Лестница Ангела

– Требовалось сломать ее уверенность в том, что она хоть что-то понимает в этом мире, – отвечает Сизиф. – Тот момент был точкой невозврата: либо так, либо обратно на землю. Ждать дольше было бессмысленно.

За три месяца и 10 дней до конца

Лиза сидела, обняв колени.

Знакомая кровать, знакомая крохотная комнатка; знакомые подтеки под потолком.

Она и забыла, какой здесь всегда царил беспорядок. Раньше ее никогда это не волновало.

Она сидела на кровати, которая еще совсем недавно ей и принадлежала.

Рабочие выносили из квартирки мебель.

Угол тумбочки выскользнул из потных пальцев грузчика. Тумбочка упала, нараспашку раскрыв пасть. Выпали на пол какие-то безделушки и стопка фотографий, которые Лиза не выкинула при прошлом переезде. Тумбочка ударила рабочего по стопе. Тот начал чертыхаться, прыгая на здоровой ноге, а ушибленную крепко сжал обеими ладонями.

Второй рабочий поставил торшер и, отряхнув руки, присел возле тумбочки. Чавкая жвачкой, он стал с интересом разглядывать вещи Лизы, видимо, в надежде найти что-нибудь ценное, что можно было бы незаметно положить в карман. Не обнаружив ничего интересного, он взялся за фото и стал рассматривать их, будто свои:

– А с этим что делать? – спросил он первого рабочего, который уже начал успокаиваться.

Тот наконец отпустил ногу и взял одну из фотокарточек.

– Положите на место, уроды! Сожгите вместе со всем, что было моей жизнью, – рявкнула Лиза.

Ее никто не слышал.

На первом снимке была взрослая Лиза. Она улыбалась, одетая в нелепый яркий костюм. На втором – потертом и пожелтевшем – Лизе было шесть лет. Она сидела у матери на коленях. На голове – смешные хвостики, туго перевязанные полосатыми резинками.

– Смотри-ка, молодая совсем, – сказал первый рабочий.

– Вот как из детей такие сволочи вырастают, а? – спросил его второй.

– Да что б ты подавился! – крикнула Лиза. – Пошли вы все!

Второй рабочий поперхнулся жвачкой. Глаза стали испуганными, жестами он показывал замешкавшемуся первому, что надо похлопать его по спине. Наконец до первого дошло, и он со всей силы ударил второго.

– Пошли вы все, – тихо повторила Лиза, уткнувшись лицом в колени.

– Однажды все пойдут по одному адресу, – раздался у нее над ухом голос, который теперь преследовал ее повсюду.

Она отвернулась от Сизифа, но тот сделал вид, что не понял намека.

– Тебя легко найти. Предсказуемая.

– Исчезни, а… – не поднимая головы, сказала Лиза.

Сизиф не обратил внимания.

Он сел возле Лизы.

По запаху Лиза поняла: снова притащил с собой эту свою потрескавшуюся чашку с кофейной бурдой. А судя по звуку – только что сделал глоток и поставил кружку на прикроватный столик.

Проекция… Никакая чашка ни на каком столике, конечно же, не стояла.

Проекции – это все, что у нее осталось.

– Они правы, – тихо сказал Лиза, по-прежнему не глядя на Сизифа. – Я ведь убила того старика. Могла не убивать…

– Придет время – и ты забудешь, кем была и что сделала. Будешь умной: перейдешь выше и никогда больше не вернешься в это бессмысленное болото.

Лиза резко подняла голову, откинув назад упавшие на лицо волосы:

– Но мы… Мы творим зло!

– Зла не существует, – устало ответил Сизиф. – Есть только отсутствие добра. И это всегда их выбор. Мы полностью зависим от их выбора.

– Да что ты говоришь, умник? Ты вообще был человеком? Тебе что, никогда не бывает их жалко? Хотя о чем я спрашиваю – конечно нет.

Лиза со всей силой ударила про проекции чашки. Ее проекция слилась с проекцией Сизифа, а потому, согласно законам физики, которые помнили они оба, кружка упала. Кофе разлился.

Сизиф, не обратив внимания на кружку, наклонился ближе к Лизе и сказал, направив указательный палец наверх:

– Он с невероятной щедростью дает им попытки, снова и снова, из жизни в жизнь. У них одна задача: избавиться от злобы или предательства, от пренебрежения к чужим жизням или ревности и гордыни. Почти все они не могут решить эту задачу десятки, а то и сотни жизней, наступая и наступая на одни и те же грабли, в точности повторяя одну и ту же ошибку. Они не хотят меняться, не хотят учиться, снова и снова ненавидят, насилуют, убивают или предают друг друга или себя. И только мы можем заставить их… хотя бы дать им шанс… Пройдя через боль, через реинкарнации одна хуже другой, они могут наконец задуматься.

Сизиф снова замолчал, опустил голову и продолжил:

– Хотя и этого для них слишком много. Бессмысленная возня. Но только это дает нам шанс вырваться из круга и больше никогда не спускаться на эту… вонючую Землю.

Сизиф отстранился от Лизы, и она увидела, что кружка снова стоит на тумбочке. Как ни в чем не бывало. Кофейной лужи на полу не было, коричневатая бурда дымилась в кружке.

– Да вы хуже фашистов! – крикнула Лиза. – Может, если бы ко мне проявили немного доброты, тогда…

– В твоей жизни была доброта, – перебил Сизиф. – У многих ее было и того меньше, но они не стали убийцами.

– Ты просто бессердечный ублюдок!

– Ты не сможешь меня оскорбить. Не трать силы.

Сизиф медленно отпил кофе. На его лице отразилось удовольствие. Поставив кружку на столик и вытерев губы, он произнес:

– Запомни главное: нельзя привязываться к объектам. Никогда! Если ты проявишь свободу воли ради них, то нарушишь равновесие. И тогда французская паралитичка покажется тебе праздником, – Сизиф посмотрел Лизе в глаза. – И я не приду тебе на помощь. Таковы правила.

– Чертовы правила!

– Уж какие есть – тебя не спросили.

Сизиф встал и оправил костюм, показывая, что разговор окончен.

– Найди символ, только твой, который будет напоминать тебе о том, зачем ты тут, и удержит от глупостей. И носи с собой. Всегда.

Лиза хмыкнула:

– Ну тебе-то уж никакой символ не нужен. Ты и так прирожденный козлина.

Сизиф усмехнулся, погладив нагрудный карман.

– Представь себе, и у меня есть символ, и он всегда со мной.

– Покажи, – буркнула Лиза, вытерев нос рукавом робы.

– Нет. Но я покажу тебе кое-что другое.

Сизиф вышел из комнаты не оглянувшись.

Лиза поджала губы, поколебавшись, а потом злобно треснула кулаком свою старую кровать, поднялась и вышла следом.

Рабочие продолжали выносить мебель из ее бывшей квартиры.

Глава 16

XVI век. Нидерланды

Горящий факел вот-вот должны были поднести к бревнам, на которые опирались ее голые оцарапанные ступни. Бечевка стискивала запястья, стирая нежную кожу в кровь.

Все эти лица вокруг, знакомые и незнакомые. Они пришли посмотреть на ее страдания.

Мария стояла на площади, привязанная к столбу.

«Ведьма! Еретичка!» – вопили горожане.

Выглядели они отвратительно. У женщин из-под чепцов торчали сальные волосы, выбившиеся из кос. Носатые мужики скалили кривые зубы, которых у многих не хватало.

Вот кто проводит ее в последний путь.

– Что за жуткое местечко? – озираясь, спросила Лиза.

– Нидерланды. Шестнадцатый век, – ответил Сизиф, ступая своими начищенными ботинками по грязному болоту дороги. – Скажи спасибо, что не можешь чувствовать запахи. Поверь, они бы тебе не понравились.

В тот же миг какая-то женщина вылила помои в сточную канаву под окнами. По брюхо утопая в грязи, прошмыгнула толстая, плешивая крыса.

Лиза отвернулась от крысы и вгляделась в испуганное лицо Марии. Она озиралась по сторонам, лихорадочно ища кого-то. Ей было от силы лет двадцать пять.

– Иов! – кричала она, но вопли толпы заглушали ее голос. – Иов!

Кто-то кинул в Марию ком грязи. Жижа растеклась по волосам, испачкав щеку и уголок губ.

– Иов!

Лиза заметила молодого мужчину, пытавшегося пробиться через толпу. Люди не спешили пропускать его вперед: каждый хотел видеть сегодняшнее шоу без лишних помех.

Мужчина на вид был немного младше Марии.

«Иов», – подумала Лиза.

– Пропустите! Мария! Мария! Пропустите же! – кричал он.

Его голос тоже тонул в гуле толпы, но все же был громче.

Если прислушаться, можно было различить.

Тем временем человек в смешной черной шапке, прикрывавшей уши, и черном бесформенном балахоне поднес факел к поленьям. Секунда – и пламя накинется на свою новую жертву.

Лиза отчетливо видела, как слезы покатились по щекам молодой женщины. Она зажмурилась, ее губы двигались.

– Она молится! – почти радостно воскликнула Лиза.

– Нет, – ответил Сизиф.

В первые ряды наконец пробился Иов.

– Мария!

Он упал на колени и потянул к ней дрожащие руки. Он рыдал.

– Она шепчет проклятия, – договорил Сизиф.

Спустя мгновение Лиза и Сизиф очутились уже в другом месте: кабинете грузного чиновника хорошо за сорок.

Обрюзгший мужчина отвернулся от окна, из которого была видна площадь и столб с привязанной к нему женщиной.

– Ну, есть идеи, кто это? – спросил Сизиф.

Чиновник, не моргая и почти не дыша, глядел на пол.

Лиза закрыла глаза, сосредоточилась.

– Иов… – неуверенно предположила она. – Он знает ее. Причем близко.

Она увидела темный коридор и пошла по нему, прислушиваясь к шепоту. Он доносился из комнаты, похожей на столовую. Там, в дрожащем свете свечи, обнимались двое: Мария и тот самый молодой мужчина, пробивавшийся через толпу. А на стене висел парадный портрет грузного чиновника. Подписанный. На табличке было отпечатано его имя. Теперь Лиза знала как его зовут. Йохан. Ее потянуло куда-то дальше, но там было столько темноты и неизвестности, что она не решалась идти.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.