Полная версия
Золотой скарабей
Адель Ивановна Алексеева
Золотой скарабей
Адель Ивановна Алексеева
© Алексеева А.И., 2023
© ООО «Издательство «Вече», 2023
Об авторе
Адель Алексеева (девичья фамилия – Созонова Адэлия Ивановна) родилась 5 октября 1928 года в городе Вятка (Киров) в семье учителей. Детство и юность пришлись на годы Великой Отечественной войны, были омрачены смертью матери. Несмотря на эти трагические события Ада отлично училась в общеобразовательной и музыкальной школах, дружила с одноклассниками – Илларионом Голицыным, его братом Михаилом и познакомилась с их матерью Еленой Петровной Шереметевой и отцом князем Владимиром Голицыным. Этот старинный боярский род настолько увлек девушку, что она начала записывать истории тех, кто всегда был по правую руку великих князей, а потом и царей; подсчитывала сколько всего было боярских шапок у Шереметевых в Думе.
После школы в 1946 году Адель поступила в Московский полиграфический институт на редакторский факультет, который стал ее счастливым билетом в мир искусства слова. С 1956 по 1984 год она работала редактором в издательстве «Молодая гвардия», заведовала редакцией художественной литературы для подростков. За свой труд Адель Ивановна неоднократно награждалась медалями ВДНХ, ЦК ВЛКСМ, Министерства просвещения, знаком «Отличник печати», как было сказано в документах, за приобщение школьников к чтению классической литературы, за разработку серий «Тебе в дорогу, романтик», «Библиотека юношества» и др.
Насыщенную редакторскую деятельность она дополнила сочинительством произведений о российской истории и культуре, о судьбах известных деятелей прошлого и наших современников. Адель Алексеева написала и издала более сорока книг, в которых легко внедряет в художественную структуру различные документы, мифы, легенды и «сливается» со своими героями, умело «читая» сюжеты их судеб.
Восторг у читателей вызывает искренность и точность слова писательницы о художниках. В книгах «Солнце в день морозный», «Пока рука держит кисть» представлены истории таких живописцев, как Борис Кустодиев, Аполлинарий Васнецов, Алексей Исупов, Василий Шухаев, Кузьма Петров-Водкин, Василий Мешков и др. В романе «Опасный менуэт» дан увлекательный сюжет о знаменитой французской художнице Виже-Лебрен. В художественно-документальной книге «Художница Серебряного века Елена Киселёва» Адель Ивановна рассказала о загадочной импрессионистке Серебряного века, чье имя было вычеркнуто из русской культуры в связи с ее эмиграцией.
В творчестве писательницы особое внимание уделяется женским образам. Героини ее книг: актриса русского крепостного театра Прасковья Ивановна Жемчугова и её подруга – Татьяна Шлыкова («Граф и Соловушка. Звезда шереметевского театра»); великолепная «Наталья Гончарова»; Н.П. Голицына («Пиковая дама»); Анна Ахматова и Лариса Рейснер в судьбе Николая Гумилева («Красно-белый роман» опубликован в журнале «Роман-газета», самом массовом издании художественной прозы у нас в стране и в мире). Многие книги писательницы посвящены судьбам наших современниц, имена которых известны только Адель Ивановне, но они вызывают искреннее уважение своим безупречным достоинством, умением противостоять несчастьям и ежедневным стремлением к добру и красоте, вере и правде.
Адель Ивановна стала яркой представительницей женской исторической прозы. Для стиля ее исторических произведений характерно сочетание художественности с цитатами из документальных первоисточников, непосредственно отражающих факты и события русской истории. Главными героями ее прозы стали Шереметевы.
Адель Ивановна – член Союза писателей с 1984 года и «Общества любителей русской словесности», лауреат премии имени Сергея Михалкова по жанру прозы, участник Всероссийского литературного конкурса «Чистая книга». Но важно также отметить ее дружбу с современниками, которым она помогала издавать книги.
Так, ею было приложено немало усилий, чтобы помочь Федору Абрамову «пробить» в 1983 году издание его книги «Трава-мурава». Адель Ивановна стала издателем необычных по жанру книг Валерии Дмитриевны Пришвиной, соединяющих ее рассказы о писателе и дневниковые записи самого автора. А как важно редактору помочь писателям добиться мастерства в книгах? Адель Алексеева стала редактором первых произведений актера театра и кино Валерия Золотухина, книги послужили основой их многолетней дружбы. Писатель, историк, телеведущий Юрий Вяземский назвал Адель Ивановну своей крестной матерью, потому что именно она помогла ему в издании его первой повести «Шут». Замечательный русский писатель-деревенщик и общественный деятель Владимир Крупин отметил, что Адель Алексеева в своих исторических произведениях подвергла трезвому анализу взлеты и падения нашей истории, радости и печали, войну и мир, проблемы города и деревни и осталась верна своему девизу: «Жизнь прекрасна, несмотря ни на что».
Важно сказать, что секрет счастливого долголетия Адели Ивановны (сегодня ей 94 года) заключается не только в творчестве, но и в общении со всей дружной многодетной семьей дочери, внуками и правнуками.
Адель Ивановна Алексеевна – добрый учитель для всех нас, ее книги – это утверждение духовно-нравственных и культурно-исторических ценностей народа, её творчество с каждым годом становится все более всеобъемлющим и всепроникающим. Каждый, кто обращается к её книгам, открывает для себя что-то новое и стремится поделиться этим с другими читателями.
Ученица МОУ «Лицей» г. Балашихи Карина Шинкарева написала исследовательскую работу «Образная система романа «Кольцо графини Шереметевой» А. Алексеевой», в которой отметила, что уже давно изучает памятник архитектуры в родной Балашихе – усадьбу Горенки, где проживала Шереметева, и только книга Алексеевой помогла ей многое понять в таинственной истории дворянского рода. Её отклик: «Я восхищаюсь этой замечательной писательницей: она совместила в книге историю и тонкую поэзию».
Современные исследователи, преподаватели русской и зарубежной филологии говорят о необходимости изучения творчества Алексеевой в вузе. Екатерина Потапова подчеркнула, что книги писательницы диалогично направлены на прозу Джейн Остин и открывают студентам «качественную сентиментальность», которая базируется на основных человеческих ценностях – любовь, терпение и мужество. Регина Соколова, анализируя романы писательницы, подчеркивает необходимость изучения их жанрового своеобразия, которое заключается во «фрагментарности, звуковой и визуальной подачи информации» о судьбах персонажей различных эпох.
Анастасия Ермакова, поэт, прозаик, критик «Литературной газеты», считает, что писательница – одна из самых ярких представителей исторической прозы, которой доступно увидеть «в прошлом настоящую жизнь», столь же многогранную, как и современность.
Итак, нам выпало жить в эпоху перемен, во время формирования информационного общества и снижения интереса к чтению, но изменить эту ситуацию к лучшему, конечно же, помогут произведения нашей современницы. Мы отметим самые популярные книги Адели Ивановны Алексеевой, изданные за последние годы:
Краткая библиография:
Болеро по-русски, или Мой ХХ век, 2017.
Художница Серебряного века Елена Киселева, 2018.
Графиня-монахиня, 2019.
Уроки в полнолуние, 2019.
Два романа: Прощай и будь любима. Маргарита: утраты и обретения, 2020.
Сага о Шереметах с преданиями и предсказаниями, 2021.
Опасный менуэт, 2021.
В поисках отца. Восточная повесть-мозаика, 2021.
Огонь любви в судьбах аристократок. От Натальи Шереметевой до Натальи Пушкиной, 2022.
Автор сердечно благодарит Ивана Мартынова
за помощь в работе над второй редакцией книги
Пролог. По две стороны Урала
Исполинские сосны и ели поднимались над берегами бурной реки, взбирались все выше и круче, а темные отражения их в воде казались блистающими, уходящими в бесконечную глубину.
От севера, чуть не от самого Карского моря, на юг, до пятидесятой широты тянулся горный кряж, отделяя Европу от Сибири. Река Чусовая пробиралась сквозь скалы, находила лазейку, изворачивалась, омывала преграды и опять устремлялась вверх, к самой главной реке – Каме, что спокойно несла свои полные воды. Дул ветер, качались стройные стволы сосен, все покрывала изморозь.
На берегу реки стоял человек великого роста, в шубе до пят, в собольей шапке и зорко вглядывался в простирающиеся вокруг Пермские земли – владение братьев Строгановых.
А ниже, за Чусовой, тоже в заиндевевшей шубе и шапке, так же широко расставив ноги, стоял второй хозяин этих мест – Никита Демидов.
Шубы каждого из них перепоясаны широким кожаным поясом с врезанными в него драгоценными каменьями. Камни поблескивали в лучах бледного, скупого солнца, а в тех кожаных ремнях было что-то сходное с самим Каменным поясом – Уралом. Будто силы небесные когда-то сдвинули кожу – кору земли, образовали мощную морщину сверху донизу, а в глубинах морщинистый хребет запрятал несметные сокровища – руды, железо, серебро, медь, камни малахитовые.
Откуда явились они, эти владетели, хозяева, господа? Первопроходцы, не побоявшиеся скалистых гор, ходов и ущелий?
Тот, что стоял севернее, – Григорий Строганов – происхождение вел от новгородского дома Добрыниных, стародавней фамилии, – так писано в Кирилло-Белозерской летописи. Были они помещиками, а может, купцами (как Садко – богатый гость), ходили к Белому морю, торговали, промышляли тюленей, воевали. А еще славились редкими качествами – великодушием, честностью: спасли от заточения князя московского Василия Темного и в награду за вызволение его из плена получили освобождение от пошлин и новые земли. А еще звание особое – «именитые люди».
Славны, храбры, терпеливы носители сей фамилии. Одного из них ордынцы схватили, принуждая отказаться от православной веры, но он не склонился, и тогда стали срезать с него тело кусками… Оттого и пошла фамилия – Строгановы… В той старой летописи говорилось, что упорство Строгановых равно их мужеству, а великодушие – благодеяниям.
Лука Строганов и дети его обосновались вдоль реки Камы, в землях, которые потом назвали Великой Пермью: Чердынь, Сольвычегодск, Соликамск и сам город Пермь. Григорий строил города выше Чусовой, его брат Яков – городки и острожки на реке Чусовой, завел ратную дружину, устроил слободы, и люди в скором времени заселили те места.
Московский царь разрешил Строгановым плавить железную руду, искать медную, свинцовую, даровал беспошлинную торговлю с киргизами и бухарцами. Немало пришлось перенести бед, бунтов, ран и увечий трем доблестным братьям Строгановым. О них говаривали: дескать, «много было горячей крови в их роду» – то они «задирали» вогулов, вотяков, то ссорились с ханами и султанами и всеми силами помогали Великой Перми. При них же Ермак покорил Сибирь.
А второй царь-государь здешних мест – Никита Демидов – укрепился при Петре I, который всюду, куда ни глянь, оставлял следы славных своих дел. Послал он к Вятке князя Черкасского, потом Татищева, тот поссорился с Демидовым. Петр I подобен был Летучему голландцу: где появится – там покоряет и принуждает. Жить ему оставалось немного, а он подписует главные указы: Демидову лить пушки, делать ружья. Он прозорлив, чует свой конец и желает оставить после себя империю цветущей, а залежи Каменного пояса – исследовать.
По воле царя подписываются и другие указы:
– мужику с лошадью на работу давать по 10 копеек в день, а без лошади – 5 копеек;
– на работу и с работы быть по Адмиралтейскому регламенту;
– начальству иметь смотрение надо всеми Сибирскими, Пермскими и Кунгурскими горными и заводскими делами.
Мало того: он велит школы открывать для недорослей, грамоте, черчению, рисованию учить, а попам неграмотным шибкое радение иметь к Священному Писанию.
Даже солдат посылал князь Черкасский, чтобы быстрее строить заводы. Да только куда там! Один генерал жаловался: те солдаты и работные люди «в плотницких и прочих работах необычайно и много от работы бегали. Тогда для страху посылать стали татар, которые русских убивали, – и те страх возымели и стали жить покорно».
Успели еще при Петре I построить крепость на ровном месте – он назвал ее Екатеринбургской в честь своей супруги.
…А два великана (первопроходцы весьма великого росту) всё стояли на двух сторонах бурных рек и зорко всматривались в даль. Уже ледяным кружевом обняла Чусовая скалу Разбойник, уже первые льдины, похожие на белых песцов, плыли по Каме. Дул ветер, и совсем заиндевели собольи шапки, усы и бороды Демидова и Строганова. Да и Каменный пояс стал седым, а они все так же глядели вдаль, проникая мыслью в будущее, жизнь своих потомков.
Ненадежное это дело: нарожать кучу ребятишек, из которых половина умрет в раннем возрасте, а из второй половины, дай Бог, один-два наследуют отцовское дело. Богатенные у них родители, а что сыновья? «Ни коня без узды, ни богатства без ума». А ежели кого еще в науки потянет, в Европу побегут? Да, было о чем подумать владетелям Урала – и мысль опасливо двигалась в сумнительном направлении: надобно головастых дворовых и незаконных детей тоже учить уму-разуму, авось из них мастера получатся, ремесленники, управляющие…
Это были времена пассионариев: русский человек «взбирался на гору», был на подъеме и осваивал пределы. Детей рождалось помногу, всё крепкие, большеголовые, молчаливые и старательные. Однако крепких семей, обвенчанных в церкви православной, давших клятву верности, не так было и много. Иной раз не знали, кто отец народившегося младенца. Имелось еще и право первой ночи: господин мог позвать к себе в опочивальню чужую невесту.
Рассуждали люди попросту: барин образованный, от него и младенца Бог умом наградит. Так ли, иначе ли, у крепостных Никифора Степановича и Пелагеи Ивановны появился сын – настоящий егоза. Одни уверяли, что его отец Никифор, дворовый человек Строгановых – то ли Александра, то ли Григория. Другие спорили: да не похож мальчонка на крепостного, барин, как есть барин – в пять лет песни поет, рисует. А звали мальца Андреем.
Что говорить о дальних окраинах России, о помещиках-самодурах или даже о порядочных дворянах, если в самом Петербурге, во дворце, не всегда узнать имя истинного отца?
Престолонаследие – вещь загадочная. После Петра I, не назвавшего наследника, у трона началась смута. Да и не только в России, по всей Европе престолонаследие – как кость в горле: сколько из-за него крови пролито, сколько напрасных жертв приняла земля?
Императрица Елизавета Петровна, к сожалению, не оставила потомства (может быть, не захотела, наглядевшись на перевороты и казни), и пришлось ей подыскивать своему племяннику Петру жену за границей. То, что она сумела разглядеть в пятнадцатилетней девочке Софии Ангальт-Цербстской будущую правительницу, – большая ее заслуга.
Но дело не обошлось без горестных помех: новобрачные были обвенчаны в 1745 году, однако сына Павла императрица София – Екатерина произвела на свет лишь в 1754 году. Все эти годы Елизавета Петровна находилась в большом волнении. И тут появился граф Сергей Салтыков. Он ли был отцом Павла – или все же доктора сделали императору Петру III небольшую операцию, после которой супруга его Екатерина наконец забеременела?.. Кстати, у другой императрицы, французской (Марии-Антуанетты), произошла подобная же история: Людовик XVI оставался бездетным, пока врачи не совершили легкую операцию – и из Марии-Антуанетты дети «посыпались» один за другим.
…В детстве принцесса Ангальт-Цербстская была прехорошенькой девочкой, ее звали Фике. А в характере ее матери были ярко выраженные черты властолюбия, тщеславия, склонность к интригам и даже похотливость (не зря потом Екатерина вышлет ее из России).
Однако, едва успев произвести на свет наследника, Екатерина задумала сместить супруга. Пять братьев Орловых стали ее надежной опорой, а еще – подруга ее Екатерина Дашкова, и 25 декабря 1761 года стало роковым днем для Петра III. Все совершилось в Ропше, под Петергофом. С царем были его возлюбленная Елизавета Воронцова и верный друг – граф Андрей Васильевич Гудович, который не оставлял обреченного царя до последнего его часа и играл на скрипке, чтобы как-то облегчить его трагическую участь.
Екатерина хорошо запомнила тех, кто не пожелал присоединиться к ее заговору. Битье кнутом, вырывание языка и другие жестокие наказания покатились по стране, которую Екатерина мечтала превратить в счастливую.
Особая участь выпала приближенным – генералу Измайлову, Воейкову, Шепелеву, Льву Александровичу Пушкину, которые не отреклись от Петра III. Спустя годы А.С. Пушкин напишет:
Мой дед, когда мятеж поднялсяСредь петергофского двора,Как Миних, верен оставалсяПаденью третьего Петра.Попали в честь тогда Орловы,А дед мой в крепость, в карантин.Зимний дворец, да и весь Петербург были полны слухов, пересудов и «дурных ехов» о случившемся, о законности и незаконности наследника, но народ безмолвствовал… К тому же многие заметили, что государыня совершенно равнодушна к младенцу. Так бывает у женщин, которые не любят своего мужа.
А между тем все эти побочные и не побочные дети становились значительным явлением на всероссийских широтах. Как раз в тех, близких к строгановским и демидовским владениям, началось опасное волнение – Пугачевский бунт, так что молодая Екатерина II испугалась. Неужели сие есть месть за убийство ее супруга? Не зря же бунтовщик взял себе его имя! Не присоединятся ли к нему ее противники? Оттого она смотрела теперь на всех с подозрением.
О семье Строгановых
Граф Александр Сергеевич был в числе приближенных к императрице Екатерине II. После рабочего дня она приглашала Строганова, и они играли в карты – это был ее отдых. Она же направила Строганова несколько лет тому назад в Париж вместе с супругой-красавицей. В Париже у них родился мальчик, Павлуша, которого не один, а много раз писал художник Грез. Мальчик был очень хорош собою. Однако по прошествии нескольких лет мадам Строганова увлеклась бывшим фаворитом Екатерины, Корсаковым. Александр Сергеевич был человеком рациональным, организованным, требовательным и вел все хозяйство знаменитой династии. К сожалению, через несколько лет между супругами началось охлаждение. Она пожелала вернуться в Петербург и соединить свою судьбу с Корсаковым, но стойкий граф даже не показал вида, что огорчен, более чем огорчен – несчастен, и сам взялся за воспитание малолетнего сына. В это время, в самом конце весны, половина Петербурга, кажется, отправилась во Францию, в Париж, ибо там начинались чрезвычайные события. Мать Павлуши не пригласили во дворец Строгановых для прощания, нет. Слуга посадил ее в лодку, и по Фонтанке и затем по Неве они причалили к Летнему саду. В Летнем саду было назначено свидание матери с сыном. Матушка была вся в слезах, сын тоже плакал, и слезы их, перемешиваясь, закончились последним поцелуем.
Часть 1
Какой-то живописец славный,Всё кистью выражать исправный,Поездить вздумал по морямПо нужде иль по воле?Того не знаю сам.Я. КняжнинМесть или стечение обстоятельств?
…Настороженно оглядывала императрица своих приближенных. Кого послать на усмирение бунтовщиков? Михельсон, кажется, убит… Александр Ильич Бибиков, герой Семилетней войны? Она приглядывалась ко всему его семейству.
С одной стороны, сын его, Василий Бибиков, в памятный день 25 декабря ехал рядом с Орловым и готов был «рубить» решительно. С другой стороны, сам генерал не так прост, как прочие вельможи. Дочь его Аграфену императрица возьмет к себе фрейлиной – под боком будет. Однако Екатерина не раз бросала зоркие, осуждающие взгляды на генерала, чувствуя его недовольство ее отношениями с сыном (а она так старалась быть со всеми ласковой!).
Александр Ильич Бибиков рос в семье непритязательной, сторонящейся двора, в детстве воспитывался у тетки и бабки в монастыре. Однажды Екатерина решила вручить ему орден, но он отказался, обратившись «с нижайшей просьбой» вручить сей орден его отцу, не отмеченному никакими наградами. И отец, и сын, как редко кто из дворян, увлекались техникой, инженерным строительством. Отец строил Кронштадтский канал… А его сын в молодые годы прославился в победоносной битве под Кунерсдорфом.
И была еще причина, по которой государыня косо смотрела на Александра Ильича Бибикова: узнав об аресте правительницы Анны Леопольдовны, он отправился в Холмогоры, где содержалась арестованная с малолетним сыном…
Но наступил 1774 год, поднялся мятеж на Волге, в Башкирии – пугачевщина! Подавление бунта – это совсем не боевое сражение с неприятелем, это стрельба по своим, каково это Бибикову? Однако Екатерина в Зимнем объявила с прежней ласковой улыбкой боевому генералу: «Надобно спасать Россию. Ты, Александр Ильич, знатный военачальник, без тебя мы не справимся с этим негодяем. Так что собирайся, поспешай в путь-дорогу». И тот ответил словами народной песни: «Сарафан ли мой, сарафан дорогой! Везде ты, сарафан, пригожаешься, а не надо, сарафан, – так под лавкою лежишь». Любили в том веке говорить иносказательно, пословицами да поговорками, – сказанное не всякий мог растолковать.
Всю ночь генерал промаялся без сна. Должно быть, вспоминал сражение под Кунерсдорфом, Семилетнюю войну.
…В свете ясного дня на взгорке – освещенные солнцем генеральские и офицерские знаки отличия. Генерал Бибиков опустил подзорную трубу, дал приказ: «Пли!» – и в тот же миг вражеская картечь настигла его вместе с конем. Конь опустился на колени, отяжелел и рухнул, подмяв под себя генерала. Тот, быть может, подумал: «Слава Богу, я успел дать команду “Пли!” – солдаты бросились на неприятеля».
Раненого подняли, положили на носилки и понесли. Бибиков видел перед собой лицо поручика, его черные глаза (это был Николай Спешнев, тот, что станет отцом одного из наших героев).
Раны Бибикова оказались не смертельными, но он провалялся тогда месяца три.
…В жизни бывают повторяющиеся ситуации. Такое же случилось с Бибиковым под Бугульмой. Жарким солнечным днем стоял он на взгорке и глядел в подзорную трубу. Почти как там, в Кунерсдорфе, изучая местность, выбирал выгодную позицию.
Было затишье, пугачевское войско скрылось в лесу…
В течение нескольких дней возле генерала вертелся длинноногий отрок, державший за уздцы своего коня. Откуда он? Почему не отходит от генерала? Впрочем, ни в чем дурном не замешан, даже напротив – притащил карту окрестных мест, рассказал о родном Усолье, о Строгановых, хозяевах тех мест, о своем жеребенке – как его растил, воспитывал, и теперь – вот он! – сильный конь. Звали парня Андрей.
Однажды пугачевцы прорвались к высоте и из-за леса начали обстреливать солдат, генеральский штаб.
Тут-то и повторилась история, которая была под Кунерсдорфом. Картечь угодила в лошадь, генерала тяжело ранило, к тому же лошадь упала и подмяла под себя Бибикова. Ему разворотило правый бок. Раненого на носилках понесли в шатер. Паренек со своим конем последовал туда же и более от генерала не отходил.
Бибиков умирал медленно и долго. В теплые часы просил выносить его на солнце, Андрей бросался помогать. Раненый смотрел на небо – то ли считал пролетающих коршунов, то ли думал: как там, в небесном царстве? Сколько достойных товарищей уже покинули сей мир, видят ли они его теперь?
Когда боль утихала, генерал вспоминал жену, детей, Екатерину Дашкову, Аполлона Мусина-Пушкина, рассказывал о Гатчине, где обитал наследник Павел… Андрей не робел, говорил о Строгановых, о ласковой своей матери и суровом отце, о любимом жеребенке: «Видите, ноздри у него какие, так и ходят ходуном». Генерал слабо улыбался: «Да и у тебя, отрок, ноздри тоже ходуном…»
Отец Бибикова занимался инженерным делом, которое сын обещал продлить. «А вот поди ж ты, воюю с самозванцем вместо этого…» Андрею Бибиков советовал: «Юноша, имей мечтание, не изменяй ему, запомни это».
Когда генерал навеки закрыл глаза, что-то случилось с Андреем, он вскочил на коня и помчался, издавая глухие рыдания, не вытирая слез. Помчался не глядя куда.
Хоронили генерала на высоком берегу Волги. Там не было Андрея, не было дочери Бибикова: императрица не отпустила от себя фрейлину.
Державин написал на смерть героя стихи, и там были такие строки:
У всех, кто любит добродетель, В сердцах твой образ будет вечен… Жизнь смертных измерять не надлежит годами, Но их полезными Отечеству делами.На могиле Бибикова были запечатлены слова:
Он умер, трон обороняя. Стой, путник! Стой благоговейно! Здесь Бибикова прах сокрыт.Встреча с шаманкой в уральской тайге
Андрей же мчался на коне, не разбирая дороги, в лес, в таежные дебри Урала.
