Действующее лицо и исполнители

Идти на танец с Нарышкиным Женя отказалась. Но пригласила присесть на свободное место.

– Вы интересный человек! А разговаривать удобней глядя друг на друга, а не шоркаясь…

Интересная мысль – подумал Серега – и без окончания: как хочешь думай, о паркет ногами или телами…

Присел рядом.

– Вы умеете музыку слушать? – спросила Женя.

Нарышкин прислушался.

– Наверное, да. Есть которая попадает в ритм сердца, а которая нет…

– А понимать?

– Из всех искусств больше всего на свете я люблю музыку леса. Причем, в любое время года. Вот представьте себе бор. Зелеными свечками стоят прямые корабельные сосны. Тени от солнца делают их ещё стройней. Земля под ногами во мхе и папоротник выше колен – почти до пояса. Воздух легок для дыхания…

– Вы были в нашем бору?

– Был.

– Сосны, говорят, триста лет живут – динозавров, конечно не помнят, но Пугачева запросто. А сколько живут папоротники и хвощи?

– При динозаврах они были гигантскими, сейчас трава-травой…

При общении с девушкой по лицу Нарышкина растеклось блаженное выражение.

Со своего места в далеком застолье Илья Алдакушев, наблюдавший за ними с любопытством, показал оттопыренным большой палец правой руки.

Сергей увидел его и покачал головой.

То ли боясь, что блогер уйдет, то ли ещё по какой причине, Женя рассеяно кивнула на стол:

– Хотите выпить – пейте.

Две открытых бутылки с вином стояли поблизости на столе.

Нарышкин взял одну в руку:

– Не хотите ли?

– Благодарствую!

Сергей налил крохотную рюмочку, посмотрел её на свет, одним движением опрокинул и, смакуя, подержал вино на языке.

– У меня к вам вопрос, – насмешливо произнес Нарышкин, закладывая виноградину в рот. – Не пьете, потому что взрослые рядом, а вы ещё школьница? Или другая на то причина? В вашем возрасте я уже был замечен. Да и девчонки наши… Вы, Женечка, правило или исключение?

Блогер сидел, откинувшись на спинку стула, легкомысленно покачивая лакированным туфлем. И вид его говорил – мне палец в рот не клади!

Но вдруг понял, что не прошел тест. Девушке интересно было – пьет или не пьет это щеголь-москвич, да ещё в присутствии дамы? По её понятиям – кавалер не должен этого делать, если хочет заслужить уважение девушки.

Женя заметно поскучнела.

Нарышкин ещё насмешничал, но уже догонял, что все надежды потерял на симпатию в её глазах. По крайней мере, на этот вечер.

Вот они какие, красавицы села!

Сергей склонил голову на левое плечо, посидел немножко в такой позе, выпрямился. Как бы уйти с достоинством?

– Вы за что-то ко мне охладели, – сказал растерянно.

Девушка не улыбнулась в ответ, а только посмотрела на круг, где общей толпой дергалась молодежь. Потом сказала лениво:

– Пойдемте потанцуем со всеми вместе.

Нарышкин отказался.

– Простите, Женя, к Илье пойду. Своими хвощами вы разбудили во мне философское настроение.

Он вежливо поклонился и ушел.

Через минуту в другом конце стола задушевным голосом продолжал:

– Не подхожу я девушке – много пью и мало ухаживаю…

Илья негромко пропел:

Не для меня цветет сирень…

– Давай, друг, выпьем.

Поднося бокал к губам, Нарышкин заметил Жени быстрый взгляд с середины стола – кажется, осуждающий.

Алдакушев тоже заметил и посмотрел на приятеля устало печальными, грустными глазами.

Поставив бокал на стол, Сергей покачал головой:

– Кажется, я увлекся.

И после сидел на своем месте с таким выражением лица, словно только что понял – сейчас, что для него начинается самое трудное, что может быть в отношениях с девушками.

Иваныч раскусил его состояние и скорее в шутку, чем в серьез, посоветовал:

– Бросай свой блог, начинай добиваться внимания Жени – вот тебе тема.

Конечно, это не дружеский совет, а скорее подначка, чтобы задеть самолюбие.

– Ты прав, Илья Иваныч, если блог свой однажды профукаю, подкачу под бочок к какой-нибудь дамочке – корми, родная, а я тебе сказочки буду рассказывать на ночь, как был богат, как…

Он говорил это искренне. Хорошим было лицо его в этот момент, замечательными глаза, хотя в них читались усталость и печаль…

Видела бы Женя его в этот момент – Алдакушев поискал девушку глазами.

За столом её не было. Не было и в кругу танцующих. Жаль…

Ну как тут не в пасть в тоску и печаль молодому человеку? Надо с Женей поговорить.

Приняв решение, Илья налил и выпил один.

В банкетном зале работал кондиционер. А без него вряд ли праздник можно было назвать таковым. День выдался такой жаркий, что духоты и на вечер осталось сверх меры.

Меж деревьями санатория струился горячий воздух, густое волнистое марево поднималось над озером.

Сдурела погода!

Артисты и гости их давно умяли жаркое, до отвала наелись мороженного, но на прогулку не спешили, спасаясь под свежестью кондиционера. Да и питья ещё было навалом, не все съедено на столах. Люди держались до последнего…

Жарко было чрезвычайно. Веселящиеся выскакивали на крыльцо покурить, поговорить… и обратно – в тень и прохладу.

Наконец, решили – пора и честь знать. Забрали конфеты из ваз и все, что можно было с собой съестного-спиртного прихватить, отправились на берег Подборного озера. Другими словами – на пляж.

Кто мог и хотел, искупался, кто-то умылся, кто-то, сняв туфли, ноги мочил в целебной воде.

В тени под навесом учинили походный стол. Угощали и отдыхающих от щедрот пьяной русской души.

Но напряжения не создавали: таки художественная самодеятельность – самый цвет села, а не хухры-мухры…

Пшеничная коврига, которой встречали комиссию из района, сохранилась и пошла по рукам, рвалась на части закуской к спиртному.

Илья ораторствовал, размахивая остатками мякиша:

– Свежий пшеничный хлеб пахнет жизнью. Все есть в этом запахе – бражный дух, прозрачность воздуха, летний зной и лугов аромат… Бедные городские люди, не знают, что такое свежий пшеничный хлеб из русской печи. Что вы едите? Булка – кирпич, а природа не благословит углы. Да здравствуют ковриги! Сделайте себя счастливыми! Попробуйте нашего пшеничного хлеба…

Его слушали, и отдыхающие тянули руки – всем вдруг захотелось попробовать духмяного круглого чуда из русской печи.

Прирожденный оратор! – дивился на приятеля Нарышкин. – Его бы на блог зазывалой.

Лидия Васильевна с озабоченным видом ходила по пляжу:

– Где же дети наши?

– Наверняка в контактном зверинце, – кто-то подсказал беспечно. – На обратном пути заберем.

От забот и выпитого лицо директора ДК запунцевело. Но хороши были глаза и прическа сохранилась. Ходила она по пляжу на зависть отдыхающим дамам уверенной походкой любимой, отлично ухоженной женщины.

Момент настал такой, что банкетчики из «Трактира» забыли, кто они есть и стали считать себя отдыхающими – и походка, и взгляды их переменились.

И тут крик от скамейки, превращенной в походный столик:

– Илья Иваныч! Водка кончилась!

Должно быть щедро угощали отдыхающих.

– Что вы говорите! – обрадовался Алдакушев. – Наконец-то можем ехать.

– Ты бы не мог своего денежного приятеля тряхнуть?

– А кстати, где он? – огляделся «оратор».

– Наверное, в контактном зверинце. Говорят все дети туда подались. Надо и нам продвигаться к автобусу. Солнце уже садится. Хватит гулять! – Лидия Васильевна брала бразды правления в свои руки.

– А комиссии ваша хочет остаться, – язвительный голос.

– Да пусть остаются – люди взрослые. А мы поедем. Нам водка сейчас нужна, как рыбе зонтик.

– А это ничего, если мы их здесь потеряем? – сказал Алдакушев, представил и захохотал. – Ах, простите меня, Лидия Васильевна. Я сроду такой болтун и выдумщик. Вы на меня внимания не обращайте – я не пьяный.

Она небрежно пожала плечами:

– Пожалуйста!

– Тогда у меня предложение к вам. Если дружба Сергея Нарышкина с нашей Женей перерастет в нечто большое, мы с вами пойдем сватами к её родителям?

– Женю? Сватать? Вы что, Илья Иванович, с ума сошли? Ей же учиться надо. И почему за Нарышкина? Он ей в папы годится.

– Ну, не совсем чтобы в папы – просто личность сложившаяся. А если он останется в селе, знаете какая польза будет… Особенно клубу.

– А если Женя уедет с ним в Москву? Что вернее всего. Тогда как?

Лидия Васильевна бдительно держала Алдакушева под прицелом ясных глаз, спрятанных за длинными ресницами, надеясь увидеть, как он качнется на ходу. Тогда можно смело заявить: «Да вы пьяны, голубчик. И не порите чушь!»

Илья держался матросом в качке, твердо ступая на плитки дорожки.

Директор ДК укоризненно покачала головой.

– Почему вы так уверены в своем новом приятеля? Вы его знаете третий день. Может, он прощелыга и мошенник московский – грязный душой, порочный до мозга костей, испорченный столичной жизнью мужчина. А наша Женя чиста и невинна. И потом – разница в возрасте…

Величественная в эту минуту Лидия Васильевна говорила с самозабвенным лицом, как говорят маленькие славные дети.

– Мы очень любим нашу Женю и абы кому не отдадим. Пусть ваш москвич докажет, что он её достоин, тогда и поговорим.

– Если влюбится, будет она вас слушать, – упрямо сказал Алдакушев.

Его собеседница вдруг сделала плачущее лицо.

– Боже, кто способен руководить детьми двадцать первого века. Они так самостоятельны!

Илья готов был рассмеяться – то-то и оно!

Но печально сказал:

– Никто в нашем селе не сможет так обеспечить Женю, как блогер Нарышкин.

– А любовь? – по инерции быстро спросила женщина. – Как можно выйти замуж не любя?

Алдакушев в чрезвычайной обстановке реагировал молниеносно.

– Вы бы своим детям что пожелали – любовь или материальное благополучие? – спросил он энергично.

Лицо Лидии Васильевны увяло.

А Илья требовал:

– Отвечайте, пожалуйста!

– Откуда этот москвич взялся на нашу голову?

– Или на наше счастье…

Ребятишек действительно нашли у контактного зоопарка.

Было жарко и душно.

– На что насмотрелись? На контактировались? – спросила Лидия Васильевна. – Пора к автобусу выдвигаться. Вон и солнце уже садится.

На стоянке.

– Спасибо, Сергей Борисович! – вежливо благодарила директор клуба спонсора банкета. – Было здорово! Мы очень вам благодарны. Приходите к нам в гости – всегда будем рады!

Лидия Васильевна стояла перед молодым мужчиной с уставшим лицом, но приглядывалась. Думала – а он ничего и богат. Если бы Жене годов прибавить и институтский диплом – отличная получилась бы пара. Ума у неё и сейчас палата. Если захочет, построит этого москвича и в зубах деньги приносить заставит. Ах, Женя, Женя! Как годы быстро летят! Их не воротишь назад…

И еще думала – почему молодой мужчина смотрит на неё сейчас грустно и будто жалеючи. Что-то со мной или из-за Жени?

Все уселись в автобус, и подслушать никто не мог. Лидия Васильевна отчаялась спросить напрямую:

– Вы любите нашу Женю?

На них уже обращали внимание. Директора звали в автобус.

А Нарышкин все молчал. Он чувствовал, что вопрос судьбоносный, и таким же должен быть ответ. А ведь на самом деле он не знает – любит он эту девушку или нет.

– Еще немного, и о вас пойдут сплетни. Так скажите мне – любите или нет?

Боже мой! Что от него хотят? В чем провинился он перед селом? Он приехал в санаторий лечить гастрит. И тут на тебе – страсти-мордасти!

– Не знаю, – четко сказал Нарышкин и поцеловал руку Лидии Васильевне, прощаясь…

3

В то утро блогер Нарышкин проснулся с ощущением удачи и не сразу понял, чем это вызвано. И только после звонка из села понял – вот она!

Позвонил Алдакушев:

– Давненько не виделись! Приезжай, друг мой, тема есть.

И уже через полчаса с хлебосольной улыбкой встречал московского гостя в своей мастерской художник-оформитель Хомутининского СДК.

– Рад! Очень рад! – пожимал он ладонь Нарышкина сильной рукой.

Сергей признался:

– Опять видел участкового и прошмыгнул мимо, не приветствуя. Я, наверное несправедлив к нему. Он просто-напросто хороший работник – старательный, гордящийся своим положением в селе. А то, что ко мне цеплялся на репетиции в ДК – так ведь служба обязывает быть бдительным.

– Ты не смотри на него. Он сейчас сам людей избегает. У него насморк приключился – перекупался.

Позвал гостя:

– Пойдем на диван – посидим: у меня в мастерской краской дюже пахнет.

Пересекая фойе, приотстал и с любопытством осмотрел Серегу – залюбовался, как художник, оценивающий картину.

Подходя, сказал:

– Не пойму, чего этим бабам надо. Молодой, симпатичный, с головы до ног современный. Ты посмотри на себя со стороны – высокий рост, широкие плечи, узкие бедра, спортивная походка, каштановые волосы… Кинозвезда! Тебе в фильмах в пору сниматься! А ты до сих пор влачишь жалкое неженатое состояние…

– Эту тему хотел поведать? – Нарышкин зримо напрягся.

– Нет-нет, сиди-сиди, сейчас все объясню.

И Сергей остался сидеть на диване – ни веселый, ни грустный, ни настороженный…

Легкий ветер с юга впорхнул в раскрытое окно и зашелестел шторами. В ДК и селе было тихо, мирно и томно…

– Так что про тему, Илья Иваныч?

Алдакушев согласно кивнул:

– Сейчас расскажу.

Присел и снова весело оглядел гостя с головы до пят взглядом, в котором светились приязнь и дружба.

– Ещё раз здорово, мышка-нарышка!

– И я рад тебя видеть, старая перечница. Ну, реки, чего тебе от меня надобно.

– Мне от тебя ничего не надо. А вот я тебе хочу предложить новую тему.

– Иии..? Ну, не томи, выкладывай, упрямый и злой ослище.

– Сергей! Вот послушай меня, – наконец негромко сказал Алдакушев. – Ты думаешь, единственный кто снимал наши концерты на камеру? Да у нас специально обученный человек поставлен на это дело. И аппаратура есть соответствующая. И множество-множество запечатленных концертов, празднеств, представлений… И все это выложено в интернете на нашей странице «ВКонтакте» для открытого доступа.

– И ты молчал? – ахнул Нарышкин. – Ничего себе, друг называется.

Илья засмеялся.

– Не сердись ты на нас, грешных, Сережа! – мирно и дружелюбно отозвался Иваныч. – Я отлично понимаю, что для тебя это дело серьезное. Но ведь лучше позже, чем никогда. Согласен?

Голос художника-оформителя Хомутининского СДК внезапно сделался строго официальным, в нем зазвучали басовитые нотки.

– Прошу вас, господин Нарышкин, учесть, что хоть материалы в открытом доступе, клуб наш с них от тебя что-то должен поиметь. В противном случае буду считать твой поступок непорядочным.

– Конечно-конечно, – отмахнулся Серега, разгоняясь на тему.

И вдруг подумал, что разговаривает с хорошим человеком, умным и верным другом, а ведет себя как последняя сволочь. Он всегда замечал, когда настроен на дело, выставляет себя грубо и самолюбиво даже с приятелями – словно он самый лучший и умный, а все остальные…

Почувствовал к себе такое отвращение, что ушам стало жарко.

Ведь если разобраться как следует, то окажется, что он, Нарышкин Сергей Борисович, такой противный тип, которого могут переносить только очень добрые и великодушные люди. Обычный человек давно бы послал его к чертовой матери.

И что вообще происходит вокруг его неженатого статуса? Кажется, все село Хомутино озаботилось его личной жизнью.

А почему он не женится? Чего, собственно, хочет от жизни зануда Нарышкин, избалованный удачными делами в инете? Почему так ведет себя с женским полом?

Зазнавшийся сухарь – вот кто такой блогер Нарышкин. Всех-то он учит, всем-то читает лекции, хотя сам не понимает классической музыки, лет пятнадцать уже не был в театре…

А в клубе-то, оказывается, так замечательно!

Стыд и позор! А если к этому добавить, что он просто панически боится жениться и жить один на один с какой-то женщиной…

Ведь любовь – не повод для женитьбы. Надо чего-то большего. Он это чувствует.

Но ведь существуют на земле люди, которые умеют любить страстно и самозабвенно. Жаль, что Серега не в их числе.

Наверное, следует поучиться у Ильи Иваныча уму, смелости, умению любить и ненавидеть, страдать, веселиться, петь, разговаривать, дружить, болеть, ходить по земле, гордо нося голову на плечах.

Вот он, Алдакушев – настоящий человек!

А Сергей Нарышкин часто и беспричинно впадает в меланхолию, и подлунный мир ему кажется тогда черным. В глазах от злости чертики прыгают. А плесни водой – зашипит…

Сергей посмотрел на часы – пять минут второго. Не спалось. Нарышкин помассировал веки пальцами. Может, встать – пойти прогуляться?

Луна висела в самом центре окна. Рядом дверь распахнута в лоджию. Прохладная струя ночного воздуха вливалась в комнату – дышалось легко, словно номер наполнили одним озоном.

Блогер лежал и неторопливо думал, что материалы на странице Хомутининского СДК в «ВК» достойны внимания и платы хорошей. Но как её сделать, чтобы в выигрыше были клуб и село, а не отдельные личности?

Нарышкин с хрустом костей потянулся – опять заложив руки за спину, вернулся к раздумьям.

Понемножечку смеживались веки.

День выдался хлопотным – длиною в год, не иначе: он снова обрел тему, которая сулила рост популярности блогу, а его владельцу барыши.

Вот он, век, перегруженный информацией, эмоциями, впечатлениями – и все на нервах.

А завтра?

Новый день обещал быть еще более напряженнее, еще трудней.

Завтра Нарышкин пойдет, по совету Ильи Иваныча, в Хомутининский магазин «Семейный» и договорится с его владельцем о кредите для СДК. Вернее, кредит магазину дает Сергей, чтобы «семейчане» накрывали столы в сельском клубе всякий раз по заказу его обитателей – будь то концерт, представление, празднество, день рождение сотрудника или всенародное гуляние по поводу…

Магазин «Семейный» не только торговал продуктами питания, он устраивал банкеты у себя в зале или на территории заказчика, готовил изумительные блюда к столу и имел лицензию на торговлю спиртными напитками…

Нарышкин спал на животе в рубашке и шортах, обхватив подушку руками.

Луне, подглядывающей в окно, он казался стройным, загорелым, с мускулистыми руками и ногами, но бесконечно одиноким молодым человеком.

В шесть часов утра блогер вышел, как спал – в рубашке и шортах, но с пакетиком семечек в руках. Спустившись с крыльца, у ближайшего куста, насыпав семян в ладонь, Сергей вытянул её перед собой.

Воробьи и синички стали слетаться на угощенье.

Первый спикировал на ладонь и крылом сбросил немало семян. Его соплеменники-прохвосты, похожие на заводные игрушки, запрыгали под ногами, подбирая корм.

Иначе вели себя синички. Садились на ладонь, клевали семечки и с добычей перелетали на ветки. Одна, повернув голову на бок, заглянула любопытным черным глазом в лицо Нарышкину – как, мол, живешь, кормилец наш?

На ветку куста припарковалась любопытная сорока – а чем это вы тут занимаетесь?

Человека она не боялась – у него нет не только рогатки, но даже штанов.

Потешив пернатыми душу, Сергей высыпал остаток семян в кормушку, бросил пустой пакет в урну и легкой трусцой направился к терренкуру.

После завтрака на служебном автобусе санатория Сергей добрался до села. Потом в ДК. Где в фойе его поджидали Алдакушев и незнакомая женщина.

– Знакомьтесь, Наталья Петровна, – представил Илья.

Они протянули друг другу руки, внимательно и беззастенчиво разглядывая друг друга. По всему было видно, что Иваныч все, что знал, рассказал ей и очень заинтересовал.

Узнавал и Нарышкин со слов художника вдумчивую неторопливость и солидную основательность женщины.

Они обменялись полуулыбками, пожали друг другу руки и разместились на диване в фойе.

Наталья Петровна в этот летний день была одета во все белое – белая блузка, белая юбка, белые туфли… Она по-прежнему внимательно разглядывала Сергея, хотя думала о чем-то явно постороннем.

– Я знаю, что вы хотите мне предложить – Илья Иванович доложил.

– Коли так, то не буду юлить вокруг да около, а прямо начну с официального предложения. Я хочу предложить вам беспроцентный кредит, который не обязательно возвращать. На эти деньги вы должны открыть собственное ЧП для отношений с государством, взять в аренду у клуба помещение, в котором сейчас обитаете, закупить необходимые для производства станки и организовать работу швейной, сапожной и шляпочной мастерских для изготовления концертных нарядов. Эти заказы я буду оплачивать. Все, что найдете на стороне, считайте своим калымом…

Нарышкин замолчал, а Наталья Петровна спросила:

– Как это – кредит можно не возвращать?

– Не хочу выпускать вас из поля своего влияния? – улыбнулся блогер.

– Ну так, и будьте владельцем, а я вашим исполнительным директором в мастерской.

– Мне этого не надо: работать не хочется, как умереть. Мне почему по душе власть нынешняя, а не советская, при которой я родился, но почти что не жил? За её хреновый принцип – кто не работает, тот не ест. Вот так я и стал блогером. А из вас может получиться отличный предприниматель сферы услуг.

Наталья Петровна спокойно слушала, и было понятно, что Алдакушев уже просветил её о феноменальной ленивости московского гостя – ничего кроме интернета его не интересует.

– Я слышал от Ильи Иваныча, что многие женщины села по вечерам приходят сюда – пошить, повязать, поболтать, песни душевные спеть, чаю попить… Этакий стихийный женский клуб без административной инициативы и контроля. Это прекрасно, по-моему! Я, как ваш кредитор, настаиваю на продолжении его существования, и со своей стороны готов спонсировать – чаек, сахарок, кофеек, тортик на день рождения… все за мой счет. Годится?

– Да, это хорошая традиция, – неторопливо сказала Наталья Петровна. – И спасибо вам за поддержку.

– Это не все. Я хочу чтобы вы в мастерской учили школьников своей профессии – всех желающих и бесплатно. А будут шляпник и башмачник, то и эти специальности пусть осваивают. Если мы любим наше село, то должны хорошо подготовить его детей к взрослой трудовой жизни…

Ах, слышал бы эти слова Илья Алдакушев!

– Ну и, если найдете повара-энтузиаста, не плохо бы открыть курсы кулинаров. Средства на электроплиту, микроволновку и холодильник я вам дам, открою кредит на продукты в любом магазине. Учите готовить и будьте щедры!

– Холодильник, плита и микроволновка у нас уже есть – покупали в складчину. А продукты, конечно, не помешают. И вы правы – детей надо учить. Это же наши дети!

После непродолжительного и обоюдного молчания Нарышкин спросил:

– Какие видите подводные камни?

– На долго вас хватит, Сергей Борисович? – спокойно спросила Наталья Петровна. – А то как бывает – наобещаете и бросите дело, а над нами будут смеяться.

Нарышкин поиграл желваками, пряча холодный взгляд:

– Не стоит зацикливаться на одном человеке – я ведь могу и умереть: врачи нашли у меня гастрит. Но у вас же останется кредит! И что может вас остановить?

Наталья Петровна глубоко вздохнула, а Сергей Борисович устало поморщился.

Когда минутное оцепенение спало, они оба весело рассмеялись, обменялись многозначительными взглядами и поняли, что им не надо говорить друг другу о том, что они нашли общий язык, и теперь их общение будет во много раз легче.

Поняв друг друга, они смотрели в разные стороны, боясь показать взволнованность. Фальшиво-насмешливо улыбались, и у обоих был такой вид, словно разговаривали они о пустяках…

Пока шли предварительные сговоры, даже бывая в клубе, блогер Нарышкин не заходил в кабинет Лидии Васильевны, чтобы выразить свое почтение.

Наконец, день деловой встречи высоких сторон настал.

Сергей постучался и приоткрыл дверь.

– Лидия Васильевна, здравствуйте! Разрешите войти? У меня есть к вам серьезное предложение. Нам надо поговорить.

Эта торопливая, суховатая фраза была им приготовлена заранее, чтобы после обычного «здравствуйте» не образовалась пауза, а сразу бы последовал ответ на конкретное предложение пообщаться.

Кроме того, эти слова Нарышкин произнес таким деловым тоном, что они требовали в ответ подобной же деловитости, не оставляя места на эмоции.

И блогер добился своего!

– Проходите, присаживайтесь, – приветливым голосом пригласила директор СДК.

С прямой напряженной спиной она сидела в кресле за столом и внимательно наблюдала за блогером.

– Я хочу предложить вам сделку.

Лидия Васильевна, недоуменно пожав плечами, неожиданно просто и великодушно улыбнулась.

– Предлагайте!

За окном на тонкой ветке рябины самозабвенно пел скворец, славя день на этой теплой и славной земле. Говорят, что скворцы, как попугаи, повторяют подслушанные звуки. Этот вторил мелодиям джаза…

– Поклонник с гитарой? – кивнул Нарышкин за окно.

– Старается, – хихикнула Лидия Васильевна.