Диалоги

Хотелось зажмуриться. Зажмуриться и оказаться дома на диване с урчащим комком шерсти на руках, вместо того, чтобы довериться этому упрямо прокладывающему путь среди прохожих молодому человеку. А еще – хотелось не чувствовать тепло его пальцев, слегка шершавых и очень сильных.

Они прошли несколько метров прямо, почти пробежали мимо кафе, на окнах которого нарисованы эклеры, и завернули за угол. Здесь, всего в паре метров от центра города, было тихо. Молодой человек сбавил шаг и отпустил руку девушки, спрятав ладони в карман. Он шел на пару шагов впереди и иногда чуть поворачивал голову, чтобы убедиться, что Валери все еще идет за ним следом.

Чем дальше они отходили от главных улиц, тем становилось темнее. Светящиеся витрины сменились разбитыми стеклами, кое-как заделанными кусками фанеры, а фонари и вовсе отказывались светить. Приходилось довольствоваться лишь тусклым светом из окон, облепивших переулок домов.

Странно, но Валери никогда не ходила здесь. Она вообще редко выбирала такие позабытые людьми маршруты, опасаясь встретить здесь тех, с кем не хотелось пересекаться даже в оживленном месте.

– Еще далеко? – наконец отважилась заговорить девушка.

– Почти пришли, – буркнул молодой человек, обернулся и улыбнулся чуть кривой улыбкой.  «Нервничает».

– Мне кажется, я лучше пойду…

Валери остановилась как вкопанная и оглянулась на маячивших в паре сотен метров прохожих, разгуливающих по Эверсон-стрит. Ее взгляд привлекла детская розовая варежка, валявшаяся в снегу прямо у плохо очищенного тротуара.

Молодой человек ничего не ответил. Пожав плечами, он продолжил идти прямо и остановился у едва заметного стеклянного окна, казалось, вырезанного прямо в кирпичной стене. Подойдя чуть ближе, Валери увидела надпись «Ай да кофе!» и улыбнулась усатому дядьке, взбивающему сливочную пену.

Мятный раф неожиданно приятно холодил нёбо и одновременно обжигал язык.

– Замерзла? – улыбнулся незнакомец и обхватил стакан с кофе обеими руками.

– Немного, – призналась девушка и снова оглянулась туда, где маячили тени прохожих, снующих туда-сюда по Эверсон-стрит.

– Я Джонатан. Можно просто Натан.

– Почему не Джо? И не Джон?

– Слишком банально.

– Ясно.

– А ты? – ухмыльнулся новый знакомый. – Не убедил тебя познакомиться поближе?

Видно, что от алкоголя не осталось ни следа. То ли слишком холодно, то ли достаточно крепкий, несмотря на сливки, кофе сделал свое дело. Натан старался выглядеть уверенно и так же нахраписто, как и там, на площади под часами, но у него плохо получалось.

– Валери.

– Очень приятно. Хочешь уйти, или…

– Тут есть недалеко старый разрушенный храм…

– Ну, не такой уж он разрушенный. Скорее, заброшенный. Ты что, одна из этих?

Валери напряглась, сделала слишком большой глоток еще не успевшего остыть кофе и поморщилась.

– Кого – этих?

– Чудики, которые призывают всех «выходить на улицы», – последнюю фразу Натан постарался сказать голосом, пародирующим озвучку злодеев в старых черно-белых фильмах, но получилось откровенно плохо, и молодой человек засмеялся.

– Так ты их знаешь…

– Неа, не знаю. Точнее, я приходил туда однажды.

– Не понравилось?

Натан медленно допил свой мятный раф, выкинул стакан в урну, схватил девушку за руку и потащил обратно к перекрестку Пятой и Эверсон-стрит.

Если бы в его крови было чуть меньше алкоголя, или в мыслях у Валери чуть меньше отчаянного желания во что бы то ни стало хлебнуть эти сто дней до дна, несколько человек, греющихся у керосинового обогревателя в огнях старых погнутых церковных свечей, вернулись бы домой. Чуть грустные или совсем капельку встревоженные. Но живые.

Если бы…

***

 «Ну и черт с тобой!» – дописала она, отключила телефон и, взглянув на вывеску «Черная метка», прошла мимо окинувшего ее равнодушным взглядом охранника. Хотелось отвлечься от мыслей и придать этому дню хоть какой-то смысл.

Она приходила сюда часто. И сюда, и в другие ночные клубы, где шанс на знакомство резко возрастал с количеством выпитого спиртного.

Сегодня водка вперемешку с энергетиком не бодрила, а только оставляла горечь на языке. У всего в этот день был горький привкус.

– Налей мне то же самое, что у нее. – Рядом плюхнулся молодой человек с коротким ежиком светлых волос и скабрезно улыбнулся. – Девушка скучает?

– Девушка отдыхает! – рявкнула она, пытаясь перекричать звуки музыки.

– Может, хочешь отдохнуть вместе? А?

Ему приходилось сидеть очень близко, касаясь затянутыми в джинсы ногами ее бедер, и наклоняться пониже, к самому уху, чтобы слова не потонули в дребезжании басов, пронизывающих помещение ночного клуба.

Она ничего не ответила. Оставила недопитую водку с энергетиком на барной стойке, спрыгнула с высокого стула и вышла на улицу.

Вечер не удался – сначала дурацкая соседка со своими проблемами спутала все планы, а теперь слишком долго приходилось ждать такси.

– Эй, да ладно тебе. Чего убежала? – «Опять этот придурок».

– Устала. Хочу домой.

– Давай подвезу? Я не пьяный.

Она смерила его взглядом. Наверное, он очень даже ничего.

Уже садясь в машину, она поняла, что что-то случится, и даже поспешила пошарить глазами по двери, чтобы понять, как та открывается. Так, на всякий случай.

Откуда же ей нать, что иногда водители забывают переключить защелку, которой блокируется открывание двери изнутри на случай, если в салоне ребенок. Кто-то случайно, а кто-то специально. И что если вдруг машина сворачивает в темный проулок, самое время насторожиться и хотя бы попробовать набрать номер службы спасения.

Несмотря на то, что новый знакомый выглядел тщедушно, если не сказать хлипко, силы в нем уж побольше, чем у нее. Легко, словно девушка была тряпичной куклой, он вытащил ее за волосы из салона и надругался прямо там, под окнами жилых домов квартала в нескольких шагах от перекрестка Пятой и Эверсон-стрит. Кричать бесполезно, отбиваться тоже.

Но она кричала. И даже зажглось несколько окон. И даже колыхнулась занавеска там, куда как раз уткнулся обезумевший взгляд, пока тело, распластанное на капоте, терзали и насиловали.

Она перестала кричать. Взгляд, пометавшись по начавшим гаснуть окнам, зацепился за вывеску в нескольких метрах впереди.

 «Ай да кофе!».

Люди говорили, что там готовят самый вкусный в городе мятный раф.

День 5

JohnDoe (11:59): Боже! Дорогая! Ты все хорошеешь!

Pussycat08 (12:15): Спасибо конечно, но я не припомню человека с таким именем

JohnDoe (12:15): Бывает. Зато я тебя хорошо помню. С каких пор ты поменяла родной город? Насколько помню, ты родом не оттуда. Вышла замуж? Или по работе уехала?

Pussycat08 (13:02): Видимо, ты не очень хорошо меня помнишь или знаешь. Я как раз с этого города. И думаешь у меня нет другой причины поменять город? Смешно…

JohnDoe (15:17): С праздником… любимая!

Pussycat08 (16:59): :)

JohnDoe (17:00): Любви и Женского счастья!

Pussycat08 (17:02): Спасибо

JohnDoe (17:02): Всегда пожалуйста. Так как жизнь молодая?

Pussycat08 (19:00): Работаю

JohnDoe (19:01): Как успехи?

JohnDoe (19:33): Мы можем встретиться?

JohnDoe (19:33): Давно тебя не видел

Pussycat08 (20:00): Вообще если учесть, что я так и не понимаю, с кем общаюсь – не могу ответить тем же и сказать, как давно тебя не видела

JohnDoe (20:02): Призрак из прошлого

JohnDoe (20:02): Лето. Пять лет назад

JohnDoe (20:03): Сейчас поняла?

Pussycat08 (20:22): Ну я так и подумала. Просто хотела убедиться

JohnDoe (20:25): Так что, встретимся?

JohnDoe (20:25): Я без претензий

JohnDoe (20:27): Выяснять и качать права не буду

JohnDoe (20:33): Не живу прошлым

Pussycat08 (20:34): (печатает)

Pussycat08 (21:02): Не думаю, что должны быть претензии. Встретиться? Давай. Когда и где?

JohnDoe (21:03): Выбирай время и место

Pussycat08 (21:22): Ок

JohnDoe (21:22): Буду ждать

JohnDoe (22:01): Я скоро в отпуск еду с семьей. Решили малых вывезти погреться. Жизнь семейная бурлит. Взлеты и падения. Удовольствие и разочарование. Ты еще замуж не вышла? Мечту свою осуществила по поводу квартиры?

Pussycat08 (22:59): Да кому я нужна :)

JohnDoe (23:01): Мне нужна

Pussycat08 (23:05): Была…

JohnDoe (23:05): Все в твоих руках

JohnDoe (23:07): Если захочешь – я уйду из семьи

JohnDoe (23:11): Слово за тобой

Pussycat08 (23:22): Мы не виделись много лет. Ты меня совсем не знаешь

JohnDoe (23:23): Мне не нужно тебя знать, чтобы любить

Pussycat08 (23:25): Иди проспись

JohnDoe (23:26): Я не пил

Pussycat08 (23:33): Давай оставим этот разговор

JohnDoe (23:35): Но ты напишешь? Когда мы встретимся?

JohnDoe (23:37): Я могу прямо сейчас. Мои все спят

JohnDoe (23:41): Скажи, куда приехать?

Pussycat08 (23:59): Пиши адрес…

***

На стойке администратора стояла ваза с тюльпанами. Они давно завяли, а от воды пахло похлеще, чем от канализации, но, очевидно, не надеясь, что еще хоть кто-то принесет цветы, две молоденькие девушки лениво смотрели в мониторы и даже не думали выкинуть загнивающий гербарий.

На экране, висящем справа на стене, засветился номер М012, и Валери подошла к стойке.

– Что у вас? – администратор даже не удосужилась поднять на нее глаза.

Валери молча сунула направление на медосмотр и отвернулась, разглядывая плакат с устрашающими последствиями незащищенного секса.

– Проходите врачей по списку. Последний терапевт. После него сдаете документы мне. Второй талончик брать не надо.

Мимо пронеслась женщина в белом халате, чуть полноватая, с короткой стрижкой и сильно накрашенная, вероятно, по случаю Дня всех влюбленных. У стеклянных дверей ее уже ждал мужчина с тремя грязно-сиреневыми хризантемами и прозрачной упаковкой шоколадного торта в руках. Неловкие объятия, смущенный поцелуй, и парочка прошла куда-то по длинному коридору и скрылась за дверью с надписью «Ординаторская». Девчонки на стойке администрации многозначительно переглянулись и закатили глаза.

Народ, как обезумевший, бегал из кабинета в кабинет, стремясь скорее вырваться из лап врачей и пойти попить горячего кофе с венской ватрушкой в ближайшем кофе. На работе их ждали не раньше обеда, поэтому появилась возможность немного отдохнуть.

– Привет, – смутно знакомое улыбающееся лицо женщины под сорок торчало из-под оранжевого капюшона.

– Привет, – улыбнулась в ответ Валери. Мало ли. Вдруг и правда знакомы.

– Ненавижу врачей. Хуже врачей только… А, нет. Нет никого хуже врачей.

Женщина смотрела куда-то в сторону, и непонятно, ждет ли она ответа или разговаривает сама с собой лишь бы убить несколько минут ожидания.

– Я один раз попала к врачу… Лет… тринадцать назад. Поставила мне диагноз, начали пичкать таблетками. А недавно я узнала, что ничего такого у меня нет. Врачебная ошибка. А я на гормонах все эти годы. Такая себе история… А теперь, когда вижу ее фамилию, меня аж передергивает. – Женщина кивнула на дверь с надписью большими буквами «Гинеколог». Чуть ниже висел простой листок бумаги, на котором значилась фамилия врача, но разглядеть ее можно с трудом. – Другой врач мне все отменила. И через месяц я уже здоровая женщина…

– Хорошо, что обошлось без последствий, – решила все-таки вставить пару слов Валери.

Женщина подобралась, напряглась и, обернувшись на нее, пробуравила злобным взглядом.

– Без последствий? Я свою жизнь отдала этой сраной работе только потому, что думала, что никогда не смогу иметь детей. Я даже знакомиться ни с кем не хотела – а зачем? Чтобы потом говорить: «Извини дорогой, но мое прогнившее тело не способно родить тебе ребенка»?

Через секунду женщина подорвалась со скамейки и быстрым шагом пошла по коридору, а потом и вовсе скрылась за поворотом.

– Следующий.

Дверь кабинета гинеколога открылась, и Валери поняла, что следующий – это она.

Немолодая женщина-врач что-то писала в ее карте, пока Валери лениво отвечала на стандартные вопросы.

 «Ведете ли половую жизнь?»

 «Чем предохраняетесь?»

 «Были ли аборты?»

Следующая на очереди – кушетка с холодными металлическими подставками для ног. И только сейчас Валери вспомнила, что забыла взять с собой чистые носки. Она лежала, сложив руки на груди, сжав их так сильно, что побелели костяшки пальцев. Наверное, ни одна женщина в мире не может похвастаться тем, что эта процедура может быть хоть сколько-нибудь приятной. Хотя, если верить пьяному рассказу одного из ее коллег на корпоративе несколько лет назад, осмотры у мужчин проходили еще более страшно.

– Одевайтесь.

Минутка стыда закончилась. Наспех вытеревшись бумажными полотенцами и натянув широкие джинсы, Валери плюхнулась опять на жесткий стул.

В спину дуло из зачем-то приоткрытого окна. Пытаясь чем-то занять себя, пока врач опять вбивала что-то в ее личную карту, девушка рассматривала стены, увешанные фотографиями младенцев. Некоторые старые, выцветшие, другие – совсем новые.

– А, пациенты приносят, – равнодушно махнула рукой женщина-врач, проследив за ее взглядом. Но глаза у нее заблестели. – Конфеты, шампанское и, вот, фотографии.

Не желая поддерживать разговор, да и не видя в нем никакого смысла, Валери наспех сгребла свои документы и вышла за дверь. Дальше по списку шел только терапевт.

Манжета тонометра давила руку, а перед глазами все еще стояла цифра 71, непонятно откуда появившаяся на весах. Хотя стоило ли удивляться этому девушке, не носившей ничего, кроме любимых джинсов и спортивных костюмов? Где уж тут заметить несколько лишних килограмм.

Валери не ждала ничего хорошего от этого дня, и ее ожидания оправдывались. Не успела она задержать дыхание, внимая строгому голосу терапевта – «Не дышите!», – как за дверью раздались крики, топот и жуткий грохот. Врач оказалась проворнее – уже в следующую секунду она подбежала к двери и повернула так кстати оставленный в замке ключ.

– Что там? – прошептала Валери.

– Шшш… – зашипела на нее грузная женщина в белом халате и приложила ухо к двери.

Прошло десять минут. Двадцать. Шум постепенно стих. Терапевт осторожно открыла дверь и растворилась в белых стенах коридора. Вернулась она почти через полчаса и с удивлением посмотрела на Валери, смирно сидящую на стуле в ожидании медицинского заключения.

– Вы еще здесь? – недовольство смешалось с возбуждением – свободные «уши» оказались как нельзя кстати.

– Мне нужно пройти медосмотр, – напомнила Валери и нетерпеливо вздохнула.

– Ой, там такое! Стоило этого ожидать, конечно… Столько лет терпеть… Дотерпелась!

Женщина еще что-то бормотала, но Валери ее практически не слышала. Она уставилась в открытую дверь и смотрела, как на носилках по коридору несут женщину – ту самую, к которой совсем недавно пришел мужчина с тремя грязно-сиреневыми хризантемами и шоколадным тортом. Сейчас разукрашено не только ее лицо – вся грудь, затянутая в белый халат, залита кровью. Можно даже не спрашивать – вряд ли после такого кто-то мог выжить…

– И ведь нормальный был. Ну, пил, как все. Гулял – а кто не гуляет? Но чтобы бить! Ну… разве что толкнул пару раз. Да она сама напрашивалась постоянно! Никто не ангел… – женщина покачала головой и продолжила вбивать что-то в компьютер. – Не курите?

– А? – вздрогнула от неожиданности Валери.

– Я говорю, не курите? Вес вам надо снизить. Ставлю ожирение.

– К-какое ожирение? – засмеялась девушка, но увидев серьезный взгляд напротив, осеклась.

– Ладно, напишу лишний вес, – сжалилась врач. – Валя!

Крик обращался к спешащей куда-то по коридору девушке. От неожиданности она шарахнулась в сторону и чуть не налетела на ждущего свою очередь мужчину.

– Там торт-то остался? Хорошо… Свободны. С документами к администраторам.

Женщина тяжело поднялась, вышла из кабинета и поспешила к двери с надписью «Ординаторская».

***

Из мыслей ее вырвал женский голос, исполняющий арию Царицы Ночи "Der Hölle Rache kocht in meinem Herzen" из оперы Волшебная флейта Моцарта. Посмотрев удивленно по сторонам, Валери увидела поблекшую, некогда блестевшую на солнце, а сейчас ободранную табличку «Музыкальный лицей».

 «Странно из такого невзрачного здания слышать этот голос, – подумалось ей. –  Может, в каждом есть что-то прекрасное, что так же рвется наружу?»

Проходящий мимо мужчина, увлекшись чем-то на экране телефона, больно толкнул в плечо и, даже не обернувшись и не извинившись, поспешил дальше.

Машины, как и каждый будний день ближе к обеду, стояли в километровых пробках, но ей это не грозило. Она сегодня решила пройтись пешком и теперь шла и смотрела на водителей, мысленно ухмыляясь и не зная – завидовать им или пожалеть. Уж слишком холодно на улице.

– В следственный изолятор номер один требуются сотрудники!

Валери вздрогнула и перевела взгляд на большой экран, стоящий прямо на главной площади города и транслировавший рекламу. Нервно вздрогнув, она помотала головой, пытаясь вытрясти воспоминания о той ночи, которую они провели вместе с Натаном, давая показания по происшествию в старой церкви.

Сразу в нос ударил запах ладана и восковых свечей. Его не могло быть там – храм долгие годы стоял закрытым. Или те люди, собравшись в кружок, жгли свечи, оставленные святыми отцами, впопыхах покидающими каменные стены, и смотрели на лепестки пламени, пляшущие на уставшей от долгой зимы коже? Они с Натаном могли присоединиться к ним. Но ни он, ни она не горели желанием проводить вечер в компании незнакомцев. Они еле терпели даже друг друга.

 «Интересно, что он сейчас делает?»

Словно прочитав ее мысли, звякнул телефон.

 «Я в кафе на Седьмой».

– Как будто меня должно это волновать, – пробормотала Валери и спрятала телефон в карман.

– Вы это мне? – удивился проходящий мимо парень в костюме хот-дога, раздающий листовки с новой акцией. Виновато улыбнувшись, девушка покачала головой и поспешила повернуть направо.

До Седьмой улицы всего несколько кварталов.

***

– Знаешь, когда я поняла, что выросла? – Валери грела замерзшие руки о чашку с горячим шоколадом и силилась не уснуть – прогулка по морозному городу вымотала похлеще тренировки после десятичасового рабочего дня. – Когда заметила, что проходящие мимо подростки не пытаются толкнуть друг друга в мою сторону. Знаешь, как они это делают? Типа, ой-ой, случайно… А тот, кого толкнули, краснеет, словно его кипятком ошпарили.

– Кажется, это самый длинный твой рассказ, – пробормотал Натан, ковыряя в тарелке остывшие макароны с сыром.

– Сегодня мимо меня проходила такая компания. И я поняла – я всегда их боялась. Поэтому спешила убраться подальше.

– Хорошо, что ты можешь думать о такой ерунде…

– И мне вспомнился случай, – продолжала Валери, не обращая на него внимания. – Мы шли с подружкой из школы, и мимо ехали знакомые пацаны на мопеде. Крутые такие. Типа взрослые, или что… Я не знаю, зачем они это сделали, – один, тот, который сидел сзади, выставил ногу в сторону. Прям мне под коленки. Наверное, хотел, чтобы я упала?

– Наверное… – Тарелка с остатками макарон проскрежетала на край стола. – Девушка! Можно мне десертное меню? У них тут обалденные чизкейки.

– Но я-то не упала. Было немного больно и очень-очень обидно. Ты знаешь, я вообще свое детство вспоминаю… Короче, упали они. Причем оба. Не убились, конечно, но ободрались прилично. Одному, кажется, даже пришлось голову зашивать. Представляешь?

– Я возьму ванильный с ягодным желе, – Натан, нахмурившись, изучал картинки в меню. – Да, принесите мне его. И кофе. Долейте.

– О чем ты хотел поговорить? – Валери положила лицо на ладони и улыбнулась.

– Ни о чем, – буркнул Натан и провел знакомым жестом по короткому ежику светлых волос, задержав пальцы на том месте, где из-под кофты выбивались вытатуированные перья.

– Хочешь знать, что стало потом с тем парнем? Ну, тот, который хотел меня с дороги сбить… На мопеде… Он сел за руль и поехал кататься. На дикой скорости. Не знаю, как он туда заехал… В общем, в одном месте оказалась натянута проволока. Такая, чтобы белье сушить, или что… Мы через нее мяч кидали. И чего он туда поперся? В общем, проволока как раз на уровне его шеи оказалась и… Перерезало горло в миг. Спасти, конечно, не удалось… И чего он поперся туда? – Валери вздохнула, посмотрела, как Натан собирает крошки сырной массы с тарелки, перепачканной ягодным желе. – Ладно. Тогда я пойду?

Он уставился на нее, словно видел впервые. Разглядывал тонкие обветренные на морозе губы, большие круглые глаза с бледными, вечно ненакрашенными ресницами, наметившиеся морщинки вокруг глаз. Он действительно совсем не знает ее.

– Тебе как будто все равно, – задумчиво протянул он, прищурившись.

– А?

– Забей.

Бросив мятые купюры на стол, он вышел на улицу и сразу засунул руки в карманы – усилился ветер и, кажется, начиналась метель.

– Нэт. – Валери хотела положить руку ему на плечо, но передумала, и ладонь зависла в воздухе. Разглядывая железную мусорку, стоявшую у дверей кафе, она невольно улыбнулась, заметив нарисованное на тонком слое снега, нападавшего на крышку, сердечко. – Подвезешь меня домой?

– Я не на машине. Хочешь, провожу?

Валери пожала плечами и ничего не ответила.

Идти было неприятно. Мелкий снег колол лицо, впечатываясь в поры намертво. На одном из пешеходных переходов, заботливо покрашенных в белые и желтые полосы, Валери чуть не упала – краска оказалась скользкой и вряд ли предполагала, что по ней будут передвигаться зимой. Уже подходя к подъезду, девушке жутко захотелось поскорее остаться одной. Настолько, что, даже толком не попрощавшись, она влетела в тяжелые двери, нажала кнопку лифта, а увидев торопящегося за ней соседа, выразительно закашляла.

Сработало. Мужик подозрительно посмотрел на нее и сбавил ход, делая вид, что ему очень срочно нужно проверить почтовый ящик.

Ровно двенадцать дня. У нее еще есть немного времени перед тем, как садиться за рабочий стол.

***

Valery (17:02): Может, встретимся вечером?

Valery (17:03): Я после 19 свободна

Nathan (17:59): Не могу. Может, завтра

Valery (18:02): Сегодня вообще-то праздник :)

Nathan (18:23): Ты не похожа на тех, кто бредит валентинками :) С праздником! Раз так

Valery (18:37): Я не брежу. Спасибо. И тебя :)

Идиотский получился диалог. Дернул же ее черт написать про этот дурацкий праздник! Валери швырнула телефон в диванные подушки и, захлопнув крышку ноутбука, собиралась уже опять резко подняться из-за стола, когда вспомнила про клок черной шерсти. Аккуратно развернувшись, девушка улыбнулась, увидев кошку на подоконнике.

Делать решительно нечего. Настроение испортилось настолько, что не хотелось ни смотреть фильмы, ни перечитывать затертую до дыр любимую книгу. Ткнув в пульт телевизора, Валери равнодушно перелистывала каналы, пока не наткнулась на местную афишу:

 «Сегодня, в день книгодарения, мы приглашаем всех желающих на презентацию книги местного автора! Встреча состоится в пространстве арт-резиденции «Фокус». Вход бесплатный».

– Отличный шанс одиночкам собраться вместе и пошуршать книгами, – пробормотала Валери, опять оглянулась на развалившуюся на слишком узком для нее подоконнике кошку, выключила телевизор и вышла из дома.

Арт-резиденция «Фокус» располагалась на другом конце города, заняв место в некогда пустующем здании старого мебельного завода. Создатели постарались на славу: с виду неказистое кирпичное здание внутри выглядело как дизайнерская студия. Выкрашенные в черный и темно-серый цвет стены, оригинальные, слишком вычурные люстры, разноцветные мягкие диваны и пуфы, длинные овальные столы. Всюду дерево, камень, стекло. А в самом центре располагался настоящий оазис из живых цветов.

Скучающий охранник только нахмурился на ее «добрый вечер» – надоело отвечать каждый раз, словно попугай, когда кто-то решал проявить успевшую набить оскомину вежливость. В дальнем углу, у большого экрана, за столом сидела девушка лет тридцати. Перед ней на столе возвышались стопки новеньких книг в черно-белой обложке.

Больше в зале никого.

– Я опоздала? – вымученно улыбнулась Валери.

– Смотря куда вы хотели попасть, – слишком грубо ответила женщина за столом и положила подбородок на сложенную в кулак ладонь.

Валери пожалела, что решилась прийти. Что ей стоило одной остаться дома, как и во все другие вечера, когда становилось невыносимо скучно? Сейчас развернуться и уйти будет слишком грубо, а остаться – значит выслушивать сочащееся ненавистью жалостливое нытье.

 «Вот! Уже и губы дрожат – видно же! А эта грубость – лишь презрительная маска».