Эвтаназия в долг

Глядя невидящими глазами в стол, Ольга вдруг беззвучно облилась слезами, как горячим душем. Слезы капали на стол с хлебными крошками, на пустую чашку, на руки. И пришло настоящее облегчение: все закончилось, вот теперь. Ночью, в морозном январе, в квартире со спящими детьми, равнодушным мужем, забрызганной кровью подушкой, бессмысленными ледяными звездами за окном, предстоящим рабочим днем, с вылезшими откуда-то непонятными долгами, с необходимостью совершать какие-то телодвижения, когда хочется одного: залезть под одеяло и потерять сознание, пока не отпустит…

– Оля. Это почти наша квартира по сумме, – услышала она голос Вадима.

Подняла глаза, посмотрела на него. Сутулящийся, с пробивающейся щетиной на щеках, в старенькой растянутой футболке. Руки волосатые. Осунувшееся лицо.

– Что? – тупо спросила она, продолжая разглядывать мужа.

– Ты отказалась от социальной эвтаназии и забрала мать домой.

– И что?

– Ты оказывала ей навязанные услуги. За это прилетел штраф.

– Какой?

– Вот, – Вадим скинул ей сумму.

Она всмотрелась и не поверила глазам. У нее не было таких денег. Сумма была равна трем четвертям стоимости квартиры.

– Ты подтвердила списание долга мамы перед тобой, а это приравнивается к получению оплаты за оказанные ей услуги, и ты должна заплатить налог на доход.

– Ну пусть вычтут.

– Так вычитать не с чего, у тебя нет денег на счете. Мама ведь ничего тебе…

– ….

– Если ты сейчас откажешься списать ее долг и заплатить налог на доход, то ее долг берет на себя государство. Но оно оспорит его, как навязанную услугу. И заставит выплатить тебя штраф за это. Вот, – Вадим ткнул пальцем в другую графу сообщения. Сумма была почти такая же, как налог на доход.

Ольга открыла запрос соцслужбы еще раз и заставила себя прочитать все так, будто от этого зависела ее дальнейшая жизнь. Прочитала. Получилось, что от этого действительно зависела ее дальнейшая жизнь. И ее, и семьи.

– Вадя, я ничего не понимаю, – ее губы задрожали, разъехались, она никак не могла сжать их, – что им надо от меня? Мама минус миллион за этот год, я плюс миллион, минус на плюс получается ноль, так ведь? Ну так ведь? Никто никому ничего не должен больше. Что за…

– Если ты считаешь, что она тебе «заплатила», перечисли государству налог на доход. Если считаешь, что она не заплатила, то государство берет ее долг на себя, но он считается навязанным тобой и ты должна заплатить за это штраф.

– Вадим, я не могу уже больше, я не могу!.. – Ольга закрыла руками лицо, – Это бред какой-то, они спятили там!

– Это социальная политика. Эвтаназия назначается не просто так. Ресурсы не должны растрачиваться впус…

– Это бред, Вадим! Ты понимаешь, что несешь бред?!

– Не кричи, дети спят, – зашипел он.

– Вадим! Я…

– Завтра поговорим, пожалуйста. Пойдем спать.

– Какое спать?! Ты в своем уме? Мы завтра на улице окажемся! – Ольга была в одном шаге от истерики.

– Если ты продашь свою половину квартиры, то можно или налог заплатить, или штраф.

– Кому продать? У тебя нет столько, а ипотеку мне не дадут, я должник! – Ольга смотрела на мужа сквозь слезы с отчаянием.

– Продадим целиком. Я свою долю тоже продам.

– И куда мы потом?! На остаток только комнату в кондоминимуме, в жопе мира, может и купим, но как мы там будем вчетвером? И как добираться на работу, в школу, в садик? – ее невозможно было остановить, как извержение вулкана.

– Оля. Все – завтра, – ответил Вадим.

Он встал со стула, схватил ее за руку и, заставив подняться с кухонного диванчика, крепко прижал к себе.

Она забилась в его руках и почти сразу безвольно обвисла, как тряпичная кукла, уперевшись носом в его плечо. Потом пахнет, подумала она, и даже не обняла, а вцепилась в него скрюченными пальцами, как утопающий – в первый попавшийся предмет.

– Пойдем, – сказал он и повел ее в спальню.

5

Кремация прошла очень скромно. Присутствовали только Ольга с Вадимом, дети, социальный надзиратель и две старушки, знакомые матери, которых Ольга видела в первый и последний раз.

Запах роз, гвоздик и почему-то хлора. Сине-красные витражи под высоченным потолком. Готика в пластике… Холодный гулкий зал и музыка, бьющаяся о стены, отражающаяся от них эхом. Стандартные слова искина-мортусмажора, сопровождающего прощание с телом. Холодные руки, которые не знаешь, куда деть. Холодное изображение фальшивого огня на заслонке, закрывшейся за гробом.

Ольга знала, что тело матери не сгорит, его никто и не собирается сжигать: останки разберут на белки-жиры-минералы-воду и пустят в дело, ничто не пропадет даром. А мамина пост-личность (Ольга скривилась, кусая щеку изнутри), обретя голос, найдет последний приют на виртуальном кладбище сайта «Мемориал», и в день рождения матери и в день ее смерти, или если станет совсем тошно, можно будет вызвать ее изображение и «поговорить».

Никогда я этого не сделаю, сказала себе Ольга и зашла на сайт «Мемориал».

– Мама…

– Белка моя! – мгновенно отозвалась мать. Ее лицо было таким же, каким было лет пятнадцать назад. Она улыбалась, – Как вы?

– Мама, прости меня!

– Ну что ты, что ты. Все будет хорошо, не плачь.

– Я не плачу, я просто… Пока, мам, – Ольга закрыла страницу и беззвучно перевела дыхание.

Вадим протянул руку и пожал ее ледяные пальцы. Ольга осторожно освободилась и засунула руку в карман.

Музыка умолкла. Мортусмажор сказал что-то на латыни, и в холодной сумрачной тишине торжественно открылись кованные створки дверей, ведущих к выходу. У входа уже стояла следующая семья, нетерпеливо поглядывая на Ольгу с Вадимом.

На улице было теплее, чем в похоронном доме. Антициклон примчался ночью с юга, и стало промозгло, ветрено и тепло. Вадим сказал, что сам отведет детей в сад и в школу, и она осталась одна.

Вот, собственно, и все…

Ей дали положенный выходной на работе, и теперь, после похорон, Ольга не знала куда деть оставшиеся полдня. Внутри было пусто и словно предобморочно. Казалось, что еще немного – и упадешь, обмякнув, в ватное ничто. Но вокруг толклись люди, обходя ее справа и слева, идя навстречу, обгоняя. Хмурые, озабоченные лица деловито спешащих куда-то. Отстраненные лица возвращающихся на работу по навигатору и параллельно сканирующих новости. Молодые лица, улыбающиеся невидимым Ольге собеседникам.

Как много лиц, думала она. И все – мимо, мимо… А маминого лица я уже никогда не увижу. Не надо сейчас думать об этом. Не сейчас. Сейчас надо что-то сделать, не думая. Пойти куда-нибудь и сделать что-нибудь. Что? Ну, например, купить фарш и приготовить котлеты. Можно, конечно, доставку заказать, но лучше самой сходить. И еще можно постричься, только не в автомат-салоне, а там, где люди. Чтобы чувствовать прикосновения чьих-то рук, запах духов, отвечать на вопросы, слышать живое дыхание.

Ольга зашла в первый подсказанный сетевиком салон, просидела там минут сорок. Мастер попался молчаливый, сосредоточенный, не задающий никаких вопросов… Ладно.

Потом она доехала до склад-центра и два часа бродила по нему между бесконечных продуктовых рядов, бездумно складывая в тележку все, на что упал взгляд. Перед лентой автокассы она словно очнулась ненадолго, придирчиво стала рассматривать пакетики и коробки и, вернув почти половину товара на желтую «отказную» ленту-транспортер, все равно потратила в два раза больше, чем рассчитывала на сегодняшний день… Ладно.

Отказавшись от аренды магнитной тележки-доставщика, переложила продукты в два обычных экопакета и пошла домой пешком.

Пакеты непривычно оттягивали руки, но сейчас это было хорошо – отвлекало. Над головой нависли темные, низкие, распухшие, как перестоявшее тесто, облака. Казалось, еще немного, и они тяжело осядут прямо на капюшон ее куртки. В воздухе висела меленькая морось. Под ногами тротуар превратился в каток. Ливневки в центре старого города не справлялись с водой, сочившейся из тающих сугробов, и сапоги скользили и приходилось идти по-пингвиньи – мелкими шажками, расставив для удержания равновесия ноги, чуть согнутые в коленях. Ольга вспотела и то и дело перехватывала тяжесть, врезающуеся в пальцы. Может, взять такси? Нет, не хочу, упрямо думала она, пусть так. Чем больше вымотаюсь, тем лучше.

Возле метро растеклась гигантская лужа. Осторожные граждане обходили ее, прижимаясь к ограде, временами хватаясь руками за прутья. Отчаянные шли вброд, растопырив руки, скользя по воде ступнями. Какая-то женщина, в белом пальто, с большим пакетом в руке, вдруг вскрикнула и, взбрыкнув ногами, плашмя шлепнулась спиной в грязь. Пакет взлетел тяжело, упал недалеко и разметал содержимое по периметру лужи.

Ольга остановилась, поглядывая на женщину, молча пытающуюся собрать в мокрый пакет раскисшие от воды упаковки. Надо все-таки такси вызвать. Хотя метро – вот оно, в шаге, зря шла целых два квартала, что ли.

– Детонька, помогите мне дойти до метро, а то упаду, – услышала она за спиной.

Оглянувшись, Ольга увидела невысокую опрятную старушку. Круглое лицо в сеточках морщин, выцветшие глаза, старомодная шубка, кокетливый беретик. Совсем не похожа на маму, подумала она и торопливо ответила:

– Да, конечно. Только… – и шевельнула пакетами, мол, я бы рада, но как?

– А я вас под руку возьму, – ласково сказала старушка и цепко ухватилась за Ольгин локоть.

{Запрос услуги}

{Согласие}

{Отложенная услуга}

{Согласие}

Не отрывая подошв от дороги, скользя по луже, как две неуклюжих водомерки, они направились ко входу в метро. Не грохнуться бы на старушку, если поскользнусь, подумала Ольга, а то придавлю и сломаю ей что-нибудь. Сухонькая, как былинка. Хотя держится крепко.

И тут же, ахнув, Ольга дернулась – одна ее нога поехала вперед, вторая неловко вывернулась. Раскорячившись на краю лужи, мгновенно смирившись с предстоявшим падением, но не бросив пакеты, она успела судорожно подумать, что падать лучше вперед, на колени, и вдруг почувствовала, как старушкина рука быстро и крепко обхватила ее предплечье и удержала от конфуза.

– Осторожно, – заботливо сказала старушка.

– Спасибо, – с чувством ответила Ольга, нащупав одной ногой не очень скользкое место и, перенеся на нее вес тела, подтянула к себе вторую ногу.

– Я за ограду держусь, – сказала бабуля, и Ольга увидела, что да, действительно держится, так же крепко, как за ее локоть.

{Оказание необходимой услуги}

{Согласие}

{Оплата услуги}

– Вы молодец, – похвалила ее Ольга – если бы не поддержали меня, я бы сейчас тоже в луже ползала, как та дама.

Они посмотрели на женщину в белом пальто, собравшую наконец, почти все разбросанное, и огорченно ждущую такси – в грязной одежде ее не пропустит в метро стаф-искин.

– И вы молодец, я бы все-таки без вас тоже не дошла, – в ответ похвалила Ольгу бабуля.

{Подтверждение оказания услуги}

{Оплата услуги}

И они расстались на перроне (старушке нужно было на другой конец ветки), довольные собой и друг другом – никто не понес расходов, и все при этом были спасены. А на удержанный налог можно не обращать внимания.

Выйдя из метро, Ольга обнаружила, что совсем уже стемнело. Она надеялась дойти до дома без приключений – они жили в хорошем районе, и тротуары были сухими, но судьба решила испытать ее еще раз.

Услышав за спиной чьи-то торопливые шаги, она взяла ближе к краю дорожки, но шаги замедлились и хрипловатый голос предложил:

– Давай помогу.

Из-за капюшона Ольга не разглядела человека, наклонившегося к ноше в ее правой руке, и она резко дернула рукой, пытаясь прижать пакет к себе. Хлипкая ручка экопакета надорвалась, на тротуар выпали две пачка макарон и Ольге пришлось остановиться.

Поставив второй пакет, она подняла макароны, запихала их в пострадавшую тару и стала связывать оборванные концы ее ручки. Получалось плохо. Человек сопел рядом, обдавая Ольгу волнами перегара. «Чтоб тебя!» – молча подумала она.

– Помогу давай, – настойчиво повторил человек и Ольга, сдвинув капюшон куртки на затылок, посмотрела на него.

Лет шестьдесят, наверно, но еще крепкий. Одет вроде чисто, хотя и в социальное барахло, но амбре от него шло, хоть нос затыкай.

{Запрос услуги}

{Отказ}

– Не дотащишь, тяжело ведь, – настойчиво пробубнил мужик, взял первый пакет и стал ждать, пока Ольга закончит возиться со вторым. Дождавшись, схватил и его, и тут же ругнулся.

{Навязанная услуга}

{Штраф}

{Отложенная оплата штрафа: недостаточно средств на счете}

– Ну какая навязанная?! Ну видно же, что не донесет! Мать вашу! – мужик нервно пытался спорить с искином, не выпуская Ольгиных пакетов из рук. В ярком свете фонаря было видно, что глаза у него были опухшими и нездорово блестели, и лицо обметано седой щетиной.

– Послушайте, мне не нужна помощь, я…

– Вот все так! Все! А то, что я с голоду подыхаю, кому интересно? – вспыхнул незнакомец, глядя в сторону. Но пакеты Ольге не отдал.

– Извините, но не похоже, что – с голоду. Похоже, что от кое-чего другого, – горько сказала Ольга и протянула руки к пакетам.

– А вы меня не учите! Я зарабатываю, я и трачу, как считаю нужным!

– Не зарабатываете, а вымогаете. Отдайте продукты, я за ребенком в садик опаздываю.

– Ну тяжелые ведь! Руки-то не оборвала? – мужик не сдавался.

И тут Ольга действительно почувствовала, как болят пальцы. Во время оттепелей покусывал, погладывал суставы начинающийся артрит, и тащить тяжеленные пакеты ей не то, что не хотелось, а уже и не моглось. Моглось, вернее, но если совсем через силу.

{Согласие на оказание услуги}

{Отложенная оплата услуги}

– Спасибо, – буркнул незнакомец, – куда?

– Вон к тому дому.

У подъезда мужчина сказал, что донесет пакеты до лифта, и донес. Уже когда створки лифта стали закрываться, Ольга крикнула вдруг: «Подождите!»

– Что? – спросил мужик угрюмо.

– Я работаю в частном детском саду, – сказала Ольга, выйдя из лифта и поставив пакеты на пол. – Нам бы нужен человек на очистку крыши.

– Так роботы же чистят, – удивился незнакомец.

– Да, но не так тщательно, как может это сделать человек. Надо прямо начисто все, особенно вокруг вытяжек и по краям крыши, а то лед подмерзает и…

– Понятно. Спасибо. Но это же разовая работа. Не спасет, – он говорил отрывисто, с застарелым отчаянием опытного безработного.

– Но все же лучше, чем ничего. Приходите завтра, я предупрежу директрису, – Ольга скинула мужчине контакт, – только, пожалуйста, чтобы ни-ни! – она изобразила опрокидывание в рот рюмки, сжав указательный и большой палец и слегка закинув голову.

– Разумеется. Спасибо еще раз, – и круто развернулся к выходу.

– А весной надо будет площадки от клещей и комаров обрабатывать, а летом веранды красить и еще может что, – сказала она ему в спину.

Тот молча кивнул, обернувшись на секунду, и вышел из подъезда.

{Подтверждение оказания услуги}

{Оплата услуги}

Дома, быстро рассовав покупки в холодильник и по кухонным шкафчикам, Ольга глянула на себя в зеркало и поняла, что настроение чуть-чуть поднялось: лицо ее не было таким убитым, как утром. Мне помогли, я помогла, чем смогла, подумала она, оттаивая внутренне. Глянув на спальню матери, увидела в почте запрос на продажу ортопедической кровати и дыхательного аппарата. Не бог весть какие деньги, но все-таки деньги. Жизнь продолжается и это хорошо. Успеть бы Петьку забрать, а то уже шесть вечера.

Она доехала до подготовительной школы-садика быстро, пробок не было на удивление. Заглянула в группу: занятие по экономике семьи подходило к концу. Петя сидел важный, серьезный, не отрывая глазенок от воспитателя.

– …Если Танечка попросит меня надеть ей на ноги сандалии, она должна будет отдать мне три конфеты, – говорил детям симпатичный румяный паренек, весь усеянный рыжими веснушками, – а если она наденет их сама, то конфеты останутся у нее. Таня, ты хочешь отдать мне конфеты? Или сама справишься с сандалиями?

– Шама, – секунду подумав, ответила Танечка стеснительно и потрогала пальцем одну из нескольких желейных конфеток-обманок, лежащих у нее на коленях.

– Молодец, – похвалил воспитатель. – А если у тебя будет болеть рука и ты не сможешь надеть сандалии, что будешь делать?

– Жапрашу ушлугу, – тихо ответила Таня. С шипящими у нее беда, подумала Ольга.

– И сколько конфет ты мне тогда отдашь?

– Адну.

– Почему только одну? – весело спросил воспитатель.

– Патамушта так нада будет. Я же не шмагу шама.

– Правильно, молодец. Необходимая услуга всегда стоит меньше, чем лишняя. Так что лучше всегда делайте сами все, что сможете, понятно?

Беленькие, русые, черные и рыжие головенки согласно закивали.

– Просить услугу можно, если совсем самому делать не хочется. Но тогда надо будет отдавать больше конфет. Понятно?

Дети кивали.

– Ну, кому нужна услуга? Можете попросить меня, я сделаю за конфеты, – радостно предложил воспитатель.

– Мы сами! – громко ответил вдруг Петька за всех детей.

Ольга хихикнула, не сдержавшись.

– Мама! – обрадовался Петька, увидев ее в дверях.

Он одевался очень долго. Сначала надел свитер задом наперед, не заметив этого, Ольга не стала делать ему замечания. Но когда он и штаны надел так же, она предложила ему помощь, и он вежливо отказался. Искин подсказал ему, что «отложенная оплата» – это как конфета, которую он должен будет отдать маме потом, когда вырастет.

Потом он воевал с ботинками, курткой и шарфом, и победил их. Очень довольный собой, хотя и вспотевший, он шел впереди Ольги к остановке и поглядывал на мать не так, как вчера. Как-то по-взрослому.

6

– Какой идиот это придумал? – спросила Ольга в воздух.

– Ты о чем? – отозвался Вадим, не отрываясь от просмотра новостей.

– Вот это вот все… За каждый чих – плати. Даже дома. – Ольга крутила вилкой в тарелке, наматывая спагетти, и никак не могла остановиться.

– А откуда берутся налоги, по-твоему?

– Предприятия платят.

– Любое предприятие может закончить год с убытком и закрыться. А люди, пока живут, должны работать, чтобы жить. Работаешь – получаешь оплату. Получил деньги – заплати налог. Все логично, – сухо ответил Вадим.

– Я, может, тоже хочу закрыться, – мрачно сказала Ольга и стряхнула спагетти с вилки в тарелку.

– Тогда твои долги должны будут погасить наследники. Я и дети, – еще суше ответил Вадим.

– Даже сдохнуть нельзя по-человечески.

– Значит, надо жить по-человечески, – Вадим отключился от новостей и уставился ей в глаза пристально, с напором.

– Как именно? – Ольге хотелось запустить тарелкой в голову мужа, но она сдерживала себя.

– Я подумаю над этим и вечером скажу.

Ольга молча смотрела, как Вадим ставит свою тарелку в посудомойку, вытирает губы салфеткой, пьет чистую воду. «А у меня фильтр уже третью неделю как просрочен» – с ненавистью подумала она. Мыслитель нашелся.

Я же совсем одна. Семья официально есть, но что это за семья? Каждый сам по себе и за себя, даже дети. Все, что я делаю для них от души, искин заносит им в долг, и они знают это, и я знаю. И их долг мне обязательно будет выплачен, не ими, так наследниками – внуками, – искин все учтет и проследит. Господи, какая тоска…

Суббота, а даже в парке пройтись не хочется. Новогодние елки еще не убрали с площадей, и по вечерам все еще торгуют кренделями и глинтвейном, и музыка веселая, и снег идет крупными хлопьями, как я люблю, но – не то… Всего три дня назад все было по-другому.

Что делать, боже мой, как выкрутиться? Где заработать на оплату долга, если работы нет? Поганые искины везде пролезли, больше половины населения на пособиях сидит, еле на картошку с хлебом наскребает. Я готова туалеты на вокзале руками мыть, но там давно работают автоматы…

А пойду-ка я спать, вот что. Просплю этот день, как суслик. А вечером послушаю, что он там придумал… В конце концов, и в клопастых кондоминимумах как-то живут люди, пусть и вчетвером на двенадцати метрах, с кухней и санузлом в конце коридора. Выживают как-то. До работы на маршрутке-магнитке за два с половиной часа доехать можно. И в дороге можно сидя поспать, если ухитриться сидячее место занять. Жить все-таки не на улице предстоит, на работу не пешком ходить за двадцать километров, работа какая-никакая, а есть, и у меня, и у мужа… Детям тоже найдутся места в пригородной школе. Правда, уровень пригородных школ тот еще, но, если не дураки, и там выучатся, выбьются в люди как-нибудь.

И так всю оставшуюся жизнь – как-нибудь.

Может, зря я не дала маме эвтаназию провести? Есть решение медицинской комиссии, подтверждающее, что мама была безнадежный… А почему мне позволили пойти поперек этого решения? А потому. Налог или штраф – для них тоже деньги, вот в чем дело. И в любом случае государство в плюсе остается: или избавляется от нахлебника, или получает с меня штраф или налог. Как это цинично и страшно. Так ведь невозможно жить. Не по-человечески это. А как – по-человечески? Годами содержать обреченного до последних его дней? Чего ради?..

Какая скотина придумала «Гарант-пэй» – даже спрашивать глупо: искин какой-нибудь. А искина придумал человек.

– Оль, я с детьми на каток пойду, а ты испеки торт. Наполеон.

{Запрос услуги}

– Торт?…

– У Петьки день рождения был позавчера, помнишь?

{Согласие}

{Отложенная оплата}

{Согласие}

– И давай маму вечером помянем… Сыграешь ее любимые романсы на гитаре?

{Запрос услуги}

{Согласие}

{Отложенная оплата}

{Согласие}

– Вадим… Спасибо.

– Мам, а мне нужен репетитор по литре, поможешь? – спросила Алиса.

{Запрос услуги}

{Согласие}

{Отложенная оплата}

{Согласие}

– Мама, а я хочу две сказки на ночь! – Петька выглянул из-за спины Алисы.

{Запрос услуги}

{Согласие}

{Отложенная оплата}

{Согласие}

– Мордашки вы мои милые… – Ольга посмотрела на них влажными глазами, – но я же не буду каждый день торты печь и романсы петь.

– А я еще варежки хочу хенд-мейд, со снегирями и еловой веточкой, – сказала Алиса. – И Ленка сказала, что ей нужна шапка и длинный шарф с кистями. Она пришлет тебе заказ завтра.

{Запрос услуги}

{Согласие}

{Отложенная оплата}

{Согласие}

– А я сказки каждый день хочу! – Петька сиял, как новогодний шарик под гирляндой.

– Стоп, стоп, заказы приняты, – улыбнулась Ольга сквозь теплые слезы. – Только не на год вперед.

– Мам, на полгода, до лета, репетитор точно нужен, а в следующем году еще и по математике, имей ввиду, – крикнула Алиса из прихожей.

Вадим стоял на пороге кухни и улыбался.

У него все те же глаза, подумала Ольга. Которые я любила и люблю.

– Извини, не дотерпели мы до вечера, – улыбался Вадим. – И вот еще что. Я всем нашим ребятам рассказал, будь на связи. Вильчукам со следующей недели нужна няня по субботам – они в танцевальный клуб записались, самба-румба по вечерам. У Шипелина младший пацан хочет на гитаре научиться играть. Катька Цыбакова по воскресеньям после возвращения из рейсов хочет пол-литра домашнего борща или солянки. И я, кстати, тоже хочу. Так что, с завтрашнего дня перехожу на домашнее питание, задолбали меня сэндвичи с морожеными котлетами… Ну и еще варианты есть, так что жди.

– Вадя, это же копейки, – ответила Ольга, и ее искин тут же выдал предполагаемую оплату ее услуг за день, получилось не так чтобы совсем копейки – репетиторство человека, персональные концерты, живая няня, домашняя еда и хенд-мейд стоили неплохо.

– Копейка рубль бережет, ма шери… Мы ушли, а ты за торт берись. И с сегодняшнего дня ты админ моей почты, лады?

{Запрос услуги}

{Согласие}

{Отложенная оплата}

{Согласие}