Повести в стихах

Дмитрий Аникин

Повести в стихах

© Дмитрий Аникин, 2023

© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2023

Скучная история

1Ах ты, горе-злосчастье, мне на долюох какое крученое досталось,да верчёное, сука, непростое!Ты в семи солях, горе, натиралось,ты в семи водах, горе, кипятилось,на семи ветрах, горе, продувалось.А и жить без тебя мне невозможно,а с тобою меня со свету гонят.2А мне, молодцу, на чужой сторонкепотихоньку жилось, не голодалось;при кладбище сторожка, подносилиради праздника, ради поминанья,«А подкрась где забор, поправь маленько» —вот и выйдет доход уже не стыдный;кое-что я откладывал на книги.3Да, я с детства учен науке книжной,оттого и болит башка, кружится,оттого и глаза я измозолило листы – желтизну их, старость, ломкость.О божественном редко увлекался,а все больше стихи: Тредиаковский,Сумароков, Державин или дальше —Кантемир и силлабики древнее.4Вот так пропасть с людьми и начиналась.Им смешон я, а мне смерть с ними скучно —я всегда удивлялся, как попалимы в одни времена… и кто здесь лишний…Вероятно, они: вся их убогость!Кто бы мог в моем образе надменностьзаподозрить! А я надменный очень.Сколько яду под сердцем! Им, подспудным,и писал, меня не публиковали…Ненавидел страну, народ, эпоху!5Думы думал, мечтательно шаталсяпо кладби́щу – а что, тут тоже люди.Я заглядывался на камни, даты,я себя представлял с такими вместев разговорах, в делах, в эпохах лучше,я прикидывал даты, чтоб побольшеих разлет. Я устроился работать:сторожить, выдавать метелки, грабли.Если жертвовать, то не интеллектом.6А церковным вином со мной делилсяПитирим-отец из ближайшей церкви —тоже червь наш, кладбищенский, приятельупокойников, в небесах радетельза их путь беспрепятственный к вершинам.Я еще ничего, а он запойный:что кагор ему? – Тлен! Он больше водку,мне пол-ящика: «На, брат, упивайся.А башка если утром как дом скорби,то так Бог по грехам твоим отмерил».О чем только с попом не говорили!7А что женщины? Мой немногий опытран особых на сердце не оставил.Так, чтоб только яснее представлялисьпо ночам мне видения такие,что уснувшую душу будоражат,те, что пачкают руку, сон и простынь,вдохновляют на лирику поэта, —а вещественность мало удавалась.8Я гулял по кладбищенским аллеям,о любви женской тихо сочиняя,и казалось, что мысль моя не толькоподбирает слова, на рифмы нижет,но покойниц немногих беспокоит —тех, кого б я любил, будь они живы.А сейчас что? Не те же ли чту чувствав глубине души? Может, только чище!9Девы, женщины, тут вы после смертитак лежмя и лежите, меня ждете;думы только о вас сейчас и ночью,вашу смерть я, ваш друг, благословляю:все другие, живые, за забором,мне чужды, им чудак не интересен,полоумный кладбищенский философ,а вы тут не измените-сбежите.10Сколько вас тут, красавиц, девиц, умниц,и с характером каждая особым!Уяснить чтоб, опору дать для мысли,я ищу по кладбищенским архивам,я приходские книги изучаю,я додумываю, где глухо, пусто,я о каждой всю жизнь подробно знаю,как никто вас не знал тогда… до смерти.11Фотографию каждую на камнетряпкой, ветошкой нежно протираю,имена дорогие повторяю.Спите, спите до радостного утра!Вот тогда мы пройдемся с вами вместедо ворот, чтоб наружу путь обратныйв мир живых, и оставите меня, и,погуляв день-другой, ко мне вернетесь,потому что любви нет выше, чище…12. 1830–1851Вот купчиха: щедра, чуть-чуть наивна,все об рае, об аде рассуждает,полтораста лет лежа между ними.Умерла от чего, ведь с молоком кровь?За наследство дядья ее убили —а мечтала о смелом, о богатом,а вот трусы и нищие пришли к нейна поминки, напились да подрались,одного дядьку насмерть и зашибли,два других по Владимирке, за брата.О тебе, бедной, суд даже не вспомнил.13. 1914–1944Вот замерзшая в холоде, в тревогеночи долгой, военной, не стерпеладо победы – а впрочем, таким бледнымчто такое победа? Все равно ведьгибнуть запросто: не в такой Россиижить в невинности этакой, терятьсяот тычков и от хохота народа;ну а тут холмик свой да крестик жалкий —хоть такой ответ хамской их эпохе.14. 1989–2011Вон недавняя жертва: собиралипо частям тело бито-перебитоу наездницы – всмятку с мотоциклана Кутузовском, ночью, спьяну, сдуру.Сколько зла в ней осталось, сколько резвойпрыти, жара – и всё в могилу клали!Оттого и цветы любые вянут,камень голый стоит – и треснул камень.Недожитая жизнь томит, тревожит.15Собеседницы вы мои, подруги,собутыльницы когда, если надо;малый круг разговоров повторяем,по тропинкам заметанным гуляем,то листву, а то снег мнем. Жалость вашавозвышает меня и охраняет,без нее что такого мне поделать?Только книги, но в них не вся ведь правда,и живое общенье нужно сердцу.16Скоро месяц ноябрь туч понагонит,да и так уже слякотно и труднотам, где камня нет, твердого асфальта,проходить – я по щиколотку вязну,и все реже у мертвых визитеры.Так и лучше: пусть меньше мне доходов,а важнее всего покой и воля.Пью чуть больше, погода позволяет.17Привезли под ворота, дверь открыливнедорожника черного, спихнулигруз вдвоем, матернулись (было слышно),дальше волоком – и стучат лопаты,и дыханье нечистое со свистомиз прокуренных легких вырывалось.Развернули куль, бухнулось на землютело женское. Головой о каменьи костями о землю – звук раздался.18Кто ты, бедная, что за преступленьесовершилось сегодня над тобою:месть? разбой? Вряд ли…Кто он, твой насильник?Он из этих ли двух? А может, оба.Похоть ты им внушала – отвращеньевызываешь теперь, все твое тело…Зарывают – торопятся, с оглядкой,а не как нужно с мертвой обращаться.Завтра пусть Питирим что пропоет тут,чтобы не как собаку – по-людски чтоб…19Ночью темной, осеннею чуть сам яэтим мрачным рабочим не попался,а то можно ведь прикопать обоих —уже мертвую и еще живого.Кто тут будет искать – труп среди трупов!20Слава богу, не хрустнул костью, веткой,не попался в луч фонаря ручного —на четвертой аллее завтра будупонятым, – закопали, вещи взяли,инструменты закинули в машину,зашуршали опавшею листвою.21Я бегом, я трусцой к себе в сторожку,будто дряхлая дверь чему поможет,обороне какой от этих сильных.Но уехали. Сам я это видел…Надо выпить, скорее надо выпить.22Аз со страху лиях на стол и книги,аз дрожащей рукою протираетстол; вино ходит, плещется в стакане;я глотком одним – чуть не захлебнулся,я б второй – только слышу тихий скрежетпо стеклу. Не они ли? Только девка —под дождем, сук-ка, мается, и темнымс нее глина потоком, мать-земля, вниз.23Я с ума…Как живая, дверь на петляхдрожит мелко, того гляди поддастся,в щели холод и свет, блядь, синеватый;я крещусь, по себе не попадая.24Я открыл. А чего? А вдруг те двоетоже что-то увидели, вернулись,ходят, ищут ее? А я боялсявсегда больше живых, чем всяких мертвых.Мне не надо так привлекать вниманье.Я открыл. И вошла. Я дал ей выпить.Наследила-то как холодной грязью,от дыханья такая пакость, затхлость!25Заперхалась слегка: от Питиримазавсегда пойло трудно непривычным,уж такие особенности вкусау донаторов, кто ему приносит,у серьезных людей по части выпить,непитейный не признающих градус.Разве женщина может без запинки?Значит, тело тут пьет, не призрак некий.26Отдышалась – ну нет, до бестелеснойдалеко тени, стати все как надо.«Что в простынке гуляешь, простываешь?» —говорю, будто сам ее не виделпод дождем да подложенной в могилу, —пусть считает меня за простофилю,пусть допьет и идет себе, как хочет.Провожать я не стану до калиткии не дам ей накинуть из одеждычего теплого, чтобы не узнали,с кем была, где пила, чем наряжалась…27Посмотрела презрительно – как будтополыхнули глаза чуть синим цветом.Чур меня! Может, правда, с того светазаявилась смущать меня и мучить —то ли душу губить, то ли жрать тело.Посмотрела – как бы ножом по сердцупровела. Неуютно быть с ней рядом.И поджилки трясутся мелким трясом.28ОнаНе боись, не из ваших сказок нечисть,а ты – трус, не посмел тогда вмешаться.ЯНу, так я что бы смог один – их двое?..ОнаЭто к лучшему: и тебя б убили,а живой ты мне очень пригодишься,чтоб неузнанной долго оставаться,чтоб скрываться и миссию не выдать.Что за чушь тварь немертвая городит?И идет на меня – неужто с лаской?Отступать дальше некуда – касанье —наши руки столкнулись – и как током…29Тело девичье бряк посерединемоей комнаты, сразу изменилось;слишком явно и быстро разложеньепоработало с белым, преуспело;отвернулся не видеть – легким прахомсквознячок дунул – в форточку умчалосьто, что было она; простынка только,на полу лежа, лужей обтекала.30Что же тут происходит, а, такое?Я не брежу: следы ее повсюду.Побежать, что ль, будить кого средь ночи?Питирима – идти искать чтоб яму.В свежей рылись земле два супостата,или это мне тоже показалось?Поп увидит ли на полу простынку?31«Мало пьешь, оттого все эти бредни,слабоумие лечится запоеми другие душевные болезни.Мы с тобою отправимся сегодняв путешествие силой алкоголя,нам оттуда не надо возвращатьсяраньше чем к Рождеству». Нальет мне водки.Подожду – завтра, может, с ним и встречусь…А попробую трезво все обдумать.32Промолчу: может, больше не случитсяничего в таком роде. Страх отпустит.Дрожь уже не трясет меня, не мучит.Я снимаю с кровати покрывало,я ложусь, я чуть морщусь от несвежих,от присущих мне запахов постели,свет гашу, ну давай – спокойной ночи!33. ОнаЯ ворочаюсь, тело ощущаюво всех членах затекших: вросли ногти,где-то чешется, а лицо небрито,бороденка унылая курчаворасползлась по щекам. Как мышцы дряблы!А ведь помню: не стар совсем. Мне б глянуть,найти зеркало. Но пока лишь соннымим владею…34. ОнаПока распространитьсямне удастся, занять его всю волю…Две недели он будет колебатьсямежду мной и собой, но я возьму верх.Станет тенью моей, воспоминаньемнеприятным… Уснула я под утро.35Сон был сладок, глубок, встал отдохнувший,как не пил вечера, встал – пошел в аллею,в ту, где так вчера страшно было, людно…Был уверен, что там следов не будет,примерещилось что-то сполупьяну…Ухмыльнусь. И продолжу с Питиримом.Так ведь до Рождества мы и допьемся.36Все как надо: следы двоих, след свертка,и лопату забыли – пригодитсяполицейским отдать на отпечатки.Я стою у пустой, у свежей ямы,я босые следы из ямы вижу,неглубокие – все к моей сторожке.Значит, девка была. Куда ж девалась?37. ОнаНикуда, вся я тут. Не замечаешь?Ничего, и с таким с тобой сживемся:приучаюсь к движениям неловким,к неприглядному виду – путешествиймного было моих от тела к телу,выбирала красивых я и сильных,со значением в этом странном мире,а тут то хорошо, что дотянуласья до рук твоих, что в тепло проникла,в кровь живую, успела не погибнуть…38. ОнаА то вот бы подружек насмешила,бесприютною тенью оказавшись,духом лярвьим, бескостным и безмясым!И пришлось бы тянуть срок непомерный,в жалком виде скитаться, пока этотземной шар не пойдет по небу паром,чтобы мы, враз лишившись тяготенья,потянулись на родину, далёко.Все с прибытком, а я как сиротинка…39Только чувствую, что звонить не надополицейским, тревожить понапрасну:трупа нет, и не будет, значит, дела;мне внимание лишнее не нужно:вдруг ночные копатели узнаютобо мне, прочитают заявленье.Толку чуть, а хлопот не оберешься.40Мне бы жуть ощущать – а я так весел,мне б шмотье собирать – а я спокоен,мне бежать бы – а я уборку начал:подметаю по комнатам, стираю…Чистоту навожу. Оно мне надо?Удивлю Питирима видом новым.Я умылся, я бороду ровняю…Что ж неловко так левою рукою,что же правая ноет так, немеет?41. ОнаПитирим как-то сразу растерялся,лишь увидел меня, а был не робок,даже нагл и задорен – неужелиесть какое-то зренье у пьянчугии сквозь плоть друга видит поп-пропойца(как по-ихнему?) – может быть, суккуба?Выпил мало, ушел почти что трезвый,мой дурак ничего так и не понял…Ну а поп… Он кому пойдет расскажет?Нет, пока все спокойно, все как надо.42Пили мало, не клеилась беседа,Питирим был чего-то неприветлив,даже в карты сегодня не играли,под гитару не пели-выли песен,и не стал я с ним страхами делиться,с облегченьем вздохнул, когда закрыласьдверь за ним. Одному мне только лучше…Лег пораньше и спал без сновидений.Эта ночь так спокойна оказалась,так черна, непроглядна, будто космос.43Эти люди пришли ко мне поу́тру,под нос сунули разные бумажки,все с гербами, со звездами – солидно.Я напрягся, они ж с таким подходом,будто помощь моя неоценима,будто общее дело делать будем.«Расскажи, – говорят, – нам о пропавшей».О пропавшей, слышь, а не об убитой…Значит, я, не юля, давай всю правду.44Рассказал. И они мне рассказалио той нечисти, той инопланетной,непонятной нам сущности разумной,что на землю спустилась и проникнутьможет в каждого, кто неосторожен,руки жмет зараженным перед смертью,когда сущность прыжки свои готовитс тела в тело, из мертвого в живое.45При контакте как ток какой по мышцампробегает, рука немного ноет,а на третий день нет тех ощущений,а неделя пройдет – и все случится.46Ам да ам – и пожрет, погубит душу.Пересилит пришелица хозяйку —тот Федот, да не тот, с другой душою…Вроде так же коптит приятель небо,все впопад говорит о вашем прошлом,и ни знака тебе, ни чтобы холодпробежал при обмене быстрых взглядов.47Усмехнулся: вот сказки! «Так есть способ:перед зеркалом встань, и мы покажем.Вася, шторы задерни». Свет потушен.«Свечи есть?» Зажигаю. Как в гаданье.«При таком вот свечном дрожащем светеи увидишь свою вторую душу».Я смотрю – вижу блики, искаженья.«Глянь: сиянье очей неосторожновыдает гостью. Здравствуй!»Оназаметалась.48. ОнаС разворота удар – ах, как неловко,слабо и не туда! Они вскочили.Непривычное тело не успелаот ответных ударов как-то спрятать —и под дых, и пониже получила.Я лежу извиваюсь, слышу хохотих довольный. Два щелкнули затвора…Ну, прощаться пора, мой друг недолгий;ну, ругайте пропащую, сестрицы!49. ОнаЭтим в тело не влезешь: надеваютэластичные, тонкие перчатки.Знают нас. И откуда научились?В деле злом человек всегда находчив.Неужели действительно придетсяплоть покинуть? Он брякнется тут мертвый,он вдвойне неудачник: так попастьсядважды за три неполных дня, так сгинуть…50Открывается дверь. Движенье, грохот.И два выстрела в комнате, два трупа…ЯТы чего, Питирим?! Чего наделал?Ты зачем, а?ПитиримОни б тебя убили.ЯКто? Вот эти? Да мы сидели мирно,толковали о всяком.ПитиримОттого-тои разбито лицо, одежда в клочья,оттого их стволы на изготовке?ЯДа за что убивать?ПитиримСпроси у мертвых.И внимательно так, и трезво смотритмне в глаза, не мигая и недобро…51ОнаНу спасибо, отец.ПитиримХотел убить быи тебя, кто ты есть такая.ОнаЯ-то?Я – душа.ПитиримВсё не так.ОнаТвой друг очнется(уступлю я), успеешь попрощаться.ПитиримЯ от этих-то спас, а от тебя какмне спасти его, от несытой твари?ОнаУже, отче, никак: мы покидаемтолько мертвое тело. Не изгнать насни постом, ни молитвой вашей.ПитиримЗнаю,оттого злюсь.ОнаЯ, поп, не виновата.52ПитиримПусть хоть тело его живет под солнцем,пусть хоть тенью в твоем сознанье будетслед души его собственной; а вспомнишьПитирима, так это вспоминаетон меня – ты напейся тогда пьяной,дай ему хоть такое послабленьеради долга сегодняшнего.ОнаЛадно.53ОнаА что думаешь, отче, об исконныхваших душах? Мы чем от них отличны?Мы бессмертны, а ваши?ПиштиримЯ не знаю.ОнаМы, наверно, ни хуже их, ни лучше,но сильнее, раз можем извести их.Может, был какой сдвиг, сбой в мирозданье,потому бедным нам и не досталосьсразу тел и пришлось летать, скитатьсяпо чужим, где гостям совсем не рады.А мы что? Нам приют не меньше нужен,чем наседкам.ПитиримНе думай и сравниться!54ОнаЯ свое выполняю обещанье —попрощайтесь, и уходи отсюда.ПитиримТы останешься жить тут?ОнаДа, но страшномне с тобою общаться, с окаянным:я привыкла, когда меня не знают.ПитиримНу а с этими что?ОнаНе беспокойся,не найдут их, умею концы прятать.55ЯКто они?ПитиримЯ не знаю!ЯТы откудаздесь с ружьем взялся?ПитиримВижу – в черном джипедва громилы к сторожке подъезжают.Что им, думаю, делать с моим другом?..Были слухи плохие: беспокойно,говорят, стало кладбище ночами,а тут днем; непохожи на скорбящих —зарядил два жакана, и недаром.56Говорит – и потряхивает старца.А тут кто не занервничает, с «тулки»дав дуплетом? И хорошо, что ямаим готова, им с вечера зияет.Потемнеет – оттащим, закопаем.Да ты что, старый друг, неужто плачешь?Ну, давай чего выпьем – рюмки в руки!57ОнаДревний орден; как только объявилисьмы на вашей земле, они охотуобъявили на нас. И гибнут сестры.ПитиримТоже гости иных миров?ОнаНет, ваши,человеки.ПитиримОткуда они знают?ОнаА ты сам?ПитиримУ них знанья не оттуда.ОнаМожет, Бог, если он есть в этом мире,если есть в остальных, так все устроил,что на каждую жизнь есть свой убийца,вот они и охотятся.ПитиримНаверно.58ПитиримК черту всю богословскую беседу!Пойду пить.ОнаПитие и умудрилотебя так, что ты смог меня увидеть;ох, гляди, так до святости допьешься,и душа твоя ждать свечного жаратам(показывает ему на область сердца)не станет – проклюнется наружунимбом жарким среди дневного света.И охотники за тебя возьмутся —не докажешь, что сам, без нас, допившись…59. ОнаПоп уходит, оружие уносит.Я осталась одна. Берусь за книги.Как читал он такое – непонятно.Вроде русский язык, а запинаюсьв каждом слове. Стакан я протираю,наливаю поповского кагора,выпиваю, кривлюсь и выдыхаю —и читаю уже легко и ровно,понимаю его пристрастный выбор,нахожу вкус к поломанному стилю…60. ПитиримСмерч ато́мной войны смёл все живое.Мы гадали, мы сроки вычисляли,мы для дела трудились роковогопо всему миру; все, что накопили,пригодилось: успели в час недобрыймы друг друга; и смерть распространяласьпо народу, стране и по соседям,пока с вражеской смертью не столкнулась —в одну общую, вечную смесились.Кто из нас чьим оружием погублен?61. ОнаПолетели, сестрицы! Полетели!Мы свободны. Ты кем была? А ты кем?………62. ОнаЯ ж, представьте, в кладбищенской сторожкевремя мыкала, там пила безбожно,там читала стихи. Теперь не вспомню,хотя есть пара строк – прям на сегодня,прям за сердце берут. Я почитаю.Начала им рассказывать, слабея:Ах ты, горе-злосчастье, мне на долюох какое крученое досталось……63Я очнулся среди пустого места,среди космоса. Три мои подругитут же рядом. «Мы кто? Как очутилисьв этом чуждом пространстве?» И стеснились,будто я им последняя надежда…И купчиха молилась, и втораяповторяла все: «Я не виновата»,и наездница тихо материлась.64Подождите вы, дайте оглядеться.Как сюда нас забросило с кладбища?Напрягаюсь болезненно, и памятьначинает со скрипом возвращаться:материнское лоно, путь недальнийк свету, жизнь из обид и унижений,детство жалкое, существо немое,обретающее посильный голос.65Дальше юность, устройство на работу,Питирим, разговоры с ним и пьянство,эти трое – а дальше размывает:кто-то прячет труп, кто-то (я?) находит;гостья в доме, другие гости в доме;грохот, дым – это было в самом деле?66Муть ноябрьская, дальше зима, что ли…Смутно помню войну, как сквозь чужоезренье видя, чужие ощущаястрахи, похоти… А сейчас вернулисьощущения самости, всей жизни;только странно, что в виде бестелесномтак все мало… совсем не изменилось.Ну, я, впрочем, всегда был телом слабый…67Вспомнил: эта была… кого убили,не добили те, в деловых костюмах…А вернее – душа ее, вернее —нечто сильное, жало в плоть мне остро,«я» мое изничтожившая сука.68Где теперь ты? Последнее усильесовершаю избавиться от гостьистоль коварной – следы ее простыли.То-то! Знай, на кого пасть разеваешь,душу чью так схарчить, голуба, хочешь!А подавишься, съевшая собаку,а живехонька душенька поэта.69И погибла тварь гибелью последней,унесла меня из всеобщей смерти,не желая спасла, не понимая.Ах, как дивно живуч я оказался,на кривой-то кобылке и объехалвсе опасности, пропасти, не сгинул,прихватил еще этих, мной любимых…Жизнь и смерть как местами поменялись!70Ты была паразитом в моем теле;только лишь повторила мои строки —подчинилась моим словам, напевам,уступила мне… тело или что там…Все мы – сгустки энергий в чистом виде,уступила чего важнее тела —образ, что ли, на времени-пространстве,отпечаток, тень беглую, живую.71Стала пищей; вот все мы так, поэты,заедаем чужой век, пожираемум читателя, в кровь его, в дух входимвроде этой беглянки, но потоньше,похитрее; читайте меня – этолучше сильных, любых рукопожатий.А чем больше читателей, тем большеоживает меня сейчас по свету.…72Ах ты, горе-злосчастье, мне на долюох какое крученое досталось…

Цирк

Пьеса с элементами импровизации

Должно быть так: сквозь плоть, предметпервоначальный виден свет,идея Божия слышнав прошедшем сквозь тьмы, времена.На стертом диске пятакане разглядеть герб и число,но вес, размер свои пока.И без убытка в ход пошло.

Снежный, ветреный вечер в конце декабря.

Передвижной цирк зажигает огни. Видны мокрые от снега афиши и немногочисленные люди, пробирающиеся через сугробы к входу.

Начинаем!

1Цирк черти́т свои кругина земле, на пустыре,за какие – ни ноги:не то время в декабре,перед суетой большой,мишурой не только здесь —солнце круг обходит свой,умещает в цирке весь.2Циркачка,выкрутасница,лихачка,манежная прельстительница массна раз —взлетает в купол,два —и шире мах,три —с тьмой и светом впопыхахбарахтается,успевает видетьглаза,полтыщи глаз,и злоба ихпожестче лонжи всякой бьет под дых…Вытягивает вверх ее страховка,живушутовку…3Нам мастерства не оценить,сугубой точности движений —не та пора, нет знаний тех,в веселом деле скучен гений;наш грубый интерес – следитьпадений груз и срывов смех.4Мы для того и ходим, чтобы смертьзастать, —не медли с актом смелым,пока – не твой черед, пока – судьбепокажешь кукиш этим делом,сорвешь аплодисментов громв конце своем…5Так я зачем забрел сюда? Чегоувидеть захотел? Ты в мастерствеприбавила, наверное. Летаешьпочти свободно. Я ж набрался весакак будто за двоих.Тебе б полмираобъездить, поражая тех и этих,тряся с них денег, —ты ж торчишь в провинциях,как будто, овладев стихией воздуха,обыкновенно ходить, ездить брезгуешь.6Ну, пора. Дирижер взмахнул, и грянулмарш уверенный, мы пошли на сценупредставлять из себя веселье, в обанаблюдать за расфраченной, полпьяной,озверевшей толпой, на представленьек нам пришедшей – чтоб посмотреть на то, чтоее выше. Ах, не таким народомзаполнять бы ряды, теснить теснее.7Кто устремлен глазами на сей цирк,на клоунов – зырк, на жонглеров – зырк.Кто страшен в напряжении своем.Кого за своего не признаем.Кто часто дышит, повторяя ритморкестра, пот течет и лоб горит.Кто странно искажается лицом,как был, так остается простецом.Кто верит в наше дело, как и мыне верим в смысл цирковой кутерьмы.8Цирк бредет вокруг пустой,ждущей, жаждущей арены,цирк играет пестротойпошлой, необыкновенной.Цирк готовится на раз,без излишних слов, усилийдуши ваши взять – сейчасих как стиснули, схватили.В три погибели согнутпуть наш – след в след зренье ваше;полон цирк, полны рядовконцентрические чаши.9А ты еще в гримерке, руки, ногидосадливо и суетливо трешь,их мышцы разминаешь; рюмка, следующаябодрят дух, еще время есть тебесосредоточиться, прочесть молитву —или какие ты там заклинанья,не понимая смысла, повторяешь…10Темная моя комната,есть полчасадо начала дела —блесткого представления,ивыдерживаю молчанье,а хочется выть —невозможное ожиданиекак скоротать?Ноют вдоль, поперек всего телабудущие переломы, травмы.Рюмку-то одну можно,нужно;опять запрятали,но я не такая дура:фляга к ноге приторочена,за чулочком, с коньячком, припрятана,а иначе как на этакие верхотурылезть,залезать,чтоб оттуда – порх?11Бог зрелищ, хохотун, вертун, ты – бог цирка,прими слова сии, как будто мо-литвы,а искренность моя любых других выше,кручусь-верчусь в твоих руках ибо.Не отпусти меня, не дай упасть в прорвынебесных пут, подставь чего земли мягче!Но ты не слушаешь, ты ждешь в жерло циркаблагую жертву – не меня хоть бы.12. ХорА начали сегодня плохо,не пошло сначала.Дело не без подвоха.Удачи мало.Лажают люди и лошади,распорядительчудит – на широкой площадишатров строитель.Медленные движения,разброд, шатанье.Даем представление —рвань перед дрянью.13. КорифейВы пьяны безумно, что ли?Хоть мало пили,не годны для пошлой роли,ее усилий.Взбодрись, всяк фигляр и гаер!Сейчас сыграемсвободно – предполагаяшатру стать раем.Огнями небесной твердирасцвечен купол,дрожит, но удержат жерди,сорваться глупо —играйте ж сверх всякой силыи безобразно,рвя голос,тугие жилы!Даешь соблазна!

Ну вот, после всяких парад-алле и начинается настоящее представление.

14. АтлетыА сила ходит ходуном,вздымает грузы вверх,а сила в теле молодомвсегда ведет на грех.Ей уступает – слаб – металл,цепь рвется, сталь дрожит —не запыхался, не усталхват-богатырь, спешитдавить из камней темный сок,соленых солоней,растерть в пыль-хрящ, в труху-песокподгорных кость корней.Чего еще? Котомка-груз,в ней мал-мало земли —поднять ее, порвать сеть узвсё раньше не могли.Осилит ношу Святогори черный гроб в щепуразмечет – кончен приговор,порядка сдвинут спуд.И покачнется Божий мир,стряхнет с себя людей,пойдет, крутясь, стеная, вирвсе шире, веселей.15. АтлетыТакими-то забавамимы заняты, ледащие;мах левыми, мах правыми —веса ненастоящиепорхают, стали ржавыми,и легкие курящиехрипят басами бравыми,нас манят славы вящие.16. ЖонглерСтрофаСилы постоянного падения,верткие извивы траекторийзаключаю в ровные орбиты:сколько-то хватает мне умения,чтоб одна одной, друг другу вторя,пролетали, четки, ветром шиты.АнтистрофаСколько их – шаров, колец – считающий,вычисляю время, не столкнутьсячтобы – во Вселенной места много, —я, в кругах стоящий, их вращающий,заставляю путь ко мне вернуться.Перводвигатель навроде Бога.

Двенадцать колец, одиннадцать мячей, восемь булав.