Неприглядная история. Как жили, любили и болели в разные эпохи

Эмоционально французы не слишком переживали по поводу происходящего (хотя бы потому, что все это воспринималось как элемент фатализма). В целом чрезмерное эмоциональное влечение к ребенку считалось церковниками тем, что следует направить в пользу богослужения. Да и вообще в те времена считалось, что дети излишне обласканы родителями.

Уход за ребенком

Через 2–3 дня после рождения ребенка крестили. Во время крещения он был облачен в накидку белого цвета в форме креста, затем ее надевали на малыша в течение месяца после ритуала. Новорожденных называли в честь святых, поэтому имена часто повторялись. Томасы, Джоны, Анны, Уильямы, Маргариты и сегодня не редкость, но в XV–XVI веках на эти имена был невероятный спрос.

После рождения за ребенком требовался особый уход: тело смазывали маслом желудей, чтобы уберечь его от холода, затем мыли в теплой воде и капали масло в глаза. Няням рекомендовалось мыть детей в горячей воде зимой и теплой – летом, поглаживая их по животу. Лучшее место для новорожденного – колыбель. Голову следовало укладывать выше всего остального тела. Лучшее место для колыбели – то, где нет ни солнечного, ни лунного света. Не рекомендовалось класть ребенка в колыбель сразу после кормления: от укачивания он мог отрыгнуть молоко.

На молоке нужно остановиться подробнее: в XV–XVI веках в Англии большинство авторов считали, что грудное молоко – лучший продукт для кормления ребенка.

Хорошей кандидатурой для роли кормилицы считалась недавно родившая женщина с тщательно проверенным молоком. Молоко не должно было иметь никаких цветовых и вкусовых оттенков, то есть не быть кислым или соленым, голубоватым или розоватым.

Доктор Джонс советовал осматривать грудь кормилицы на предмет отеков, ведь «большие соски причиняют боль деснам и маленьким челюстям, потому что так детям приходится слишком широко открывать рот, чрезмерно растягивая сухожилия, что вызывает боль, очень похожую на судорогу». Плохое молоко кормилицы часто становилось причиной смерти детей, поэтому выбор женщины на эту роль был очень серьезным делом. Основную часть рациона новорожденного составляло молоко – им рекомендовалось кормить ребенка до двух лет, однако в большинстве случаев детей кормили молоком до появления первых четырех зубов, после чего в рацион вводился хлеб.

Из шокирующих медицинских подробностей: любые высыпания на коже ребенка лечились раствором из уксуса и вина с добавлением масла. Сегодня такой способ лечения сыпи может вызывать вопросы.

Кормилицы

Если переместиться во Францию, но уже XVII века, то можно увидеть интересные закономерности[26]. Не будем отходить от традиции и рассмотрим именно период младенчества. Французы считали, что важнейшую роль в вопросе выживания ребенка играют его отношения с кормилицей. Выживание действительно было сложной задачей, ведь смертность среди младенцев варьировалась в диапазоне от 25 до 75 %. Правильно подобранная кормилица была ключевой фигурой на пути формирования здоровья ребенка. Считалось, что между ними возникала особая связь, а потому няню, если ребенка вскармливала не мать, подбирали, отталкиваясь не только от антропометрических и физических данных, но и от «красоты души, потому что с молоком принц впитывает правильные привычки, а также доброту и мудрость».

Кормилица должна была быть хорошей матерью и любить ребенка, поскольку считалось, что в таком случае она будет более аккуратной с ним. К тому же считалось, что как фантазии матери во время вынашивания могли влиять на пол ребенка, так настроение кормилицы отражалось на его состоянии. У французов, однако, возникала боязнь химической несовместимости, так как в течение девяти месяцев вынашивания ребенок питался «одной кровью», а в течение последующих двух лет – другой.

Температура молока тоже была крайне важна: мальчику старались давать не слишком теплое молоко, чтобы он не стал женоподобным, а девочкам – не слишком холодное, чтобы они не вырастали излишне мужественными.

В общем, подобрать кормилицу – трудоемкая и невероятно сложная задача. Содержать ее тоже было нелегко: стоимость их услуг постоянно росла, более того, некоторые из них впоследствии становились нянями и полноценными членами семьи. Молоко женщины, родившей девочку, считалось более подходящим, чем молоко той, что родила мальчика, поэтому все больше женщин из бедных слоев населения отказывались от своих детей в пользу работы кормилицей. Это, в свою очередь, привело к формированию любопытного заблуждения: во Франции считали, что городская среда больше благоприятствует рождению девочек. По сути, эта идея связана с тем, что от девочек в городах меньше отказывались, ведь городские жители меньше нуждались в деньгах. Из интересных фактов можно выделить, например, то, что французы считали женское молозиво[27] нездоровой пищей для детей, потому что слизь, по мнению врачей, загрязняла организм ребенка.

Пеленание

Пеленать ребенка нужно было определенным образом: считалось, что это могло существенно повлиять на ребенка, ведь от качества и правильности пеленания зависело, будут ли его конечности прямыми. Укладывать части тела следовало аккуратно, поскольку конечности ребенка нежные и расти они будут в зависимости от их положения: рекомендовалось класть руки вниз, вдоль тела. Через четыре месяца разрешалось перестать пеленать руки, но живот и ноги необходимо было «закутывать» от холода в течение года после рождения.

Между тем, как пеленали ребенка во Франции, а как – в Англии, есть различия. Самое главное из них – во Франции ребенка пеленали «с головой». Вообще, в каждом регионе Франции были свои особенности пеленания, например, подкладывали планку под голову и шею младенца. Считалось, что не стоит пеленать голову слишком сильно, иначе она будет узкой и вытянутой.

Так же как и в Англии, во Франции тщательно следили за тем, как пеленают ребенка, чтобы исключить и предупредить проблемы с «кривизной» конечностей, но основным мотивом была осанка (а с 5–7 лет девочки вынуждены были знакомиться с корсетами из китового уса).

Французы считали, что сами по себе пеленки нужно кипятить 3–4 раза в день – естественно, не каждый мог себе позволить такой уход за ребенком. Поэтому, встретив на улице голого ребенка, никто не удивлялся: так бедные люди пытались экономить на стирке.

Вторая половина XVII века стала переломным моментом для жизни французского ребенка. Государство начало широкую образовательную программу для детей, которая давала возможности для обучения девочек, а также благоприятствовала открытию множества деревенских начальных школ – естественно, осуществлялось все это не без помощи церкви. Методы воспитания менялись, фокус с внешней формы семейной жизни смещался на качество отношений внутри семьи. Стал ли XVII век веком перемен для детей? Нет, качественно жизнь детей XVII века практически не изменилась. Однако предпосылки для улучшения ситуации уже начали проявляться.

Глава 2

Воспитание детей

Теплые семейные взаимоотношения и сейчас могут показаться детям (и даже взрослым) мечтой. Если рассматривать явление в общем, то с XVII века любовь и забота внутри семьи стали входить в норму. Нападки со стороны пуритан на балующих своего ребенка матерей можно рассматривать как доказательство всеобщей практики внимания к своему чаду. Неизменным и неоспоримым остается тот факт, что воспитание подразумевало воспроизводство гендерных ролей, которые в дальнейшем формировали определенное поведение и позиционирование себя в обществе.

Супружеские пары во все исторические периоды имели желание завести ребенка. Французский поэт XIV века Эсташ Дешам высказался очень радикально, сказав, что дети не приносят ничего, кроме неприятностей и беспокойства.

Дети становились утешением, о чем свидетельствуют дневники и биографии различных известных личностей – так о своей первой дочери писал, например, Ральф Джосселин[28]. Существует множество частично сохранившихся источников, которые дают нам понять, что и до 1700-х годов привязанность не была редкостью. Британский политик Эндимион Портер писал своей жене в феврале 1628 года: «Поцелуй за меня всех моих маленьких мальчиков». Сэр Томас Пелхэм вез подарки из Лондона своим детям в Сассекс в середине семнадцатого столетия – один из сыновей получил от него шляпку и барабан[29]. Родители так же, как и сейчас, верили, что их ребенок вырастет достойным человеком. Нет оснований говорить, что отцы любили своих детей меньше, чем матери, хотя они действительно меньше участвовали в заботе о них.

Болезни

Родители волновались, когда ребенок болел, писали о несчастных случаях и проявляли беспокойство не только при лихорадке, но и при обычном кашле. Аристократка леди Анна Клиффорд сделала запись в своем дневнике о том, как сильно переживала, когда ее дочь одолела лихорадка. Родители молились и просили у Бога избавления от болезни, а после записывали свою благодарность высшим силам.

Тугое пеленание, замедляюшее сердцебиение ребенка и поощряющее его больше спать и меньше плакать, также позволяло игнорировать исходящие от него неприятные запахи.

Один врач XVIII века даже писал, что некоторые считают, что чистая одежда и свежие пеленки забирают у ребенка жизненные соки[30]. К груди ребенка не прикладывали, пока у матери не начинало выходить молоко – то есть до 2–3 дней. Тем временем ребенка очищали: в Англии XVIII века рецепты включали масло миндаля, сироп на основе роз, цикорий и ревень. В континентальной Европе способы были чуть более экстремальными: сенна[31], касторовое масло или клизма.

Поскольку общеприменимой замены грудному молоку не было, у детей могли возникать проблемы с кормлением – один врач даже считал, что с этим связаны 9 из 10 детских смертей (что, впрочем, абсолютно не соответствует действительности, но дает представление о том, что с этим аспектом жизни новорожденного возникали трудности). Возможные альтернативы и дополнения: безмолочные кашки на основе крахмала и разваренный хлеб с сахаром и пряностями (панада). Шотландский врач Уильям Бьюкенен, однако, крайне не рекомендовал их использовать. Безопасной альтернативой грудному молоку он считал коровье – лучшая пища для младенцев – либо кормление напрямую от вымени козы или ослицы. Первые блюда, которые можно было дать ребенку, по его мнению, – ячменная каша, говяжий бульон с рисом или размоченные в коровьем молоке сухари. Свежие фрукты и овощи называли неподходящей для детей едой, поскольку их считали кислыми и тяжелыми для переваривания. Вероятнее всего, детские смерти, в которых винили прорезывание зубов, были вызваны цингой, обусловленной дефицитом витамина С. Врачи XVIII века приписывали им схожие симптомы: раздражение десен, ведущее к воспалению, лихорадка, судороги, гангрена и т. д. – так описывал заболевание Джон Арбетнот[32].

Прорезание зубов действительно воспринимали как проблему: в медицинских справочниках этому уделялось отдельное внимание. Уже упомянутый Уильям Бьюкенен даже советовал давать несколько капель настойки опия на одной из последних стадий. Самые тяжелые случаи решались вскрытием десен: это делалось ногтем, краем монеты или любым острым предметом, но лучше всего для этого подходил скальпель и умелые руки – в домашних условиях такое лучше не повторять. Ребенку после таких вмешательств могло стать плохо (что неудивительно). Кровопускание, кстати, тоже применялось в период прорезывания зубов (в те времена его вообще считали лекарством от всех болезней). Еще из «нескучных» средств – пиявки или слабительные средства.

Качание люльки было немаловажным процессом: в справочнике Брузе за 1755 год целых четыре страницы были посвящены только советам по качанию.

Малышам не особо разрешали ползать по полу: во-первых, из-за грязи, во-вторых, из-за намека на животную сторону человека. Чтобы этого избежать, использовали аналоги современных детских ходунков.

Тугое пеленание ушло в конце XVIII века, и на смену пришла одежда. Но отказ от пеленок означал, что настало время подумать о чистоте.

Что касается образования детей, сейчас мы бы считали их вундеркиндами: к 2–3 годам они уже знали простые цифры от 1 до 9 и их комбинации, могли повторять «Отче наш» и заучивать буквы по записной книге. Слова изучались преимущественно по Библии – специальная детская литература появилась только к середине XVIII века. Начиная с 1658 и вплоть до 1845 года любой ребенок из образованной семьи изучал книгу Orbis Sensualium Pictus[33] – в ней были картинки различных явлений и вещей окружающего мира с подписями на французском и латыни. По сути, ребенок сразу интегрировался в мир взрослых.

Дети при этом оставались детьми и не упрощали родителям жизнь: Джейн Джосселин, например, случайно вонзила ножницы в бровь брата[34]. У Ричарда Эвелина в горле застряла баранья кость, и он чуть от этого не скончался. Дети попадали во всевозможные ситуации, которые требовали от их родителей хладнокровия и сосредоточенности. Порой родителям приходилось переносить утрату детей, что давалось им весьма тяжело: система здравоохранения была крайне слабой, и это вело к высокой смертности. По этой причине традиционная медицина широко применялась и передавалась: женщины обменивались советами и имели собственные сборники с рецептами лекарственных средств. Мэри Ловетт в 1723 году согласилась, чтобы ее сына посадили на диету из ослиного молока и устроили шестимесячный постельный режим, лишь бы дать ему шанс на жизнь.

И в XVIII, и в XIX веке продолжали развиваться те представления о воспитании детей, которыми мы руководствуемся по сей день. Вклад в модель воспитания внесла концепция Джона Локка[35], который говорит о ребенке как о чистом листе – это помогло избавиться от пуританской жесткости и повысило роль родителей в воспитании детей.

Родителям было необязательно общаться друг с другом лично, напрямую – они могли это делать через письма.

Нельзя забывать, что брак вплоть до Первой мировой войны – это история не о «нас», мужчине и женщине, а о детях и их благополучии.

Английский аристократ сэр Джон Мордонт со своей женой Пенелопой проводили много времени вдали от детей, но не переставали участвовать в их жизни через письма[36]. Повседневный уход держался в основном на гувернантках и нянях, но подробности физического развития и успехов детей были интересующей их темой. Жена же писала сэру Джону, например, об одном крайне неудачном ужине в 1699 году – он был частью интеграции детей во взрослый мир. Их сын Чарльз просил бокал красного вина, подражая отцу, и отказался пить воду. А в шесть лет попросил парик.

Военный министр (и лидер Палаты общин) Генри Фокс, первый барон Холланд, очень любил своих детей и, несмотря на свою вовлеченность в политику, проводил с ними много времени. После рождения ребенка вскоре после заключенного брака они с женой Кэролайн Леннокс были без ума от нового члена семьи. Они не уставали говорить о своем ребенке как об исключительном создании – самом красивом, умном и обаятельном малыше из всех существующих. Генри Фокс действительно старался быть внимательным к своим детям. В начале 1750-х годов он уделял много времени сыну, Чарльзу Джеймсу Фоксу. Супруги часто обсуждали друг с другом своих детей и шокировали Лондон своей снисходительностью к ним. Кэролайн Фокс поощряла сыновей много читать и посещать театр с малых лет – благодаря матери Чарльз с пяти лет начал читать пьесы, а в шесть уже выучил историю Древнего Рима. Все дети научились читать к пяти годам, а с двух учили алфавит. При этом родители не хотели баловать детей: Кэролайн Фокс считала, что, если мальчики не больны и не нуждаются в помощи врачей, они должны проявлять активность и живость духа. Стью – Стивен – был грубым озорником, которому часто не везло, но Кэролайн это даже нравилось: когда сыновья резвились, она просила их отправиться в подходящее для игр место, а не наказывала. Несмотря на такой «современный» подход к воспитанию, в 1770-х годах Стивен и Чарльз проиграли большую часть состояния своего отца. Даже тогда Генри Фокс писал старшему сыну Стивену: «Никогда не показывай Чарльзу, как сильно он меня огорчает». Кэролайн же восприняла неудачи своих сыновей и их тягу к разгульному образу жизни как показатель ее неудачи как матери.

В викторианской Англии концепция воспитания детей была изменена в связи с тем, что само понимание семьи начало меняться – появился культ дома, домашнего очага. Хороший пример – семья Литтлтон[37]. Будучи представителями аристократии, они были крайне сплоченными: Люси Литтлтон в 1850-х годах писала, что ее детство прошло ясно и беззаботно. У отца семейства, четвертого лорда Литтлтона, годовой доход был равен 7000 фунтам стерлингов – не чета первому лорду Литтлтону, построившему один из самых значимых домов в палладианском стиле в Англии. Люси Литтлтон была набожной девушкой. Она вспоминала, что в детстве мать приносила им Библию, а позже, когда они стали старше, это стал делать отец – оба родителя всегда были примером для детей. Дочерей Мэри Литтлтон часто брала с собой на прогулки в экипаже с пони и приглашала детей присоединиться к ним с мужем за десертом перед сном (частая практика в XVIII–XIX веках). Иногда дети могли вместе с родителями выходить в сад, чтобы посмотреть на закат.

Лечение

Говоря о лечении детей, педиатрия до середины XVIII века находилась в тени акушерства. После того как врачи начали массово наблюдать за детьми, это стало толчком для развития книг с советами по поддержанию детского здоровья. Одной из таких книг была «Домашний лечебник» Уильяма Бьюкена 1769 года – позже она пережила 18 изданий и была переведена на русский язык. Екатерина II даже отправила доктору благодарность, сопроводив ее золотой медалью.

В 1789 году известный английский врач Майкл Андервуд написал трактат о детских болезнях: он состоял из трех частей, посвященных болезням, хирургии и общим рекомендациям по уходу за младенцем. Книга 10 раз переиздавалась в Англии и 4 – в Америке, а также была переведена на французский и немецкий языки.

Свой вклад внесли и аптекари, поскольку при появлении первых симптомов болезни к ним обращались чаще всего (обратиться за лекарством к аптекарю было дешевле, чем к врачу). Например, аптекарь Джордж Армстронг в 1767 году написал Account of the Diseases Most Incident to Children[38] – краткое и полезное пособие и для врачей, и для родителей. Он также выступал против изъятия больного ребенка у родителей, считая, что это разобьет ему сердце.

Была и типично женская литература с советами по уходу за детьми, например Essay on the Management and Nursing of Children in the Earlier Period of Infancy[39] Уильяма Мосса. Материал был специально «адаптирован» для женских умов, которые нуждались в «деликатном обращении». На фоне снижения детской смертности и сокращения числа смертельных заболеваний ребенок предстал в новом свете: теперь он – существо, обладающее правами и привилегиями по Жан-Жаку Руссо.

В деталях критиковался подход Локка: например, советы надевать на детей легкую одежду и обувь, чтобы они привыкали мокнуть, или необходимость сна на жесткой кровати для формирования привычки засыпать в любом месте.

Теория о необходимости закаливания долгое время была крайне популярна, но за повальной увлеченностью холодными ваннами, легкой одеждой и скудной пищей шли еще более «глубокие» советы: например, метание для укрепления нервов или стрельба для повышения выносливости.

Закаливание можно назвать неизбежной долей младенцев XVIII века. В первые несколько недель приучение начиналось с теплой ванны – постепенно вода становилась холоднее, и в итоге ребенок должен был наслаждаться купанием в ледяной воде. Если же он становился вялым и ослабленным, то ванны прекращались. Закаливание сопровождалось живым пением, поэтому элемент развлечения для ребенка в этом все же был.

Все руководства XVIII века по уходу за младенцем делали акцент на физическом здоровье ребенка: например, детей нужно было учить послушанию, чтобы они позволяли проводить с ними медицинские манипуляции. Локк, Руссо и продолжатели их идей, напротив, делали акцент на нравственном и интеллектуальном воспитании.

Из-за недоверия к врачам во многих руководствах содержался материал о лечении болезней, как уже было сказано выше, а это вело к тому, что женщина становилась еще и «врачом». Количество заболеваний между тем было пугающим: желтуха, гельминты, диарея, дизентерия, коклюш, чахотка, пневмония, рахит, корь, скарлатина, гангрена, судороги. Естественно, обычным людям давались рекомендации в виде слабительных и пиявок. Джон Дарволл подробно описал их применение: чтобы не пугать ребенка, пиявку нужно было спрятать в горлышко бутылки и приложить к коже. Катаральное воспаление (от которого ребенка мог умереть за несколько дней) лечилось приложением пиявок к носу. Более опасный круп[40] – восемью пиявками на шею. От коликов – пиявки на животе и прямой кишке, от инфекции мочевыводящих путей – на половых органах. Перед началом любого лечения полагалось принимать слабительные (да, даже при диарее). А еще клизмы, магнезию и ревень, печенье с касторовым маслом… При этом сам доктор Дарволл, автор подобных советов, не считал себя врачом, который назначал слишком серьезные дозировки, в отличие от коллег.

Существовала и альтернативная медицина: Лидия Чайлд[41] предлагала траволечение. Круп она рекомендовала лечить припаркой из табачных листьев, которую через время нужно было сменить на смазанную гусиным или куриным жиром и приправленную шотландским нюхательным табаком салфетку. От гидроцефалии[42] советовала накладывать припарку из тушенного с уксусом лука на бритую голову и омывать ноги водой с горчицей. От коклюша – жевать чеснок. У человека, живущего в XXI веке, может появиться скепсис по отношению к этим средствам, но все же нельзя не признать, что они были безопаснее того же опиумного сиропа или хлорида ртути, используемых в традиционной медицине.

В конце XVIII века появилась (и, надо признать, до сих пор не сдает своих позиций) гомеопатия. Ее созданию мы обязаны немецкому медику Христиану Ганеману[43]. Рекомендованные дозы были настолько маленькими, что говорить о какой-то эффективности не стоит. Однако из очевидных плюсов можно отметить убежденность Ганемана в необходимости тестировать лекарства сначала на здоровых людях, а после – на больных. Руководство Уолтера Джонсона о применении гомеопатических лекарств в лечении детей появилось в 1857 году – «О гомеопатических и гидропатических принципах». Матери перестали использовать каломель (в реальности – хлорид ртути с кумулятивным ядом типа мышьяка). Применение лауданума тоже было опасно. Матери не могли удостовериться в правильности дозировки, что влекло за собой риск развития осложнения или летальные исходы. Именно поэтому врачи стали осторожнее выражаться в своих руководствах, опуская дозировку. Таким образом, позицию лучшего врача наконец-то занял собственно врач, а не мать ребенка.

Важно также признать, что детей считали разными – и не только врачи. Дневник уэльской писательницы Эстер Трейл, образованной деловой женщины, это доказывает: она наблюдала за своими 13 детьми и откровенно говорила об их различиях. Как ни странно, ей хватило мужества признаться, что одни дети ей нравились больше, чем другие.

Подходы к воспитанию

Набожные люди считали, что детство – просто подготовка к вступлению во взрослую жизнь, а воспитание и образование нужно для моральных наставлений – никакого внутреннего интереса в этих занятиях быть не может. Им противостояли Мария и Ричард Эджуорты с их «Практическим образованием», в котором утверждалось, например, что детская комната должна быть полна игрушками, так как это поощряет детей экспериментировать[44].

Мать должна была следить за обучением и воспитанием своего ребенка: в рамках идей практического образования использовались лобзики, корзины (их плетение), мячи и т. д. После четырех лет начиналось обучение чтению.

Эджуорты также признавали ребенка личностью, а потому давали советы в духе: «как научить ребенка послушанию в удовольствие» (его стоило хвалить и проявлять терпение). Нельзя применять по отношению к детям длительное наказание – и вообще следует его индивидуализировать. К сожалению, жизнь этого духа свободы была короткой: приближался XIX век.

Однажды мадам де Сталь спросила Наполеона, как совершенствовать нравственные ценности. Он ответил ей: «Наставлять матерей Франции».

В обществе после наполеоновских высказываний существенно сменился вектор: мать стала полубожеством. Жену начали считать хранительницей очага, и, чтобы соответствовать строгому этикету и при этом не умереть от скуки, она с головой погрузилась в материнство и воспитание идеальных детей.

Теоретически отцы тоже не теряли свое положение и продолжали интересоваться детьми, но из-за того, что большинство отцов имели публичные обязанности, влияние матерей на детей было несколько значительнее (хотя на каждое правило найдется множество исключений). Одной из важных составляющих воспитания было мягкое погружение ребенка в религию и прививание ему религиозного мировоззрения.