех проверок, либо… я не знаю, сделка с дьяволом! Я уже ничему не удивлюсь.

Вы бы тоже не удивились – случись вам хоть раз увидеть этого самого профессора Шапокляка на близкой дистанции. На первый взгляд он производит впечатление этакого холеного, импозантного мужчины без возраста. Седая шевелюра, трость с набалдашником из слоновой кости, всегда элегантный костюм точно впору и мефистофелевская улыбка – вишенкой на торте, так сказать. Ну просто мечта юных аспиранток и ученых старых дев, коих, кстати, в его лаборатории пруд пруди.

Но случись вам оказаться с ним за одним столиком нашей кофейни или столкнуться внезапно в коридоре на чрезмерно близком расстоянии – сразу бросается в глаза какая-то странная бледность его лица, да и движения у него будто не совсем живые… Признаться, у меня от него мурашки по всему телу, брр…

Никогда бы я не решился соваться к нему за какими-то объяснениями этих сногсшибательных успехов на попроще безоперационного похудения. И потому решился на некоторую гнусность. Но без этого, признаться, уже никак.

Есть у него ассистентка, которая не отходит от него ни на шаг. Тощая, вертлявая, с маленькими злобными глазками, длиннющим носом и плохо скрываемыми усиками. Так и вертится без конца вокруг него! Зовут ее Лариска, а за глаза называют Крыской. Уж она-то точно в курсе всех его тайн.

Все знают, что есть у этой самой Лариски тайная страсть – печенье с шоколадными крошками. Но профессор Шапокляк строго-настрого ей запретил любую выпечку. Говорит, что она – лицо лаборатории и должна поддерживать форму и быть живым примером для всех желающих безоперационно похудеть. Ну, положим, лицо у нее то еще, скажу я вам, но вот фигура и правда вполне себе ничего, несмотря на, быть может, даже излишнюю худобу.

Нет, я бы вряд ли решился столь коварно соблазнять Лариску печеньем с шоколадными крошками, а может быть даже и собой. Но тут действительно нужны крайние меры, на войне, знаете ли, как на войне. Очень уж мне за профессора Крокодилова обидно, да и за себя тоже и за весь наш коллектив.

И вот вчера поздним вечером я специально, но делая вид, что случайно, встретил Лариску возле кофейни – нашего общего водопоя, так сказать, места перемирия и белых флагов. И назначил ей свидание – в полночь, ровно в полночь, в лаборатории профессора Шапокляка, потому как она там днюет и ночует все равно. Она сперва было отказываться стала, но, когда я упомянул о целом ящике печенья с шоколадной крошкой, Лариска залилась стыдливым румянцем и сказала, потупив взор: «Я согласна. С меня – травяной чай с нашими фирменными вкусовыми добавками».

Мне, конечно, этот чай сто лет не нужен, так же как и сама Лариска. Но вот он я, иду по темному и пустому коридору прямо к вражьей лаборатории, вооружившись обещанным ящиком печенья. Внезапно меня накрывает страшная мысль: а что, если Лариска соблазнилась не только печеньем, но и мной?

Вообще-то, я был уверен, что она безответно влюблена в Шапокляка, так же как все особы женского пола в их теплой компании. Но чем черт не шутит? Может, у нее это зов плоти, инстинкты ведь не обманешь, сколько бы ни было Шапокляков вокруг… Как я буду выкручиваться, если она и правда захочет не только печенье, но и мою бренную плоть?!

Лучше и не думать об этом. А просто идти и делать, что решил. Печенье ведь у меня не простое, а с особыми галлюциногенами, которые не считываются ни одним реактивом, если что. Стоит Лариске отведать того печенья – и выболтает она мне все страшные тайны их лаборатории как миленькая. Да еще и ключ от сейфа отдаст, где все их секретные формулы хранятся. Тут-то я все и узнаю. И тогда – держись, профессор Шапокляк! Не видать тебе гранта в этом году!

А вот и она – дверь заветной лаборатории. Я негромко стучу, скорее из вежливости, и захожу внутрь. Наконец-то я ее узнаю – тайну профессора Шапокляка! Только бы с Лариской все гладко прошло…

Должен сказать, что никогда прежде я в этой лаборатории не бывал. Я, конечно, ожидал увидеть все что угодно, но такое… То, что я вижу перед собой, реально за пределами моего воображения. Повсюду мерцают свечи крохотными огоньками, будто само звездное небо опустилось на землю. Никаких колб и приборов не видно, зато по всем стенам – какие-то причудливые наслоения, вроде сталактитов… Я невольно касаюсь рукой одного из них – мох, мягкий и влажный мох, словно посреди глухого леса, отвечает мне прикосновением, бархатным и прохладным. А где-то вдали раздается размеренный, гулкий шум, похожий на морской прибой.

Посреди всего этого великолепия в здоровенном кресле, больше похожем на трон, восседает Лариска, облаченная в какой-то средневековый балдахин.

– Ну что, – спрашивает она глухим, нездешним голосом, – принес печенье с шоколадной крошкой? Небось, еще и галлюциногенами накачал его, дурашка?

Я в ответ только глупо открываю рот да так и застываю, совершенно не зная, что ответить.

– Ты и правда думал, что мы тут средство для похудения разрабатываем? Надеялся вызнать наши секретные ингредиенты? Ха-ха-ха!

Лариска откидывает голову и оглушительно хохочет. Я хочу бросить к чертям это печенье и бежать куда подальше от этого вязкого морока, но тут невесть откуда рядом со мной появляется профессор Шапокляк. Он все в том же элегантном костюме и со своей фирменной инфернальной улыбкой. Взмахнув тростью, он выбивает из моих рук ящик с печеньем и жадно впивается в него своими длинными бескровными пальцами. Из его горла вырывается сиплый свист:

– Наконец-то мы получили ее – шоколадную крошку! Этот дуралей собственными руками принес ее нам!

Я закрываю глаза и странные картины проносятся в моем сознании… Вот профессор Шапокляк в длинной мантии колдует над каким-то зельем… Рядом с ним Лариска, правда совсем с другим лицом, весьма миловидная, но я почему-то все равно узнаю ее… Вот-вот они должны создать нечто такое, что перевернет весь земной шар, сотрет с лица земли все человечество и заставит родиться снова, забыв свою прошлую жизнь… Но внезапно появляется черная тень прямо перед ними. Шапокляк и Лариска испуганно шарахаются в разные стороны от котла с зельем.

– Вы кем себя возомнили? Богами? – грозно вопрошает тень. – Я заставлю вас унять вашу спесь. Я сделаю вас ничтожными и смешными. Люди, чьи судьбы вы собирались вершить, станут потешаться над вами! Никогда вам не вспомнить состав вашего зелья, пока не отведаете вы того, чего еще нет и не скоро появится, а когда и появится – вы не сможете взять это в руки, пока кто-то несведущий в ваших делах ни принесет его собственными руками под покровом ночи прямо к вам домой!

Это и было печенье с шоколадной крошкой – этакая шутка страшной тени, которую боится сам Шапокляк… Так, значит, все это было их замыслом, а я сам был пешкой в их игре, причем стал ею задолго до своего рождения, во всяком случае, в этой жизни… И теперь наш мир и все люди…

Но мне, признаться, все равно. Я больше не помню, кто я и как меня зовут. Я сажусь на поляну, поросшую мягким мхом, и любуюсь на звездное небо, сливающееся с крохотными огоньками по всей поляне и за ее пределами… Я просто есть, и этого вполне достаточно.

Ваш Чебурашка

Они любили друг друга…

Каждый раз, когда она заходит в эту комнату, ее охватывает какое-то странное, ни с чем не сравнимое чувство. Вроде бы комната как комната, раньше здесь жила ее сестра Лизонька, а теперь она уже два года как замужем за Илларионом Тихоновичем, и комната остается ничьей, будто хранит верность своей хозяйке. В этой комнате все очень мило, по-девичьи: изящные занавески на окнах, трюмо, в котором отражается луна, если не закрыть на ночь окно, небольшой столик с несколькими томиками французских романов, один из которых так и остался недочитанным.

Но за чем бы она ни зашла в эту комнату – стоит ей увидеть портрет кисти неизвестного художника, висящий на стене, и тут же улетучиваются все прочие мысли и она забывает, для чего пришла сюда, стоит и смотрит на портрет. «Ах, как же он хорош!» – вздыхает она про себя.

Что это за портрет и как попал он сюда, никто толком не знает. Говорят, его подарил прадеду какой-то дальний родственник, или этот самый художник гостил здесь да и расплатился таким образом за кров и стол. Но только, кто бы он ни был, этот мужчина, изображенный на портрете, – у нее никогда не было сомнений, что это и есть ее суженый. Ведь еще в детстве как только увидела – сразу пришло такое чувство, будто знакома с ним всю свою жизнь. И он на нее так смотрит в ответ, что никаких сомнений не остается в его взаимности.

Но тут недовольный голос маменьки из гостиной возвращает ее к реальности:

– Ну где же ты? Только тебя и ждем!

Ах да, они ведь собрались на прогулку всем семейством, а она оставила здесь перчатки, за ними и пошла.

– До скорой встречи, любимый! Я знаю, уже совсем, совсем скоро мы встретимся с тобой по-настоящему! – шепчет она, хватает перчатки и выбегает из комнаты.

Был жаркий летний день, когда друзья затащили его на эту прогулку. Они рванули в лес, купались в реке, дурачились, играли в карты и волейбол на берегу. А потом кто-то из них вспомнил, что здесь неподалеку красивая усадьба, и вполне можно разнообразить отдых на природе культурной программой.

Они долго шли через лес, пару раз сбивались с пути, спорили, куда идти, порядком устали и едва не переругались. Он уже не был рад, что согласился идти смотреть на эту красивую усадьбу – ну чего он там не видел?

Наконец они вышли на открытое пространство, и впереди замаячил небольшой, но вполне живописный домик с парой пристроек и аккуратным садиком.

Поначалу им показалось, что там нет ни одной живой души. Но стоило войти через калитку в сад – из дверей усадьбы навстречу вышла смотрительница, строгого вида дама, похожая на школьную учительницу. Она сообщила, что вход в усадьбу только вместе с экскурсией, но им повезло – как раз набралась группа, вместе с ними полный комплект.

Друзья оказались в компании понурой мамаши с двумя шкодливыми пацанятами, трех девиц студенческого вида, постоянно перешептывающихся и хихикающих, задумчивого дедушки с рыболовным сачком и невесть как тут оказавшихся мужичков, явно мающихся от похмелья.

Он ходил из одной комнаты в другую, скользя рассеянным взглядом по забавным приземистым стульям, окружившим массивный стол с кружевной скатертью, слегка потемневшим зеркалам, милым предметам утвари прошлого века, слушал вполуха монотонный бубнеж экскурсовода и не очень понимал, зачем сюда пришел.

Но вот небольшая комната, девичьи занавески с цветочками на окнах, трюмо возле окна, пуфик, на котором лежат изящные дамские перчатки… И портрет! Прямо перед ним – портрет прекрасной дамы, именно такой, как он себе ее всегда представлял.

Он останавливается как вкопанный и смотрит в ответ на нее. Значит, она ему не приснилась, а в самом деле есть… То есть была, видимо, жила здесь больше века назад. И сейчас смотрит на него из параллельного мира.

– Наконец я нашел тебя, любимая! – шепчет он. – Но ты все равно так далеко… Я найду тебя, где бы ты ни была!

Небольшая, но дружная группка экскурсантов приходит в движение и суетливо перемещается в следующую комнату. Он поворачивается к строгой смотрительнице-экскурсоводу и спрашивает:

– Кто это – на этом портрете? Она жила здесь? Как ее имя? Кто художник?

– Об этом портрете мало что известно, – отвечает ему скучающим голосом музейная дама. – По одной версии, это подарок дальнего родственника владельцев усадьбы. По другой – заезжий художник гостил у хозяев несколько дней, вот и подарил им этот портрет, чтобы отблагодарить за гостеприимство. Работу даже не назовешь профессиональной, художественной ценности она не представляет. Но посетителям нравится этот портрет, поэтому не убираем.

– А имена?

– Нет, имена неизвестны. Ни художника, ни девушки на портрете.

– Проходим в следующую комнату, молодой человек.

Квартира напротив

Вы знаете, что у вас творится в квартире напротив? У нас, например, черт-те что! Вот я вам сейчас расскажу!

Я давно уже запаслась попкорном и наблюдаю. Сперва хотела вмешаться, а потом думаю – да ну, лучше пусть сами разбираются, а я посмотрю. Меня же не спрашивают, я и не лезу – правильно ведь я говорю?

Началось все с того, что в этой квартирке поселилась парочка молодоженов – Игорь и Настенька. Соседи как соседи – спокойные, вежливые, не особо общительные, да оно и к лучшему. А то до них там жила учительница из школы, что у нас во дворе, так выйти на площадку было невозможно – обязательно с каким-нибудь разговором прицепится… Ну да речь не о ней, она переехала в другой район, говорят, ей новую работу предложили, что-то с коммунальными службами – вот и хорошо!

Но я-то сейчас о том, что через полгода спокойной жизни Игоря с Настенькой потянуло путешествовать. Знаете, как это сейчас у них модно – бросить «скучную офисную работу и уехать на Гоа»? Вот это они и сделали. Не знаю, что они нашли в этом Гоа? Я там была один раз – индусы такие дикие, по-английски не говорят и простыни влажные все время были, и это в отеле пять звезд… Ну да не об этом сейчас разговор, тем более что соседи наши отправились и не на Гоа, а на Бали. И чего их туда тянет? Я в эту Азию ни за какие коврижки не поеду, только в Европу! Мне, знаете ли, Гоа вполне хватило в плане экзотики.

Так вот. Только собрались они уезжать, как вдруг вспомнили, что Настенька – страстный цветовод-любитель, особенно по части фиалок и орхидей. У нее для них даже специальный стеллаж оборудован, с особым освещением и всеми делами. Цветочки же с собой не повезешь! А бросать жалко.

И вот смотрю – как они уехали, стала к ним ходить Настенькина подруга, Кариночка. Она тут живет неподалеку, как выяснилось, так что ей не сложно раз в два-три дня забежать полить цветочки. Уж не знаю, за вознаграждение или еще как они договорились, ну да это их дела.

Так все и продолжалось, пока хозяева на Бали прохлаждались, вроде ничего особенного. Правда, Кариночка сразу показалась мне какой-то странноватой, будто немного не от мира сего. Все время такая задумчивая и будто в облаках витает. И потом – ну сколько нужно времени, чтобы цветочки полить? Даже если их много? Полчаса? Ладно, час – это максимум. А она там по несколько часов сидела, два-три… А иногда и оставалась на всю ночь, потом утром смотрю – выходит оттуда и на работу идет. В этом, конечно, нет ничего предосудительного, может, ей так на работу ехать ближе или у нее жилищные условия не очень. Дело не в этом, а в том, что лучше бы Настеньке не связываться с этой Кариночкой! Вы сами увидите, когда я расскажу, что дальше было.

В общем, через полгода путешественники наши вернулись. Понятное дело, денежки свои, в офисах заработанные, промотали, а там ничего не заработали, как надеялись сперва. Я, конечно, их разговоры слышала только урывками иногда, чисто случайно, но у них такие были идеи, чтобы приглашать туристов к шаману балийскому какому-то, исцеляться и просветление получать. Ну это, знаете, как фильм тот вышел, с Джулией Робертс, так все и подались по тому же маршруту, жизнь свою менять. Кстати, говорят, тому шаману балийскому она неслабую рекламу сделала книжкой своей. Не Джулия Робертс, конечно, а писательница эта, по чьей книжке фильм был снят. Но его же на всех не хватит, шамана этого, вот и стал народ других искать, не таких раскрученных, подешевле, туристов к ним зазывать. Игорь с Настенькой, я так понимаю, тоже такого нашли, к нему и поехали, только не пошел у них этот бизнес, вот они и вернулись, снова стали здесь на работу устраиваться.

Только уволиться-то – это раз плюнуть, а вот найти что-то приличное в наше время – это пойди попробуй! Где-то месяц помыкались они без работы и без денег, ну и пришлось потом соглашаться на то, что предложили, – не знаю, что и где, а только уходят они оба рано утром и приходят поздно вечером, по выходным вообще их не видно, отсыпаются, наверное, устают сильно. Но в этом нет ничего удивительного, у многих сейчас так, дело-то не в этом!

А дело в том, что, пока их нет весь день, Кариночка по-прежнему наведывается в их квартиру! Ну ключ-то сделать не сложно, они ведь замки не меняли, даже и не подозревают ни о чем таком. Но как она оказывается на площадке, да еще в какой-то странной одежде и с диким макияжем, если я не слышу ни лифт, ни дверь квартиры чтобы открывалась, а минуту назад ее не было? И взгляд у нее стал не просто отстраненный, а какой-то потусторонний, я бы сказала.

Я столкнулась с ней однажды, когда из магазина возвращалась, как посмотрела – мне прямо нехорошо стало. Ну то, что она не здоровается, – так она и раньше не всегда здоровалась, но сейчас вообще будто смотрит сквозь тебя. Я бы ее даже не узнала в таком наряде, она, видно, на то и рассчитывает. Но я же все равно догадалась: кто это еще может быть, если не она? Мне, конечно, нет до нее никакого дела, но от такого соседства, сказать честно, даже оторопь берет.

И вот вчера слышу среди ночи, часов было около трех, на площадке какой-то шум, будто рычит кто-то. Думаю, может, соседи собаку завели? Да не похоже, у нас тут кошатники больше, только двумя этажами ниже собачка маленькая есть, но она так не рычит. Я к двери подошла, даже открывать не стала, смотрю в глазок. И вот вижу – Кариночка опять в своей странной одежде и будто состарилась лет на двадцать, кроме совершенно безвкусного макияжа на все лицо, у нее накладные ногти длиннющие, парик лохматый, и мне даже показалось, что клыки торчат изо рта.

Я, конечно, все понимаю, может, она с костюмированной вечеринки какой-то, но какой интерес так себя уродовать? И вот стоит она возле двери соседей наших – путешественников и рычит! Что за игрища такие, думаю, среди ночи? А тут смотрю – открывается дверь соседей, появляется Игорь в белой пижаме, а из-за плеча его Настенька выглядывает – оба перепуганные, будто самого черта увидали. И Настенька тут как закричит: «Рангда! Рангда!» А у Игоря в руках здоровенная такая маска, тоже страшная до ужаса, с клыками, с глазами горящими – моя подруга Ниночка такую из Монголии привезла, правда, я не понимаю, зачем в дом тащить всякую гадость страшенную, неужели поэстетичнее сувениров не нашлось?

Я даже посмотрела потом специально в интернете, что это за Рангда такая. Вы представляете, оказывается, это королева демонов на Бали! Она еще и детей пожирает! Ну вот зачем Кариночке рядиться в такую гадость? Что за странные такие фантазии? Хотя потом уже я догадалась, зачем это ей. Слушайте, что дальше было.