Полководцы Петра Великого

Алексей Шишов

Полководцы Петра Великого

Военно-историческая библиотека

© Шишов А.В., 2023

© ООО «Издательство «Вече», 2023

Слово от автора

Первую четверть XVIII столетия в отечественной истории принято называть эпохой Петра Великого. В те годы совершались великие деяния: шла государственная ломка заповедного Русского царства, которое потратило два десятилетия на то, чтобы выйти на берега Черного (Русского) и Балтийского (Варяжского) морей. Проводились масштабные реформы: они касались управления державой, ее экономики и образования, создания регулярной армии и флота. Итогом титанических трудов самодержца Петра I из царствующей династии Романовых стало то, что Россия превратилась в империю.

Реформаторская деятельность великого государя велась в условиях идущей Северной войны 1700–1721 годов против Шведского королевства, обладавшего на рубеже веков самой сильной армией на европейском континенте и считавшего Балтику «своим» морем. По длительности это военное противостояние в российском летописании сравнимо только с Кавказской войной, которая то пылала, то затухала на годы. Борьба со Швецией вышла на редкость упорной и тяжелой, потребовавшей максимального напряжения сил от государства Российского: материальных, духовных и военных.

В первом случае вооруженной борьбы за «окно в Европу» результаты двух Азовских походов были полностью утрачены в новом столкновении с Оттоманской Портой после неудачного Прутского похода 1711 года. Во втором случае петровская Россия не только отвоевала древние новгородские земли-пятины на берегах Финского залива, но стала еще и обладательницей Лифляндии, Эстляндии и части Карелии, твердо встав на берегах Балтики и заявив о себе как о морской державе.

Великая Северная война, как ее называл историк А.А. Керсновский, которая началась с «Нарвской конфузии», вписала в отечественную историю яркие и убедительные победы русского оружия. Это были: штурм Нотебурга (Орешка), «вторая Нарва», сражения при Калише и Лесной, Полтавская битва с последующей капитуляцией шведской армии у Переволочны, дело на реке Пелкина, морские баталии у мыса Гангут и острова Гренгам. Под стать им в военную историю вошли Гродненский маневр и десантные операции на побережье собственно Швеции.

Последний русский царь и первый всероссийский император Петр Великий показал себя в Северной войне как талантливый реформатор, создавший современную регулярную сухопутную армию и военный флот, как видный политик и дипломат. Он стал для военной истории еще и талантливым полководцем и флотоводцем. Этих заслуг его перед Отечеством умалить никак нельзя. Именно Петр I командовал русской армией в Полтавском сражении, которое стало генеральным в Северной войне, разрабатывал крупнейшие операции и планы военных кампаний, определял стратегию и тактику. Царь из Романовых смотрится в те два десятилетия как верховный главнокомандующий России, и никак не меньше.

Рядом с Петром I все эти годы находились его верные сподвижники и единомышленники, известные нам как «птенцы гнезда Петрова». Это были незаурядные личности, которых петровское время сделало победными полководцами и флотоводцами, прославленными воителями во славу петровской России. Судьбы их различны, интересны и поучительны. Их объединяет то, что они являлись соратниками великой исторической личности, добывая ратными трудами на суше и на море виктории для нашего Отечества.

Имена этих военных вождей по заслугам навечно вошли в российскую историю. Так уж случилось, что славная когорта полководцев и флотоводцев Петра Великого, блиставшая на военном поприще, бесспорно, состоит всего из пяти человек. Но каких личностей!

Шереметев Борис Петрович. Родовитый боярин-воевода. Генерал-фельдмаршал. Граф. Умелый дипломат. Кавалер ордена Святого Андрея Первозванного. До своей смерти оставался главнокомандующим русской армии, когда же рядом находился царь Петр I, то значился им номинально. Так было и под Полтавой. В Северной войне принес русскому оружию первые большие виктории, блеснув при Эрестфере. Поражений почти не знал. Успешно воевал в Лифляндии и Эстляндии, взял Ригу. Автор плана отражения Московского похода короля Карла XII. Пользовался исключительным доверием Петра I, с которым имел большую личную переписку.

Меншиков Александр Данилович. Человек «подлого сословия», ставший по воле Петра Великого «полудержавным властелином» и его фаворитом. Светлейший князь Ижорский, едва не ставший герцогом Курляндии. Блестящий кавалерийский военачальник. Большой государственник, пока не стал казнокрадом. Герой Лесной и Полтавы, принявший капитуляцию шведской армии у Переволочны, много воевавший в Речи Посполитой и на южных берегах Балтики. Строитель Санкт-Петербурга. Генералиссимус и полный адмирал. Кавалер ордена Святого Андрея Первозванного. После государя самый богатый человек империи, решивший породниться с Романовыми и бесславно ушедший из жизни нищим в далекой сибирской ссылке.

Репнин Аникита Иванович. Князь с древней родословной. Рюрикович. Один из организаторов русской регулярной армии. За поражение при Головчино был разжалован в рядовые солдаты гвардии, но прощен после виктории у Лесной. Осуществил Гродненский маневр, ставший «украшением» Северной войны. Отличился при Полтаве. Много воевал в Померании. Генерал-фельдмаршал. Президент Военной коллегии. Кавалер ордена Святого Андрея Первозванного. Был лично близок к Петру I с той поры, как стал «потешным».

Голицын (старший) Михаил Михайлович. Тоже князь со старинной родословной, начавший армейскую службу «потешным» барабанщиком и закончивший ее генерал-фельдмаршалом. Герой штурма Нотебурга (Орешка), сражения при Лесной и Полтавской битвы. Многие годы успешно командовал на суше и на море петровской лейб-гвардией – Преображенским и Семеновским полками, элитой и ударной силой русской армии. Впервые блеснул талантом большого тактика в бою при Добром. Успешно командовал русскими войсками в Финляндии. Одержал полную победу в Гренгамском морском сражении. Кавалер ордена Святого Андрея Первозванного.

Апраксин Федор Матвеевич. Генерал-адмирал. Великий кораблестроитель России на море Азовском и на Балтике. Во главе осадного корпуса взял крепость Выборг. Вместе с Петром I командовал гребным флотом в сражении при мысе Гангут. Долгие годы стоял во главе флота Балтийского моря, укрепил его базы – остров Котлин и Ревель. Овладел большей частью Финляндии. Глава Адмиралтейства. Граф. Бескорыстный соратник и любимец Петра, его советник не только по делам флотским. Отличился в войне на море в финале Северной войны. Кавалер ордена Святого Андрея Первозванного.

Все вместе – Б.П. Шереметев, А.Д. Меншиков, А.И. Репнин, М.М. Голицын и Ф.М. Апраксин – олицетворяют собой «начальную» Русскую Императорскую армию, у истоков которой стояли с первых дней ее создания. Их биографии – это «слепок» с истории Великой Северной войны 1700–1721 годов, с истории петровской России. Отечественное летописание может гордиться этими именами, хотя не все «птенцы гнезда Петрова» выдержали испытание жизнью.

Три столетия назад в огне Северной войны зарождалась Российская империя. Борьба за державность была связана с созданием русского регулярного и военного флота, что стало творением рук Великого Петра и его единомышленников, которые прозорливо смотрели в будущее России. То, что совершалось в отечественной истории, переписать сложно. Но проходит какое-то время, и она подвергается новому переосмыслению. Касается это и биографий славных петровских полководцев и флотоводцев.

Алексей Шишов,

военный историк и писатель

Глава первая

Граф Борис Петрович Шереметев (1652–1719), генерал-фельдмаршал с 1701 года

Боярский род Шереметевых относился в Русском государстве к числу самых древних. Он вел свое начало с XIV столетия от Андрея Кобылы, который являлся родоначальником и Романовых, будущей царствующей династии. Среди Шереметевых значится немало лиц, заседавших в Боярской думе и ходивших в больших и малых воеводах. Сын Андрея Кобылы был боярином у великого князя Московского Дмитрия Донского. Иван Васильевич Большой – ближним боярином царя Ивана IV Васильевича (Ивана Грозного). Иван Васильевич Меньшой, его брат и воевода, отличился в Ливонской войне.

Иван Шереметев Большой смело спорил с Иваном Грозным, доказывая свою правоту, за что был сослан в Кирилло-Белозерский край. Их переписка – злая, «ругательская», продолжалась долго, с каждым письмом все больше удаляя друг от друга. Бывшего ближнего боярина насильно постригли в монахи, а через десять лет под стражей вызвали в первопрестольную Москву и там в 1573 году публично казнили. Однако шереметевский род искоренен не был.

Перед этим царь «всея Руси» Иван Васильевич сурово писал настоятелю монастыря, в котором «в строгостях» содержался опальный ближний боярин, который уже не мог вернуться к светской жизни: «Шереметев, бесов сын, хочет жить, не подчиняясь порядкам, так же, как жил его отец».

…Шереметевы всегда ходили в элите московской аристократии. Возвыситься же до друзей государя, до его верных сподвижников удалось только одному-единственному из них – Борису Петровичу. Он стал самой большой знаменитостью в своем славном роду благодаря несомненным ратным заслугам, делам петровского государственника и дипломата и… большому уважению к нему Петра Великого.

Как представитель московской знати государеву службу начал при дворе в 13 лет сразу комнатным стольником. Борис Шереметев сопровождал царя Алексея Михайловича в его поездках по монастырям и подмосковным селениям, стоял рындой у трона в Грановитой палате на торжественных приемах иноземцев в Кремлевском дворце.

Военная начальственная служба для него началась в 1679 году, когда он был назначен помощником воеводы в Большой полк. Через два года Борис Шереметев стал уже воеводой одного из отрядов царской рати. Был тамбовским воеводой, командовал порубежными полками, прикрывавшими южную государственную границу от разбойных набегов крымских татар.

В 1882 году с восшествием на престол Иоанна (Ивана) и Петра Алексеевичей в 30 (!) лет был пожалован в бояре. С начала двоецарствия Б.П. Шереметев стал заметной фигурой в правящих кругах «на Москве», отличаясь воеводским опытом и знатностью рода, близкого к царствующим Романовым. На заседаниях Боярской думы выступал ответственно и дельно, «местничества» избегал.

Рано проявил дипломатические способности. Участвовал в трудных переговорах 1686 года с Речью Посполитой (союзного государства Польши и Литвы) о заключении с ней «Вечного мира». В качестве русского посла в этой стране участвовал в ратификации условий мира, который позволил Московскому царству сохранить за собой Киев, который надолго стал пограничным городом. Довелось ему принимать участие и в заключении договора со Священной Римской империей (со столицей в австрийской Вене) о совместном противостоянии Оттоманской Порте.

Большая победа отечественной дипломатии принесла Борису Петровичу чин ближнего боярина и должность вятского наместника. Однако государева служба по делам Посольского приказа оказалась непродолжительной. Жизненным поприщем для Шереметева стало ратное дело, рано начавшего «воеводствовать».

В 1687 году он назначается воеводой в Белгороде и Севске: эти два города-крепости преграждали кратчайший путь коннице крымского хана в набегах на московские земли. Иными словами, он стал воеводой порубежной, пограничной стражи, охранявшей южнорусские уезды от покушений на них крымцев. На границе у боярина-воеводы и проявилась такая черта, как воеводская осторожность на войне, за что царь Петр I не раз будет упрекать Шереметева в событиях Северной войны.

Участвовал в 1688 году в Крымском походе князя В.В. Голицына, фаворита правительницы царевны Софьи Алексеевны. В больших столкновениях с крымской конницей в Черной и Зеленой долинах отряд белгородского воеводы терпел поражения. Но сам Борис Шереметев являл собой пример личной храбрости. Потому и избежал он упреков Боярской думы за понесенные поражения и побитых ратников.

…В конце XVII столетия Русское государство оказалось на историческом перепутье. Когда началась борьба боярских группировок Милославских и Нарышкиных за высшую власть, именитый и влиятельный боярин-воевода Б.П. Шереметев решительно встал на сторону последних, поддержав юного царя Петра I. Он сознательно стал его верным сподвижником, будучи старше государя на 20 лет. Белгородским воеводой оставался до 1695 года, часто проживая в первопрестольной Москве.

Следует заметить, что до конца своей жизни Борис Петрович оставался стойким приверженцем старомосковских моральных устоев, хотя и понимал необходимость государственных реформ. В петровском окружении знатный родом боярин настороженно относился к «безродным выскочкам». Но своей знатностью никогда не кичился.

В начале Азовских походов Петра I боярин-воевода командовал войсками, действовавшими на Днепре отдельно от главных сил. Он имел задачу выйти к его устью и на какое-то время активными действиями сковать устремления крымского хана пойти под Азов, чтобы «подсобить» его осажденному гарнизону. Иными словами, шереметевское войско выполняло задачу отвлечения на себя большой части ханской конницы.

В 1695 году после четырехдневной осады взял турецкий городок-крепость Кизы-Кермень, после чего османы сами оставили на низовых днепровских берегах три таких же укрепленных городка, и боярин-воевода победно отвел свои войска на Украину. «Разорения турецких крепостиц» на Днепре красной строкой вошли в его послужной список.

Тот Азовский поход 1695 года вошел в шереметевскую биографию особой строкой. Борис Петрович впервые попал в военную историю, написанную не соотечественниками. Восточный писатель Давид Ляхну в своем сочинении «Девар-Севафаим» среди прочего сообщал следующее:

«Когда Султан Мустафа, сын Султана Махмуда, воцарился и возсел на свой престол (1107 год Гиджры – то есть 1695 год нашей эры), в то время с каждым годом война с римлянами (то есть со Священной Римской империей, австрийцами. – А.Ш.) становилась обременительнее для турок, которые то побеждали, то были побеждаемы, – тогда еще прибавилось у них врагов: с севера угрожала беда, а именно: Ах-Бей (белый царь) царь Московский, который, с скрытою в сердце недружбою и вечною нелюбовью, питал недобрые замыслы и изыскивал средства овладеть Крымом.

Он собрал многочисленное войско свое и разделил его на две части, из которых одну поручил воеводе по имени Шермет-оглу (боярину-воеводе Б.П. Шереметеву. – А.Ш.), который пошел на Кази-Керман (Берислав), лежащий на большой реке Узу (Днепр), с крепкою стеною и прочными вратами, осадил его и начал войну…»

После «завоевания» Азова в 1696–1697 годах Шереметев находился в дипломатической поездке по Европе под именем ротмистра Романа. Выполнял царские поручения, доставив послания австрийскому императору Леопольду I, папе римскому Иннокентию XII, дожу Венецианской республики и Великому магистру (гроссмейстеру) Мальтийского ордена. После этой поездки ближний боярин стал известен в европейских столицах. Там были наслышаны и о том, что он умел воеводствовать при отражении набегов на русские пределы конницы Крымского ханства.

Потом скажут, что Борис Петрович Шереметев «очаровал Европу». Он проявил себя в этой поездке не только как блистательный дипломат, понимающий премудрости дворцовых интриг, способный, никого не обижая, но и никому не угождая, отстаивать интересы Отечества, и как щедрый вельможа, не кичившийся своим личным богатством.

Правда, европейское турне для Шереметева началось с того, что петровскому посланцу пришлось вырываться из замка польского магната Радзивилла, который к числу друзей Московии не относился. Зато польский король Август II (Август Саксонский) встретил царского боярина с большими почестями. Так его принимали и в Вене, и в Вечном городе, то есть в Ватикане, в Неаполе, Флоренции и Венеции.

На Мальте царский посланник склонял местных рыцарей, как в Вене императора Священной Римской империи, к совместным действиям против Оттоманской Порты. Великий магистр (гроссмейстер) ордена Раймунд-Переллос-Рокафулл возложил на боярина Б.П. Шереметева Мальтийский командорский крест, причислив его, таким образом, к числу рыцарей ордена.

Более того, Великий магистр вверил русскому посланнику командование двумя галерами, которым предстояло действовать против турок-османов. Но повоевать тогда на море Борису Петровичу не довелось: дела посольские требовали от него торопиться с возвращением в Москву. Царь Петр I там его заждался.

В отечественной истории это был первый случай награждения подданного России иностранным орденом. Можно заметить, что в Европе тогда орденских наград было, как говорится, раз-два и обчелся. Петр I специальным указом внес в официальный титул Шереметева ни у кого не встречающийся титул «свидетельствованного мальтийского кавалера».

Путешествие Б.П. Шереметева по ряду европейских государств было не чем иным, как поиском вероятных союзников петровскому царству в противостоянии с Оттоманской Портой. Взятие Азовской крепости и появление новопостроенного русского флота на Азовском море не открывало России выхода на морские торговые пути. Проливы Босфор и Дарданеллы оставались в руках турок, и только силой европейского сообщества можно было открыть их для свободного мореплавания, в том числе и для россиян.

Царь Петр I, посылая в Европу боярина-воеводу, хотел с его понимания больше знать о состоянии там военного дела. Борис Петрович исподволь интересовался всем, что интересовало государя: состояние крепостей и фортификационное дело, новшества в артиллерии и обучении войск, возможности производить закупки новейшего оружия (ружей и прочего), развитие кораблестроительного дела.

В том дипломатическом путешествии, которое закончилось на Мальте, Борис Петрович проявлял необычайную щедрость. Всюду, куда он попадал, раздавались богатые подарки, прежде всего «мягкой рухлядью» – драгоценными соболями и другими мехами Русского Севера. На эти цели, как известно, царский тайный посол потратил из собственных средств 25 тысяч рублей. Государь же остался доволен миссией Шереметева.

В Москву Шереметев 12 февраля 1699 года привез то, чего ожидал от этой поездки царь Петр I: европейские политики одобряли решение российского монарха драться со шведами и продолжать священную войну с иноверцами, то есть с Оттоманской Портой. Последнего от Московии особенно желали Вена и Венеция, Рим и Мальта. Но в тех столицах, где побывал петровский посланец, конкретной помощи особо не обещали, зато обещали в вызревшем конфликте на севере европейского континента оставаться нейтральной стороной. Это было для Петра I, в те дни усиленно занимавшегося законодательством, крайне важно.

Ближний боярин Б.П. Шереметев многое сделал для того, чтобы в Северной войне Россия не осталась без союзников и без доброжелательного отношения к ней в ряде европейских столиц. С началом же войны ему пришлось оставить дипломатическое поприще и сразу стать большим военачальником у царя Петра I. Собственно говоря, у царя среди своих подданных особого выбора не виделось: «иноземного строю не знали».

В преддверии войны со Швецией, когда государственная казна пустовала из-за огромных расходов царства на создание регулярной армии, ее вооружения и снаряжения, Петр I был много благодарен боярину Борису Петровичу вот еще за что. Дворецкий Шереметева, ездивший с ним в Италию, Алексей Курбатов, тоже интересовавшийся жизнью чужеземных стран, заметил там много из того, что в России еще не зналось. Именно Курбатов предложил «орлиную бумагу».

Петр I, за что его в истории следует уважать как мудрого государя, «откликался» на все разумные предложения, касающиеся пополнения государственной казны. Царь за идею «умницы» дворецкого ближнего боярина ухватился сразу, поняв всю ее значимость для пополнения казны. Высочайший указ о введении гербовой бумаги в трех видах состоялся сразу, 23 января 1699 года. Гербовая бумага теперь стала обязательной для писания массы челобитьев и прочих «входящих» в приказы и суды, воеводства и на имя самого государя-батюшку бумаг. Так казна получила обильный, не иссякающий источник государственных доходов.

…Будущий Петр Великий решил «пробивать окно в Европу» в водах Балтики, поскольку Азов на морские торговые пути царство не выводил. В «Гистории Свейской войны» (главном документальном источнике) о вступлении в войну против Шведского королевства петровской России, об открытии ею военных действий записано так:

«…В 1700-м году в августе месяце Шведам война объявлена. И того ж месяцы с Москвы начали войска отходить, а именно в 22 день с первой частью его величества пошел, а потом и протчие следовали, как могли убратца.

А пред тем в Новгород послан указ к губернатору князю Трубецкому, чтоб он блаковал Нарву, по которому указу он, губернатор, из Новагорода пошел к Нарве наперед сентября 1-го числа.

А с ним были пехотные полки: два новгородцкия старыя Захарья Вестова, (Мирона) Баишева. Да салдацких Александра Гордона, Романа Брюса, Петра Девсина, рейтарской Кокошкина, да новгородского разряду все дворяне.

И прибыл он, князь Трубецкой, с теми полками к Нарве…»

С началом Северной войны ближнему боярину Борису Петровичу Шереметеву поручается формирование полков конного поместного (дворянского) ополчения, которое до начала Петровской эпохи являлось основой военной силы Московского государства. Под его начало отдавались и драгунские полки, которых пока было совсем немного. Собирание поместного дворянства «на рать» велось через Поместный приказ, который вел «росписи» государственного конного ополчения.

По замыслу Петра I, главным театром начавшейся войны должна была стать Ингрия (Ингерманландия) – восточное побережье Финского залива. В прошлом это были земли вольного города Новгорода, волей исторических событий ставшие владением Шведского королевства, тогда подлинной державы на Балтике. Для начала решили овладеть сильной крепостью Нарва (древний Ругодив), соседним Ивангородом (Иван-городом) и всем течением реки Нарова.

Дворянская конница виделась мобильной частью создаваемой Петром I регулярной армии. Но «испомещенные» владельцы не спешили со своими боевыми холопами встать в строй полков поместного ополчения, поэтому с «нетчиков» спрашивалось строго. Немало забот было с их вооружением, прежде всего огнестрельным, выучкой. Приходили они на сборный пункт часто с «худыми» конями, а порой и без них, если помещик был беден и «ополчиться» за свои деньги не мог.

Царь торопил ближнего боярина с открытием боевых действий, чтобы не упустить время. Он писал ему: «Полно отговариваться, пора делать. Воистину мы не под лапу, но в самый рот неприятеля идем, однакож за помощию Божиею не боимся…»

В сентябре 1700 года Б.П. Шереметев во главе 5—6-тысячного отряда поместной конницы выступил от осажденной Нарвы в сторону эстляндского города Везенберга. Получив весть о том, что король Карл XII после убедительной победы над Данией высадился в Пернове (ныне Пярну, Эстония), шереметевский отряд выдвинулся по дороге на Ревель (ныне Таллин, Эстония) еще дальше, пройдя за три дня 120 верст.

По пути встретились два воинских отряда шведов (авангардные «партии»), которые были окружены и разбиты. Пленные сообщили о том, что на выручку гарнизону Нарвы идет 30-тысячная королевская армия. Боярин-воевода приказал отступить перед ней. Собственно говоря, приказа о вступлении в баталию с главной армией Карла XII он не имел и потому своевольничать не стал.

Но отход назад по Ревельской дороге следовало как-то объяснить. Шереметев доносил царю о своих невзгодах, которые действительно были: «В такое время без изб людям быть невозможно, и больных зело много, и ротмистры многие больны…»

Государь в ответном письме упрекал военачальника за свойственные ему воеводские медлительность и осторожность на войне. Царь Петр I, не зная обстановки, наставлял его на более решительные действия: он очень хотел начать войну со Шведским королевством с виктории, пусть и не самой большой. В ответ Борис Петрович оправдывался перед самодержцем:

«И я оттуда отступил не для боязни, – для лучшей целости и для промыслу над неприятели. С сего места мне свободно над ними искать промыслу и себя остеречь…»

Все же дворянской коннице пришлось снова углубиться в Эстляндию все по той же Ревельской дороге, чтобы на дальних подступах к Нарве сторожить армию короля Карла XII. Решение видится вполне разумным, если не брать в счет природные невзгоды и трудности с провиантом и особенно с фуражом для тысяч лошадей. Боярин Шереметев, продолжая на войне осторожничать, писал главе Посольского приказа боярину Ф.А. Головину о своих опасениях: