Пламя возмездия

Глава 2. Вторжение.

Бесконечный наплыв пациентов, преждевременные выписки, операции и ночи без сна. Это то, что переживал весь персонал и то, что было предвестником ещё более тяжелых и невыносимых дней. Элизабетт, не смотря на усталость, улыбалась каждому пациенту и подбадривала словами. Говорила о счастливом и безмятежном будущем, много слушала рассказы от пациентов, которые готовы со дня на день выписаться, что будут скучать, как они бесконечно благодарны всему персоналу больницы и как им безмерно повезло оказаться в руках профессионалов своего дела. Достаточно быстро медицинские сестры и пациенты привязались к Бетти, потому что она была близка как с пациентами, так и с коллегами. Она была тем мостиком, объединяющим две группы, одна из которых была измученная, уставшая и постепенно теряла надежды на спасение города, оставаясь без нужных лекарств и медицинского снабжения, а другая группа испуганная, недоверчивая и, казалось, потерявшая так же все надежды. Бетти была этой надеждой для всех. Она метко находила людей, распространяющих негатив и зарождающуюся панику, и говорила сначала с ними, пытаясь успокоить, что получалось практически всегда, и вселяла веру в лучшее. Отнюдь, надежды были не только голословные, большинство людей, которые выписались за несколько недель работы Бетти в больнице, приходили и помогали в силу своих возможностей. Кто-то даже решился пойти на фронт, защищая не только мирных людей, но и такие же немногочисленные медицинские пункты, которые помогают людям. Бетти решила отдать всю себя на сто процентов, она всегда была такой. Либо всё – либо ничего. Нет никаких «наполовину», она усвоила этот урок ещё в колледже. Нельзя учиться абы как и мечтать, чтобы хорошие оценки сами нарисовались в журнале, нужно учиться и отдать все силы на знания и практику. Бетти более чувствительна, чем казалось, но настоящие эмоции она могла показать только в часы уединения в своей комнате или ванне, когда оставалась одна. Страх, боль, грусть, смирение и многие другие эмоции она скрывала под занавесом сострадания, милосердия, сочувствия и позитива. Нельзя быть другой там, где люди ждут помощи только от тебя, никак нельзя показаться слабым или шатким. И Бетти так же не могла показать свои настоящие чувства.

Пошла четвертая неделя и волнение в сердцах многих нарастало с невероятной скоростью. В среду утром поступило много раненных пациентов, в том числе и солдат. Бетти услышала, что военный госпиталь разрушен, большинство солдат области убиты, а виновники разрух идут на город. Молодая девушка впервые услышала разговор о «черных ястребах», которых часто упоминали в новостях по радио. Это та часть государства, которая выступала против власти, против мирного народа и против военных, защищающих безоружных и пытающихся предотвратить больше смертей. Черные ястребы скоро должны быть в их городе, и что конкретно произойдёт никто из медицинского персонала не знал. Главный врач на все немые вопросы лишь тяжело вздыхала и просила работать дальше. Им не было смысла защищаться, не имея в наличие ни одного оружия, так же нельзя было убежать, а те, кто хотел, сделали это уже давно. Они ничего не могли сделать и даже если сейчас в их больницу ворвутся мятежники, персонал и больные по-прежнему не смогут ничего сделать.

Бетти лишь потом осознала, что было время убежать, было время оставить гордость, совесть и милосердие позади, и просто сбежать с дедушкой как можно дальше, но она послушала старших коллег и своё сердце, оставаясь на месте до последнего.

Ближе к обеду того же дня дел, кажется, навалилось ещё больше. Бесконечные уколы, капельницы, таблетки и проверка состояния здоровья больных после операций. Всё было как в бреду, ни секунды на передышку. Как только Бетти поняла, что голова от недосыпа и тяжести готова взорваться, девушка с подносом в руках, на котором лежали шприцы, осела на пол, держась за стену и зажмурила сильно глаза. Сердце забилось чаще, предвещая что-то очень плохое, но она пыталась это игнорировать, говоря себе о том, что отдохнёт позже.

– Элизабетт! Ты в порядке? – мимо пробегающая Люси села рядом и сразу же забрала поднос, проверяя самочувствие коллеги.

– Я… нормально. Голова закружилась, сейчас пройдёт. – Бетти медленно открыла глаза и начала приходить в чувство.

– Уверена? Сходи выпей воды и посиди. Я поставлю уколы, не волнуйся, нам ещё один пациент не нужен. – Люси мягко улыбнулась и помогла ей встать, взглядом проверяя, чтобы та дошла до дверей в столовую.

Бетти тяжело вздохнула, ощущая себя очень паршиво, но зайдя в прохладное помещение столовой стало немного лучше. Воздух, со всегда открытых окон, был свежий, а глоток чистой воды сейчас казался жизненно необходим. Девушка поприветствовала поваров и налила стакан холодной воды.

За окном послышался шум, на который совершенно не хотелось обращаться внимание, но уже через минуту раздались выстрелы. Сначала девушка замерла и стала прислушиваться к выстрелам на первом этаже, но услышав их на втором, под крики не выходить, она выскочила из столовой, натыкаясь на человека в армейской форме с оружием в руках.

– На пол! Быстро! – громкий голос не терпел возражений и Бетти скорее от страха и бессилия, чем от осознанности, упала на пол, сильно зажмурившись.

В коридоре слышались крики и выстрелы. Девушка лежала до тех пор, пока её грубо не подняли за локоть и потащили сначала по коридору, затем вниз по лестнице прямиком в приёмное отделение, где на полу на коленях сидел весь медицинский персонал. Её толкнули к ним же, а рядом встали ещё несколько мужчин с оружием.

– Значит так. Слушаем и запоминаем! Говорю один раз, повторять больше не буду и даже не смейте задавать вопросы или открывать рот. – мужчина лет тридцати пяти на вид, в чёрных плотных спортивных штанах, берцах и темно-зелёной рваной футболке встал в центр и с удовольствием наблюдал за лицами, искаженные страхом и гневом. – Меня зовут Джейк, для Вас просто Господин. – в холе пронёсся неприятный хохот солдат. – С этого дня я и моя команда устроим здесь временное убежище. Как Вам уже известно, военный госпиталь разгромлен, военных врачей, увы, больше нет в живых. – Джейк неприятно улыбнулся и продолжил с насмешкой в голосе. – Если вы все окажите содействие, будете слушаться и помогать, возможно, даже останетесь жить. Не буду скрывать, вы нам нужны, именно поэтому вы ещё дышите. Однако, это не значит, что за малейший косяк вы не получите пулю в лоб. Здесь мы задержимся надолго, насколько конкретно сказать не могу, но потерпеть нас придется. Очень скоро сюда придёт ещё группа и наш командир, так что людей будет много, именно поэтому нам пришлось. – он выделил последнее слово и сделал паузу, пересекаясь взглядом со своими сокомандниками. – Освободить койки и места. Нам искренне жаль! – в голосе лишь насмешка, а на лице улыбка. – Тем не менее нам некогда грустить! Ваша задача проста – лечить нас, стирать белье и готовить еду. Запрещается покидать стены больницы без разрешения и сопровождающих. Если вы осмелитесь это сделать без предупреждения будете застрелены сразу же. Правила очень просты и понятны, не так ли? Так же в ближайшее время вы должны вынести трупы из больницы, перестелить постельное белье и очистить стены от крови. Ночью мы все должны спать на свежем белье и в чистых комнатах. И да. Всё что сегодня вы видели – должны забыть. Никогда никому не говорите об этом, всё ясно? – Джейк за секунду нахмурился, не услышав никакого ответа. – Я спрашиваю, всё ясно? – повышая тон переспросил парень.

– Да. – послышались тихие голоса.

– Отлично. – Джейк снял грязную футболку и кинул в Люси, которая сидела ближе всех к нему. – Постирай и завтра утром принеси. На этом всё. Теперь это здание полностью наше и «вашего» нет ничего, это всё что вам нужно усвоить. Как мы сказали, так и будет. Можете приступать к уборке. – мужчина уже хотел уходить, но вовремя спохватился, и подняв первую попавшуюся женщину, проговорил: – А Вы, дорогая, проведёте мне экскурсию в этом заведение.

– Д-да.. конечно. – женщина, работающая санитаркой, активно закивала и повела вперёд вновь улыбающегося солдата.

Бетти же до сих пор сидела на коленях, смотря в одну точку и переваривая информацию. Убийства? Уборка? Мало мест? Джейк? Что всё это значит? В голове всё смешалось и через весь поток информации промелькнула одна мысль – очень ярко, как неоновая вывеска в ночи. Дедушка. Что с ним? Бетти резко встала, но из-за переполнений чувств голова закружилась, и она вновь начала падать, хватаясь за рядом стоящего солдата.

– П..простите – девушка заглянула в глаза молодому парню и не увидела никаких эмоций. Она так же резко отшатнулась и рванула на второй этаж, не обращая внимание на боль в онемевших ногах, висках и груди. Забегая в палату, девушка уловила противный смех и крики солдат с этажа. В глаза сразу же бросились красные пятна на подушках и полу. В эту секунду очень захотелось, чтобы всё происходящее оказалось сном или плохой шуткой, это всего лишь смеха ради, её дедушка и пациенты в палате встанут, и они все вместе посмеются. Бетти готова была поверить во что угодно, но не в гибель людей, которые пришли в больницу за помощью, а не за страшной смертью. Однако, никакого чуда не происходило, безжизненные тела лежали неподвижно, а бледное тело родного человека заставляло встать в ступор и бояться подойти ближе.

– Что такое? Не терпится приступить к уборке? – за спиной послышался голос, который ножом по сердцу резал и девушку резко затошнило. Она зажала рот рукой и побежала до раковины, которая была расположена в палате. – ууу, малышка. С такими успехами тебе нужно было не в медсестры идти, а в погребе сидеть помидорчики охранять. – от громкого смеха и картинами перед глазами выворачивало наизнанку.

– Эй! Ты че здесь делаешь? Маркус приехал! – забежавший солдат не обратил внимание на девушку и сразу же убежал.

– Чёрт! Ты тоже спускайся на первый этаж как закончишь! – голос звучал взволнованно и послышались громкие удаляющиеся шаги.

Бетти прополоскала рот, последний раз сплюнула и посмотрела на свои дрожащие руки. Ей было всё равно кто там внизу, ей было всё равно что будет с ней или со всеми остальными, в данный момент она не могла заставить посмотреть себя на дедушку в последний раз и вряд ли сможет себя простить за то, что по её вине они оказались сейчас здесь. Внутри что-то ломается, когда с первого этажа доносятся громкие радостные возгласы. Бетти поворачивается и сразу утыкается взглядом в кровать, на которой лежал единственный близкий ей человек. Девушкаа на негнущихся ногах подходит и садится на корточки. На искаженное пулями лицо смотреть нет сил, и девушка зажмуривает глаза, пытаясь прогнать страх. Теперь она осталась одна и ей нужно спасти себя. Себя и никого больше. Она берёт холодную руку, которая всегда была теплой, и нежно касается губами. Через минуту безжизненное тело накрыто одеялом. Бетти подходит к окну и видит, как около больницы остановились несколько машин. Её шанс убежать появился сейчас, и она чувствовала, что может, что готова бросить всё и всех ради своей свободы. Девушка ловит взглядом глаза молодого человека, вышедшего из машины. Он с интересом смотрит в её красные от слёз глаза, а потом кивает своему товарищу, который вмиг оборачивается, поднимая голову к окнам, и корчит недовольное лицо, что-то отвечая. Бетти отворачивается и собирается бежать со всех ног, но проходя мимо кровати дедушки взгляд цепляется за лист на тумбочке. До сих пор дрожащие руки с трудом поднимают тонкий лист бумаги, а глаза пробегаются по корявому подчерку:

«Дорогая Любимая, Бетти! Скоро твой День Рождение и это письмо единственный подарок, который я могу тебе подарить. Ты заслуживаешь гораздо большего, но я стал настолько стар и немощен, что не могу ничего дать тебе в такой день!

Ты всегда была моим светом. Я благодарен тебе за то, что мы сюда приехали. В последнее время я видел много раз твою улыбку и слышал твой смех. Это то, что делало меня счастливее всегда и даже если ты была не искренней, я хочу, чтобы в будущем ты была честна с собой! Хочу услышать твой настоящий смех, не наполненный фальшью и болью. Я желаю тебе быть счастливой вне зависимости от того, где ты и с кем! Моя милая Бетти, я готов даже уехать отсюда, лишь бы ты была счастлива. Разве это место то, чего ты хочешь?

Мой лечащий врач сказал, что скоро я смогу выписаться. Это здорово, правда? Мы сможем вновь вернуться домой или вовсе ухать! Но знаешь, мне здесь нравится! Я не жалею о днях, проведенных в больнице, надеюсь, что и ты не будешь об этом жалеть. Я нашёл много хороших друзей. Мой сосед Чарли, который пролежал здесь дольше всех, по секрету сказал, что больница до тебя была намного хуже, а персонал бездушнее! Ты являешься светом для всех, милая. Я помню, что ты не хотела возвращаться к этой работе, но пока ты находишься в стенах этого здания, ты делаешь людей радостнее, ты заставляешь их верить в светлое будущее и я уверен, что оно скоро наступит. Для всех нас…»

Бетти не замечает слёз, текущих из глаз, но понимает, что это не законченное письмо и оглядывается на другие кровати, на которых лежат безжизненные тела.

Чарли собирались выписать завтра утром, около кровати стоит маленькая сумка с его вещами, а тумбочка давно пустая. Он до последнего отказывался переводится на первый этаж, говоря, что его соседи самые лучшие. Рядом кровать Карла, который больше всех сблизился с Бетти и её дедушкой, в шутку называя её внучкой. Верить в их смерть хочется меньше всего, а смотреть на мертвые тела, которые пару часов назад желали хорошего дня – невозможно.

За стеной слышатся шаги, и девушка быстро комкается лист, пихая в карман, и вытирает слёзы, подходя к двери.

– Добрый день. – молодой парень, который ещё несколько минут назад вышел из одной из приехавших машин здоровается добродушно и, кажется, никакого внимания не обращает на то, что творится в палате, смотря только в лицо медсестры.

– Ты почему не спустилась? Не слышала приказа? – рядом стоит Джейк и не даёт право голоса, подавляя своим агрессивным тоном и взглядом.

Девушка молчит и желание сбежать угасает с каждой миллисекундой, заменяя всё яростной агрессией и мыслями о грязной и самой отвратительно-банальной мести.

– Успокойся. Мы пришли с миром, не нужно кричать…

– С миром? – Бетти хочется смеяться и выплеснуть в лицо всё то, что она испытала за час ужаса и ещё неполного осознания произошедшего. – Вы убили моего… наших пациентов, охрану и пытаетесь угрожать нам жизнью за неподчинение, о каком мире может идти речь? – она не срывается на крик, но говорит всё на повышенных тонах, вмиг утопая в осознание, страхе и собственных слезах.

– Что? – незнакомый парень делает удивленное лицо и хмурится, поворачиваясь на своего товарища.

– Я не… Маркус, ты знаешь меня, они сами вынудили нас, не хотели покидать больницу даже под дулом пистолетов…

– Это не правда! Большинство пациентов шли на поправку и могли покинуть здание! Некоторые даже сами хотели уйти, но пока врачи не разрешат они не смели ослушаться! Они все были порядочные люди, заботящиеся о своём здоровье и благе других, а вы просто не оставили им выбора! И нам сейчас не оставляете! – Бетти не выдержала и подошла ближе к Джейку, тыкая пальцем в его грудь. Слёзы продолжали литься по её лицу, но голос отдавал сталью и ненавистью.

– Постой… – Маркус аккуратно берёт девушку за плечи и отодвигает от озлобившегося солдата. – Я разберусь с этим.

– Разберешься? – девушка не выдерживает и отталкивает от себя незнакомца, переходя на более тихий, но агрессивный тон. – Вы с ним заодно, и ты собираешься разбираться? Может ещё и всех этих людей к жизни вернешь? Может нас отпустишь? Попросите прощения и уберетесь отсюда туда, откуда пришли?

– Не борзей, мелкая! – Джейк не выдерживает, но следит за реакцией своего командира, боясь того, что за свой проступок он понесёт наказание.

– Замолчи. Иди вниз, я потом с тобой поговорю.

– Но…

– Иди я сказал. – Маркус не сводит глаз с девушки и лишь тоном даёт понять, что никаких возражений он не потерпит.

Джейк громко цокает и покидает пустой коридор второго этажа, с громким хлопком закрывая дверь.

Бетти чуть расслабленно опускает плечи, но также не спускает глаз с нового лица.

– Меня зовут Маркус. Я являюсь командиром и вхожу в состав людей, образующих, как принято называть нас, «черных ястребов». Всего у нас десять отрядов, которые распределены по разным точкам, чтобы захватить как можно быстрее опорные пункты и добраться до столицы в кратчайшие сроки. Создателей трое, обычно мы не контролируем наши отряды и находимся все вместе в одном лагере, но с недавних пор наши союзники, почувствовав превосходство и безнаказанность творят не самые лучшие вещи. Мне искренне жаль этих пациентов. План заключался в захвате больницы, как временной базы и нашим госпиталем. Стрелять приказов никто не отдавал, в правилах была оговорка о том, что если посторонние, помимо персонала, изволят противится, то тогда…

– Но этого выбора нам не предоставили. – девушка не выдерживает и перебивает.

– Верно. И это ошибка Джейка. Он отвечает за этот отряд, но, видимо, не достоин этого.

– Ты знал, что он такой. – не спрашивает, утверждает медсестра.

– Возможно, догадывался. – Маркус аккуратно берёт медсестру за руку и выводит её из палаты, видя, как атмосфера давят на неё, и закрывает дверь. – Послушай. Я не пытаюсь оправдаться и не жду прощения или снисхождения. Я лишь хочу, чтобы ты поняла. Сейчас у тебя нет выбора, несмотря на то, что мы не собирались удерживать пациентов, на персонал были изначально другие планы. Вы должны нам помочь это, к сожалению, так. Мы не можем иначе. У нас мало медицинской помощи и все наши солдаты важны, поэтому мы всеми способами должны вас удержать, даже если это шантаж с условиями жизни и смерти. Конечно, всё должно было быть не так, но сейчас мои слова ничего не исправят, я обещаю выяснить и наказать виновных, но это всё что я могу. Это мои солдаты, даже если они поступили неправильно и импульсивно. – Маркус заканчивает и, кажется, не собирается больше ничего говорить. Его тон спокойный и мягкий, как будто он разговаривает с ребёнком.

– Ты такой же… – с ужасом замечает девушка. На секунду, всего на секунду, появилась надежда, но сейчас её попросту растоптали и втоптали в землю.

– Не могу согласиться и не согласиться не могу. Я сказал всё что хотел, у тебя сейчас действительно нет выбора.

– Думаешь, я буду помогать убийцам? – со злостью выплевывает Бетти.

– Предпочитаешь умереть от рук убийц? – в голосе нет насмешки, вопрос звучит скорее разочаровано с нотками сожаления.

Девушка молчит и её взгляд уже не выглядит злобно, однако, ненависть продолжает блестеть в глазах, наполняясь страхом и отчаянием.

– Я не пытаюсь тебя запугать. Скорее всего мы здесь надолго, у нас не очень хорошее положение сейчас, и мы решили сделать небольшой перерыв, поэтому задержимся на какое-то время. Я думаю, ты понимаешь, что нам не нужны лишние конфликты. Посмотрев на персонал могу сказать, что они запуганы, все они, но не ты. Возможно, ты единственная, кто сможет вернуть их к работе и создать баланс. Я вижу это в тебе, так что помоги мне, ладно? – он до сих пор держит руку медсестры и сейчас ощутимо сжимает, то ли в знак поддержки, то ли в доверие.

– Мои слова о помощи ты пропустил мимо ушей? – Бетти наконец-то выдергивает свою теплую руку из непривычно холодной, напоминающей о смерти близкого человека.

– Думаешь, мы не сможем договориться? Если ты не поняла, у тебя нет вариантов. Я командир, но это не значит, что все мои приказы могут быть исполнены идеально или в принципе исполнены. Ты многого не знаешь, я предлагаю тебе сотрудничать. Не обязательно любезничать с нами… особенно после всего произошедшего. – Маркус говорит всё спокойно, но его взгляд наполнен нежностью и в данной ситуации – это кажется безумием.

– Почему ты это говоришь? Держать в страхе нас намного проще, чем идти на перемирие. Что с тобой не так? Пытаешься играть праведника? – Бетти правда не понимает и только сейчас осознает то, с какой заботой в голосе с ней говорит этот молодой человек.

– Не хочу, чтобы это было по принуждению. Всё изначально не должно было быть так, это чистая правда. Пока наши отряды расширялись, людей, вступающих в них было всё сложнее и сложнее контролировать, и в скором времени всем стало наплевать какой ценой дастся нам наша цель. Этот отряд самый проблематичный и, как я ранее говорил, я его курирую и в ближайшее время буду здесь. Я не согласен с такой позицией, но и идти против наших многочисленных солдат уже не могу.

– Не можешь или не хочешь? – грубо отрезает Бетти и впервые за время разговора закрывает глаза, не желая смотреть на человека перед собой.

Искры интереса между ними загорелись ещё при первом пересечения глазами, но никто этого сейчас не признает и даже если Маркус это не скрывает, откровенно выражая своё уважение, то Бетти попросту не готова это принять, не была готова раньше не, тем более, сейчас.

– Допустим. Если ты хочешь хотя бы минимального взаимопонимания, ты должен приказать своим солдатам самим убрать и закопать все трупы. Они виноваты в их смерти и возгружать обязанности на работников, которые их лечили, как минимум сумасшествие. Вы никогда не добьетесь того чего хотите, если заставите нас это делать. – девушка открывает глаза и вновь видит в глазах напротив яркие искры и отражение своих собственных глаз, сверкающих так же сильно.

– Конечно. Конечно, это не оговаривается. Они все должны понести наказание за своё непослушание так что… Мне правда жаль. – Маркус кладёт руку на плечо медсестры и слабо сжимает.

Больше не говоря ни слова, он уходит, оставляя девушку со своими мыслями наедине. Она на дрожащих ногах, опираясь рукой на стену опускается вниз и садится на пол. Эмоции переполняют, начиная от непонимания, заканчивая диким страхом и ужасом. Бетти не может принять смерть близкого, не может убежать сейчас, не может понять намерений Маркуса, но хочет отомстить за смерть ни в чём неповинных людей. Когда-то давно, когда ещё мир был наполнен радостными событиями, Бетти приходила в ужас от мысли, что кто-то может убить другого человека, когда сама она даже кричать на других не могла, контролируя свою злость в совершенстве. Клятва Гиппократа не была пустыми словами, она всю жизнь жила с осознанием того, что никогда не сможет причинить вред людям, но сейчас, кажется, её шаблоны жизни рушатся, а грани самообладания и запретов стираются. Что теперь делать, как заглушить боль, попрощаться с дедушкой и как жить дальше – непонятно. Хочется найти ответы на вопросы как можно быстрее.

С улицы слышен выстрел и Бетти вздрагивает, решая подумать обо всём ночью, когда ясность происходящего станет намного чётче, а пространство наполнится тишиной.

– Ты отстранён от должности. – Маркус говорит громко, чтобы весь отряд, находящийся сейчас во дворе больницы слышал его.

– Почему? Из-за этих больных? Им всё равно не долго оставалось, мы оказали им услугу.. – Джейк выходит вперёд, но быстро тушуется под взглядом глубоких карих глаз, что смотрят угрожающе

– Ты ослушался приказа. Дело в том, что вы сделали это вопреки правилам, по собственной инициативе. И раз уж на то пошло, Вы все несёте за это ответственность, как говорится, инициатива наказуема, не так ли? – Маркус осматривает всех присутствующих и останавливает взгляд на одном человеке. – Генри, назначаю тебя лицом этого отряда. С сегодняшнего дня все слушаются Генри, но ответственность по-прежнему будут нести все. Я останусь здесь, так что лично проконтролирую вашу деятельность. Что касаемо наказания. Тела в больнице должны быть вынесены и сожжены, палаты намыты, а инфекционное отделение на третьем этаже очистите, отдайте под оружейную и назначьте охрану. К вечеру чтобы всё было сделано, и комнаты остаются за медицинским персоналом, даже не думайте их притеснять, всё ясно? – Маркус оглядел каждого человека, запоминая малейшие изменения в мимике и их недовольства. Это было всё естественно и предсказуемо, но Черные ястребы не бандиты, не убийцы и не воры. Они борются в первую очередь для людей, а не против, но, кажется, это начинает забываться, что категорически нельзя допустить в их случае.

Маркус является самым приближенным человеком к их лидеру – Люциферу, который поднял народ и собрал большую армию против государственной власти. Люциферу никто никогда не перечил все его уважают и идут за ним, однако, Маркус другое дело. Он ещё молод и кроме страха солдаты не испытывают к командиру ничего. Маркус холоден и кроме того, их лидер считает его своим некровным сыном, о чём довольно часто напоминает, призывая к доверию. Если другие отряды относятся более спокойно к Маркусу и даже разделяют уважение к этому человеку, то отряд «десять» в котором сейчас и находится молодой командир, скептично относился к нему и даже имел совесть за спиной осуждать его действия и более того, как произошло недавно, действовать самовольно. Это недопустимо в любом случае, поэтому Люцеферу было доложено всё, а тот в свою очередь разрешил ему остаться на какое-то время и взять всё в свои руки, доказывая десятому и всем остальным отрядам опытность и грамотность Маркуса, как командира.