Сталкер. Влюбляя тебя

Кристина Французова

Сталкер. Влюбляя тебя

Глава 1

Эдриан Сторм

Утро я провёл в спортзале: продуктивно, с огоньком. Вечером того же дня после телефонного разговора с Миллером тянуло спуститься и навестить боксёрскую грушу ещё раз. Там, по крайней мере, я был уверен, что непричастные уцелели, а спортинвентарь, хвала небесам, не обучен составлять исковые заявления. Неожиданно для страны, где мания вопить о правах на каждом перекрёстке от Орегона до Мэна породила шизофрению людей и авторские права обезьян*. Надежду внушало обстоятельство, что хотя бы у некоторых судей рассудок оставался нетронутым ничем кроме конституции и законов. Возможно, мир ещё не профукал свой «последний шанс».

[*Павиан Наруто против человека Дэвида Слейтера об авторских правах на селфи обезьяны. Сроки судебных тяжб с 2011 по 2018 год. Судья Оррик в январе 2016 заявил: «Если Конгресс и президент намеревались предпринять экстраординарный шаг по разрешению животным, так же как людям и юридическим лицам, подавать в суд, они могли и должны были сказать об этом прямо» – и отклонил дело. Наруто расстроился и продолжил сердиться… в суде.]

Стряхнув негатив головой, я размял затёкшие плечи. Лили не должна заподозрить плохого. Неподходящее время для очередного дерьма. Женщинам только дай повод попереживать: на ровном месте закрутить до урагана или конца света. «Мы все умрём; я – опоссум». Сгустить вокруг себя панику и хлопнуться в обморок – отличный способ избежать ответственности.

У меня не вызывало трудностей оставлять проблемы в стенах офиса. Дома же я рассчитывал получить расслабление. Истеричным воплям, склокам, ультиматумам путь в список моих предпочтений был заказан. Почему дамы пренебрегали элементарным, с моей точки зрения, навыком, я понять так и не смог. Ведь мужику, кроме ласки, большего не требовалось. Нелепую бредятину «жена – это кухарка на кухне, леди в гостиной и проститутка в спальне» выдумывали неудовлетворённые дамы возрастом за 40. Муж-бездельник, начальник-кровопийца, дети-тупицы, свекровь-монстр: сварливый характер легко отыскивал причины неудачного брака. Простейшая заповедь, гарантировавшая любовь до гроба: женская нежность. На гамбургер и аренду апартаментов нормальный мужик заработает; родить ребёнка – можно не волноваться, план выполняют мигранты; снять напряжение подсобит симпатичная коллега. А помурлыкать тихонько на ушко, размять плечи тонкими пальчиками, от которых массажа на каплю, зато удовольствия галлон, вдохновить ласковым словом – это сможет не каждая.

Кабинет я покинул в приподнятом настроении, специально для пугливой девочки растянув губы в улыбку. Машинально проверил время. Четверть часа лишних. Лили будет ворчать. Но за пару-тройку поцелуев она наверняка сторгует мне помилование. Вот только через пять шагов остановился. Что-то было не так… Не так, как обычно. Никакого напевания под нос, перезвона тарелок или хлопков дверцей холодильника. Тишина настораживала, волоски на загривке встопорщились дыбом. Тут уже завыла сиреной чуйка. С каждым шагом, приближавшим меня к кухне, нервозные вибрации становились ощутимей. Других событий, кроме ужина, не намечалось. Что произошло, пока я работал? Новый взгляд на циферблат наручных часов. Около сорока минут назад Лили заскакивала с напоминанием об ужине. Я голову отдал бы на отсечение – девочка была в полном порядке. Могильный озноб тянулся по спинным позвонкам сверху вниз и ударил по почкам фактом – случилось плохое.

Тишина в пентхаусе доказывала верность предположений, Лили нет. Откуда бы я мог знать? Но мысли роились, а я им не мешал. Даже больше, я их подслушивал… Через семь или десять широченных шагов я стоял в дверном проёме кухни. Стол был накрыт, в подсвечнике мерцали свечи. У Лили напрочь отсутствовала тяга к ведению домашнего хозяйства. И всё равно романтические декорации имели власть почти над всеми женскими душами.

«Хочешь завоевать мир? Начни с женщины. Если сумеешь покорить любимую, то рядом с ней почувствуешь себя хозяином вселенной. Только будь готов, что мир тебе, возможно, не понадобится». Такой совет дал мне когда-то отец. Таинство смысла я постигал прямо сейчас. Потому что я имел ужин, женщина иметься отказалась. Дрожащие оранжевые язычки пламени издевались надо мной. Лили я упустил… снова.

– С романтикой придётся подождать, Сладкая, – пробормотал я, задувая свечи.

Для начала разобраться бы с важным. Стол сервирован полностью: над блюдом с мясом и бататом витал густой аромат. В огромной миске перемешались дольки овощей с листьями салата, которые Лили обожала.

– Ли-ли! – крикнул я в пространство без надежды на ответ.

Она явно ждала меня, и если ожидание её напрягало, то пришла бы поторопить. Почему же не пришла? Взгляд скользил по помещению. Всё находилось на своих местах, никаких проявлений характера, вроде разбитой посуды и раскиданных вещей. Обстановка идеальна, будто Лили вышла на минутку позвать меня и сейчас вернётся… С последней мыслью могильный озноб от позвоночника распространился по всему телу.

Твою ж мать, Сладкая! Ну как так?

Что же нам с тобой не везёт? Просто катастрофически, а?

Бл*дь, долбаный Миллер мог позвонить на десять минут раньше или позже? Или вообще на хрен не звонил!

Только ни Лили, ни звонивший урод были ни при чём. Что мешало дойти до двери кабинета и запереть её на замок? Мой ленивый зад? Вероятно, дверь плохо закрылась после предыдущего визита Лили, во второй раз она прошмыгнула незаметно и тогда узнала лишнее.

– Ты кретин, Эд!

Я мог крыть себя хоть до рассвета, но разобраться с непослушной девчонкой это не помогало. Методичный обход комнат – лучшее из решений. Скрупулёзно я заострял внимание на любой мелочи. У стены рядом с выходом из пентхауса валялась маленькая чёрная сумочка. Я видел её утром и, кажется, вчера вечером. Наверное, Лили бросила в спешке, а после забыла отнести в гардероб. Дурацкая сумка давала надежду, что Лили не сбежала. Чушь, конечно. В нелепый бред не поверил бы даже ребёнок. На самом деле я почти не верил. Лили имела пунктик. Ей бы заняться марафоном, и пьедестал покорился бы с дебюта. Черта похвальная, спору нет. В случае опасности женщинам необходимо спасться бегством. Но, бл*дь, Лили жила со мной под одной крышей и носила моё кольцо! За размышлениями я обошёл первый этаж и, только поднимаясь на второй, вспомнил важную вещь.

«Ты не кретин, Эд, ты полный кретин. Окончательно рассудка из-за бабы лишился!»

Я извлёк из кармана мобильник и загрузил приложение. В кулон Лили по моей просьбе вставили маячок. После нашей первой ночи она потеряла цепочку, а я удачно нашёл. Странно… судя по сигналу беглянка в этот раз вовсе не беглянка.

– Лили! – позвал я громко и прислушался. Тишина начинала бесить.

На проверку второго этажа времени ушло меньше. Но толку… Собственные глаза не могли же мне врать? Иначе вся человеческая наука катилась бы в преисподнюю. Я снова полез в мобильник. На карте маячок замер, через минуту-две или три всё так же оставался неподвижным. Она точно была в пентхаусе, но где?..

– Лили! Живо выходи!

Складывалось впечатление, что я, как сумасшедший, звал привидение. Если девчонка не отыщется, придётся звонить Саймону, чтобы проверил сигнал. А если она потеряла кулон или намеренно избавилась от него…

– Лили!

Мне ничего не оставалось как спуститься обратно.

– Лили! Выходи сама… Я же всё равно тебя найду, но про снисхождение можешь забыть.

Бл*дь, это какой-то долбаный квест. Она была здесь, но её нигде не было. Кто из нас двоих сошёл с ума? Я что-то упускал. На любую загадку существовал ответ, разница лишь в том, где его искать. Обычно говорили: «Всё приходит к тому, кто ждёт». Я не собирался ждать, больше никаких ожиданий. Потому что довольно с меня грёбаной тупой беспомощности. Заново обвёл помещение взглядом – и похолодел. Единственное место, где я не был – патио с бассейном. Слюна протолкнулась через горло с неестественно громким звуком. Жуткое видение ядовитой стрелой пронзило мозг и прочно увязло в нём. Сомнение боролось с реальностью. Ну нет, ерунда. Она бы не стала. Глупости, Лили никогда… Она чокнутая временами, но нормальная же… Разве что… Чёрт, чёрт, чёрт! Только бы успеть…

Глава 2

Эдриан Сторм

На улице сумеречно, но из помещения света хватало. Да я в нём не нуждался. У самого края, вцепившись руками в перила, спиной ко мне стояла худенькая фигурка: бледная, с тёмным пятном волос, одинокая. Ветер приподнимал длинные пряди и хлестал ими о молочную спину. Даже с расстояния было заметно, что фигурка вздрагивала. Только не в общепринятом понимании – мелкой дрожью. Её потряхивало припадочно, как если бы через тело пропускали мощный электрический разряд.

Потому что она практически голая!

Да чтоб тебя! Несносная девчонка.

Мне хватило нескольких секунд, и я был уже рядом. Развернул Лили к себе. Ни хрена не вышло. За перила она цеплялась по-бульдожьи.

– Сладкая моя, а давай ты мне чуть-чуть поможешь… Обними меня за шею, и я верну тебя в дом, там тепло, светло, но без тебя очень грустно.

Она смотрела в пустоту и, казалось, пропускала слова мимо ушей. Чертыхаясь на все лады, я отдирал заледеневшие пальчики один за другим. Калифорния – это не круглогодичный курорт. В некоторых местах можно замёрзнуть ночью насмерть. В Лос-Анджелесе лютых холодов не бывало, но босиком и без тёплой одежды – воспаление лёгких гарантировано.

Подхватив бедовую девочку на руки, я понёс её внутрь. По лестнице на второй этаж и тотчас в ванную. Раздевать мне пришлось нас обоих. Лили ожила. Сама шевелила руками и ногами, но очень вяло, намного медленнее, чем я хотел. Настроив напор и температуру воды, я подвёл её точно под струи.

– Тихо, тихо… Не буянь… Ты заледенела вся. Поэтому тебе неприятно. Терпи, Сладкая. Отогреешься, и всё закончится.

Лили ёжилась, выворачивалась, я лишь крепче держал её за плечи. Выдохлась она быстро, обмякла и облокотилась на меня спиной.

– Подожди немного, – уговаривал я на ушко и покусывал бледный кончик. – Как только согреешься, болезненные ощущения исчезнут.

Провозились мы долго. Снова и снова я растирал её кожу мыльной губкой. Не щадил. Нужно было запустить кровообращение. Затем несколько раз промыл длинные волосы. Недавнюю грубость смягчил массажем головы. Сладкая девочка довольно урчала. А член недоумевал, почему я канителился. В его представлении лучшим средством от простуды был качественный трах. Я тоже придерживался проверенного предками знания. Но теперь, когда Лили переехала и носила кольцо, я заметил, что потихоньку менялся. Вспыльчивость и вечный стояк поддавались контролю легче. Да и вообще, если Лили мелькала перед глазами, то жизнь воспринималась проще. Сейчас я хотел чертовку до судорог и немедля, чтобы диким трахом одновременно наказать за панику, недоверие и помочь переохлаждённому организму разгорячить кровь. Воспользоваться ситуацией удерживала мысль, что Лили в шоке, напугана, возможно, дезориентирована. Однажды после первого побега, отыскав её в дремучей гостинице, вовремя остановиться я не смог. Поэтому можно было только радоваться нашим текущим достижениям. Негусто, но положительная динамика наметилась.

Покончив с мытьём нас обоих, я завернул её в свой халат и отнёс на кровать. Сверху накрыл одеялом; в гардеробной лежали запасные на случай гостей, так что второе одеяло легло поверх первого. После манипуляций подтыкания дыр вокруг тельца, из постельного вороха виднелся розовый носик и внимательно следившие за мной глазки. Да, девочка, штаны с трусами я игнорировал специально, подкинул тебе пищу для размышлений.

– Не вставай, сейчас принесу кое-что.

Возвратился я минут через пять, всё-таки в штанах и со стаканом скотча безо льда.

– Выпей. Тебя нужно хорошенько прогреть, иначе рискуешь заработать пневмонию.

На удивление Лили проявила покладистость. Правда, чтобы вытащить руки, мой одеяльный кокон она частично порушила. С паузами через кашель скотч она допила и убрала стакан на тумбочку.

– Вот и хорошо. Давай… рассказывай, что случилось, и почему ты стояла на улице голая. – Естественно, это было неправдой, платье всё же имелось, но провокация срабатывала на Лили идеально. Я сел сбоку от неё, чтобы отслеживать малейшую ложь на покрасневшем личике.

– Я была не голой и не на улице, – вскинулась она. Голосок прорезался сильный, умница девочка.

– Возможно. Но я тебя еле нашёл. Собрался ужинать, а невеста моя пропала. Я оббегал два этажа по нескольку раз. Изволновался весь. А она не переживала обо мне, она звёздные ванны зимой надумала принимать.

– Что такое звёздные ванны?

– Когда на Ланаи ты мяла бока в шезлонге, то принимала солнечные ванны. Теперь же ночь, на небе вместо солнца – луна и звёзды, значит, ванны не солнечные, а звёздные. Или лунные, если тебе так больше нравится.

– Хотя бы предупреждай… в противном случае мало кто поймёт, что ты шутишь. Я просто вышла подышать свежим воздухом.

– Ага, подышала и примёрзла на хрен к перилам!

Сквозь буддистский контроль прорывалась толчками злость. В делах я терпелив. Но Лили – это ходячий заряд фтора, она воспламеняла окружающих словом или даже силой мысли.

– Мы разберёмся, обещаю… Но для этого ты должна обо всём рассказать…

Она скрыла взгляд за ресницами, прикусила губу, из уголков глаз покатились горошины слёз. Пока Лили позволяла себе слабость, я был вынужден терпеть. Кулаки сжимались бессильно, но я всё равно терпел. Жалость – опасна нам обоим.

Собравшись с духом, она пробормотала:

– Откуда ты знаешь Уэзерли и Миллера?

– Сладкая, я многих знаю, помимо названных тобой фамилий… Касаемо этих… мы учились в одном университете.

Серо-голубые глаза вскинулись на меня в неверии и засверкали невыплаканными бриллиантовыми слезинками. Если бы ты только знала, девочка, величину самоконтроля, который мне приходилось взращивать, пока ты смотрела своими неискушёнными глазками. Чтобы не смущать торчащим из штанов колом, я закинул ногу на ногу.

– Чему ты удивляешься? Я окончил Принстон в году, когда ты отчислилась.

– Я тебя совсем не помню.

– Что ж, я мог бы сказать, что разочарован… Справедливости ради, ты ведь не обязана помнить поголовно всех студентов, кто учился в те же годы. Тем более вряд ли мы пересекались, утренниками для первокурсников я мало интересовался. А почему ты спрашиваешь?

– Они плохие люди, Эдриан.

– Каждый из нас в чём-то хорош, а в чём-то плох.

– Ты не знаешь что говоришь!

– Так расскажи.

…

На лёгкую победу я не надеялся.

– Окей… Лили, я не утверждаю, что они хорошие ребята. Всего лишь знаю их с разных сторон. Хотя… должен признать, что для молоденьких наивных студенток подобная компания была бы опасной. Впрочем, как и любой старшекурсник с регулярным стояком в трусах.

– Вы друзья!

Впервые мне довелось услышать, чтобы «друзья» означало упрёк.

– Мы не друзья. В университете дружили, но даже в те годы наши… хм, отношения назывались дружбой с натяжкой.

– Тебя пригласили шафером на свадьбу. Вряд ли «не-другу» предложат такое.

– А подслушивать плохо. Если ты дурно воспитана, то в чём я виноват?

На мою отповедь Лили, конечно, скривилась. Облокачиваясь на локоть, я устроился поперёк девочки в коконе и сцапал её левую кисть.

– История нашей «не-дружбы» слишком длинная, чтобы рассказывать на ночь. Поверь, Сладкая: меня не надо бояться, от меня не надо убегать, со мной не надо играть в прятки. Твоё кольцо… – Я поцеловал каждый пальчик и тыльную сторону ладони. Кожа у Лили была тонкой, голубые вены проступали отчётливо. А ладошка была розовой и очень нежной, не то что у меня. Целовать такую ладошку – отдельное удовольствие; я потёрся о неё щекой и почти мурчал. Глаза закатились от воспоминаний, в которых эта самая ладошка меня ласкала… м-м… обхватывала, скользила… Кхе-кхе. Открыв глаза, я сначала проверил Лили. Серо-голубой взгляд подёрнулся туманом, скорей всего, как и мой.

– О чём это мы? – Кровь отлила от мозга, и разговаривать было сложновато. Маленькая ладошка в моей руке смотрелась хрупко. Не вытерпел и поцеловал кольцо, и заодно пальчик, на котором оно держалось. «Бл*дь, или целуй со всеми вытекающими, или заканчивай дерьмо, Эд»…

– Кольцо, Сладкая, это твоя защита. – Я наконец-то вспомнил к чему вёл, хотя предпочитал иное решение проблемы. Но девочки такие восприимчивые, чуть что с ходу в слёзы. На чужом поле приходилось играть чужими игрушками. – Кольцо – это твой гарант, твоя безопасность. Когда ты сказала мне да, это значит: ты моя без всяких долбаных Ников, Хазардов, побегов из-за тревог, недопонимания и прочего дерьма. Точно так же это значит: все твои страхи, проблемы отныне мои. И решать их я буду так, как посчитаю нужным. От тебя требуется одно – говорить обо всём мне, сразу. Не через час, день, неделю или когда ты порешаешь самостоятельно, а в итоге очнёшься на другом конце страны без багажа и с единственной кредиткой в кармане. Сразу, Лили. Как только у тебя появляется проблема, ты звонишь мне, или ты подходишь ко мне, открываешь свой сладкий ротик и рассказываешь. Всё. Ничего сложного, или жуткого, или противоестественного я от тебя не требую. Да?

Зрачки Лили заполнили радужку, оставив нетронутым тонкий ободок.

– Эдриан… я…

Выходило так, что речь моя стала для неё откровением. А как ты хотела, девочка? Хватит, нагулялась уже. Я ждал тебя достаточно долго и давал много свободы, чтобы впредь спускать на тормозах твои детские выходки. Хочешь ты или нет, согласна или нет, но отныне ты будешь жить по моим правилам и выгуливать свободу исключительно в моих границах.

– Как насчёт ужина? Он, должно быть, остыл, но думаю, что микроволновка справится с задачей.

– Я не голодна, больше в сон клонит.

– Поесть всё равно надо. Принесу закуски сюда, не вставай.

Пока мясо разогревалось, я заварил ромашковый чай – в самой огромной кружке из нашедшихся в кухонных шкафах. Мне повезло, что Саймон и остальные не видели. Наивная малышка не понимала, какой обладала властью. Я чёртов везунчик. В спальню пришёл вместе с подносом. Он был приспособлен именно для таких случаев. Лили раздвинула у подноса ножки и устроилась в кровати повыше, подложив под спину подушки.

– Съешь сколько можешь, но чай выпей до дна. Он горячий. А тебе нужно побольше тепла.

После того как она закончила, остатки ужина я вернул на кухню, наскоро перекусил сам и поднялся обратно. Лили уже спала. Во сне она пожималась всем горевшим телом; утром однако придётся вызвать врача. Для меня под двумя одеялами было слишком жарко, даже под одним жарко, но я прильнул к девочке теснее, чтобы согреть.

Глава 3

Лилиан Уорт

Наутро еле разлепила глаза. Нос не дышал, горло саднило. Определённо, вчерашние «лунные ванны» пользы принесли мало.

– Проснулась? – родной чарующий тембр раздался над ухом, а через мгновение на лоб опустилась прохладная кисть.

– М-м, хорошо, – чужим скрипучим голосом прокаркала я.

– Хорошо? Странно… я вижу другое. Ты, верно, напрашиваешься на воспитательную порку, девочка.

С утра пораньше дружелюбие в голосе Эдриана отсутствовало.

– Требую снисхождения, у меня смягчающие обстоятельства.

– Знаю я все твои отягчающие обстоятельства. Сначала делаешь, потом думаешь. За такие проступки непослушных детей наказывают ремнём.

– Но я вышла из детского возраста.

Мои протесты походили на скулёж, и поэтому сколько-нибудь действенной угрозы из себя не представляли. Эдриан забыл про меня и говорил по телефону с врачом.

– Через час приедет доктор.

– Тогда я в душ.

– И про завтрак не забудь. Жду тебя внизу, если ты в состоянии.

– Пф, конечно, спущусь, – бравировала я.

На самом деле голова трещала адски, перед глазами сверкали пятна. Любое движение вынуждало корчить гримасы, поскольку болело всё, что могло: каждая косточка в теле, каждая мышца и, наверное, каждый кровеносный сосудик даже самый малюсенький. И я подозревала, что ощущение физического недомогания усиливалось примитивным стыдом. Демонстрировать перед кем-то личное – ну, знаете… Личное, это означало моё. Моё и ничьё больше. Делиться собственностью, в чём бы она ни выражалась, – это требовало весомого повода. Даже перед Линдой я открывалась медленно и по чуть-чуть. А что говорить о мужике, который был мне… До́рог – громкое слово, скорее – небезразличен. В любом случае демонстрировать Эдриану таланты чокнутых тараканов было рановато.

После водных процедур надела спортивный костюм с толстовкой на молнии и футболкой под ним. Несмотря на горячий душ, меня знобило. Пока я бежала до гардеробной, замотанная в полотенце, успела продрогнуть, аж зубы клацали. Мне повезло, что Эдриан был внизу…

– Я дождусь, пока врач тебя осмотрит, а после уеду в офис. Справишься одна?

Он намазал булочку маслом и передал мне. Святая Мария, только мама обращалась со мной похоже.

– Остынь, папочка. Я уже совершеннолетняя. Родительский контроль можешь ослабить.

В ответ я получила такой взгляд, что вмиг пожалела о грубости и почувствовала себя именно малолеткой: недалёкой, невоспитанной и, учитывая вчерашнее, крайне бестолковой. Пока Эдриан выражал заботу, мои, оголённые тайными мыслями, нервы бросали в него копья.

Завтрак прошёл в тишине, но так было лучше. Или безопаснее… Хотя для кого именно – я запуталась. Мы только успели допить кофе, приехал доктор. Пожилой мужчина в костюме и с пухлым старомодным чемоданчиком в руке зашёл в сопровождении громилы в чёрном, экипированного наплечной кобурой. Пиджак шкафоподобного мужика был расстёгнут, так что я рассмотрела достаточно. Любопытно, парни из охраны когда-нибудь снимали с себя кобуру? Например, когда мылись или ночью спали когда, ну или… «Опасные фантазии бродят в твоей голове», – осадили меня яичники и призадумались, что было странным и даже подозрительным.

Доктор осматривал долго: щупал, мычал, кивал, записывал, снова щупал, причём ему вдруг понадобился живот. Док попросил меня лечь и спустить штаны как можно ниже. Понос в анамнезе отсутствовал – доктор осведомился, я ответила, но мой ответ он пропустил мимо ушей. Живот он пальпировал внимательно, качественно и придатки тоже. В итоге диагностировал воспаление горла и выписал очередной список лекарств с рекомендациями, что я, глядя на форменное безобразие, приуныла.

– Имейте в виду, молодые люди, температура, а также приём антибиотиков могут ослабить действие контрацептивов, – сказал доктор и кивнул на журнальный стол. А там лежала новая упаковка противозачаточных таблеток. Я купила на днях и забыла отнести в ванную комнату на второй этаж. Глазастый доктор невозмутимо продолжил: – Советую использовать дополнительную защиту.

Вот ведь заботливый какой, по крайней мере, стало понятно зачем он лапал живот. А после ухода врача я дала волю накопленной злости:

– До встречи с тобой я в принципе не глотала колёса, а сейчас: сначала успокоительное с витаминами, теперь антибиотики с витаминами. Такими темпами я выполню годовую норму продаж фармацевтов Лос-Анджелеса.

– А ты не веди себя так, чтобы обращаться к врачам. Всё в твоих руках, Сладкая, – дал наставление Эдриан, сдобрил коротким поцелуем, и главного босса след простыл. Миллионы долларов ждать не будут, в отличие от бестолковой Лили. Которая, конечно, запасётся терпением и обождёт, когда мистер большой босс уделит ей несколько минут своего высокооплачиваемого времени.

По-моему, Линда и Джон Гилмор были правы, обзывая меня нытиком. Рядом с Эдрианом, я растекалась непонятной жижей, пора было брать себя в руки и завязывать рефлексию узлом. Бассейн перечеркнуло строгое вето Эдриана, и я усиленно раздумывала над собственным досугом. В итоге победил то ли умственный процесс, то ли таблетки: в какой-то неопределённый момент я отключилась. Очнулась как после комы. Ошалело озиралась по сторонам и гадала что-то вроде: кто я, где я, и почему чуть что сразу я. Время близилось к вечеру, продрыхла я почти весь день. Мария, должно быть, уже ушла.

Желудок гнал меня по известному маршруту – на кухню. Помещение пустовало, однако Мария припрятала что-то вкусненькое под овальным клошом. Слюна копилась непроизвольно, живот угрожающе заурчал. «Прости, Эдриан, но ты поужинаешь в одиночку».

Запечённый цыплёнок с пряными травами и манговым соусом таял во рту. От блаженства глаза закатывались к потолку, и пока никто не видел, я бессовестно облизывала пальцы.

– Не дождалась, – укорил Эдриан словами и внезапным появлением.

Я почти сверзилась с барного стула, в последний момент повезло ухватить столешницу. Эдриан помог, придержав меня за талию.