Шесть из восьми

– Нет, мнительный – это не про меня, – и тут же перевел взгляд на костер, прищуривая свои и без того не большие темные глаза. – Мудрый! Точно! – вдруг воскликнул он.

– И скромный, – вновь ухмыльнулся Владимир. Во взгляде Марка вспыхнуло недовольство. Голос стал резким:

– Ну это уж мне, наверно, решать, подходит слово «мудрый» или нет. Или кто-то здесь знает лучше меня?

– Мальчики, стоп-стоп, – быстро заговорила Александра, почувствовав, что намечается конфликт. Ей со всем не хотелось, чтобы первый вечер у новых знакомых ассоциировался с чем-то плохим. – Каждый выбирает сам. Не будем из-за этого ссориться.

– Да кто ж ссорится, – вальяжно произнес Владимир. – Уж и пошутить нельзя.

– Пошутишь, когда всех перед собой назовешь, – пробурчал Марк.

– Назову, не переживай.

– Так, теперь моя очередь! – с сильнейшим волнением произнесла еще одна из женщин, невысокая толстушка. Видимо, ей непросто было перекричать мужчин, но пропустить свою минуту славы она не хотела. – Я всю голову уже сломала над качеством на букву «н». Я Надежда. И я невероятная, – произнеся эти слова, она сразу чуть потупилась, будто испугавшись своей смелости, и потом заговорила тихо и быстро, преодолевая волнение: – Я, кстати, работаю учителем истории в школе. Так что память на имена у меня хорошая. Итак, у нас были…

Надежда перечислила всех без ошибок. А еще она много улыбалась и смотрела по сторонам. Александра отметила про себя еще одну соперницу. Хоть Надежда была толстушкой и далеко не красавицей, но образ восторженной учительницы ей шел. Мальчики ведь так любят воплощать свои детские фантазии и таскать к себе в постель педагогов. С ней тоже стоит быть начеку.

– Браво! – произнес Владимир. – Ну что ж, и я ошибаться не собираюсь. Меня Владимир зовут. В будущем году стукнет сорок. У меня небольшой бизнес в сфере грузоперевозок. Миллионы не получаю, но главное, что сам себе хозяин. Могу сказать, что я верный. Ну и по порядку…

Владимир, спотыкаясь, все же успешно справился с задачей. «Неплох», – подумала Александра. Как минимум выше ее ростом, собственный бизнес, правда, на голове уже появились залысины, ну да это не страшно. Надо бы приглядеться, пока его другая хищница не подхватила. Одна из таких, Лилия, как раз сейчас заговорила:

– Меня Лилия зовут. Возраст свой не скрываю, мне тридцать два. Я играю на скрипке в симфоническом оркестре Санкт-Петербургской консерватории. Не солистка, но мне все равно нравится. Детишек у меня нет, я не тороплюсь, считаю, что главное – встретить нужного человека. – Она быстро оглядела сидящих вокруг костра, будто оценивая впечатление от ее фразы. – Сейчас по пробую всех вспомнить. Александра артистичная, Яна яркая, Матвей – максималист, Марк… – На ее лице от разилось мучение. – Прости… Забыла. В голову лезет «мнительный».

– Мудрый, – скривился Марк.

– Точно! Извини… Мудрый. Невероятная Надежда и Владимир верный. Уф, справилась. Ну а я… – Лилия сделала паузу, как бы задумавшись, хотя по мелькнувшей на лице улыбке было видно, что она давно решила, что будет говорить. – Любвеобильная, – произнесла она и, будто смутившись, тут же опустила глаза в землю.

«Тьфу, позерка, – с раздражением подумала Александра. – И как мужики на такое ведутся?»

– Теперь твоя очередь, – тем временем произнесла Лилия, повернувшись к мужчине рядом. В ее взгляде мелькнуло напряжение. «Неужели засомневалась, не переборщила ли?» – подумала Александра, но почти сразу отвлеклась от мыслей о Лилии, решив получше рассмотреть следующего участника. Он весь сегодняшний день был в тени. Помогал с обустройством лагеря, все делал, но чаще помалкивал. Только сейчас Александра заметила, что ростом он даже повыше Владимира. Фигура, может, была и не такой спортивной, но он хотя бы не был низким и узкоплечим, как Матвей, и черты его лица намного приятнее, чем у Марка. Высокий, полноватый, с необычными зелеными глазами, неплохо сочетающимися с густыми каштановыми волосами, в свете костра отливающими золотистой рыжиной. Голос у мужчины оказался глубоким и приятным.

– Я последний. Ну что ж. Меня зовут Евгений. Я программист, живу в столице. Не женат и не был, детей тоже нет. Но вот слова на «е» не придумал, что-то ничего не лезет в голову.

Он немного смутился и уткнулся взглядом в землю, пытаясь то ли придумать нужное качество, то ли просто спрятаться.

Александра тут же сообразила:

– Могу я подсказать?

Евгений быстро и чуть испуганно взглянул на нее, но тут же расслабился. Что-что, а улыбаться мужчинам Александра умела.

– Да, пожалуйста, а то я правда никак не соображу.

– Естественный! – воскликнула Александра. – Мне кажется, тебе подходит.

Евгений снова смутился, но согласился:

– Пусть будет. Лучше все равно ничего не придумаю. Так, тогда вспомню остальных. Александра артистичная… Пока он спокойно перечислял участников, не сделав при этом ни одной ошибки, Александра вдруг подумала, что этот вариант ей тоже нравится. Да и успеха достичь будет несложно. Евгений явно не так обласкан женским вниманием, как Владимир. И эти скромные программисты одеваются простенько, зато на счету всегда имеют круглые суммы на черный день. А именно такой день и предстоял самой Александре. Ну что ж, похоже, цель намечена. Нужно приступать к действиям.

Месяц назад. Москва

– Войдите!

Евгений медленно потянул ручку двери и заглянул в кабинет начальника. Глеб сидел, развалившись в кресле, и с кем-то оживленно разговаривал по телефону. Он кивнул своему подчиненному и жестом показал, чтобы тот присел. Евгений чуть поморщился и опустился в кресло. Шеф довольно смеялся, ни капли не стесняясь постороннего. «Мальчишка», – мелькнуло в голове. Евгению через год должно было исполниться сорок, тогда как его начальнику не было еще и тридцати. За время, что Евгений работал в компании IT-Tesk, таких Глебов сменилось трое. И каждый новый был все моложе и моложе. Сам Евгений давно оставил в прошлом амбиции, с которыми оканчивал институт. IT-Tesk была его первой работой после переезда в Москву, и ничего менять сам он не планировал. Зарплату платили исправно, каждый новый год приносил небольшую прибавку, да и работа программиста была ему уже настолько хорошо знакома, что позволяла спокойно уходить из офиса в шесть вечера и не напрягаться на выходных. Руководители проектов же вечно были в делах, совещаниях, телефонных звонках, а сам Евгений очень уставал от общения с людьми. Он был уже в том возрасте, когда хорошо понимал, что жизнь конечна и не стоит тратить ее на то, что тебя совсем не радует.

– Ладно, потом тебе еще перезвоню, тут человек пришел. Пока-пока! – с улыбкой пропел в трубку Глеб и наконец отложил телефон. – Что случилось, Жень? Ты так редко сюда заглядываешь, что я прям испугался. – Начальник, как обычно, пытался шутить, видимо, выучив на курсах, что это помогает расслабить собеседника.

– Да так, – неуверенно ответил Евгений, – хотел спросить, нельзя ли мне взять неделю отпуска после вторых майских праздников?

– Это зачем? – удивился начальник. Евгений прочел по глазам невысказанное вслух «у тебя же ни семьи, ни детей». Все давно привыкли, что если нужно поработать на праздниках, то это к нему. Кто еще сможет удаленно поддержать запуск проекта в США в два часа ночи по московскому времени или будет сидеть на поддержке с вечера первого января? Если Евгений и брал отпуска, то в районе марта или ноября, чтобы путешествовать по достопримечательностям, когда поток туристов невелик.

– Да небольшие планы, собирался кое-куда съездить. – Евгений опять замялся, рассказывать правду ему совсем не хотелось.

– Не в Карелию ли, часом? – рассмеялся Глеб.

Евгений вздрогнул, не зная, что ответить.

– Что, правда в Карелию? – вытаращив глаза, с улыбкой произнес начальник. – По тому проекту, что мы делали зимой? «Узнай свою половинку»?

Евгений молчал, но внутри уже закипала злость. И зачем он только во все это ввязался? Вот и Глеб сейчас еще шуточки по всей конторе отпускать будет.

– Да, – наконец он решил, что смысла скрываться нет. – Я же работал тогда над приложением, ну, и про тестировал на себе. А вчера письмо получил, что в базе для меня нашлась девушка с подходящим психологическим профилем. И если мы оба подтвердим свое участие, то сможем поехать на этот остров. И вот сегодня сообщили: девушка едет.

– Слушай, ну для такого я тебя точно отпущу. А вдруг это судьба? И ты потом будешь меня всю жизнь винить, если я откажу, – рассмеялся Глеб. – Иди в отдел кадров, оставляй заявление на отпуск, я все подпишу.

– Спасибо, – тихо произнес Евгений и направился к выходу. Уже взявшись за ручку двери, он обернулся и нерешительно сказал: – Я могу тебя попросить не распространяться об этом? Как-то не хочется, чтобы в офисе знали.

– О, даже не беспокойся, – замахал руками Глеб. Он вообще много жестикулировал. – Я могила, – но на этой фразе на губах его мелькнула едва сдерживаемая усмешка.

– Спасибо! – Евгений вышел из кабинета с мыслью, что к вечеру о его поездке будет знать весь офис. Ну и пусть, лишь бы все, что он задумал, получилось.

13 мая. День

Вика с недовольством посмотрела на палатку, колыхавшуюся под порывами сильного ветра. Амурчики и пронзенные стрелами сердца, видимо, нанесенные на тентовую ткань по спецзаказу организаторов, сейчас отдавали каким-то сюрреализмом. Капли дождя, прилипшие сухие травинки да и попросту грязь превратили милый рисунок в декорацию скандинавского нуара.

Обойдя палатку, она увидела у открытого тамбура высокие кроссовки размера не меньше сорок пятого и чьи-то толстые ноги, затянутые в синие джинсы. «Владимир Даниленко, – проговорила про себя Вика, вспоминая досье, – 39 лет, из Выборга, разведен, сын тринадцати лет живет с бывшей женой в Томске. Владелец небольшой компании, занимающейся грузоперевозками».

Пригнувшись и скидывая с себя мокрый темно-серый дождевик, Вика забралась в палатку. Мужчина, сидевший внутри, окинул ее хмурым недоверчивым взглядом. Толстяком его не назвать, но он казался довольно объемным, несоразмерным этой маленькой палатке. Широкое скуластое лицо с глубоко посаженными глазами, чуть отросшая стрижка под ноль, помогающая скрыть залысины. «Вес – килограмм девяносто», – мелькнуло в голове у Вики. В ней пятьдесят три. И ростом она чуть ли не на голову ниже. Ее взгляд невольно задержался на его ладонях, выглядывающих из-под рукавов замшевой куртки с оторочкой из меха. Кожа от запястий до пальцев была неестественного цвета, будто их облили краской. Ожоги… Но руки все равно казались сильными. Наверно, он мог бы переломить ей шею одной левой. Или правой. Владимир, перехватив Викин взгляд, тоже посмотрел на свои ладони. Усмехнулся, видимо, зная, какое производит впечатление.

– Думаете, не я ли их убил? – без приветствия спросил он.

Вика скривила губы.

– Да, оцениваю возможности, – задумчиво ответила она, но тут же поправилась: – Виктория Павловна Лунева, Следственный комитет Российской Федерации, Сортавальский межрайонный отдел, – начинать все же нужно со знакомства.

– Может, стоило бы поискать этого психа? – Владимир будто не услышал ее имени или демонстративно не обратил внимания.

– Ищут. Вертолет, на котором я прилетела, уже отправился осматривать озеро.

– Вы даже не спросили, о ком я? – усмехнулся Владимир.

– Да чего уж там. И так понятно. Интересно только, почему вы назвали Марка Шарвина психом? На то были основания?

Владимир задумался, подбирая нужные слова.

– Да я таких уродов за версту чую. Чиновничек. Много приходилось общаться, когда фирму открывал. Типичный такой – без подарка ничего не сделает. И смотрит на всех как на шваль. Ему ж даже не столько денег надо, сколько почувствовать свою значимость.

– Ну… Это не повод называть человека психом.

– Да он не просто псих, он же педик!

– В смысле – педик? – удивленно переспросила Вика. – Или, по-вашему, все чиновники к этой категории относятся?

Владимир вдруг с интересом взглянул на нее, видимо, не ожидая от официального лица такой реакции. Вику это не удивило. Невысокий рост и неприметная внешность чаще всего заставляли окружающих видеть в ней серую мышку. До сих пор со злостью вспоминалось, что при переезде в Сортавалу новый начальник заставил ее аккуратно подстричься и перекрасить волосы из ярко-красного в скучный каштановый цвет.

– Нет, почему же, – уже спокойнее ответил Владимир. – Просто две категории людей, которые могут пересекаться. Или как там это называется по-научному, какие-то круги…

– Эйлера, – подсказала Вика.

– Точно! – как ни в чем не бывало продолжил Владимир. – И в этом уроде они пересеклись. Он явно женщинами не сильно интересовался.

– Так почему вы все-таки сделали такой вывод?

– А-а-а. – В голосе Владимира возникло раздражение. – Ну что ж тут непонятного. Ну, как он смотрел на женщин и на мужчин. Ну это же видно! Я на таких пацанчиков еще в армии нагляделся.

– Тогда зачем ему убивать двух девушек?

– Разве непонятно? Приревновал!

– Кого? Вас?

– Слава богу, нет. Он меня на дух не переносил. А вот на Матвея очень даже заглядывался.

– У Матвея были отношения с одной из убитых, если я правильно поняла?

– Да. Поэтому и стоило бы с него допрос начать.

– Ему скорее требуется помощь психолога, чем общение со следователем.

– А мне не требуется? – усмехнулся Владимир. – Раз вы с меня начали.

– Вы выглядели наиболее спокойным из всех. – Вика довольно жестко посмотрела собеседнику в глаза. – Ощущение, что со смертью вам сталкиваться не впервой.

Владимир усмехнулся и взглянул на свои пальцы.

– Да, не впервой. Я сам уже умирал.

– Я видела в вашем досье информацию об аварии, – произнесла Вика. Ее привычная язвительность потихоньку уходила. Веяло от собеседника мужиком. Не в плане запаха пота и грязи, которыми пропиталась палатка, а первобытной силы. Правда, чаще всего на таких надежных жены и пишут заявления о домашнем насилии. В любом случае хорошо, что допрос она начала с него, по крайней мере раздражения не вызывает, как оставшиеся «мальчики», в сорок лет живущие с мамами.

– Так, давайте перейдем к делу. Это вы обнаружили трупы?

– Да, – ответил Владимир и отвел взгляд в сторону, будто вспоминая картину сегодняшнего утра. Не дожидаясь следующего вопроса, он продолжил: – Проснулся ближе к семи. Пошел в туалет и, выходя, глянул в ту сторону от холма. Ну и увидел среди кустарников… Голос дрогнул.

– Интересно, а вы всегда туалет по утрам по кругу обходите?

– Нет, конечно, – как-то слишком быстро ответил Владимир. – Но тем утром решил посмотреть, вот и все. Он явно занервничал, будто на ходу придумывая оправдания. Вика сделала себе отметку и продолжила задавать вопросы:

– Где вы были прошлой ночью с двенадцати и до утра?

Владимир, не отрывая взгляда от следователя, сказал:

– Спал в своей палатке. – Голос вновь стал спокойным.

– Один?

– Ложился один. Матвей еще гулял.

– Во сколько ваш сосед вернулся с прогулки?

– Не знаю, я не слышал, – пожал плечами Владимир. – Я лег в районе одиннадцати и проснулся уже утром, когда захотел в туалет. Матвей спал рядом.

Вика кивнула.

– То есть той ночью ничего подозрительного в лагере не происходило?

– Насколько я знаю, ничего.

Владимир вновь посмотрел Вике в глаза, демонстрируя, что ему нечего скрывать. Но следователю этот взгляд не понравился. Она была почти уверена, что Владимир что-то недоговаривает, но также и не сомневалась, что просто так он ей своих секретов не выдаст.

– Давайте вернемся к вашему приезду на остров, – сменила тему Вика. – Не было ли чего-то странного в первые дни?

– Странного? – вот тут Владимир усмехнулся, будто ожидал этого вопроса. Усевшись поудобнее, он ответил: – Было, конечно. Кое-что интересное расскажу.

9 мая. Ночь

Владимир проснулся от какого-то движения рядом. В первую секунду он даже не понял, где находится. Холод, темнота, спина болела от жесткой постели, точнее, от не ровной земли под туристическим ковриком. Ну конечно, Валаам. Владимир вытащил руку из спальника, пытаясь достать мобильник и посмотреть время, но вспомнил, что телефоны они оставили в Сортавале в камере хранения. Вместо них участникам раздали наручные часы с подсветкой. «1:23». Свет фонарика, бивший в сторону, видимо, чтобы не пугать еще сильнее, позволил разглядеть сидящую рядом худую фигуру. Ничего страшного не произошло – это был ночевавший с ним в одной палатке Матвей.

– Что случилось? – тихо спросил Владимир.

– За фонариком вернулся, – прошептал Матвей. – В туалет пошел, а там никакого освещения.

– А как же фонарь? – Владимир помнил, что вечером, когда они ложились спать, все работало. Туалет им организовали в виде деревянной будки, на возвышении, в отдалении от лагеря. На двери закрепили фонарь, чтобы ночью понимать, куда идти.

– Не знаю, – ответил Матвей. – Вышел, а тут полная темнота. Вот и вернулся за фонариком.

В его голосе послышались тревожные нотки. Владимир поморщился, но выпитое накануне по поводу приезда спиртное давило на мочевой пузырь, так что он произнес:

– Пойдем вместе проверим. Мне тоже не помешает. Накинув на себя куртку поверх толстовки и спортивных штанов, в которых он спал, и взяв в руку фонарик, Владимир вылез из палатки. Вокруг была кромешная темнота. Небо еще вечером затянуло тучами, поэтому ни звезд, ни луны не было видно. Владимир вдохнул дурманяще свежий воздух. Вот за что он любил северную природу и переехал из Сибири не в Краснодарский край, а поближе к Карелии. Холодная хрустальная тишина, которой никак не надышишься. Аккуратно подсвечивая фонариком себе под ноги, он пошел в сторону туалета. Матвей двигался вслед за ним.

В лагере сейчас в шахматном порядке стояли четыре палатки. В крайней поселились Владимир с Матвеем, в соседней – Марк и Евгений, затем Надежда с Александрой и в последней – Лилия с Яной. Чуть поодаль стояла еще одна палатка, которую организаторы предусмотрели для уединения парочек. Владимир, впервые увидев амурчиков на фоне карельских камней, сразу представил на тамбуре табличку: «Не беспокоить. Идет секс». Вроде бы и задумка проекта ему казалась интересной, но подобная пошлость угнетала. Он чувствовал себя неудачником, причем не просто, а выставленным напоказ. А это ощущение ему крайне не нравилось. Хорошо хоть организаторы обещали, что не будет никаких скрытых камер, как в реалити-шоу нулевых. Типа цель у них совсем не хайпануть – а показать на живом примере эффективность разработанного тестирования.

– Вот, посмотри. – Матвей осветил карманным фонариком крышу деревянного сооружения с дыркой в виде сердечка на двери (хорошо хоть Амура не вырезали) и тут же вскрикнул. Владимир и сам едва удержался от возгласа.

От крыши туалета, где была установлена солнечная батарея, спускался провод, но вместо фонаря на нем висела мертвая чайка. Судя по запаху разложения, она попрощалась с жизнью уже не один час назад. Матвей в ужасе отшатнулся, Владимир же осветил верх туалета фонариком, насколько хватило роста. Солнечная батарея была на месте.

– Кому такое в голову могло прийти? – прошептал Матвей. – Надо ее снять!

– Может, лучше не трогать? – стараясь не терять самообладания, произнес Владимир.

– А вдруг кто-то из девушек ночью встанет? Перепугаются же. Поможешь?

Владимир посмотрел на невысокого Матвея, понимая, что снимать чайку придется ему. Преодолев брезгливость, он дотронулся до холодного трупа. Чайка практически лежала на небольшом навесе, на котором раньше крепился фонарь. Шедший от батареи провод был просто обмотан вокруг ее толстой короткой шеи. Конец его был перерезан. Владимир вытащил чайку и аккуратно положил ее чуть поодаль от туалета, под невысокой сосной. Матвей молча смотрел на эту сцену, но Владимир был почти уверен, что его сосед пытается подавить тошноту.

– Думаю, нам не стоит говорить другим про чайку, – вдруг сказал Матвей.

– Почему?

– Если это сделал кто-то из наших, то он удивится, что его шутка не удалась.

– А если не из наших? – задумчиво произнес Владимир.

Мужчины на секунду замерли, будто не желая делиться худшими подозрениями. Шорох у них за спиной заставил вздрогнуть. Владимир быстро повернулся, вспоминая армейские навыки, и в темноте увидел мужскую фигуру. Почти рефлекторно его рука сжалась в кулак, готовясь нанести удар.

– Вы что здесь делаете? – раздался резкий, с визгливыми интонациями голос.

– Марк? – Матвей осветил лицо пришельца. – А ты сам что здесь делаешь? – опуская руку, но не разжимая пальцев, жестко спросил Владимир.

– Я услышал шум и вылез из палатки, увидел, что вы идете с фонариками к туалету.

– И решил посмотреть, чем мы тут занимаемся? – зло усмехнулся Владимир. Марк не понравился ему с первого взгляда, и он ничего не мог с собой поделать.

– Да мало ли… Странно, что двое мужчин ночью гуляют.

На его освещенном фонарем лице мелькнуло какое-то странное обиженное выражение. «Ревнует как будто», – вдруг подумал Владимир. Надо последить за ним повнимательнее, педиков еще тут не хватало. Вспомнилась армия. И как к нему, восемнадцатилетнему пацану, один такой лез. Офицер медицинской службы. Заработал по морде. А Владимир получил три дня на «губе» за драку, зато больше тот к нему не прикасался.

– Ты ничего подозрительного не слышал? – спросил Марка Матвей. – А то мы обнаружили, что фонарь украли.

– Кто?

– Не знаем. Может, ты? – Владимир демонстративно навел фонарик на лицо чиновника.

– Что за бред! Я ничего не делал!

– Слушайте, – вдруг заговорил Матвей, – вы пока тут пререкаетесь, можно я в туалет-то схожу! И давайте потом уже спать, все равно ночью ничего не выясним.

С этими словами Матвей скрылся за деревянной дверцей.

– Ну раз здесь очередь, я пока в палатке погреюсь. – Марк развернулся и пошел назад к лагерю.

А Владимир остался стоять у туалета, решая, что хуже: думать, что мертвую чайку повесил кто-то из своих, или подозревать, что в лагере появился чужак. Жизнь научила его, что доверять нельзя даже самым близким людям.

Пять лет назад. Томск

Когда машина загорелась и Владимир понял, что не может открыть дверь, то почему-то не вспомнил ни сына, ни жену. Перед глазами была картинка из старого фильма, увиденного в детстве, где на костре сжигали ведьму. Она жутко орала, а он сидел и не мог оторвать взгляда от экрана, наблюдая за тем, как лицо ее постепенно превращается в почерневший череп с налепленными лоскутами кожи. Ему казалось, что нет ничего страшнее, чем сгореть заживо. Владимир еще раз со всей силы толкнул дверь, но нет, она не поддалась. А кабина заполнялась дымом. Он попытался задержать дыхание, но надолго сил не хватило. Дым ворвался в легкие, заставив закашляться. Становилось жарко. Он снова вдохнул гарь от плавящегося пластика. Сил думать уже не было, все тело сводило спазмами. Он не мог вспомнить потом, в какой момент потерял сознание, но никакой другой мысли не было кроме «дышать».

Говорят, что ждать смерти – страшнее, чем, собственно, умирать. Но он теперь знал точно, что еще страшнее – возвращаться. Тогда он не чувствовал боли. Его отравленный угарным газом организм отключился вовремя: когда начала гореть кожа, он был уже без сознания. Чувства появились позже, точнее одно: боль. В фильмах показывают, как счастливы люди, понимающие, что они выжили в катастрофе, когда они приходят в себя в больницах и видят рядом близких. Он не видел никого. Зрение еще не вернулось. Голоса слышал, как и слышал шаги, по которым определял медсестер. Их приход означал: скоро будет укол, который хоть ненадолго вернет его в сон, где нет боли. Человеческий организм совершенен, даже с таким количеством ожогов он находил силы регенерировать кожу. Так писали в умных статьях. Однако почему-то там не упоминали, что ты буквально чувствуешь, как она прирастает. И эта боль настолько сильна, что порой тебе хочется расчесать, содрать новую кожу. Да и просто умереть.

Ему сказали: «Повезло, что столкнулся с машиной сына министра из областного правительства. Был бы кто из простых, ну посадили бы его – тебе б от этого легче? А тут, ну подписал, что сам забыл поворотник включить, и лечение в Новосибирске оплатили, и еще денег дали, что не только на новую машину, но и на квартиру хватит». Так могла бы сказать и его жена. Если бы не ушла. Ее ли винить? Они и так-то уже давно жили как соседи. А тут: у тебя сосед лежачий больной, которого и сыну показывать жалко. И это не неделя, не две – она выдержала полтора месяца. Тварь. Или не тварь? Он вот смог бы так ухаживать за ней? Надо быть честным – вряд ли. Деньгами бы помогал сколько сумел – все-таки мать его сына. Но больше? Нет, не стоит судить. Баба она и есть баба – что с нее взять. И сын весь в нее – отца видеть не мог в таком состоянии. Ему бы все подарки, что из командировок привозил. А тут – судно выносить. Быстро разлюбил.