Командир резко побледнел, лицу вернулась былая белизна, но с легким оттенком мертвенности, он попятился и сел на табурет, не сводя взгляда с эльфийки.

– Вы?..

– Да, – ответила она улыбаясь. – Безродная серая эльфийка. Передавайте привет Тенадруину, он был добр ко мне. И…

Серая на секунду запнулась, взгляд устремился куда-то в темноту, потом проговорила:

– А его сын почему не приехал?

– Ему предлагали, – проговорил командир не своим голосом. – Сказал, что поедет сюда только при смертельной угрозе эльфам.

Каонэль вздохнула.

– Понятно…

Потом резко развернулась и пошла через поляну в сторону своей резиденции, сияющие кроны которой видно даже с такого расстояния.

Проходя мимо людей, Каонэль сказала тихо:

– Чтоб через три секунды вас не было. А то Теонарда позову.

***

Ночь окутала мир темным покрывалом, небо усеялось звездами, словно боги просыпали муку на черный бархат. Главное здание Цитадели поддернуто зеленовато-голубы свечением и напоминает призрака во мраке.

Но вокруг есть участки с черными провалами. Керкегору, Тарнату и Мелисс резиденции освещать нет надобности. Наверху крылатые и так чувствуют себя в безопасности, гном живет под землей, а у некоторых вообще до сих пор нет жилища.

Вокруг эльфийского Дерева порхают светлячки, делая его еще прекрасней, в окнах домов и бараков свет, слышны тихие разговоры.

Лишь в таверне шумно, гогот и громыхание. Время от времени отворяется дверь, выбегает гном с кружкой, больше похожей на небольшую бочку, крича и размахивая руками. Брага плескается через край, а когда из таверны раздается дружный смех, гном разворачивается и с довольным видом скрывается внутри.

Когда эльфийка проходила мимо, чуткий слух уловил разговор двух гномов за окном.

– Да я говорю, белоухий побил мужика!

– Врешь! Все врешь! Туда серая прибежала, я сам видел.

– Не было серой. Чего б она по ночам шаталась?

– Я сам видел! Видел!

– Врешь…

Каонэль нахмурила идеальные брови и ускорила шаг. В башне Теонарда, к которой направляется, подозрительно горит свет. Эльфийка нервно дернула ушами и перешла на бег.

Спустя пару минут, взлетела по ступенькам на крыльцо и постучала. Изнутри донеслось низкое неразборчивое бормотание, которое можно принять за приглашение.

Каонэль вошла, а когда оказалась в зале, бросила с порога:

– Теона…

И замолчала на полуслове. Возле самодельного очага стоит Теонард, руки сложены на груди, брови сшиблены на переносице, взгляд устремлен на нее.

Рядом горгулья со сложенными крыльями, непривычная и даже похожая на женщину в таком виде. Она быстро посмотрела на Каонэль, затем отшагнула к стене и стала едва заметной, будто превратилась в камень.

Слева пахнуло сырой шерстью и хвоей, эльфийка поморщилась, но даже не оглянулась на ворга.

– Ты очень вовремя, – проговорил, наконец, Теонард. – А то я все думаю, как лучше сделать. Поотрезать твоим остроухим уши или просто перебить, чтоб неповадно было?

Глаза эльфийки засветились, как у ночной совы.

– Не придется, – сообщила она с расстановкой.

– Почему это? – удивился Теонард. – За нарушения следует наказывать, иначе никакого порядка не будет. Так, Лотер?

С другой стороны зала, похожего на жилище аскета, раздался рык:

– А то! Мы в стае держали всех в медвежьих лапах, и в волчьих клыках. Чем лучше соблюдают правила, тем крепче стая.

– Вот-вот, и я про то, – согласился человек. – Когда они приехали, еле сдержался, потому как нам теперь положено думать головой, а не чем привыкли.

– Это чем же? – подозрительно спросил Лотер, выходя из тени.

В зубах кусок, отдаленно напоминающий кость, но какой-то зеленый и в пятнах. Полузверь с наслаждением перекатывает ее языком и щурится, волосы всклочены, на портках возле колена дыра, будто так и носился по лесу.

– Ну-ну? Глава, не томи, – повторил ворг, щурясь, – объясни нашей скромной эльфийке чем не стоит думать, эм… Никогда.

– Да вот, думаю, как аккуратней сказать, – произнес Теонард.

Он протянул ладонь к костру, тот горит прямо на каменном полу, по стенам мелькают тени, превращая балки в чудовищ. В свете огня лица тоже кажутся зловещими, словно у демонов, которые только покинули преисподнюю.

– Я не так глупа, как считаете, – фыркнула Каонэль. – Могу догадаться, кто чем думает.

– Угу, – проговорил Теонард, после паузы. – Тогда, чем думали солнечные ханжи, когда напали на моих крестьян?

Эльфийка вспыхнула.

– Еще не известно, кто на кого напал!

– Не сложно угадать, – рыкнул Лотер со злым весельем. – Если они в своем Эолуме людей в рабство угоняют, то почему тут должны вести себя по-другому? Мне на людей плевать, хоть перебейте друг друга, но тут вам не там. Надо порядки соблюдать. И вообще, люди всего лишь бесхребетные, а эльфы хуже.

– Эльфы хуже, – подтвердил Теонард недовольно поглядывая на ворга.

Каонэль вскинула подбородок и проговорила резко:

– Я, если не забыли, тоже эльфийка.

Теонард посмотрел на нее, потому на горгулью, которая так и стоит, как каменная, возле стены, затем снова перевел взгляд на Каонэль.

– Оно как бы так, – сказал он, – но и, как бы, не совсем. Ты эльфийка для них, а для нас ты… Каонэль. Понимаешь? Ничего, потом поймешь. В общем, думаю, надо твоих эльфов наказать, как следует. И скажу честно, сделаю это с удовольствием.

Серая глубоко вздохнула и произнесла:

– Сказала же, не придется. Я услала их от Цитадели. Но думаю, далеко не уйдут, станут лагерем где-то в лесу. Осталось только белоухую из своего Дерева выгнать, и вопрос будет исчерпан.

Ворг кивнул.

– Верно. Пока пускай делает что-нибудь полезное. А нет, так давай ее к Теонарду посуду мыть или, так и быть, ко мне. Только у меня нет посуды, а в землянке она и за ночь загнется. Главное Тарнату не отдавать, а то потом точно солнечные эльфы войну объявят.

Каонэль посмотрела на него хмуро. Из узкого, как щель, окна прилетел поток ветра и раскрыл края плаща, открыв идеально выточенную фигуру, в тугих кожаных доспехах.

Вместе с ветром прилетела стайка листьев, один закружился над эльфийкой и опустился в декольте. Она нарочно медленно опустила в него пальцы, под пристальным наблюдением вытащила. Когда ворг, наконец, захлопнул рот и отвел взгляд, Каонэль поднесла лист к носу.

– Из Поломанной рощи принесло… – проговорила она, втягивая воздух.

Серая сунула лист обратно в вырез и сомкнула края лацерны. Со стороны ворга послышался разочарованный вздох.

Каонэль продолжила:

– Правильно решили. Для общего блага солнечную лучше отправить подальше, чтобы ее маленькие глазки и острый барсучий нос не лезли в чужие дела. Иначе она своей легкостью и чистотой нам всю Цитадель перепачкает.

Лотер и Теонард переглянулись, ворг проговорил задумчиво:

– Смотрю, ты ее очень полюбила. Аж глаза, горят. Молодец, что отряд развернула. Только если мы отправим обратно посла, разве в Эолуме не обозлятся?

– Если добровольно уедут, – сказала эльфийка. – Все в порядке будет. Боюсь лишь, что вы не выдержите и начнете драться. А тогда точно ничего хорошего не выйдет.

Ворг демонстративно оскалился и показал длинные, как у медведя, клыки.

– С удовольствием подрался бы. Только Теонард не пускает. Говорит, надо умом, а не мышцами. А ты их чего гонишь?

– Как тебе сказать, – уклончиво произнесла серая. – Не хочу, чтоб кого-нибудь из них убили. Или они кого, что более вероятно.

– Не позволю! – прорычал полузверь. – До последней капли крови буду биться. Даже не за воргов. Мы народ самостоятельный. А просто потому, что высокородные.

– Вот-вот, – подтвердила эльфийка.

В этот момент входная дверь скрипнула, Теонард потянулся к мечу на поясе, но видя, как ухмыльнулся ворг и скривилась эльфийка, опустил руки, принимая позу, достойную хозяина башни.

Через пару секунд из прохода появилась утонченная эльфийка с кожей, белей чем весенний снег. Глаза, словно само небо, края платья из паучьего шелка колышутся при каждом шаге, а содержимое декольте передавлено и стремится наружу. На голове высокая прическа, обрамленная темно-синими камнями. В ушах длинные серьги с такими же драгоценностями, настолько крупными, что оттягивают мочки. Но острые кончики гордо торчат вверх.

Белокожая смерила изумленным взглядом Каонэль и, высоко задрав подбородок, проследовала на середину зала.

Остановившись, присела в коротком поклоне и произнесла высоким голосом:

– Приветствую Хранителей Золотого Талисмана.

Высокородная повертела головой и остановила взгляд на Лотере, тот все еще скалится, а левый клык длиннее правого. Он оглянулся, ища, на кого могла бы таращиться солнечная, потом озадаченно хмыкнул.

Теонард недовольно сморщился, Лотер проговорил вместо него:

– Виделись уже. Кстати, нужно стучаться, когда входишь в чужой дом. Такому в Эолуме не учат? Так вот учу, почти бесплатно. Надо стучаться. Это Теонард у нас сегодня добрый, а если к гоблину, или, не к ночи будет сказано, огру зайти… Тот и сожрать может. Как тебе у нас? Не дует?

Белокожая слегка повернула голову, кивнула настолько сдержанно, что будто и неживая вообще. Спина прямая, подбородок демонстративно поднят, словно на голове корона, и если резко дернется – свалится.

Она равнодушно улыбнулась, Лотер покосился на Каонэль, та оперлась спиной на стену и молча смотрит на высокородную. Глаза полыхают, как маленькие солнца, кончики ушей подергиваются.

Теонард подложил в костер полено, потревоженные угли пыхнули искрами, а те растаяли, так и не долетев до пола.

– Ты вот что скажи, – начала он, потирая подбородок, – зачем фермеров задирали? Понимаю, люди, эльфы, вражда. Но тут как бы надо ответ держать.

Высокородная снова улыбнулась и проговорила серебристым, как ручей голосом:

– Не представляю, о чем речь.

Каонэль фыркнула, солнечная даже не удостоила ее взгляда. Теонард покосился на ворга, тот пожал плечами и достал из кармана очередную кость, через секунду она скрылась во рту, послышался сочный хруст.

– Значит, – произнес Теонард терпеливо, – ты не в курсе, что твой отряд устроил зрелище на окраине?

– Разумеется, нет, – осветила Генэль мирно. – Я ведь посол, а не гвардеец или командир. Такими вещами следует заниматься эльфу подкованному и умелому в военном деле, а я эльфийка. У меня другие задачи.

Ворг спросил:

– Это какие, позволь узнать?

Высокородная улыбнулась так, что показалось, в зале стало чуточку светлее.

– Исключительно защищающие интересы всех эльфов, – ответила Генэль.

С другой стороны зала донесся едкий голос серой.

– Даже мои?

Генэль бросила на нее быстрый взгляд и улыбнулась, как кошка, поймавшая мышь. Каонэль ответила ей многозначительной ухмылкой и покачала головой, стягивая края лацерны.

Остальные хмуро, но с интересом наблюдали за противостоянием двух эльфиек. Даже молчаливая Мелисс высунула каменный клюв из тени.

В дальнем краю зала послышалось хлопанье крыльев, все резко оглянулись на клетку с голубями. Те почему-то проснулись и беспокойно заурчали, моргая круглыми, как бусины глазами.

Теонард быстро приблизился и резким движением накрыл клетку широкой тканью. Птицы моментально затихли.

Высокородная даже приподняла бровь:

– Голуби? – удивилась она.

Теонард обернулся, лицо потемневшее, будто она не интересуется, а грозится их живьем зажарить на вертеле.

– Да… Гм… Так чем обязан визитом? – спросил арбалетчик

Генэль манерно приподняла подбородок, демонстрируя важность и красоту, уши изящно колыхнулись, она приготовилась к речи, но Каонэль перебила.

– Солнечная жаждет представиться Хранителю от эльфов, – сообщила она.

Глава 5

Все удивленно переглянулись, Теонард непонимающе поднял брови, ворг подался вперед, а Мелисс каркнула так, что все вздрогнули.

Потом Хранители медленно повернулись к Каонэль. Даже эолумская красавица растерянно покрутила головой, остановив взгляд на серой эльфийке.

Та улыбнулась невинно, будто только что спустилась от самих богов и вообще не представляет, что в мире может быть зло и несправедливость. Ресницы запорхали, как крылья бабочки, а Лотер шумно поскреб затылок и поинтересовался:

– Она не в курсе?

Каонэль пожала плечами и произнесла чистым, как горный ручей, голосом:

– Я вся растерялась даже, когда она заявилась к Дереву. Хотела сообщить, да все как-то некогда было. Это же высокородная, а прерывать их речь, даже если она длинная, как жизнь тахаша, не положено. Вот я и ждала смиренно.

– Ты? Смиренно? – удивился Лотер. – Каонэль, признавайся, тебя Тарнат чем-то угостил? Говорили тебе, не ешь тарнатову еду, окормит, опоит, потом вообще к нему под землю жить уйдешь. Кто будет в твоем Дереве подметать? На меня не смотри, у меня лес. Там не подметают.

Лицо солнечной эльфийки из белоснежного стало превращаться в мертвенно-бледное, глаза расширились, она отшатнулась и уставилась на Каонэль, словно та кровожадное чудовище, вылезшее из подземелий.

Обескровленными губами высокородная прошептала:

– Вы ведь не хотите сказать…

Входная дверь в башню снова скрипнула, послышался топот, через секунду в зал влетел мелкинд. Капюшон съехал и закрывает левый глаз, правый выпучен, напоминая жабий, дыхание с шумом вырывается из груди.

Он быстро откинул капюшон и проговорил, задыхаясь:

– Там…. Это…

Уперев ладони в колени, коротышка шумно запыхтел, пытаясь восстановить дыхание, Теонард указал на табуретку возле Каонэль.

– Садись. Быстрей отдышишься, – посоветовал он. – Что случилось?

Виллейн не разгибаясь оглянулся на эльфийку, взгляд опустился к грубо сколоченной табуретке. Затем проковылял мимо серой, и с кряхтением забрался на стул.

– Фу… – выдохнул он, вытирая лоб. – Бежал, спотыкался, чуть плащ не порвал. А для мага, между прочим, плащ очень важный элемент одежды. Так что запомните, какой я полезный и вообще молодец. Потому, что мелкинд. А мелкинды, как известно, вообще самая мудрая раса в мире.

Теонард кивнул.

– Угу, – согласился он. – А ворги самые великие танцоры. Не знал? Так он сейчас тебе спляшет. Лотер, спляшешь?

– Сам пляши, – рыкнул полузверь. – Я тебе что, птеринг какой? Это они все прыгают и орут ку-каре-ку.

– Вот видишь, – сказал Теонард Виллейну, – не пляшет. А ты говоришь. Давай, рассказывай, чего торопился. У меня тут сегодня не башня, а какой-то зал советов. Мне бы всех побыстрей вас всех вытолкать и заняться своими делами. У меня они, кстати, тоже есть.

Мелкинд покосился на накрытую покрывалом клетку.

– Знаем мы про твои дела, – проговорил он ехидно. – Видел, как амазонка в башню шастает. Но сейчас будет не до них. Помнишь, разрешил сферу поставить? Я и поставил, старался, мучился, потел, но поставил. А как поставил, сел наблюдать, что тут, у нас в округе. Теперь внимание.

Виллейн выпрямился на табуретке, будто на королевском приеме у властелина мира, и не важно, что ноги не достают до пола.

Теонард подался вперед.

– Ну-ну?

– Что ну-ну? – важно произнес Виллейн. – Там за Поломанной рощей телега или что-то такое.

Ворг разочарованно промычал, пальцы снова опустились в карман, потом в воздух взлетела маленькая косточка, которую поймал ртом и проглотил не жуя.

– Я-то думал… – проговорил он, облизываясь. – У нас каждый день по десятку телег прибывает. Главе что, из-за каждой на ночь глядя подрываться и бежать смотреть? У нас постовые, охрана, амазонки, в конце концов.

Виллейн одарил его царственным взглядом.

– Это не просто телега, – сообщил он.

– Неужто из золота? То-то я думаю, чего мелкинд самолично потащился в Поломанную рощу.

– Ничего не тащился, – обиделся Виллейн. – Я в магическую сферу увидел. Сильно приблизить не получилось, в амулетах магии все еще мало, но издалека кое-что разглядел. Едет неспешно, лошадь странная, худая, как ихтионка. Глаза мутные. На козлах извозчик в мантии и широкополой шляпе. Лица не видно, только волосы белые по плечам. Разбираться не стал. Последил, последил, и сюда побежал. Тут же Глава, ему и разбираться с непонятными телегами.

Лицо Теонарда стало задумчивым. После того, как на его плечи опустилась тяжесть ответственности за Цитадель, он осунулся и похудел, а на вопросы отвечает задумчиво и сосредоточенно.

– Странная телега, говоришь? – спросил он.

– Да куда странней, – проговорил Виллейн, косясь на солнечную эльфийку, которая все это время стоит с круглыми глазами и переводит глупый взгляд с одного Хранителя на другого.

– Угу… – протянул арбалетчик. – Угу… А кто в повозке, значит, не понятно?

Мелкинд сдвинул плечами.

– Да вроде хлам какой-то, в темноте не разглядел. Больше извозчиком занимался, больно непонятный.

Послышался шумный глоток, ворг сожрал очередную косточку и прошел через зал, остановившись у Теонарда. Проговорил тихо:

– Давай разнесем эту телегу? Мало ли что там за гость. У нас их и так хватает, вон, солнечных эльфов привалило, не знаем, куда деваться. Шарахнуть по этой повозке, и делов. В конце концов, это наша территория. А свое надо охранять.

Теонард потер подбородок, брови сдвинулись так сильно, что между ними образовались аж две морщины, глубокие, как трещины на теле тролля.

– Так-то оно так, – проговорил он, все больше хмурясь. – Но Цитадель не просто наша территория. Для многих это долгожданный дом и защита.

Каонэль встрепенулась и, заправив серебристый локон за ухо поинтересовалась:

– Да? Даже для солнечных эльфов?

Теонард глянул на нее, в глазах удивление, будто только заметил, затем перевел взгляд на высокородную. Та смотрит свысока, хотя кончики ушей подрагивают, а в голубых, как горное озеро, глазах возмущение и брезгливость.

Теонард вздохнул.

– Вы еще тут… – протянул он, уставившись в пол, будто там написан ответ на все вопросы. – В общем эээ… Что эолумский отряд отправили подальше, это удачно. А высокородной разрешил исследовать твое Дерево.

– Очень хорошо, – фыркнула серая. – Может стоило сначала меня спросить, а потом разрешать, кто будет шататься по моей резиденции?

Теонард кивнул и продолжил:

– Стоило. Только времени не было. А ты сама проследишь. Если будет возмущаться, отправь на кухню посуду мыть. У тебя же есть кухня? Виллейн, портал работает?

– Работает, – произнес мелкинд нехотя. – Но только пока недоделан. По нему можно только в одну сторону, один раз и пока неизвестно – куда.

– Плохо, – сказал Теонард. – Сейчас бы он пригодился.

Виллейн спрыгнул с табурета и упер кулаки в бока.

– Я, между прочим, три дня возился с этим порталом, – произнес он. – Мешок малахитового порошка извел, а у меня магии еще не накопилось. Старался, делал. И где спасибо? Что за люди? Никакой благодарности.

Человек потер лоб, что-то бормоча под нос, проговорил, будто не слышал мага:

– Значит, портал используем, когда будет действительно нужно. Найдите Гнура. Надо отправить отряд гоблинов. Пускай проверят, что там за путник.

Послышалось недовольное сопение Каонэль, шагнув вперед, она сложила руки под грудью. Ворг покосился на нее, потом на высокородную, которая делает вид, что вообще никого здесь не замечает, затем снова на Каонэль.

Серая спросила:

– Значит, она остается?

– Да-да, – ответил Теонард, махая рукой, мол, идете, делите Дерево. – На эту ночь. У тебя такая резиденция, что при желании целую эльфийскую деревню разместить можно. Одну высокородную как-нибудь пристроишь.

– Да помогут нам всем забытые боги, – проговорила Каонэль и резко развернулась.

Вскинув подбородок, быстро скрылась в темноте коридора.

Когда Каонэль покинула башню, солнечная едва заметно склонила голову. Высокая прическа качнулась, и белокурый локон упал на плечо. Она смахнула его с такой грацией и достоинством, что ворг невольно засмотрелся, а Теонард наоборот – отвернулся и делает вид, что разглядывает окно-бойницу.

– Премного благодарна, – проговорила Генэль чистым, высоким голосом. – Сожалею, что вам приходится быть свидетелями разногласий, которые вас не касаются. Но могу заверить, с моим появлением прибыл и порядок.

С этими словами она развернулась, декольте дразняще колыхнулось, норовя покинуть глубокий вырез. Лотер шумно выдохнул, а солнечная, выпрямив спину, вышла следом за Каонэль.

– Что, интересно, имела ввиду, – проговорил ворг задумчиво, – когда сказала о разногласиях и порядке?

– Не знаю, – ответил Теонард. – Но пока они здесь, покоя не будет.

Виллейн, окончательно пришел в себя после бега, к которому не слишком привык. Спрыгнув с табуретка, он поправил плащ и сказал, шагая к выходу:

– Моя миссия на этом кончилась. Про телегу сказал, сфера работает, портал стоит. А за Гнуром идите сами, я с ним не очень.

Когда мелкинд ушел, Теонард проговорил устало:

– Портал стоит… Но сказал, что почти без толку. Только место занимает.

– Это пока без толку, – поправил Лотер. – Тем более, в его башне стоит. Ладно, ты думствуй, как и положено Главе, только не сильно, а то опять круги под глазами появляются. Я пока к Гнуру сбегаю.

***

После того, как среди ночи отряд гоблинов вернулся с телегой из Поломанной рощи, пришлось звать Хранителей.

Вышли не все, до Тарната не докричались, на насесте Керкегора что-то шуршало, но он, видимо сделал вид, что птеринги ночью спят и никакие собрания не заставят нарушить это правило.

Эвриала с Аэлло остались в Дереве, сославшись на то, что в таких вопросах бесполезны, зато Каонэль прибежала едва не первая. Встала рядом со Страгом и заглядывает в глаза тощей, как вяленая рыба, лошади.

У той радужки мутные, ноздри бледные, да и сама цвета утреннего тумана. Бока провалены, будто не ела недели две, ребра выпирают, а дыхание такое слабое, что кажется и вовсе не дышит.

– Страшная какая, – проговорил Страг заглядывая то так, то эдак.

– И худая, – подтвердил Лотер. – Такую даже я есть бы не стал. Ты посмотри, одни кости. Одно дело мертвячьи, они полезные. Но это? Что за хозяин такой затравил животину? На рею его. Эй, ответствуй, кто такой?

Кучер на козлах, как и предупреждал мелкинд, укутан с головы до ног в темную мантию, на голове шляпа с широкими полями. Извозчика пошатывает от вечернего бриза, лицо скрыто, но даже так понятно, что усталое и изможденное.

Он неспешно повернулся к Лотеру, тот ощетинился.

– Чего глядишь? За что лошадь замучил?

Кучер промолчал, переведя взгляд на эльфийку. Та вздрогнула и отшагнула, но кучер все смотрит тенью из-под шляпы, словно пытается заглянуть в самую душу.

Каонэль нервно дернула ушами, лобик нахмурился, а рука потянулась к лошадиной щеке. Когда пальцы коснулись короткой шерсти, провела до самого лба и проговорила жалобно:

– Жуть какая. Я ему не доверяю. Даже лошадка холодная, как ледышка. Это все от голода, от него звери умирают.

Ворг поднял палец и проговорил значительно:

– Не только звери, но и люди, а еще ворги, гномы и всякие другие. Эльфы, кстати, тоже. Ты, извозчик, чего молчишь? Языка что ли нет?

Кучер остался неподвижным и продолжает глазеть на серую, та снова отшагнула и проговорила:

– Какой он страшный. Давайте его выгоним?

Ворг ухмыляясь покосился на нее, мол, не такая ты и храбрая, но тебе можно, ты женщина. Потом потянул носом, пытаясь определить, чем пахнет от чужака, но через несколько попыток перестал, брови сдвинулись.

Каонэль продолжила:

– Эльфы тоже от голода гибнут. Только в отличии от некоторых, мы можем долго терпеть и не впадать в безумие при первых признаках голода.

– Ну не при первых… – проговорил ворг хмурясь. – Теонард, что делать будем с повозкой и этим извергом? Лошадь совсем плохая.

Глава Совета подошел сразу, как телега оказалась возле башни, и несколько минут ругался, потому что ее следовало оставить на окраине. Но гоблины почему-то решили прикатить прямо к нему.

Потом глянул на Гнура, который сидит на ступеньках и косится на телегу, щуря левый глаз. В темноте поблескивает острие кинжала, гоблин срезает с яблока пластинки и быстро отправляет в рот.

– Зачем они их сюда приперли? – спросил его Теонард. – Мало мне что ли пришлых?

Гоблин пожал плечами, продолжая жевать.

– Не знаю. Я с ними не ходил. Наверное, поглядели, решили, что тебе самому надо осмотреть. Кучер, вроде, мирный. Молчит, правда, подозрительно.

<1 2 3 4 5 6 >

На страницу:

Перейти

4 из 6