Легенды Умирающей Земли

– Благодаря попутному ветру черви смогут отдохнуть.

– Все может быть.

– Держите курс точно на юг!

Мадам Сольдинк не соблаговолила ответить. Кугель спустился в каюту и занялся ужином, во всех отношениях удовлетворявшим его критическим требованиям. Блюда подавала очередная «ночная стюардесса», Салассера, которую Кугель находил не менее очаровательной, чем ее сестер. Сегодня вечером она причесала волосы в стиле «спансианских корибантов»; на ней было простое белое платье, опоясанное в талии золотистым шнурком, – наряд, выгодно подчеркивавший ее стройную фигуру. Из трех дочерей Сольдинка именно Салассера, судя по всему, отличалась особой сообразительностью; она нередко удивляла Кугеля оригинальностью и проницательностью наблюдений.

Салассера подала Кугелю десерт: торт с пятью начинками разного вкуса. Пока Кугель наслаждался этим деликатесом, Салассера стала снимать с него башмаки.

Кугель передвинул ноги под стол.

– Сегодня я бы хотел остаться обутым на некоторое время.

Салассера удивленно подняла брови. Как правило, Кугель готов был приступить к постельным удовольствиям сразу после поглощения десерта.

Но сегодня вечером Кугель оставил на тарелке недоеденный торт. Вскочив на ноги, он выбежал из каюты, поднялся на квартердек и поймал мадам Сольдинк с поличным: та вставляла светящийся сердечник в оправу фонаря.

– Насколько я помню, я строго запретил вам это делать! – гневно произнес Кугель. Игнорируя возмущенные восклицания нарушительницы, Кугель удалил из фонаря функциональные компоненты и выбросил их в ночное море.

Спустившись к себе в каюту, Кугель сказал:

– Вот теперь ты можешь снять мои башмаки.

Через час Кугель вскочил с кровати и завернулся в халат. Салассера приподнялась на коленях:

– Куда ты идешь? Я только что придумала что-то новое.

– Скоро вернусь.

На квартердеке Кугель снова застал мадам Сольдинк врасплох: она зажгла несколько свечей и установила их в оправе фонаря. Кугель схватил свечи и выбросил их за борт.

Мадам Сольдинк протестовала:

– Что ты делаешь? Мне нужен свет, чтобы правильно рулить!

– Подсветки эскалабры вполне достаточно! Предупреждаю вас в последний раз!

Проворчав что-то себе под нос, супруга экспедитора сгорбилась за штурвалом. Кугель снова вернулся в каюту.

– Теперь посмотрим, что ты придумала! Подозреваю, однако, что по прошествии двадцати эонов в этом отношении трудно изобрести что-нибудь, о чем я еще не слышал.

– Вполне возможно, – с обворожительной простотой откликнулась Салассера. – Но разве это соображение нас остановит?

– Разумеется, нет, – улыбнулся Кугель.

Они испробовали новаторское предложение Салассеры; затем Кугель порекомендовал вариант, также оказавшийся успешным, после чего опять вскочил на ноги и собрался выбежать из каюты, но Салассера поймала его и привлекла обратно в постель.

– Ты не находишь себе места, как пронырливый тонквиль! Что тебя все время беспокоит?

– Поднимается ветер! Слышишь, как плещется парус? Нужно взглянуть, что там происходит.

– Зачем себя утруждать? – не унималась Салассера. – Мама за всем присмотрит.

– Если она начнет убирать парус, ей придется оставить штурвал. И кто следит за червями?

– Черви отдыхают… Кугель! Куда ты?

Кугель уже выбежал на среднюю палубу, чтобы взять на гитовы парус, яростно хлеставший шкотами под порывами встречного ветра. Взойдя на квартердек, он обнаружил, что мадам Сольдинк, отчаявшись в своей способности справиться с управлением, покинула пост рулевого и спустилась в каюту.

Кугель проверил показания эскалабры. Коготь указывал в северном направлении; судно ныряло, рыскало и постепенно перемещалось кормой вперед. Кугель круто повернул штурвал; парус сразу наполнился ветром, хлопнув так громко, что Кугель испугался – не порвались ли шкоты? Раздраженные резкими толчками, черви выпрыгивали из воды, с шумом обрушиваясь на волны, снова ныряли и снова выпрыгивали, пока не разорвались их пояса; освободившись, черви уплыли в море.

– Все наверх! – громко приказал Кугель. Никто не отреагировал. Кугель зафиксировал штурвал и, действуя в полной темноте, взял парус на гитовы; при этом хлещущие шкоты нанесли ему несколько болезненных ударов.

Теперь «Галанте» неслась по волнам прямо по ветру, в восточном направлении. Кугель отправился искать команду и обнаружил, что все они заперлись в каютах, а на приказы немедленно открыть дверь отвечали молчанием.

Кугель пинал крепко сколоченные двери, но в результате только ушиб ногу. Хромая, он вернулся на среднюю палубу и постарался по возможности надежно закрепить все на борту.

Ветер выл в снастях; судно начинало поворачивать, выходя из ветра. Кугель снова побежал вперед, выкрикивая приказы. Отозвалась только мадам Сольдинк:

– Пойди прочь, оставь нас в покое! У нас морская болезнь!

Кугель снова пнул дверь ее каюты, после чего, хромая еще сильнее, добрался до штурвала; прилагая немалые усилия, ему удалось заставить «Галанте» снова идти по ветру.

Всю ночь Кугель стоял у штурвала; штормовой ветер скулил и повизгивал, волны вздымались все выше, иногда разбиваясь о транец взрывом белой пены. Однажды, когда ударила такая волна, Кугель обернулся через плечо и заметил мерцание отраженного света.

Свет? Откуда?

Источником могли быть иллюминаторы кормовой кабины. Кугель не оставлял там никаких горящих светильников – то есть их зажег кто-то другой в нарушение его строжайшего запрета.

Кугель не смел отойти от штурвала, чтобы погасить светильники… «Не так уж это важно», – успокаивал он себя. Сегодня ночью, в бурю, можно было зажечь над океаном настоящий маяк – и никто бы его не увидел.

Проходили часы; порывы ураганного ветра несли «Галанте» на восток. Кугель стоял у штурвала как прикованный. Ожидание рассвета казалось ему невероятно долгим, но все-таки небо зарделось тускло-лиловатым румянцем. Наконец взошло Солнце, открыв взору бескрайнюю череду катящихся черных валов с белыми гребешками пены.

Ветер угомонился. Кугель убедился в том, что теперь судно могло плыть правильным курсом без его вмешательства. Кугель болезненно распрямился, расправив руки, сжимая и разжимая онемевшие пальцы. Спустившись к себе в каюту, он обнаружил, что кто-то действительно установил два светильника в обращенном к корме иллюминаторе.

Кугель погасил лампы, снял халат из бледно-голубого шелка и надел свой обычный костюм. Напялив на голову трехъярусную шляпу с пряжкой, украшенной брызгосветом, он поправил ее слегка набекрень, чтобы произвести наилучшее впечатление, и решительно вышел на палубу. Мадам Сольдинк и ее дочери уже сидели за столом в камбузе и завтракали пирожными с чаем. Никто из них не проявлял никаких признаков морской болезни – по сути дела, они выглядели хорошо отдохнувшими и невозмутимыми.

Повернув голову, мадам Сольдинк смерила Кугеля взглядом с головы до ног:

– Зачем ты пришел, что тебе нужно?

Кугель вежливо ответил ледяным тоном:

– Мадам, да будет вам известно, что я догадался обо всех ваших планах.

– Неужели? Обо всех вообще?

– О тех, которые имеют для меня значение. И они не делают чести вашей репутации.

– О каких планах ты догадался? Будь так любезен, поясни.

– Как вам будет угодно, – чуть поклонился Кугель. – Должен признать, что ваш замысел в какой-то мере изобретателен. Мы плыли на юг при свете дня, но медленно – вы просили, чтобы червям спускали половинную приманку, так как им нужно было отдохнуть. Ночью же, когда я спал, вы направляли судно на север.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Notes

1

Не слишком точный перевод более лаконичного выражения «анфангель донгобель». (Прим. авт.)

2

Лахарки – коварные и жестокие хищники, обитающие в тундре к северу от Саскервоя. Кеак – кошмарная помесь демона и глубоководного клыкастого угря. (Прим. авт.)