Игла

В банкетном зале повисла такая оглушительная тишина, что эхо от нее поглотило рев проезжающих снаружи машин.

– Марина, – услышала она Игоря откуда-то издалека.

– Очень приятно, – выдавила девушка, с неподвижной улыбкой глядя Глебу в плечо. – Простите, мне надо в уборную. Я… мигом вернусь.

3

– Извините… О, бога ради, простите меня…

– Ничего, Марина, все хорошо.

«Не хорошо», – подумала Марина с раздражением. Ей не нужно было видеть лицо психотерапевта, чтобы понять, насколько она была противна этой женщине в такие минуты. Почти наверняка Екатерина Альбертовна ненавидела вторники, потому что каждый вечер того дня ее уютный, обложенный подушками диван превращался в койку тяжелобольного.

Марина не пролежала и пяти минут. Едва их разговор коснулся расставания с молодым человеком, как девушку начало рвать. Она никогда не обедала перед сеансами психотерапии, но желудок продолжал требовать избавления. От воды. От желчи. От болезненных воспоминаний.

– Дышите глубже, – проговорила Екатерина Альбертовна. Время консультации шло, а они не могли начать разговор как следует. Дрожащей рукой Марина накрыла тазик крышкой и, зажмурившись, вдыхала и выдыхала отравленный ее горем воздух до тех пор, пока не начала кружиться голова. – Помните: вы можете это сделать.

– Я могу это сделать, – повторила Марина. – Я могу это сделать…

На ее глазах закипали слезы: она не почувствовала за этими словами никакой силы. Женщина разглядывала девушку поверх очков-половинок со спокойствием хирурга, изучающего снимок операбельной опухоли.

– Почему вы плачете? – тем не менее спросила она.

– Потому что все это бесполезно, – простонала Марина. Силы ее покинули. – Мы уже месяц занимаемся, но я все еще «не могу это сделать». Мне все время плохо, работать не получается, меня скоро уволят… Я не могу есть. Я ничего не могу делать. Я вообще уже так больше не могу, – добавила она в сердцах и спрятала лицо в ладони.

– Не можете что?

– Так жить, – сказала Марина очевидное. Ее злила и выматывала необходимость проговаривать вслух каждую мелочь.

Екатерина Альбертовна секунду помолчала. Она отложила на журнальный столик планшетку, туда же – ручку, и, устроив одну ногу поверх другой, спросила так:

– Когда конкретно у вас начинаются приступы рвоты? Вы можете отследить мысль, от которой реакция организма неизбежна?

– Конечно. Это всегда происходит, когда я вспоминаю бывшего… молодого человека, – сказала Марина с заминкой и вновь сделала серию глубоких вдохов, выдохов и самоподбадривающих реплик. Обе женщины терпеливо ждали, когда ее язык отлипнет от нёба. – Стоит мне вспомнить о нем, как в носу встает этот… запах. Невролог назвал его фантомным. Запах поджаренного яйца.

На последнем слоге Марина опять склонилась над тазиком. Благо, успела приподнять крышку.

– И все-таки давайте внесем конкретику. – Екатерина Альбертовна подала клиентке стакан воды, когда тошнить ее стало больше нечем. – Чтобы свободно говорить о вас и ваших отношениях с бывшим, мы должны развести его и фантомные запахи по разным углам. На каком этапе отношений появился этот триггер? Когда вас вырвало от этого запаха в первый раз?

– Когда мы с Глебом расстались. – Марина утерла рот салфеткой, не глядя на женщину. – Простите. Мне так стыдно за себя. Этот человек не заслужил ни одной моей слезы после того, что сделал со мной и моим доверием. Это нечестно! – воскликнула внезапно взорвавшаяся Марина и ударила себя по колену. – Даже сейчас он не дает мне покоя, когда его уже три месяца как нет в моей жизни. Он там где-то живет, как жил, а я… на глазах угасаю.

– Вас очень задела измена, – покивала Екатерина Альбертовна, на сей раз с неподдельным сочувствием. Жалеть и ласкать своих клиентов она не имела привычки, но не всегда могла найти в себе силы так запросто рассматривать проблему Марины под микроскопом. – Кем он был для вас? Что это был за человек?

– Н-ну… На момент нашей первой встречи Глебу было двадцать три года, мне – двадцать два… Он не учился, но пришел на вечеринку в честь успешной защиты диплома выпускниками факультета дизайна, потому что был знаком с некоторыми моими…

– Остановитесь. – Екатерина Альбертовна мягко подняла ладонь, но Марина вздрогнула как от пощечины. – Я хочу, чтобы вы описали мне его в двух словах, таким, каким он был для вас и только для вас.

Марина приоткрыла рот и почувствовала, как перехватывает дыхание. Да откуда же берутся эти слезы? Можно ли на самом деле выплакать их все?

– Он был моим первым – во всех смыслах. Он был единственным, кто отнесся ко мне как к настоящей женщине.

Екатерина Альбертовна еще как поспорила бы на этот счет, но пока только молчала, внимательно следя за ходом ее мыслей.

– Глеб был двигателем моей жизни. Он был риском, эмоцией, он был…

Марина бросила попытки объяснить, устыдившись высокопарности своих примеров. А может, потому что думала, что ей, старой кошелке, такую сильную любовь нельзя было понять.

– Скажите, Марина, где он?

Девушка недоуменно подняла на психотерапевта глаза. Екатерина Альбертовна коснулась ладонью своей головы и выразительно посмотрела на Марину.

– Глеб у вас здесь? – Она переместила руку на грудь. – Здесь? – Спустила на низ живота. – Или вот тут? Где болит сейчас, когда вы думаете о нем?

Марина поджала губы и отвела взгляд, однако всерьез прислушалась к себе. Она жевала язык и мысленно прощупывала себя с головы до ног – где кольнет до темноты в глазах от звучания одного только его имени.

Наконец, Марина беспомощно развела руки, демонстрируя всю себя как есть – поникшую, истощенную, в краткий срок потерявшую всю свою свежесть и красоту.

– Везде. Он не в мыслях, не в сердце и не в чреве. Глеб… а кровотоке, наверное. В костях. В спинном мозгу. Он – стволовые клетки, из которых я состою. Глеб был моей жизнью, а когда жизнь уходит, остается только смерть.

– Что вы понимаете под жизнью в таком случае? – допытывалась Екатерина Альбертовна. Никому еще не удавалось завершить с ней разговор на драматической ноте.

– Глеб был первым, кто захотел со мной серьезных отношений, – сказала Марина, начав, видно, издалека. Она обняла себя за плечи и уставилась под ноги. – Вернее, не то, чтобы прям первым, но он сильно отличался от других. До этого я отказывала молодым людям, и они очень легко отступались. А Глеб… первый, кто захотел меня всерьез. Он был очень настойчив и не принимал отказов. Я наконец встретила того, кому нужен был не просто «кто-то», а кому нужна была я. Точнее, думала, что встретила.

Марина нашла в себе силы мельком взглянуть на психотерапевта. Екатерина Альбертовна кивнула, подбадривая ее продолжать.

– С Глебом я чувствовала себя особенной и совершенно беспомощной перед тем, как сильно меня хотели. Я не могла всерьез сопротивляться его ухаживаниям, пусть и очень нескромным, как стыдно бы мне ни было. Просто потому, что мне льстило его внимание и несдержанность. Как будто я была так сексуальна в его глазах, что Глеб просто не мог устоять.

Марина шумно высморкалась, смутившись своей наивности. Она хотела сменить тему, но Екатерина Альбертовна беспощадно ждала продолжения. И Марине пришлось говорить.

– Глупо было, конечно, принимать это на свой счет. Уже позже я поняла, что он просто человек такой. Глеб еще был к тому же из тех… знаете, самоуверенных типов. Он добивался всего, чего хотел, и я в какой-то момент привыкла к мысли, что принадлежу ему целиком. Я думала о себе не иначе, как о его девушке. Сама моя личность перетекла в его собственность, и я ценила себя ровно на столько, на сколько мог наслаждаться моей компанией Глеб.

Екатерина Альбертовна вновь глубоко кивнула, не обнаружив на лице ни единой захватившей ее эмоции.

– Иногда, если я не хотела экспериментировать в постели, он начинал задумчиво посматривать на других девушек прямо при мне, – сказала Марина, поникнув. – Знала, что он делает это мне назло, но не могла этого вытерпеть. Это были мои первые отношения, я хотела быть на высоте, и… н-ну я…

– Понимаю, продолжайте.

– Мы часто проводили вместе ночи. Особенно Глеб любил показывать мне что-нибудь новое и следить за реакцией. Мне все было с ним в новинку, я была очень чувствительна, и ему доставляло удовольствие ломать мои зажимы. Я давала ему все, рано или поздно. И, несмотря на стыд, мне… Нравилось – не совсем подходящее слово. Скорее, я боялась, но это страх подкреплялся странного рода удовольствием. Что-то вроде экстрима, понимаете? Когда ужасно боишься разбиться, но от того так здорово нестись куда-то на полной скорости. Только так я и чувствовала себя живой. С Глебом всегда и во всем я была в шаге от какой-то грани – нормы, морали, жизни и смерти.

– Вы, грубо говоря, подсели на эти ощущения?

– Да. Я волновалась перед каждой нашей с ним встречей на протяжении всех полутора лет отношений. Никогда не знала, чего от него ожидать. Глеб мог внезапно отменить все планы и забрать меня кататься на мотоцикле в дождь. Или, например, завалиться ко мне на работу и похитить в обеденный перерыв – приходилось врать начальнику, что резко почувствовала себя нехорошо… Или прийти ко мне домой среди ночи, растолкать и велеть собираться в клуб. С Глебом я ощущала себя на свой возраст и даже моложе. Я с удовлетворением и даже какой-то надменностью думала о том, что вот моя молодость идет так, как надо. А что теперь? Снова села дома, замкнулась в себе. Насыщенная жизнь была заслугой Глеба, и ушла вместе с ним.

Марина потянулась за еще одной салфеткой, и заметила вдруг, как улыбается Екатерина Альбертовна. Не на самой, как показалось обидевшейся Марине, подходящей ноте.

– Мы с вами говорим о вашем бывшем уже несколько минут, – пояснила женщина на вопрос Марины о том, что такого забавного она сказала. – И, заметьте, вас не тошнит.

– Я…

– Это значит, что далеко не каждое воспоминание о Глебе провоцирует рвотный рефлекс. Если хотите работать над проблемой, то мы должны двигаться в том же духе – четко разграничивать расставание за завтраком и приятные воспоминания о ваших отношениях. Очевидно, что Глеб значил для вас слишком многое, чтобы вы могли всю жизнь просто игнорировать любую мысль о нем. Ваше расставание мы со временем проработаем отдельно, однако давайте сначала добьемся того, чтобы каждое воспоминание не сводилось к мыслям о травмирующем событии.

– Но как? – спросила Марина.

– Мы уже выяснили, что за полтора года вы с Глебом пережили много «хороших» моментов. Беру в кавычки, потому что… вы понимаете – ваши отношения нельзя было назвать здоровыми. И все-таки вы получали какое бы то ни было удовольствие от них. Будьте благодарны Глебу за те эмоции, которые он помог вам пережить. А как только почувствуете, что мысли вновь возвращают вас к тому роковому завтраку, считайте до пяти и повторяйте, что «можете это сделать», как мы с вами уже умеем. Настойчиво воскрешайте воспоминания, когда вы были счастливы в его компании и чувствовали себя живой.

Марина помотала головой, отчаявшись представить, что сможет быть благодарна Глебу после его измены. И, подумав об этом, тут же почувствовала, как накатывает тошнота.

– Вы можете это сделать, – сказала Екатерина Альбертовна, следя за метаморфозами лица вцепившейся в крышку тазика Марины.

– Раз… Я могу это сделать. Два… Я могу это сделать. Три…

***

– …Я могу это сделать. Четыре… Пять…

Марина сидела на коленях в сверкающей чистотой уборной и стискивала побелевшими пальцами ободок унитаза. Вытаращив глаза, она вдыхала и выдыхала до тесноты в груди. На смену запаху яичницы медленно, но верно приходил терпкий аромат хлорки.

Марина прислушалась к звукам снаружи и с облегчением убедилась, что Игорь все еще стоял за дверью, здесь, с ней.

«Слава богу…»

– Ты как? – тихо просил Игорь, когда Марина вновь остановила свой счет. На сей раз на четверке.

– Я могу это сделать, – ни то отозвалась, ни то сказала сама себе девушка. И, чуть помедлив, заставила себя встать с колен. – Игорь, я выхожу.

– Оставайся здесь, – сказал он, придержав дверь со своей стороны. – Подожди тут, пока я буду выбивать из него все дерьмо.

– Нет! – шепнула Марина.

Но Игорь ударил кулаком по двери соседней кабинки и рванул прочь из уборной. Марину обдало холодом. Она вытолкнула засов, пронеслась мимо раковины так быстро, что не успела отразиться в зеркалах, и схватила Игоря за край рубахи в коридоре, на полпути к банкетному залу.

– Нет, – отчаянно зашипела Марина, – нет, нет!

Игорь остановился не сразу; намертво вцепившаяся в друга, Марина прокатилась за ним на подошвах кроссовок еще около двух метров, прежде чем он хоть сколько-нибудь сжалился над ней. Раздраженный и решительный, Игорь нехотя повернулся к Марине. Она мотала головой так неистово, что тяжелая грива ее длинных, черных волос так и металась из стороны в сторону. До них между тем уже доносились отдаленные голоса молодых людей. Марина приложила палец к губам, умоляюще глядя на Игоря, и повторила:

– Нет.

– Марин…

– Игорь, пожалуйста. Мы поговорим об этом. Но сейчас – ни слова. Если ты на моей стороне – сделай так, как я говорю.

Игорь закрыл рот. Он медленно, со скрипом, расслабил сжатые в кулаки пальцы и молча последовал за вырвавшейся вперед Мариной. Игорь мрачно смотрел ей вслед, пережевывая хрустящий на зубах гнев. О, да, они поговорят, и еще как поговорят. Но пока Игорю не оставалось ничего другого, кроме как довериться подруге, что бы ни было у той на уме.

– Извините, что задержалась, – сказала Марина, разом прервав оживленный разговор мужчин, и выпорхнула Глебу навстречу.

Периферическим зрением Марина видела, как Игорь вновь двинулся в ее сторону, но махнула ему спрятанной за спиной ладонью, чтобы оставался на месте. Глаза его налились кровью, он весь покраснел, и казалось, что Игорь вот-вот ринется на всех ребят разом и разбросает по углам, как щепки, но он держался как пес на ржавой, удушливой цепи. Однако Игорь старался не смотреть на Глеба лишний раз – ошейник его мог оказаться не таким уж и крепким.

Марина приближалась к Глебу с вытянутой для рукопожатия рукой. Она пристально смотрела ему в глаза и подавала знаки бровями. Глеб натянул любезную улыбку и выбросил девушке одеревеневшую руку в ответ.

– Марина, – представилась она.

– Глеб, – подыграл он ей.

Рукопожатие затягивалось; пальцы Глеба сжимались на ладони Марины. К нему возвращалось самообладание, а в глазах вновь плясал задорный огонь.

– Ты в жизни еще красивее, чем Ленька о тебе рассказывал, – заметил Глеб как бы между прочим.

Марина вымучила кривое подобие улыбки и разжала руку, едва заметно стряхнув с себя его ладонь.

– Ну что ж, – хлопнул Леня Глеба по плечу, – теперь и у меня есть свидетель. Дело за малым, остались такие пустяки!

– Господи, Ленька, соберись, – развязно протянул Глеб, спрятав большие пальцы в карманах джинсов. – Трепещешь, как девушка перед первой ночью с мужиком.

Леня рассмеялся и пихнул Глеба кулаком, не обратив внимание на то, как поменялась в лице Марина. Сердце стянуло стальным обручем, и вся кровь загорелась в ней.

– Глеб может показаться невоспитанным, но на самом деле он хороший парень, – сказал Леня быстро встрепенувшейся Марине. – Он тот же я, но, как бы это сказать… Совсем другой. Вы наверняка быстро подружитесь.

Марина неопределенно кивнула. Глеб воздержался от комментариев тоже.

– Ух ты, Игорь, – отвлекся Леня и пошел к свадебной арке. Он восхищенно показывал пальцем на одного из золотых купидонов. – Ты постарался? Как здорово выглядит!

– Ты ему не скажешь, – произнесла одними губами Марина. Глеб скосил на нее смеющийся взгляд. – Я не хочу скандалов накануне свадьбы. И чтобы Леня здесь и сейчас потерял лучшего друга – не хочу тоже.

– Больно надо, – пожал плечом Глеб.

– Делаем вид, что едва знаем друг друга. Затем ты отвозишь нас сюда, в ресторан. Подаешь кольца. Набиваешь брюхо едой. И мы расходимся.

– Да-да. – Глеб скучающе зевнул, но его рот под ладонью растянулся в усмешке. – Серьезно? Так вот, значит, кто теперь тебя…

Не удостоив окончание фразы вниманием, Марина развернулась на пятах и пошла к свадебной арке, восхищаться работой Игоря вместе с женихом.

Порядком соскучившиеся друг по другу Леня и Глеб вышли из зала, чтобы дойти до хостес и вместе поделиться с ней сценарием помешенного на ролевых играх тамады. Игорь рванулся к Марине сразу, как только светлый и темный затылки исчезли за дверью и унесли с собой шумные голоса.

– Почему ты ничего не сказала? – спросил Игорь. Его тяжелая рука легла на плечо Марины.

Она коснулась его запястья холодными как лед пальцами.

– Потому что я могу это сделать. Ты понимаешь, о чем я?

Игорь понимал, и все-таки не остался доволен ее ответом.

– Да, можешь. Ты победила свое прошлое, и уже давно, но сейчас

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Приказ № 227 Народного комиссара обороны СССР И. В. Сталина от 28 июля 1942 года, в сокращённом виде (включая призыв «Ни шагу назад!») зачитанный личному составу Красной армии. – Прим. автора.