Кассандра. Лунная долина

Талия Александер

Кассандра. Лунная долина

Пролог

Она шла совсем одна по длинной темной аллее, огороженной с обеих сторон плотными рядами высоких деревьев с густой листвой, где-то далеко впереди смыкающихся в одной точке. Кассандра спешила, поскольку стрелки на ее часах неумолимо быстро приближались к двенадцати. До середины аллеи оставалось уже совсем немного, как вдруг девочка резко остановилась и слегка попятилась, вглядываясь в густую темноту вокруг. Причиной столь внезапной остановки стало ниоткуда возникшее смутное, тревожное предчувствие, сопровождающееся пренеприятным ощущением быстро взбирающегося по спине холодка и разбегающихся по телу мурашек. Девочка замерла. Совсем рядом в листве деревьев как-то неестественно громко ухнула сова. И тут же, будто бы принося извинения ночной тишине за беспокойство, ухнула еще раз, уже значительно тише.

Кассандра глубоко втянула свежий ночной воздух и двинулась дальше, слегка прибавив шаг. Она уже ясно различала в темноте перед собой пеструю клумбу, засаженную самыми разнообразными и причудливыми цветами, которая находилась в середине парка. Были здесь и веселые оранжевые цискарусы, и розовато-лиловые меланхоличные лиандры, и гордые, величественные, даже растущие как-то особняком, огненно-красные перонеллы, ну и, конечно же, нежно любимые девочкой маленькие голубые цветочки – невелички, имеющие вид самый приветливый и доброжелательный.

Клумба эта являлась творением рук и несомненной гордостью самого главного в Зеленом Доле садовника, дядюшки Билла. Ему было доверено оформление не только парка, но и главной городской площади, чем сам дядюшка Билл страшно гордился. Садовник мог часами без остановки рассказывать о том, как он выводил тот или иной сорт цветов. Более того, он утверждал, что у каждого цветка есть свой, совершенно ясный и определенный, не в пример людям, характер. Давно зная все эти истории наизусть, местные горожане старались любоваться цветочными шедеврами садовника, лишь осторожно удостоверившись в его отсутствии поблизости.

После всего вышесказанного будет, наверное, лишним добавлять, что главная клумба города всегда выглядела превосходно и никто не смог бы разглядеть в ней ни единого сорняка, разве что только в самом страшном сне главного садовника.

Днем Кассандра могла подолгу любоваться цветами в парке. Но сейчас, в тусклом свете луны, они выглядели совсем иначе. Темнота поглотила не только их цвет, но и настроение. Все цветы стояли, одинаково уныло склонив свои спящие головки.

Вокруг клумбы расположились широкие скамьи из темного массивного дерева с изящной замысловатой резьбой на спинках. Возле каждой скамейки, словно часовой, вытянувшийся по стойке «смирно», возвышался фонарь на длинной железной ножке, выкрашенной в черный цвет.

Таких фонарей, равно как и скамеек, было восемь, но сейчас горели только семь. На единственной неосвещенной скамье Кассандра увидела темный силуэт сидящего на ней человека и нерешительно двинулась в его сторону. По мере приближения становилось понятно, что фигура принадлежит мужчине невысокого, а если говорить, не боясь кого-либо обидеть, совсем маленького роста. Его лицо было надежно скрыто черным капюшоном. Кассандра остановилась в нескольких шагах от скамейки. Фигура не шелохнулась. Девочка негромко кашлянула. Никакой реакции в ответ.

Кассандра почувствовала, как в ней начинает вскипать негодование. Еще бы! Она вспомнила, чего ей стоило в очередной раз провести тетушку Мэл, сбежав ночью из дома, разумеется, без ее на то разрешения. Затем побороть свой страх, преодолев одной в кромешной тьме достаточно большое, даже по меркам взрослых, расстояние от их дома до парка. И все ради встречи с тем, о ком она не имела ни малейшего представления, но кто так настойчиво этой встречи требовал, раскалив своими звонками добела их телефон и голову тетушки Мэл.

Бедная тетя Мэл! Еще никогда Кассандре не приходилось так много обманывать ее, оправдывая столь частые звонки надоедливого незнакомца. Иногда он звонил довольно поздно, как будто то, что он с таким упорством хотел рассказать, не давало ему спокойно спать по ночам. Быстрый, тихий голос в трубке, переходящий иногда на шепот уверял девочку, что их встреча не просто важна, а крайне необходима, что ей угрожает какая-то неведомая опасность и сейчас именно от нее зависит жизнь не только ее собственная, но и многих, очень многих людей. В свой последний звонок он показался девочке до того напуганным, что ей даже стало его немножечко жаль. Однако не жалость окончательно сломила ее сопротивление. Все сомнения развеяла всего одна только фраза, которой он закончил их предпоследний разговор. «Я должен рассказать кое-что очень важное… Это касается тебя и твоих родителей», – добавил он совсем тихо, и тут же по непонятным причинам их разговор прервался.

И что теперь? Этот человек, не дававший ей покоя последние несколько недель, преспокойно восседал на лавке, не проявляя ни малейшего интереса к ее персоне. Терпению Кассандры начал приходить конец. Отбросив все сомнения и страхи, она решительно шагнула вперед.

– Простите, сэр!.. – громко обратилась к незнакомцу Кассандра. Ее слова гулким эхом разнеслись по всему парку, бесцеремонно нарушив укутывавшую их тишину. Кассандре почудилось, будто та натянулась, словно тетива лука, и напряженно зазвенела. Только сейчас девочка начала осознавать всю нелепость и даже опасность сложившейся ситуации.

Между тем человек на скамье и не подумал хоть как-то отреагировать на это обращение. Более того, он даже не счел нужным повернуть свою скрытую темным капюшоном голову в ее сторону. «Неужели я ошиблась…» – мысли роем носились в голове. Однако, поразмыслив немного, Кассандра поняла, что ошибиться в данном случае было невозможно. Слишком уж подробно незнакомец накануне описал место и время предстоящей встречи.

Решительность таяла, уступая место растерянности. Но отступать было поздно, и она продолжила:

– Простите за беспокойство, сэр, но не могли бы вы быть столь любезны и все-таки объяснить мне, зачем… – На последнем слове она осеклась и замолчала.

Девочка даже не успела до конца задать свой вопрос, когда ее собственный внутренний голос спокойно, но твердо произнес: «Уходи. Немедленно». Кассандра резко обернулась. Вокруг никого не было.

Ей вдруг захотелось прямо сейчас раствориться в темноте, исчезнуть, испариться… Все что угодно, только бы не стоять здесь одной в этом жутком, пугающем месте. Она чувствовала, что надо бежать. Но страх, видимо, парализовал не только ее тело, но и разум, потому что вместо того, чтобы послушаться совета, в данной ситуации, пожалуй, самого разумного, и немедленно уносить ноги, девочка ринулась вперед к странной фигуре и резким движением руки сорвала капюшон.

Маленький человек продолжал сидеть все в той же позе, слегка наклонившись вперед, и по-прежнему упрямо смотрел в сторону. Еще крепче завернувшись в свой плащ, Кассандра присела на корточки и почувствовала на себе его слабое дыхание. «Живой!» Она облегченно выдохнула. Однако, несмотря на наличие явных признаков жизни, вся его фигура походила скорее на застывшее изваяние. В следующую секунду Кассандре показалось, что нечто блестящее выскользнуло из его накрепко сжатой в кулак левой руки. Она быстро посмотрела вниз – там ничего не было. Девочка приподнялась и, пытаясь заглянуть незнакомцу в лицо, задержала свой взгляд на его глазах. Круглые, широко распахнутые, занимающие почти половину всего лица, они, не моргая, смотрели куда-то вдаль. Но не их огромный размер и не отсутствие мигательных движений, нет, ее поразило совсем не это. Если глаза на самом деле являются зеркалом души, то душу этого маленького темного человечка парализовал страх, неподдельный всепроникающий ужас, который успел так отчетливо отразиться в них.

Кассандра бросилась бежать. Она не только никогда ранее не бегала так быстро, но, даже не подозревала о наличии у себя такой способности. Казалось, ноги сами несли ее в нужном направлении, потому что девочка бежала, не разбирая дороги, не чувствуя, как ветви деревьев хлещут ее по лицу, а попавшие в туфли камушки больно впиваются ей в пятки. Кассандра бежала, не оглядываясь, а иначе, возможно, смогла бы разглядеть в тусклом свете фонарей, как от фигуры маленького человечка отделилась длинная черная тень и неспешно поплыла за ней следом.

Глава 1

Зеленый Дол

Зеленый Дол был маленьким, но очень чистым и уютным городком. К тому же он вполне оправдывал данное ему название: деревьев, цветов и прочих зеленых насаждений в нем действительно было предостаточно. С высоты птичьего полета казалось, что город просто утопал в зелени, сквозь которую то здесь, то там выглядывали крыши деревянных домиков, находящихся на довольно почтительном расстоянии друг от друга.

Небольшой двухэтажный дом тетушки Мэл ютился на самой окраине Зеленого Дола. Он стоял на краю вечно залитой солнцем и усыпанной полевыми цветами поляны, с противоположной стороны которой поднималась плотная стена густо растущих деревьев. Там начинался Темный лес, обосновавшийся на этом месте много веков назад.

Несмотря на кажущуюся ветхость, внутри дома тети Мэл всегда царили уют и порядок, видимо, благодаря ее хозяйственной предусмотрительности и педантичной аккуратности. Для Кассандры это всегда было неразрешимой загадкой, каким образом тете удается одержать победу над таким количеством дел. Казалось, она может готовить, убирать, стирать белье и присматривать за своим хозяйством одновременно. А хозяйство у нее было немаленькое: десятки кур, уток и гусей. И это не считая бесконечно длинных рядов всевозможных овощей, посаженных в огороде, которые нуждались в постоянном внимании хуже малых детей. Ибо их все время кто-то жрал, топтал, вырывал с корнями, а если не это, так они и сами норовили засохнуть, преждевременно увянуть от неведомой болезни или не дать плодов в силу ряда других причин.

Кассандру всегда умиляло, с какой любовью и нежностью тетя Мэл собирала плоды своих трудов:

– Кейси, милая, посмотри, какой удивительный помидорчик! – ласково говорила она, держа помидор на ладони и осторожно смахивая с него пылинки.

Поскольку в планы девочки расстраивать тетю никогда не входило, она честно пыталась разделить ее восхищение, бормоча что-то вроде: «Ух ты, и правда здорово!» – размышляя при этом, что действительно удивительным было бы, если бы на месте посаженных весной помидоров к осени выросли арбузы.

У Кассандры был целый ряд своих собственных обязанностей по дому, выполнение которых, впрочем, не составляло для нее особого труда. Но всякого рода огородные работы в одно мгновение вызывали у нее упадок сил телесных и душевных одновременно. Это обстоятельство, похоже, ничуть не воодушевляло высокочувствительные культурные растения. Иначе как объяснить тот факт, что на грядках Кассандры бурно росли и процветали всегда одни только сорняки.

В свое время, когда Кассандра только начала подрастать, тетя Мэл вдруг с неприятным удивлением обнаружила, что ни на их собственной, ни на ближайших к ним соседних улицах нет ни одной девочки, даже приблизительно подходящей ей по возрасту. Все их соседи, будто бы сговорившись, дружно растили мальчишек. Это, несомненно, огорчало тетю. Но только не саму Кассандру, которая, едва научившись ходить, слилась с их шумной компанией. Они целыми днями носились по улицам Зеленого Дола, сражаясь на палках и мечах с воображаемым врагом, лазили по деревьям, напоминая стаю диких обезьян, сами рисовали секретные карты и искали по ним древние клады. Кассандра ни в чем не хотела уступать мальчишкам, компенсируя недостаток силы физической силой своего характера. Мальчики знали, что на нее всегда можно положиться, и смело доверяли ей свои секреты.

Тетушке Мэл оставалось лишь тихо вздыхать, время от времени штопая ее стертые до дыр штаны и порванные футболки.

Больше всех в их веселой компании Кассандра дружила с Патриком из соседнего дома и Дэвидом, проживающим на другой стороне улицы. А также они охотно принимали в свои игры неугомонного, шумного Тайлера и немного замкнутого, временами чрезмерно рассеянного Майка, прибегающих к ним с соседней улицы.

Патрик был рослым темноволосым мальчуганом, родившимся на год раньше Кассандры.

– Эй, милая, – добавлял он в конце любого спора, особенно когда чувствовал, что проигрывает,– да я тебя еще в коляске катал, когда ты даже ходить не умела, а теперь ты, видишь ли, вообразила, что знаешь больше меня!

– Просто с тех пор я, в отличие от тебя, немного поумнела! – смеялась в ответ Кассандра.

Они, будучи оба от природы страшными упрямцами, часто спорили, не желая ни в чем уступить друг другу, и временами даже ссорились. Но эти ссоры никогда не длились более одного дня, неизбежно заканчиваясь веселым примирением.

Дэвид же, напротив, отличался характером спокойным и миролюбивым, к тому же он слыл известным шутником и любил надо всеми беззлобно подтрунивать.

Эта неугомонная пятерка долго будоражила покой жителей Зеленого Дола, то пугая их вечерами, выскочив из засады, обмотанными в белые простыни, то подстраивая им всевозможные безобидные ловушки. На их счастье, жители городка отличались завидным терпением и смотрели на подобные проказы со столь необходимым в подобных ситуациях чувством юмора.

Но, как бы ребята ни уставали за день, вечерами они непременно собирались в доме тетушки Мэл, усаживались вокруг небольшого деревянного столика на веранде и наслаждались шедеврами кулинарного искусства, приготовленными тетей Кассандры. Так за чаем с печеньями, блинчиками и сдобными булочками ребята обычно весело болтали до самой ночи, пока, наконец, за ними не приходили так и не дождавшиеся своих детей родители и не растаскивали их по домам.

Детям в Зеленом Доле действительно дозволялось многое, и на большинство их шалостей взрослые смотрели сквозь пальцы. Только один запрет в течение многих поколений оставался неизменным. Ни под каким видом и ни при каких обстоятельствах никому из ребят нельзя было даже близко подходить к Темному лесу. Местные жители прозвали его так потому, что густая крона близко растущих высоченных деревьев смыкалась наверху так плотно, что у солнечных лучей практически не было шансов пробить ее оборону. По этой причине в лесу всегда, даже в самый солнечный день, царил полумрак.

Темнота рождает легенды, и этих легенд о Темном лесе в городке ходило несметное количество. Причем каждая последующая была страшнее предыдущей. Одни слышали в полночь доносящийся из леса душераздирающий вой, другие видели танцующие вокруг деревьев длинные черные тени, третьи, проходя мимо, чувствовали на себе чей-то недобрый взгляд. И, несмотря на отсутствие каких бы то ни было доказательств этих историй, репутация леса была безнадежно испорчена и местные жители предпочитали боязливо обходить его стороной.

Что и говорить, дети обожают всякого рода тайны, а также старинные загадочные легенды, которые, передаваясь из уст в уста, проложили себе дорогу, связующую глубокое прошлое с днями настоящими. Именно поэтому Кассандра и ребята частенько, собравшись под вечер вместе, пересказывали друг другу легенды Темного леса. Разумеется, они были достаточно разумными детьми, чтобы действительно верить в них. Просто их изрядно веселило, что некоторые взрослые испытывают перед лесом прямо-таки благоговейный страх. Однако то, что случилось однажды, в один из ясных летних дней, заставило их если не поверить в эти истории, то хотя бы прекратить над ними смеяться.

Кассандра и Патрик, только что утолившие голод вкуснейшими блинчиками с вишневым вареньем на веранде тетушки Мэл, точно сытые коты, развалились теперь на поляне рядом с домом. Положив руки под головы, они негромко разговаривали, любуясь чудесным пейзажем, расстилающимся перед ними. Поляна в это время года была поистине великолепна. Мягким шелковистым ковром ее укрывала изумрудно-зеленая трава, на которой, словно красочные брызги, рассыпались полевые цветы. Их нежный аромат привлекал на поляну немало летающих охотников за пыльцой. Были среди них и полосатые трудяги – пчелы, и пучеглазые стрекозы, и восхищающие своей легкостью бабочки с расписными бархатными крыльями. Все это жужжание, стрекотание, щебетание летающей и ползающей братии сливалось в одну удивительно ласкающую слух мелодию – песню лета.

– А знаешь, Кейси, – Патрик заговорил, задумчиво глядя на Кассандру,– у тебя сейчас глаза точь-в-точь такого же цвета, как небо над нами. Ну просто не отличить.

– Да это потому, что я с детства обожала эту поляну. Все лежала тут и лежала, уставив глаза в небо, вот оно в них и отразилось, – весело рассмеялась Кассандра.

Какое-то время они молчали, всем телом впитывая в себя тепло солнечных лучей. Затем девочка снова заговорила, но уже совсем другим голосом:

– Пат, я знаю, ты не воспринимаешь подобные вещи всерьез, но ты единственный, с кем я могу поделиться. Мне опять снился сон. – Она посмотрела ему прямо в лицо и, заметив кислую гримасу, быстро добавила: – Подожди, не перебивай, просто дослушай до конца.

– Ох уж мне эти твои сны! Кейси, прошу, если он про меня, то не надо, ничего не говори,– умоляющим тоном выпалил Патрик.

– Пожалуйста! Не хочешь меня слушать, и не надо! Я могу с тобой вообще больше не разговаривать, если ты считаешь все, что я тебе рассказываю, чепухой или же тебе это просто не интересно!– Кассандра резко села, обхватив колени руками, и демонстративно отвернулась от него, нахмурив свои густые брови.

– Нет, дело совсем не в этом! – поспешно возразил ей мальчик. – Я вовсе не считаю твои сны чепухой. Совсем наоборот. Мне как раз пришлось на себе испытать их пугающую реальность… Помнишь, ты рассказала мне, как тебе приснилось, что отец выпорол меня ремнем прямо на веранде моего дома? Ну, вспомни, ты еще говорила, что видела, как разбивается какой-то кубок?!! – Патрик нетерпеливо барабанил пальцами по земле.

– Конечно, помню, с памятью у меня пока еще все в порядке. – По тону девочки Патрик понял, что она все еще продолжает на него дуться. – А ты заявил мне, что это полный бред, что скорее небо упадет на землю, чем твой отец поднимет на тебя руку.

– Да, я так и сказал… Потому что на тот момент именно так и думал. – Он невесело улыбнулся. – Понимаешь, у нас дома действительно есть… – Патрик запнулся.– Ну, то есть был кубок, по описанию очень похожий на тот, что приснился тебе во сне. Он достался моему прапрадеду за победу в каком-то героическом сражении с противником, многократно превосходящим его по силе. – Мальчик ненадолго прервался, не отрывая взгляда от своих рук, а затем снова заговорил:– Сама понимаешь, подобные истории, передающиеся из поколения в поколение, содержат больше вымысла, чем правды. В версии, дошедшей до меня, мой предок победил и не человека вовсе, а какого-то, ну… да это уже и не важно…– Последние слова Патрик произнес совсем тихо, краем глаза наблюдая за реакцией Кассандры. Убедившись в отсутствии ухмылки на ее лице, он быстро продолжил: – Я-то, конечно, в эти сказки не верю, но вот отец мой, похоже, имеет совсем другое мнение на этот счет… Так вот, кубок этот передавался в нашей семье из поколения в поколение, от отца к сыну. Я знал, что отец специально для него изготовил дубовый сундук и спрятал его на чердаке. Он показал мне его лишь однажды и взял с меня слово, что я не стану предпринимать попыток увидеть его вновь. – Патрик глубоко вздохнул. – Ну я и не пытался, пока ты не рассказала, что видела во сне, как он разбился. Зная, как дорожит им отец, я решил убедиться, что с ним все в порядке, и полез на чердак, когда родителей не было дома. Я открыл ящик и увидел, что он лежит на своем месте абсолютно целый и невероятно красивый. Он так сверкал и переливался. В какую-то минуту мне показалась, что этот кубок реально светится.… В общем, я не удержался и решил разглядеть его поближе, взял в руки и шагнул с ним к маленькому окошку у нас на чердаке… Просто хотел рассмотреть получше. И тут, представляешь, одна прогнившая доска не выдержала моего веса и надломилась. Я провалился сквозь пол вниз. Я даже и не пытался за что-нибудь зацепиться, ведь в моих руках был кубок. Впрочем, это его не спасло. Мы с ним свалились на первый этаж. Прямо под ноги к только что вошедшему отцу. Только я остался цел, а он… разлетелся вдребезги. – Мальчик обхватил свою голову обеими руками. – Можешь мне поверить, Кейси, в тот момент я бы все отдал, чтоб было наоборот. Тут я вспомнил, чем закончился твой сон, и решил удрать, пока отец не опомнился, но… Не везет, так не везет. Я споткнулся о дверной порог и с грохотом вылетел на веранду. Там меня отец настиг уже с ремнем в руке. Ну а дальше… Все, как в твоем сне. – Патрик, грустно улыбаясь, смотрел на Кассандру.

Какое-то время Кассандра молчала, направив свой взгляд куда-то в сторону. Потом она заговорила, по-прежнему не глядя на мальчика:

– Пат, все это очень грустно, и мне действительно жаль, что все сложилось именно так. Но позволь задать тебе всего один вопрос: почему ты рассказал мне об этом только сейчас?

Патрику показалось, что голос девочки звучит очень печально. Он уже начал жалеть, что вообще затронул эту тему.

– Ну, знаешь, если честно, я не хотел тебя расстраивать. Думал, вдруг ты будешь винить во всей этой дурацкой истории себя… – Тут он резко замолчал, будто прикусил язык. А затем продолжил оправдывающимся тоном: – Ну, то есть, пойми меня правильно, Кейси, я-то, конечно, ни в чем тебя не виню, но я подумал, вдруг ты решишь…

– Размечтался, – раздраженно перебила его Кассандра. – Пат, с какой это стати я буду винить себя в чужих ошибках? Мне вполне хватает своих собственных… Знаешь, я ведь просто рассказала тебе свой сон и никак не могла подумать, что ты тут же помчишься воплощать его в жизнь, – фыркнула она, нервно заплетая свои густые темно-каштановые волосы в тугую косу.

– Да… признаться, я ожидал большего сочувствия с твоей стороны. – теперь Патрик решил, что настала его очередь обижаться.

– Пат, я тебе сочувствую. Причем гораздо больше, чем ты думаешь, – начала Кассандра примирительным тоном, – но мне кажется, я заслуживаю большего доверия с твоей стороны… И вообще, если ты ждешь какой-то поддержки и участия, лучше рассказывай мне все сразу, а не через сто тридцать лет с момента произошедшего события.

Заметив, что Патрик слегка улыбнулся, она добавила:

– И можешь не волноваться, мой сегодняшний сон тебя не касался. Он был про меня и про…

– Нет, Кейси, прошу, не надо. – Патрик закрыл уши руками. – Знаешь, я ничего больше не хочу знать заранее, пусть все идет, как идет, своим чередом.

– Ладно, ладно, договорились, – похоже, Кассандра не желала больше ссориться на эту тему, – торжественно обещаю вам, Патрик Коулман, никогда более не погружать вас в пучину своих снов. – Она скорчила страшную рожицу и протянула к нему растопыренные шевелящиеся пальцы, видимо, пытаясь изобразить эту самую пучину. А потом тихо добавила: – Даже если ты сам меня об этом попросишь.

Тут она повернула голову и увидела несущегося к ним во всю прыть Дэвида. Раскрасневшийся, в пузырящейся от ветра рубашке, он бежал к ним с другой стороны улицы.

– Интересно, какая муха его укусила? – Патрик поднялся к нему навстречу и подал руку Кассандре.

Вместо мухи мальчика гнала и подгоняла последняя новость, принесенная с рынка, наряду с овощами и фруктами, бабушкой Дэвида. Эта благородная дама почтенных лет утверждала, что ее старый больной организм не приемлет хоть сколько-нибудь несвежие продукты, а потому каждый день с утра пораньше почти вприпрыжку бежала на местный рынок. Впрочем, Дэвид подозревал, что за таким интересом его бабули к рынку скрывается ее стремление получить не столько свежие фрукты, сколько самые горячие новости, которые как раз там-то всегда водились в избытке. Вот и сегодня миссис Эмма Смит принесла к завтраку совсем свеженькую историю, причем рассказанную человеком, видевшим все своими глазами. Так сказать – из первых уст.

– Торговка, продающая на нашем рынке специи, – Дэвид никак не мог отдышаться, – она заверяла бабулю, что сама лично, своими глазами видела мистера Томпсона, который в одной пижаме и ночном колпаке босиком прошагал мимо ее окна прямиком в сторону Темного леса. Она тогда еще на часы поглядела: недоставало десяти минут до полуночи. Потом она, перегнувшись через прилавок поближе к бабуле, уже совсем шепотом добавила, что может, ей, конечно, в темноте и почудилось, но в лунном свете все его движения казались какими-то скованными, неестественными. Да-да, она именно так и сказала: тело-то мистера Томпсона, а вот движения будто и не его совсем. И вот еще что, – Дэвид шумно вдохнул носом воздух, – в падающем от фонаря свете она разглядела, что глаза идущего были вроде как совсем закрыты.

– Дэвид, – Патрик изумленно глядел на него, – и ради того, чтобы рассказать нам это, ты несся быстрее ошпаренного сайгака? Да это же очередная байка. Ничем ни хуже и ни лучше остальных. – Затем, видимо, заметив, что Дэвид нахмурился, он положил свою ладонь ему на плечо.– Ты ведь сам в это не веришь, правда, Дэйв?