Повороты судьбы. Часть 1. Рыжая

Люди, высунувшиеся на крики, заблокировали проход и Прохоров, с пассажиркой на руках, громко крикнул на весь вагон, разгоняя собравшихся:

– Граждане, соблюдайте спокойствие! Попрошу никого не покидать вагон, а так же состав поезда до выяснения обстоятельств!

– Убили? Ограбили? Где? Господи, кругом одни бандюганы! Режут, грабят, убивают средь ночи! – доносились до Мэрилу растревоженные голоса, и, хотя, ее глаза были закрыты, она чутьем уловила волну азартного возбуждения и ликования толпы. «Как все одинаково! Так же и у нас, когда случается какое-то несчастье, толпа испытывает нездоровый интерес к трагедии, наслаждаясь чужим горе, маскируя все это под личиной сочувствия, не отдавая себе отчета, что невольно радуются бесплатному зрелищу, а зрелище, будь то казнь, грабеж или убийство, всегда является для толпы развлечением!». Руки Прохорова были сильные, мускулистые, поэтом Мэрилу, было комфортно лежать, изображая потерявшую сознание, пока он, в сопровождении толстушки нес ее до купе, а затем, войдя внутрь, уложил на нижнюю полку.

«Надо приходить в себя! Обморок затянулся!» – решила Мэрилу и, с трудом разлепив спутанные длинные ресницы, затуманенным взглядом обвела купе. Женщина в свитере, которой на вид было лет сорок, торопливо рылась в своей аптечке и, вооружившись ваткой и бутылочкой, намочила клочок ваты и сунула этот мокрый комок с резким и отрезвляющим запахом прямо под нос Мэрилу. Под воздействием агрессивного запаха глаза у Мэрилу чуть не вылезли из орбит: придя в себя, она, стряхнув наигранное пост обморочное оцепенение, не сумев сдержать льющиеся слезы, отодвинула от себя руку с воняющим кусочком ваты, и плотнее замотала шарф на горле, стараясь, что бы движение ее рук было слабым и немощным.

– Как Вы нас напугали! – тот час запричитала толстушка, отставляя на столик пузырек и откладывая ватку. Прохоров, забыв о том, что он лейтенант линейного наряда полиции, сопровождающего поезд «Санкт-Петербург – Москва», в тамбуре пятого вагона которого недавно был найден полуобгоревший труп, отдался приятным и романтическим ощущениям, наслаждаясь тем, что на его руках, руках разведенного и неустроенного мужика, находилась такая красивая, слабая и беззащитная девушка.

– Простите.. – еле слышным голосом пискнула Мэрилу, виновато улыбаясь толстухе. -Давно со мной такого не было, вот так, в обморок… – она перевела взгляд на Прохорова и, задержав его подольше, отметила его ярко-голубые глаза, курносый нос и забавную ямочку на подбородке. «Не мешало бы вызвать его интерес!» – расчетливо подумала Мэрилу, тот час погрустнев. Волна безотчетного страха накрыла ее с головой, а воспоминания о том мире, увидеть который ей, судя по всему, не суждено, сделались такими нестерпимо острыми и щемящими сердце. «Одна, в чужом мире, и Гирманчи мёртв!» – вихрем пронеслось у нее в голове, но раскисать было не в ее правилах.

– Страсти-то какие, – затараторила толстушка, тот час усаживаясь рядом с ней на полку. –Ведь сгорел, горемычный, кто ж его так?

Прохоров отмахнулся от нее словно от надоевшей мухи и, поднеся рацию, отрывисто скомандовал, плюхаясь рядом с Мэрилу на полку:

– Сидорчук, проводника в восьмое купе, понятых!

«Знать бы, что такое понятые?! – Мэрилу наморщила лоб, плотнее заматывая шарф вокруг шеи. «Ну, сейчас начнется!».

– Расскажите еще раз, как Вы обнаружили тело? – попросил он, открывая блокнот и щелкая автоматической ручкой.

Толстушка, оживившись, властно схватила Прохорова за руку, заставляя смотреть себе в глаза.

– Значит, сплю я себе, сплю, обычно я не просыпаюсь среди ночи, а тут я выпила на ночь пива, сами понимаете, вышла по нужде…

Мэрилу краем глаза отметила пару пивных бутылок, стоящих на столике в окружении крошек и блестящей упаковки с непонятной надписью Чипсы «Lays».

– Дошла я до туалета, вдруг чувствую – пахнет не то паленым, не то горелым! Сами понимаете, мы женщины любопытные, – толстушка бросила на Прохорова испуганный взгляд, по всему было видно, что ей неприятно и страшно вспоминать заново весь пережитый ужас. – Я дверь-то приоткрыла в тамбур, а там он, сердечный, лежит, весь обгорелый!!! Ужас-то какой! –толстуха истово перекрестилась, а Мэрилу едва удержалась, что бы не осенить по привычке себя обратным крестным знамением.

– Ну, я закричала и все! Боженьки мои… – толстушка схватила со столика свою аптечку и, порывшись там, положила себе под язык валидол. Прохоров сосредоточенно записывал показания, ручка, словно легкокрылая бабочка порхала над блокнотом, а Мэрилу, не сводя с него взгляда, с замиранием сердца ожидала прихода проводника и Сидорчука.

«Проводник от глагола «провожать». Значит проводник это тот, кто сопровождает эту чертову колесницу! Сидорчук скорее всего фамилия, нежели имя, и по всей видимости он подчиненный Прохорова. Когда начнется допрос, самое главное, не дать им понять, что я вовсе не Марина! Я не знаю ровным счетом ничего, значит, мне следует больше молчать и прикинуться глупой и напуганной, шутка ли – человека убили!».

Дверь в купе с едва слышным скрипом отворилась и внутрь зашла сурового вида женщина в синей форменной одежде и толстощекий и пухлый молодой человек, одетый точно так же как и Прохоров. Позади них топтались сонные, но взволнованные понятые, мужчина и женщина примерно лет сорока. Прохоров кивнул, приглашая собравшихся пройти внутрь.

– Евгений Миронович, понятые! – отрапортовал Сидорчук, взяв под козырек.

– Свободен, Сидорчук, дежурь у тела и свяжись с линейным отделом!

– Есть! – отчеканил Сидорчук и, еще раз отрапортовав, покинул купе.

– Присаживайтесь! Я лейтенант Прохоров Евгений Миронович, назовите Ваши имена, фамилии? – Прохоров, окинув взглядом понятых, снова склонился над блокнотом.

– Петрищенко Анна Владимировна!

– Скворцов Илья Альбертович! – отозвались понятые, переглядываясь между собой. Проводница, сохранявшая монументальное спокойствие и профессиональную выдержку, ровным и хрипловатым голосом назвала свое имя:

– Иваненко Алла Львовна.

– Ваша роль Вам понятна, господа понятые? Объяснять не надо? – Прохоров поднял на понятых строгий проницательный взгляд. Те кивнули. Петрищенко нервно крутила ручки своей сумки, а Скворцов то и дело пощипывал свою аккуратно подстриженную бороду.

– Алла Львовна, пока личность убитого еще не установлена, расскажите Ваши предположения! Вы видели тело убитого, каковы Ваши выводы? – повелел Прохоров. Проводница нахмурилась, а Мэрилу вся обратилась вслух, чтобы не пропустить ни малейшей детали из рассказа этой самой проводницы.

– По комплекции убитый напоминает пассажира из СВ-купе номер десять!

– Я запросил начальника состава полный список всех пассажиров поезда. По предварительным отчетам проводников из других вагонов все их пассажиры присутствуют в полном составе! – сухим начальственным голосом говорил Прохоров, – Алла Львовна, Вы произвели пересчет пассажиров Вашего вагона?

– Да, в десятом СВ вагоне отсутствует Антонов Константин Генрихович!

– То есть тот, кто был Вашим попутчиком? – цепкий взгляд Прохорова вперился в Мэрилу, и у той противно засосало под ложечкой.

– Наверное, я не видела, как он ушел! – Рыжая двигалась в своих показаниях осторожно, словно минёр по минному полю. – Я уложила дочь и легла спать! Я слегка простыла! Проснулась от криков! – Она провела дрожащей рукой по внезапно вспотевшему лбу. Приняв решение играть перепуганную беззащитную женщину, она интуитивно выбрала наиболее правильную тактику поведения.

– Простите, я очень впечатлительная, а тут вы говорите убийство… – слабым голосом прошептала Мэрилу, потирая виски длинными тонкими пальцами.

– Вы были знакомы до этого с предполагаемым убитым?

– Простите… – Мэрилу замотала головой, что можно было принять за отказ, а можно за то, что девушка силиться стряхнуть с себя охвативший ее страх и, по всей вероятности, туго ей бы пришлось, не приди на помощь проводница.

– Она и Константин Генрихович Антонов оказались в одном СВ случайно! Девушка с ребенком забыла билеты и просила, что бы я пустила их по предъявлению паспорта! До отправления поезда оставалось пять минут, а тут вмешался покойный… – проводница осеклась. –Н-у-у или не покойный, а пропавший Антонов и сказал, что у него выкуплено целое СВ и он будет рад компании молодой мамы и ее дочери! Тем более, девчушка, дочь вот этой женщины, Аня, такая миленькая,

«Князь тьмы, благодарю!» – возликовала Мэрилу. Первую порцию информации она уже получила. Придерживаться и дальше такой же тактики и, возможно, судьба поможет пролить свет на историю исчезнувшей Марины.

– Ваше фамилия, имя, отчество? – Прохоров задавал вопросы четко и внятно.

– Самойлова Марина Игоревна! – ответила Мэрилу, решив ненамного взять инициативу в свои руки, показав, что она не мямля и не выпускница пансиона благородных девиц.

– Я забыла дома билеты… – она повела плечами, наморщив лоб, – временами я становлюсь очень рассеянной! Мы опаздывали на поезд с Аней, я торопилась, сами понимаете! А потом Константин Генрихович сделал добрый жест и пригласил нас к себе!

–Что Вы делали? О чем разговаривали? Он на что-то жаловался? Может быть, Вы заметили что-то необычное в его поведении? Быть может, он рассказывал Вам про своих врагов? Знаете, бывает так: попутчику излить душу легче, чем близким людям.

– Да нет, – Мэрилу покосилась на толстушку, с открытым ртом внимавшую ее рассказу. -Мы говорили о погоде, потом я занималась ребенком, а потом мы легли спать, я простыла, очень болит горло и знобит, -Мэрилу зябко поежилась, снова потуже затянув шарф.

– Когда я приносила им чай, то Антонов смотрел в окно, а Марина Игоревна кормила дочку печеньем и йогуртом! – подала голос проводница, – а когда забирала стаканы, то и девушка и малышка уже спали. Антонов продолжал смотреть в окно.

– Я не заметила ничего необычного! – пролепетала Мэрилу, заложив прядь волос за ухо.

– Добро, – Прохоров щелкнул пару раз автоматической ручкой, потрогал зачем-то свой кадык и, прочистив горло, попросил, адресуя сказанное Мэрилу:

– Принесите Ваш паспорт!

Он злился на себя. Такое случилось с ним впервые, что бы свидетельница мешала ему работать, сбивая с мысли. Евгений и сам не понимал, отчего он так теряется в присутствии Марины. Девушка, безусловно, отличалась выдающимися внешними данными, и, ко всему прочему, была миловидна, беззащитна и напугана (а такой классический типаж экранной героини, нуждающейся в мужском покровительстве, как известно, импонирует девяносто процентам мужского пола). Но, так или иначе, это была обычная, да еще, по всей видимости, замужняя женщина. «Дурак, соберись!».

– Вы замужем? – вдруг ни с того, ни с сего залепил он Рыжая. Сделав вид, что не услышала вопроса, она направилась в сторону своего купе. «Какой она сказала номер? Десятый?»

Войдя к себе в купе, она, облизнув пересохшие от волнения губы, схватила паспорт и, бросив внимательный взгляд на безмятежно спящую Анечку, прикрыла дверь, прислоняясь к ней спиной. «Замужем?! Замужем ли я?! Вот вопрос! На него надо немедленно получить ответ и возвратиться к Прохорову, пока он с этим лопоухим Сидорчуком не заподозрили ничего подозрительного». Рассудив, что по всей вероятности, статус о замужестве может быть прописан в этом самом паспорте, Мэрилу стала лихорадочно перелистывать его и, увидев надпись «зарегистрирован брак с гражданином Самойловым Антоном Владленовичем», перекрестила себя обратным крестным знамением.

«Значит замужем!» – обретя некую толику уверенности, Мэрилу, моментально нацепив на себя маску простуженной женщины, побрела обратно, стараясь, что бы ее походка была чуть замедленной и шатающейся, а взгляд был слезящийся и расфокусированный. Вернувшись в купе, она застала Прохорова, сидящего на постели рядом с толстушкой, что-то записывающего в блокноте, понятых, который по-прежнему робко жались при входе, и Сидорчука, который о чем-то переговаривался с проводницей. Подняв глаза на Мэрилу, Евгений вдруг почувствовал, как у него перехватило дыхание. То ли красота девушки была настолько ослепительной и неотразимой, то ли она воздействовала на него каким-то странным гипнотическим образом, но стоило ему лишь встретиться с бездонным взглядом ее огромных зелёных глаз, как тот час в горле запершило, в висках жарко застучало, а в голове хаотично забегала одна единственная мысль: «Обладать этой девушкой, во что бы то ни стало!». Прохоров нервно сглотнул вязкую слюну, мотнул для верности головой, прогоняя химеру и наваждение, и строгим тоном осведомился, придав голосу сухие казенные интонации:

– Вы не ответили на мой вопрос: Вы замужем?

– Простите, я не расслышала! Да, замужем. – Мэрилу протянула ему паспорт, без приглашения присаживаясь рядом с ним на полку, поправляя на горле шарф.

– Так-так… -протянул Евгений, раскрывая паспорт на нужной странице.

«Черт, так всегда!» – чертыхнулся он, захлопывая паспорт и зачем-то снова его открывая. Он заметно нервничал, что было с ним впервые на работе. Рядом был его подчиненный, который так и ел глазами начальство, не понимая, с чего это известный в отделении сухарь Прохоров так волнуется.

«Ну, замужем она, что вполне логично. Ребенок, муж, семья!»

– Так-так-так.. – снова повторил он, возвращая документ Мэрилу. Она тем временем почувствовала, как сердце у нее кольнуло, пропустило болезненный удар, перед глазами все поплыло, а руки стали непослушными и ватными. Воздух вокруг нее, дрожащий и расплывчатый, вдруг стал вязкий как кисель, а сквозь него, затуманенным сознанием, отчетливо и явственно она увидела узкий, светящийся молочно-белым цветом, коридор. Вдали, ссутулившись, стоял Гирманчи в широкой сутане кровавых оттенков. Он ничего не делал, не двигался, а просто стоял и смотрел на Мэрилу гипнотизирующим взглядом, и от этого взгляда на душе у девушки стало тревожно и неспокойно. «У каждого свой путь. Но ты не вправе изменить то, что предначертано тебе судьбой!» вспомнились ей напутственные слова учителя. Внезапно она ощутила неприятный привкус во рту, легкую тошноту и головокружение. Живот повело как от рвотных спазмов. Мэрилу, сделала попытку тряхнуть головой, сбрасывая дурман, но от едва ощутимого толчка, она вся подалась вперед и, сама, против своей воли, шагнула прямо в этот густой матовый тоннель. Все ее естество сжалось от страха, а сознание напомнило ей те ощущения от телепортации, которое так услужливо до этого блокировало от разума девушки, чувство стремительного полета, резкий запах озона, обжигающую боль во всем теле и ощущение падения. В тоннеле было тепло и влажно, воздух, мягкий и податливый, окутал ее бархатной паутиной. Мэрилу, едва держалась на ногах, не зная за что ухватиться, что бы сохранить равновесие, сделала первые пару шагов навстречу к Гирманчи, но тот властным взмахом руки остановил ее. «Тебе предстоит сделать выбор, Мэрилу! Оставайся верной нашим идеалам! Не уверуй в Христа, в нем твоя погибель!» -не размыкая уст одними глазами молвил старик, продолжая держать ее взглядом. По щекам Мэрилу потекли слезы, едва она осознала безысходность и неизбежность всех тех мук, которые, несомненно, выпадут на ее долю в самом недалеком будущем. Она стояла в центре временного коридора, слабая, беззащитная, один на один со своей судьбой, но в то же время сильная и несгибаемая, а вокруг нее неясными тенями мелькали какие-то материализовавшиеся обрывки из ее мыслей, эмоций, впечатлений. Ощущение неизбежности будто пригвоздило ее к месту. Она продолжала стоять, не шелохнувшись, не отвозя молящего взгляда от Гирманчи, и там, в эту самую минуту, девушка осознала всю сложность грядущего выбора. Ведь исход будет зависеть от него, этого самого выбора, и какой бы путь она не избрала, потом изменить будет уже ничего не возможно.

Слезы безостановочно текли по ее лицу. «ПОЧЕМУ Я??? – хотелось закричать ей во весь голос, чтобы получить ответ на вопрос, почему она, а не кто-то большой и сильный, как всегда и бывало в истории, поставит заключительную точку в извечной борьбе Света и Тьмы?! «Я надеюсь на тебя! Всё! Пора!» – Гирманчи отвернулся, и, ссутулившись еще сильнее, сделал шаг вперед, падает в какую-то пропасть. Последнее, что она успела запомнить, это слепящий и нестерпимо яркий, прямо таки обжигающий свет.

** *

– Марина Игоревна, как Вы себя чувствуете?

– Мариночка, вот нашатырь!

– Да отпустите Вы ее, разве Вы не видите, человеку плохо! – как сквозь вату доносились до Мэрилу вибрирующие голоса. Резкий терпкий запах ударил ей в ноздри и она, мотнув головой, с трудом разлепляя спутанные ресницы, отодвинула от себя источник этого самого отрезвляющего запаха: полную мясистую руку, держащую у ее носа пахучую вату. «Я грохнулась в обморок. Гирманчи! Приснился ты мне, или все было наяву???!» – Мэрилу поморщилась, благодарно кивнув заботливой толстушке.

– Мне уже лучше, спасибо, – слабым голосом пискнула она, обводя СВ-купе мутным рассеянным взглядом. Понятые неловко топтались при входе, а Прохоров с толстушкой склонились над ней, причем Евгений с виноватым, а владелица аптечки с обеспокоенным видом.

– Вы свободны, Марина Игоревна, – Прохоров крякнул, по привычке потрогав большим пальцем правой руки кончик носа. – Возможно, Вы нам еще понадобитесь!

Евгений и сам не понимал, что творилось у него в душе, но было ясно одно – он не должен отпускать из своей жизни эту загадочную девушку, с таким красивым и звучным именем «Марина». «Марина…от латинского «маринус» – морская…Женщина с таким именем, несомненно, знает себе цену, а мужчины, беззащитны перед ее волшебными чарами!». Лейтенант крепко зажмурился, и, для верности куснув себя за щеку, полной грудью вздохнул и с шумом выдохнул. Воспоминания нахлынули из ниоткуда… Выпускной класс, школьная дискотека и первая красавица школы, Марина Артемьева, по которой сохли едва ли не все старшеклассники. Их первый, хотя, и не совсем невинный, поцелуй, свидания под раскидистым кленом, долгие посиделки в ночном кафе. Тогда ему казалось, что первая юношеская любовь это навсегда, но время неумолимо расставляло все на свои места, внося коррективы, Марина исчезла из его жизни также внезапно, как и согласилась на той дискотеке станцевать с ним медленный танец, оставив после себя неутоленную страсть и досадное чувство безвозвратной потери. С тех пор он бессознательно искал в женщинах до боли желанные черты, и вот теперь, глядя на эту хрупкую и рыжеволосую пассажирку, Прохоров осознал одно – это судьба! Та, Марина из прошлого, разумеется, не была столь ослепительно красива, у нее не было роскошной шелковистой гривы волос, сияющих бездонных, словно в омут затягивающих глаз, пухлых чувственных губ. Школьная Марина даже не была похожа на эту, явившуюся к нему словно сказочная принцесса греза, воплощая своим обликом его самые смелые ожидания. Прохоров видел, что ей нездоровится, да и свидетель из нее был совсем неценный для следствия, поэтому он, спохватившись, порылся в кармане своих брюк и протянул ей визитную карточку, пытаясь поймать ее ускользающий с поволокой взгляд.

– Вот моя визитка, – Евгений Миронович, напустив на себя вид строгого ревностного служаки, внимательно смотрел, как ее тонкие смуглые пальцы вертят его визитную карточку.

– Разумеется, мы с Вами до утра еще увидимся, а пока, отдыхайте, Марина Игоревна!

–Да, да… – Мэрилу заторможено кивнула в ответ, поднимаясь с полки.

– И поспите! На Вас совсем лица нет, вон, бледненькая какая! – запричитала толстуха. –Давайте я провожу Вас!!!

– Нет-нет, что Вы, я сама! – Мэрилу поспешно сделала шаг к выходу, а затем, интуитивно, оглянувшись, встретилась со следящим взором прищуренных глаз полицейского.

– Доброй ночи…

Протиснувшись в узком проеме купе между столбом стоящими понятыми, Мэрилу, поправив на шее шарф, медленно дошла до своего купе и, войдя внутрь, облегченно выдохнула.

– Вот я и одна… – Рыжая усталым жестом сорвала с шеи шарф, присаживаясь на полку. Аня безмятежно спала.

«Теперь я в ответе за нее…Вероятнее всего, мне придется какое-то время играть роль этой самой Марины, – Мэрилу в изнеможении откинулась назад, прижавшись спиной к стенке. Поезд мерно катил по шпалам, под ритмичный перестук колес, за окном была непроглядная заснеженная ночь. – Ясно одно, я неспроста здесь, значит, мне надлежит стать этой самой Мариной. Попытаемся мыслить логично! Она куда-то ехала: допустим, это я узнаю через ее дочку, дальше, что? А то, что, скорее всего, ее кто-то должен будет встречать по месту назначения, только вот кто? Ну, ничего, ничего, и не такие ребусы разгадывали! Первый марш-бросок я выдержала блестяще! Этот как его Прохоров ничего не заподозрил! Самое сложное – не дать девочке заметить подмены!!!»

Мэрилу горестно вздохнула, вертя в руках картонную маленькую бумажку.

«Так, что он мне дал, полицейский этот???» – девушка поднесла визитку поближе к глазам, поудобнее устраиваясь с ногами на полке.

«Прохоров Евгений Миронович. Лейтенант линейного отдела ОВД Московского вокзала» далее шли цифры с поясняющими надписями: телефон отдела и мобильный телефон»

– Очередная шарада… -вслух сказала Мэрилу и широко зевнула: ей нестерпимо хотелось спать…

Глава II

***

Антону Самойлову не спалось. Он привык ложиться далеко за полночь, но сегодня сон не шёл к нему. Поворочавшись в тщетных попытках заснуть в опустевшей без жены постели, он рывком поднялся, почёсываясь и, позёвывая, добрёл до кухни, залпом выпил в компании с мирно урчащим холодильником стакан прохладного кваса и, распахнув бессловесного собеседника, в грустном унынии обозрел заполненные правильными продуктами недра холодильника.

– Ни пивасика, ни хренасика! – с мрачной ухмылочкой резюмировал Антон, захлопывая дверцу. Чертовски захотелось холодного пива, его любимого, «Балтики». Представив себя, за просмотром какого-нибудь эротического фильма, попивающего пивко и заедающего солёными, такими вкусными, но такими вредными, чипсами, Антон понял одно: уснуть без вожделенного напитка ему не удастся. В нечастые, но довольно продолжительные отлучки супруги, он скучал без нее и дочери, но первые дни блаженной свободы каждый раз казались ему манной небесной. Он мог без опаски на строгий выговор Марины в неимоверных количествах поглощать всевозможные пиццы, гамбургеры, копчёные колбасы, заедать это всё чипсами, солёными орешками, сдабривая все эти изыски бесконечными литрами пива.

– Так-так, до ближайшего ночника минут семь ходу, одна нога здесь, другая нога там, решительно произнёс Антон и зевнул так смачно, что едва не вывихнул себе челюсть. Устойчивый к холоду, он ограничился лишь тем, что натянул на себя джинсы, обул на босую ногу кроссовки и, сорвав с вешалки короткую дублёнку-косуху и прихватив ключи, вылетел из квартиры, закрыв дверь лишь на один замок. На улице было морозно и ветрено: ночь окутала его безлунным чёрным покрывалом, хрустящий снег негромко поскрипывал под ногами. Антон, перейдя дорогу, трусцой добежав до ночного магазина «СемьЯ», затарился пивом, чипсами и колбасой твёрдого копчения. Нагруженный пакетами, он, слегка подмёрзнув, не дожидаясь зелёного сигнала светофора, стал перебегать дорогу, думая лишь о том, что спустя минут пять он будет возлежать на диване и наслаждаться одиночеством. Тонкие ручки одного полиэтиленового пакета, не выдержав груза, порвались, и бутылки с пивом вдребезги разлетелись по проезжей части. Поскользнувшись, Антон в, шипя от боли, выронил второй пакет и тут яркий свет автомобильных фар мчащегося прямо на него здоровенного чёрного джипа на миг ослепил его. Последнее, что увидел в этой жизни Антон, это было перекошенное от страха лицо блондинки, а затем тьма поглотила его….

Наталья Марковская испуганно закричала, ударила по тормозам, и в страхе закрыла лицо руками, чтобы не видеть расширенные от ужаса глаза мужчины, который в считанные секунды оказался под колёсами огромного чёрного «Хаммера», за рулём которого сидела Наташа.

– ГЕРМАН!! – заорала девушка, отчаянно дёргая дверцу автомобиля. – Я СБИЛА ЧЕЛОВЕКА!

– Чёрт подери! – выругался черноволосый мужчина, выпрыгивая из джипа и склоняясь над лежащим мужчиной. Хмель моментально выветрился у него из головы, едва он осознал, что сбитый его любовницей мужчина мёртв.

–Господи!! – истерично причитала Наталья, споткнувшись на валяющейся бутылке пива, хватая своего спутника за руку

– Чёрт, чёрт, что стоишь, звони 02! – велел он, дёргая себя за галстук, избавляясь от него одним рывком, а заодно, стряхивая с себя вцепившуюся в него девушку.

– При чём тут пожарные? – Наталия судорожно сглотнула, сжимая и разжимая в кулаки руки: её колотила крупная нервная дрожь, а лицо сделалось белее мела.

– ДУРА! – прикрикнул на неё Соболев, вытаскивая мобильник из кармана модного чёрного пальто.

– МИЛЫЙ, ЧТО ДЕЛАТЬ??? – Наташа упала на колени подле сбитого мужчины, близоруко всматриваясь в его безжизненные черты лица.

– ОН МЕРТВ, СОВСЕМ МЕРТВ!!! – запричитала она, трогая дрожащей рукой липкую, горячую лужицу крови, образовавшуюся около его головы. – ЭТО КРОВЬ, ГЕРМАН!!!!!