Сладкое зло

Как ему объяснить? То, что ровесники устраивают вечеринки с алкоголем, не казалось мне непременно заслуживающим осуждения. В моем представлении это был наивный бунт и попытка исследовать свое «я». Но алкоголь обещал опасные радости, к которым я чувствовала сильное влечение. Оно-то, по иронии, меня и отталкивало. Скотт не отставал:

– Ты боишься?

– Типа того, – призналась я. – Боюсь, что сделаю что-то, чего мне в норме совсем не хочется.

– На самом деле это очень здорово. Становишься открытым и свободным.

Да уж, открытым и свободным! Интересно, так ли себя чувствовал Денни Лоуренс, когда в прошлом году свалился во время пикника прямо посреди поляны, а другие напившиеся мальчишки решили, что будет очень весело встать в кружок и дружно на него помочиться. Или страшная история, случившаяся на рождественских каникулах, – о ней у нас в школе не говорят. Девочка из выпускного класса вела машину после вечеринки с наркотиками и не справилась с управлением. Она что, чувствовала себя отважной? Ее лучшая подруга, сидевшая рядом на пассажирском сиденье, разбилась насмерть. Каждый раз, когда я видела виновницу аварии где-нибудь посреди холла в черном облаке угрызений совести, мне хотелось заплакать.

– Наверное, мне это просто скучно, – пробормотала я, собираясь на этом закончить разговор, и взглянула на часы на стене. К счастью, вот-вот должен был зазвонить звонок.

– Поверь, Анна, – Скотт наклонился к самому моему уху. – Одна-единственная рюмка или доза экса, и тебе может быть как угодно, но только не скучно.

Я внутренне напряглась. Экс. Экстази. Слово запрыгало во мне как каучуковый мячик, неуправляемый и неуловимый. В глубине подсознания что-то всколыхнулось, дыхание стало чаще. Я не любила признаваться себе, что во мне есть это темное начало, – оно напоминало о себе при каждом упоминании наркотиков или спиртного. Честно говоря, именно поэтому меня так потянуло к Джею в прошлом году – я заметила в нем нечто подобное, хотя и не в точности то же самое.

Во все его эмоции вплеталась какая-то темная прядь. Она присутствовала в ауре постоянно, а иногда – особенно если заходила речь об алкоголе – угрожающе разрасталась. Я не знала, что это значит, но хотела быть рядом с ним. Почему-то казалось, что я сумею как-то ему помочь или даже его защитить, – смешно, он же мускулистый здоровяк.

До Вероники, видимо, донеслись какие-то слова из нашего со Скоттом разговора, потому что она повернулась ко мне и с заговорщицкой улыбкой спросила:

– Ты идешь на вечеринку, Анна?

– Еще не знаю, может быть.

– Тебе обязательно надо пойти! Это будет что-то сумасшедшее, все туда собираются.

Я опустила глаза и начала водить ластиком, закрепленным на конце карандаша, по вырезанным на парте надписям. Попробуем сменить тему.

– Знаешь, в среду мне исполняется шестнадцать, и я иду получать водительские права.

– Как я тебе завидую! – Вероника хлопнула ладонью по моей парте. – Мне уже три месяца как шестнадцать, а папаша до сих пор не съездил со мной за правами. Уверена, он меня ненавидит. А машину ты получишь?

– Ой, нет, даже и близко не предвидится.

Тут раздался звонок, все разом повскакивали с мест и похватали свои вещи. Только тогда напряжение, клещами сжимавшее мне горло, ослабило, наконец, свою зловещую хватку и отпустило меня.

Глава третья

Неожиданный подарок к шестнадцатилетию

Проснувшись утром в среду, я вовсе не ощутила, что стала старше. Патти сидела на балконе со своей чашечкой кофе и газетой. Увидев меня, она мгновенно переключилась, и ее лицо просияло.

Рядом с ней парило что-то туманное, вроде призрака. Я закрыла глаза руками, потом убрала ладони, но призрачная фигура не исчезла. Она была примерно того же размера, что и сама Патти, может быть, чуть выше – как размытая белая тень. Неужели у меня открылся еще один дар видеть то, чего не видят другие? Пожалуйста, только не это. Предыдущий опыт научил меня бояться новых способностей; при появлении каждая из них причиняла мне боль – как тогда, когда я в ужасе задыхалась в дыму, потому что за милю от нас полыхал пожар.

– С днем рождения! – Патти поднялась, крепко меня обняла, потом взяла руками за голову и заглянула мне в глаза:

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Ну…

Мой взгляд скользнул к тени, которая двигалась вокруг Патти, не меняя общих очертаний.

– Что с тобой? – Патти оглянулась через плечо, куда смотрела я, потом провела ладонью по руке от плеча до запястья, совсем рядом с тенью. – Только не говори, что у меня перхоть. – Она провела рукой по своим волнистым волосам и оттянула их вбок, чтобы посмотреть.

– Нет-нет, никакой перхоти. Все в порядке, извини. Я просто все еще усталая, поэтому рассеянная.

Она снова сжала меня в объятиях и поцеловала в макушку.

– Никак не могу поверить, что моей маленькой девочке уже шестнадцать! Нанá прислала тебе открытку – возьми на барной стойке, – а я пока сделаю тебе какао.

Патти направилась внутрь квартиры, а облачная фигура поплыла следом, как привязанная.

Пока Патти варила какао, я удобно устроилась в пластиковом кресле, но все равно чувствовала себя тревожно. Обычно на меня успокаивающе действовала привычка встречать утро на балконе с горячим напитком, но сегодня утренняя сырость и странное облако выбили меня из колеи.

Неужели я стала видеть что-то еще? Уже несколько лет со мной не происходило ничего странного, и мне уже начинало казаться, что сюрпризы закончились. Я закрыла глаза и положила голову на стол, упершись в него лбом. Закончатся ли они когда-нибудь?

Патти вернулась, и я выпрямилась. Она поставила передо мной какао, а сама уселась в кресло напротив со своим кофе. Улучив момент, когда она не смотрела, я еще раз украдкой взглянула на облачную тень.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – сказала Патти.

Пора вести себя нормально. Я прочистила горло.

– Да, совершенно. Кстати, на следующей неделе будет вечеринка по поводу окончания учебного года. Как ты считаешь, мне можно будет туда пойти с Джеем?

Я думала про Скотта и надеялась, что Патти ответит согласием.

Патти понюхала воздух, наморщила нос и строгим голосом спросила:

– Вечеринка у кого-то дома? А родители этого человека там будут?

– Не знаю.

– Тогда так. Мне надо будет сначала поговорить с ними. Если собирается небольшая компания под родительским присмотром, то я не стану возражать.

Господи! Посмотрев на Патти, можно было подумать, что я склонна к плохому поведению или чему-то такому. Это я-то! Мисс Примерная девочка нашей школы. Почему она мне не доверяет? Наверное, я надула губы, потому что Патти отложила газету и погладила меня по руке, чтобы утешить.

– Ты все еще хочешь пойти после школы получать права, милая?

– Да, – ответила я. Потому что все нормальные люди в шестнадцать лет это делают, а я была готова убиться, лишь бы производить впечатление нормальности.

– Хорошо. А потом поужинаем в «Ла Тиа»?

– Да!

При этих словах мое настроение сразу поднялось. Мы обе обожали мексиканскую кухню и отправлялись в этот крохотный обшарпанный ресторанчик отмечать каждый день рождения, а также всякий раз как Патти неожиданно получала деньги, – что случалось нечасто. Газеты и рекламные агентства нанимали ее нерегулярно, и ее доход никогда не был стабильным. Особенно трудно нам пришлось в те восемь лет, когда я ходила в частную школу, хотя плату за нее нам частично компенсировали. После восьмого класса мне попалась на глаза пачка просроченных квитанций, заткнутая между двумя поваренными книгами, и я категорически заявила, что должна учиться в государственной школе.

– Вот и отлично. Тогда заеду за тобой после школы. Терпеть не могу убегать раньше тебя, но надо кое-что сделать с утра – ведь после обеда у нас обеих время расписано!

Она звонко чмокнула меня в щеку.

– Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

– Да, – сказала я. – Уверена. Люблю тебя.

– А я тебя.

Я проводила Патти взглядом – за ней, не отставая, плыла облачная тень.

С ближнего дерева раздавался птичий щебет, в воздухе пахло мокрой травой. Я решила проверить свой слух на птичках. Сосредоточилась, протянула к дереву невидимую бечевку толщиной с карандаш, а на конце надула пузырь. Птички защебетали так громко, как будто сидели у меня на плече.

Усиление обоняния и вкуса произошло у меня одновременно, в ту самую ночь, когда пожар оставил во рту привкус смерти. По ощущениям меня тогда словно засунули в крохотную наглухо закрытую комнатушку, без вентиляции и с чадящим грилем. Я не сразу научилась управлять этой новой способностью. Поначалу мне казалось, что ее невозможно контролировать и что я умру или сойду с ума.

Дальше кошмар стал повторяться примерно раз в год – это расцветало очередное новое чувство. Когда появился сверхчуткий слух, голова раскалывалась на части от сотен голосов и всевозможных звуков в радиусе мили от меня – как если бы внутри моего черепа стоял включенный на полную громкость телевизор без регулятора. Он орал так, что я не слышала собственного крика.

Последним пришло нечеловечески острое зрение – оно приветствовало меня на пороге двенадцати лет. Тут я хотя бы могла закрыть глаза.

Освоение новых способностей всякий раз давалось ценой упорных тренировок, не говоря уже о преследовавших меня головных болях, приступах тошноты и кровотечениях из носа. Видеть, слышать, обонять на милю вокруг – это огромная сенсорная перегрузка, а идеальное здоровье, к сожалению, не означало невосприимчивости к боли.

У врача я бывала только на ежегодных осмотрах, потому что ничем, кроме мигреней, никогда не болела. Любые порезы, царапины, ушибы полностью проходили за несколько часов, иногда быстрее. Не как рана супергероя в телевизоре, которая прямо на глазах закрывается и заживает, а как цветок, когда он поворачивается и раскрывается навстречу утреннему солнцу. За этим тоже можно было бы понаблюдать, – только у кого есть время на такие вещи?

В те дни я много пропускала школу. Но до девятого класса у меня не было друзей, и это в первый – и единственный – раз оказалось преимуществом: не надо было никому объяснять, в чем дело. А Патти была все время рядом. Она воспитывала меня с раннего детства, с того момента, как штаты Калифорния и Джорджия согласовали удочерение. Я тогда как раз осваивала первые слова и тут же выучилась называть ее «Пать-пать».

Невозможно было скрыть от Патти физические побочные эффекты всего того, через что я проходила, но ей каким-то образом удавалось не задавать вопросов и все же всякий раз делать именно то, что мне требовалось. Как бережно она расчесывала мои длинные волосы, когда усилилось осязание! В то время стоило их чуть дернуть, и с меня как будто сдирали скальп. Из-за чувствительной кожи и мышц мне причиняло боль каждое движение рук.

Одно время мигрени так меня мучили, что я не могла ни есть, ни спать, и Патти ухитрилась где-то раздобыть сильное болеутоляющее, отпускаемое строго по рецепту. Считалось, что от одной его таблетки взрослый мужчина на несколько часов впадает в беспробудный сон. Ну, а я, приняв первую таблетку, почувствовала облегчение и погрузилась в блаженную дремоту минут на двадцать, после чего жгучая боль снова пробила себе дорогу. С обеда и до ужина я проглотила шесть штук. Патти, увидев это, пришла в ужас, потому что инструкция категорически требовала принимать не более двух в день, и забрала таблетки. Всю неделю я, как безумная, обшаривала нашу квартирку в поисках этих таблеток, но так их и не нашла.

С каждым из пяти физических чувств я постепенно справлялась все легче, учась фокусировать поток восприятия. Под конец приходила способность поддерживать нормальный уровень чувствительности, повышая его, когда нужно. Тут бы и радоваться, только мне не с кем было поделиться своими чувствами.

Оказалось, туманные облачка есть повсюду, и они следуют за людьми: у каждого человека – по облачку. Весь день я изумленно на них глазела и наверняка выглядела еще более странной, чем всегда.

Меняя книжки в своем шкафчике, я наблюдала за облачком, сопровождавшим Джея.

– Что случилось, именинница? – Джей стал озираться вокруг себя. – Ко мне прилип шарик из жеваной бумаги или что-то еще?

– Нет, ничего. Извини. – Я заставила себя смотреть на его лицо. – Я сегодня получаю водительские права.

– Чудно. У Патти ведь машина с напольным рычагом переключения передач, значит, ты и мою сможешь водить.

– Очень хорошо, – согласилась я. Машина Джея была такой раздолбанной, что старый седан Патти по сравнению с ней казался новехоньким.

Мы захлопнули шкафчики и влились в общий поток учеников, расходившихся по классам. Пока Джей не видел, я осторожно потрогала белое облачко перед собой. Рука прошла сквозь него. Я повернулась к Джею и спросила:

– Ты собираешься на вечеринку по поводу конца года в следующую пятницу?

Он стукнулся кулаками с шедшим навстречу нам президентом театрального клуба. Когда мы проходили мимо девочка из танцевального кружка, хлопнула дверцей своего шкафчика, бросив на Джея игривый взгляд. Он оглянулся через плечо и только потом вернулся к разговору со мной.

– Это которая у Джина? Ты действительно туда хочешь?

– Да, пожалуй, – сказала я. – Если Патти отпустит.

Мы уже дошли до дверей моего класса. Джей завел большие пальцы под лямки своего рюкзака:

– Послушай. – Он заколебался. – Просто… поосторожнее со Скоттом, хорошо?

Что-что?

– Постой, как это возможно – страшно радоваться по поводу такого человека, как Каидан Роув, но предупреждать меня относительно персонажа вроде Скотта Макаллистера?

Джей уставился в пол и стал со скрипом водить по нему носком своей теннисной туфли.

– Ты не слышала его в мужской раздевалке после физкультуры.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Ах, да. Спасибо, Анна (исп.).