Жизнь моя

* * *

Я еще долго сидела в оцепенении после прочтенного письма. Ком в горле мешал дышать. Я забежала на кухню и залпом выпила стакан воды. Немного придя в себя, я положила письмо в конверт и отнесла его в свою спальню.

Целый день я находилась под сильным впечатлением от произошедшего. Тем не менее время шло к вечеру, и надо было что-то приготовить.

На ужин я решила запечь курицу и отварить макароны, нарезать салат из свежих овощей.

Роман вернулся домой в приподнятом настроении, и я передумала сообщать ему о смерти матери.

– Ну, чего ты там придумала? – прозвучал его насмешливый голос.

Сама я уже успела перекусить и накрыть на стол. Он принялся за еду, а я украдкой поглядывала на него, моя посуду после готовки и не имея понятия о том, как ему рассказать ужасную новость. Он это заметил и теперь тоже смотрел на меня исподлобья.

Потупив взгляд, я посеменила в свою комнату, чувствуя спиной, как он прожигает меня глазами.

Я сидела на диване и вертела конверт в руках, думая, что же делать дальше.

Тут неожиданно вошел Роман. Я едва успела спрятать конверт под подушку.

– Чего пялилась на меня? Небось подсыпала отравы в ужин и ждала, пока я кони двину, так? – встал он возле меня с презрительной ухмылкой на лице.

– Что за бред ты несешь?! Какая отрава?! – обиделась я не на шутку. – Вот и готовь после этого!

– Ладно, шучу, – смягчился он. – Ты ведь хотела мне что-то сказать?

– Да ничего такого… – смутилась я.

Он сел на кровать и, буравя меня взглядом, произнес:

– Ты это брось корчить из себя таинственную тихушницу. Говори, что хотела!

– Ничего я не хотела. И потом, зачем ты нарушаешь мое личное пространство?

– Ну, мое личное пространство ты уже нарушила. И вот что я нашел в своей комнате на столе, – показал он мне невидимку, которую я сняла с волос, чтобы вскрыть конверт. – Что ты там делала?

– Просто сидела, что, нельзя?

– Вот опять! Ты не просто так сидела, а что-то делала.

– Я не хотела говорить тебе, – сдалась я, поняв, что отпираться бесполезно. – Тут такое дело… В общем, приходила женщина и просила передать тебе письмо от матери. Вот оно.

Я показала ему конверт с письмом.

– И зачем ты его читала? – нахмурился он. – Тебя мать не учила, что читать чужие письма нехорошо?

– Да, я знаю, – понурила я голову. – Просто мне надо было разобраться в том, как сказать тебе… нет… я не могу…

– Что ты не можешь?

– Сказать тебе о том… что ее больше нет.

– Кого нет? Не понимаю тебя, – резко переменился его голос.

– Мамы твоей.

– А где же она?

– Ее больше нет на этом свете, – прошептала я, уставившись в пол.

– Посмотри мне в глаза и повтори то, что только что сейчас сказала, – произнес он таким тоном, что у меня все похолодело внутри.

– Марина умерла. Похороны завтра в одиннадцать утра. Она тебе письмо написала. – Проговорив все на одном дыхании, я протянула ему конверт.

Не говоря ни слова, он встал и с конвертом пошел к себе. Мне почему-то стало дурно. Не надо было ему сообщать обо всем этом. Ведь, судя по рассказу женщины, он с ней не общается уже давно. Ну зачем надо было давать ему это письмо?! Что теперь будет?

Спустя какое-то время, тихо войдя к нему, я увидела, как он, скрючившись, сидел в кресле возле окна – видимо, плакал.

– Рома, могу я помочь тебе? – спросила я с сочувствием. – Ты только скажи чем.

– Ты поможешь, если исчезнешь сейчас же, – его голос звучал твердо. – Что стоишь?! Проваливай!

Чтобы не злить его, я ушла к себе. Скорее всего, он хотел, чтобы я убралась вообще из его квартиры, но идти мне было некуда. Тем более он сейчас был шокирован новостью, и я надеялась, что завтра он хоть немного придет в себя.

Этой ночью я долго не могла заснуть. Мне приснилось, что я падаю в пропасть под противный смех Галины.

Утром я проснулась в разбитом состоянии. Взяв из шкафа первое попавшееся полотенце – белое, в синюю полоску, – я пошла в ванную. Чтобы отогнать от себя мысли о ночном кошмаре, я пела под потоки льющейся воды.

Когда я вышла из ванной, Роман, идущий навстречу, окинул меня презрительным взглядом и одним рывком сорвал с меня полотенце, прикрикнув:

– Ты не смеешь его брать! Это ее любимое!

– Прости, – вымолвила я, вместо того чтобы закричать от возмущения.

Не взглянув на меня, он прижал полотенце к груди, как что-то самое дорогое и милое сердцу, и с силой захлопнул за собой дверь.

Через какое-то время Роман зашел ко мне и сказал безразличным тоном:

– Собирайся сейчас же. Я отвезу тебя назад домой.

– Подожди… Я ушла оттуда навсегда! И не собираюсь туда возвращаться! Она мне больше не мать! – заговорила я, чуть не плача.

– То, что она грохнула твоего кота, вовсе не означает, что она стала тебе чужой. Возможно, на то были свои причины. Тебе нужно было с ней поговорить и все выяснить.

– Но она убила его просто так! Ведь она знала, как сильно я его люблю! – Я едва сдерживала слезы. – И она отобрала его у меня! А раз ты так думаешь, то ты вообще черствый и бездушный человек! Даже мать твоя это поняла и сбежала от тебя! Ты ведь ее ни во что не ставил! Вот она и…

– Заткнись! – стукнул он по столу так, что я подпрыгнула. – Ты мою мать сюда не приплетай. Ты ничего не знаешь, соплячка. Ты вообще мне никто, чтобы так рассуждать. Пакуй пожитки и уматывай отсюда сейчас же. И чтобы я больше тебя не видел!

Войдя в свою комнату, я принялась медленно собирать вещи, все еще надеясь на то, что он передумает. Но он не передумал.

Я вышла, прикрыв за собой дверь, а он даже не проводил меня и не подвез, как обещал, хотя ему самому уже надо было ехать на похороны.

Глава 3. Снова у Ромы

Кое-как с пересадками добравшись до дома, я только сейчас вспомнила, что не взяла ключи. Дверь была закрыта – пришлось звонить. Долго не открывали. Я снова нажала на кнопку. И только после этого высунулась тщедушная фигура в замусоленном халате.

– О, явилась не запылилась! Гулена! Думаешь, мы тебя ждали?! – проскрипела противным голосом Галина.

Окинув ее презрительным взглядом, я лишь промолчала.

– Галюнь, кто там? – раздался в глубине квартиры гнусавый голос Антона.

– Да эта притащилась!.. – протянула досадливо Галина и нехотя пустила меня через порог.

После необъятных хором Романа эта квартира казалась мне тесной картонной коробкой, пропахшей кислыми щами, водкой и дешевыми сигаретами. Ее стены с обшарпанными обоями встретили меня хмуро и неприветливо, хоть она и была когда-то моим домом, где я выросла и прожила свою никчемную жизнь.

– Ну здравствуй, Ритусяша-крысяша! – кривляясь, прогнусил кисло-сладким голосом Антон.

– Тоха, чего ты перед ней раскланиваешься?! – возмутилась Галина. – Танцуй туда, откуда вынырнул!

– Ладно-ладно… Не бузотерь только. Жду тебя, моя селедочка!

– Ага… Размечтался! – насмешливым голосом бросила ему в ответ Галина. – На работу уже пора! Некогда мне тут с тобой кувыркаться. Накувыркались уже вдоль и поперек!

Я украдкой наблюдала за тем, как она спешно собирается на работу. Галина работала кассиршей в небольшом супермаркете, что располагался недалеко от нашего дома. Ее сожитель Антон, наоборот, целыми сутками просиживал дома, объясняя это тем, что у него очень слабое здоровье. Хотя я ни разу не слышала, чтобы он жаловался на плохое самочувствие. А когда пыталась заводить на эту тему разговор, то она просто фыркала и посылала меня куда подальше.

Вот и сейчас мне снова предстояло остаться с ним в одной квартире. Но в данном случае – это было меньшее зло, чем терпеть присутствие убийцы. Я хотела было закрыться у себя в комнате, чтобы отдохнуть немного с дороги и побыть в тишине, но Галина вдруг дернула меня за рукав.

– Так, а ты куда? – обратилась она ко мне. – Сейчас же отправляйся в ванную и выстирай все, что лежит в тазу. И еще приготовь поесть что-нибудь нормальное, а то только и умеешь баланду варить.

Я, молча повинуясь, кивнула. И, вместо того чтобы прилечь отдохнуть, поплелась в ванную.

Я тщательно перестирывала поношенные, видавшие жизнь тряпки и ненавидела себя за то, что не смогла отказать Галине просто потому, что струсила, боясь ее реакции. Ведь от нее можно было ожидать чего угодно. В этот момент дверь в ванную приоткрылась и показалась сальная, немытая голова Антона.

– Эй, Ритуся-я-я-я-ша-а-а-а… – пропел он, слащаво растягивая слова.

– Чего тебе? – буркнула я сквозь зубы.

– Брось ты это все! Потом достираешь. Пойдем лучше потолкуем о том о сем, – задушевно проговорил он. – Я как бы соскучился.

– Да пошел ты!.. – бросила я.

Тяжело вздохнув, словно побитый пес, мужик ушел.

Достирав белье, я еле-еле добрела до комнаты и рухнула на кровать, тут же заснув.

Не помню, сколько часов я так проспала, но тут меня разбудило шарканье возле кровати. Кто-то коснулся моего бедра. Все еще думая, что сплю, я пробормотала, ничего не соображая:

– Рома… прости…

Тут же послышался глумливый смех и такой же голос проговорил:

– Меня зовут Тоша, если ты забыла. Проснись, красавица, и пой!

Тут я окончательно распахнула глаза и уставилась на плешивого мужичонку.

– Ну, чего тебе еще надо? – презрительно фыркнула я.

– Поговорить бы мне с тобой, спящая красавица, – расплылся Антон в кривой улыбке, – а то с этой бабой вообще не о чем разговаривать.

– Зато вам есть чем заняться! – язвительно заметила я.

– Да, с ней только в койке трахаться и можно, и то как-то не очень…

– Что не очень?

– Да меня давно уже не возбуждает эта сушеная селедка. Другое дело – ты. – Он бросил взгляд на мои бедра.

– А что я?

– Ну, в смысле, ты умнее, что ли, образованная. Да и с фигурой у тебя полный порядок.

– И что?

– Ну что ж ты такая непонятливая? Ладно, короче, ты мне нравишься, и у меня на тебя давно… ну, понимаешь.

– Ага, – усмехнулась я. – И что ты думаешь, я вот так возьму и лягу под тебя? И потом, у меня уже есть парень. А ты и гроша ломаного не стоишь по сравнению с ним. Так что даже и не мечтай!

– И где этот твой парень? И его, кажется, Ромой зовут? Это не он ли послал тебя сюда, а? – отвратительно хихикнул Антон.

– А вот это не твое собачье дело! – не на шутку разозлилась я. – И вообще, чего ты тут расселся?! Делать больше нечего?! Иди устройся на работу, и яйца будет некогда чесать!

– А ты чего это мне хамишь, дюймовка? Вот вернется твоя маманька, и я все ей про тебя расскажу!

– Да рассказывай! Думаешь, так боюсь?! Пуганая уже!

– Ишь, какая борзая стала! А до того как свалила отсюдова, такой тихоней была! Эх, жаль, я тогда тебя не отогрел как следует…

– Действительно, очень жаль. Но ты уже опоздал!

– Ничего, мы же можем наверстать упущенное… – Он схватил меня за ногу.

– Руки убрал! – рявкнула я на него. – Иди вон, селедочку свою лапай!

– Так ее еще долго не будет, а мы с тобой можем так по-быстренькому! Она и не узнает!

– А если я возьму да расскажу ей, что ты меня домогался?

– Хе-хе! Да она тебе не поверит!

– Ну это мы еще посмотрим! – резко встала я.

– Э, девочка, куда?! – схватил он меня за руку и повалил на кровать. – Я тебя не отпускал!

– Пусти меня сейчас же, кобель вонючий! – заорала я и начала вырываться, что было сил.

Но он, крепко вцепившись, уже расстегнул мои джинсы и стащил их. Улучив момент, я со всей силы пнула его в пах.

– Ай-и-и-и-и-и! – завизжал мужичонка, хватаясь за низ живота. – Сука! Сука-а-а-а-а-а-а! Ты об этом пожалеешь!

Я вскочила с кровати, но он уже пришел в себя и отвесил мне оплеуху.

– Что здесь происходит?! – вскрикнула Галина, пришедшая с работы на обеденный перерыв.

– Да эта… в общем… она ко мне приставала! Еле отвязался, – слезливым голосом прогундосил Антон.

– Неправда! Я спала, а он тут как тут и сам стал приставать ко мне! Да! Он пытался меня изнасиловать! – выкрикнула я в отчаянии.

– Я тебе велела заниматься домашними делами, а ты спала?! – накинулась на меня Галина. – Да еще и пыталась совратить моего мужика!

– Да-да, так и было! – нервно закивал сожитель. – Я попросил ее приготовить поесть. А она обманом затащила меня к себе и начала приставать, мол, давай по-быстренькому, пока мамка не видит.

– Ах ты дрянь! Потаскуха поганая! – Галина резким движением вытащила ремень из брюк. – Тоха, держи ее!

Вдвоем они повалили меня на кровать, содрали одежду и перевернули на живот. Антон крепко привязал меня веревкой к кровати, а Галина принялась лупить по всему телу жестким кожаным ремнем. Я не кричала и даже не плакала, а ждала, стиснув зубы, когда у нее закончатся силы. Вдоволь поизмывавшись надо мной, она бросила ремень на пол, и они наконец-то оставили меня в покое.

Через какое-то время я еле-еле освободилась от веревки, терпя адскую боль от свежих царапин. С трудом одевшись, я собрала вещи и незаметно выскользнула из квартиры.

* * *

Немного побродив по ночному городу, я все же решила вернуться к Роману. Куда мне еще идти? Да, он прогнал меня. Но я надеялась, что он пустит меня хотя бы переночевать, а не выгонит снова на улицу, да еще и в ночь.

Уже было слишком поздно, когда я оказалась на безлюдной автобусной остановке. Спустя полчаса ни один автобус так и не подошел, а я уже замерзла. Чтобы хоть как-то согреться, я сама помчалась по ночным улицам к нему домой.

Тяжело дыша и едва переставляя ноги, я ввалилась в лифт.

Прислонившись головой к двери квартиры, я нажала на кнопку звонка. Он долго не открывал. Я продолжала упорно ждать и надеяться, что все-таки он мне откроет, и позвонила еще раз. Спустя несколько минут дверь распахнулась, и вместо парня со злой ухмылкой меня встретил совсем иной, не похожий на того, с кем я познакомилась в парке: на лице – явное выражение скорби и утраты; покрасневшие глаза смотрели на меня совсем по-другому; черная рубашка и брюки помялись и выглядели нелепо; только волосы на голове, как и прежде, были растрепаны. Кроме того, от Романа исходил тяжелый запах спиртного.

– Чего тебе еще надо от меня? – спросил он усталым, тусклым голосом и покосился на мои сумки. – Чего приперлась?

– Я убежала из дома. Навсегда убежала. Я туда не вернусь, – тут же ответила я.

– И ты решила, что теперь твой дом здесь? – понизил он голос до хрипоты.

– Мне больше некуда идти. Сожитель Галины пытался меня изнасиловать, а когда я ей пожаловалась на него, то этот гад обвинил во всем меня, и она ему поверила.

– А мне-то что до этого? На кой мне твои проблемы? К подруженьке своей иди и ей сопли изливай!

– У меня никого нет! Больше никого нет!

– Короче, возвращайся туда, откуда пришла, либо иди бомжуй. Мне плевать!

Я хотела еще что-то сказать ему, но он захлопнул дверь, скрывшись в недрах квартиры. Я еще немного постояла возле двери и села на лестницу, обхватив колени руками.

Через какое-то время дверь за спиной снова распахнулась.

– Ты все еще здесь? – спросил хриплый, бесцветный голос.

Я обернулась: Роман стоял возле распахнутой двери с пачкой сигарет.

– Вставай, – бросил он небрежно. – Заходи!

Я прошла вслед за ним. Больше не сказав ни слова, он ушел к себе. Я же разделась и пошла в комнату, в которой еще вчера переночевала.

Сон ко мне пришел не сразу. Я еще долго ворочалась из-за боли в теле. Уснула под утро, когда за окном взошло солнце и запели птицы.

Глава 4. Знакомство

Целая неделя прошла с того момента, как я стала жить у Романа. Про Галину я старалась не думать, но, как я ни пыталась все забыть, воспоминания о последних днях жизни с нею не давали мне покоя. А еще меня беспокоило, что Роман стал на меня как-то странно поглядывать – будто подозревал в чем-то. После готовки я старалась перекусить до его прихода, чтобы избежать совместного ужина. И каждый раз, когда он предлагал посидеть с ним, я говорила, что уже успела поесть. Потом, когда я ложилась спать, слышала, как тихонько приоткрывается дверь в мою комнату. Мне казалось, что Роман стоит за дверью. Я чувствовала его взгляд на себе и боялась обернуться. Слышала его неровное дыхание и боялась дышать. Мне становилось настолько жарко, что тело покрывалось испариной.

Утром в понедельник меня разбудили отдаленные мужские голоса. Я открыла глаза и потянулась за часами: было двенадцать дня! Никогда я еще так долго не спала! Зато отлично выспалась. Теперь неплохо было бы принять душ и переодеться.

Выйдя из комнаты, я услышала, как кто-то громко разговаривает. Наверное, к Роману пришли в гости друзья. Дверь в его комнату была закрыта, но это не помешало мне расслышать то, о чем говорят:

– Ты знаешь эту девушку совсем не долго и поселил ее у себя в квартире?! – изумлялся один из мужских голосов.

– Мне было очень плохо. Я хотел вены себе вскрыть. Она мне помешала: приперлась не вовремя. Если б не эта ненормальная, меня бы тут с вами не было, – ответил Роман.

– Да ты сам ненормальный! Ты же знать ее больше не хотел. Сам сколько раз нам говорил: «Нет у меня больше матери!» – прокаркал другой мужской голос вслед за Романом. И этот голос мне сразу не понравился.

– Теперь ее и вовсе нет. И я даже не могу попросить у нее прощения…

– Да будет тебе уже, Ром! Жизнь-то продолжается… Давай лучше обсудим тех девок, что были на прослушке позавчера. Что ты решил? Какую возьмешь из них? – заговорил самый первый из тех голосов, что я услышала.

– Никакую.

– Понятно… Так, подожди, Алиса вроде неплохо пела. Мафу понравилось. Да, Маф?

– Да, нормально, пойдет.

– А мне не пойдет! И это не обсуждается! – заявил Роман.

– Ладно-ладно… Не кипятись.

– Не надо больше никого искать! Задолбали меня уже эти безголосые курицы. С меня хватит! И вообще, я хочу побыть один.

– Так может, хоть познакомишь со своей ненормальной? Мы вроде как теперь должны ей «спасибо» за тебя сказать.

– Вот еще! Это ни к чему. К тому же она еще спит.

– Ни фига себе она у тебя дрыхнет!..

– Ну и что ты собираешься с ней делать?

– Пока не знаю. Ей жить негде.

– А если ты вдруг влюбишься в нее? Может, она тебе парит мозги про мамашу? А чего… увидела, как ты живешь, и решила нырнуть в теплое местечко. Они такие.

– Она – не такая, и я ей почему-то верю. У нее дома действительно проблемы.

– Ну да… ну да…

– Слышь, Ром, да ты никак уже запал на нее! У тебя такой загруженный вид!

– Геныч, ты вообще думай, что говоришь! Да она похожа на девочку-подростка! Совершенно не в моем вкусе. Но я вовсе не против того, чтобы она у меня жила. Один я здесь не смогу – боюсь, что сорвусь.

– Но ты уже давно в завязке. Неужели тебе снова хочется?

– Вижу, вы меня совсем не понимаете.

– Куда нам до тебя?..

– Будет лучше, если вы уйдете.

– Мы, вообще-то, пришли за тобой. Просто Алиса надеется, что именно ты ее сегодня прослушаешь.

– Никаких сегодня, ни даже завтра не будет! Я не буду заниматься этой пустышкой! Таких, как она, миллионы. А миллионы меня не интересуют.

– Зря ты так… У девчонки все данные эстрадной звезды: эффектная внешность, фигура – бомба. А голос – это не проблема. Немного поработать над ней, и вообще все будет зашибись!

– Вот сами и занимайтесь своей Алисой. Но помните: последнее слово все равно будет за мной. Теперь уходите. Оставьте меня.

Догадавшись, что парни сейчас выйдут, я спряталась за угол, краем глаза пытаясь разглядеть их: один был достаточно высокий, брюнет. Другой – чуть пониже, волосы цвета спелой пшеницы чуть прикрывали ему уши. Как только за ними захлопнулась дверь, я побежала умываться.

* * *

– Как спала? – спросил он, только я распахнула дверь ванной комнаты.

– Спасибо, нормально, – ответила я, пытаясь скрыть раздражение. – Ты за мной что, следишь?

– Очень надо! – тут же обиделся он. – Можешь поесть, если хочешь. Там, на столе, – кивнул он в сторону кухни. – Специально для тебя оставили.

– Да, конечно, – с охотой отозвалась я, чувствуя пустоту в желудке.

Весь кухонный стол занимала вскрытая картонная коробка. В ней лежали приличные куски пиццы с колбасой, красным перцем и грибами. Я невольно улыбнулась и попробовала один из кусков. Никогда я еще не ела ничего подобного. Пицца давно остыла, но для меня оказалась восхитительно вкусной, как в дорогом ресторане. Несмотря на чувство голода, я ела медленно, чтобы насладиться этим новым для меня блюдом.

Когда я вернулась в свою комнату, то увидела, как Роман рассматривает мой диплом. Еще вечером я его оставила на столе.

– Знаешь, что с такими, как ты, бывает? Им носы на базаре отрывают, – проговорила я с недовольством в голосе.

Он весело рассмеялся. А я демонстративно вышла и пошла к нему в комнату.

Отыскав на полках фотоальбом, я принялась его рассматривать. С фотографий на меня глядела молодая красивая женщина, которую я видела в отдельной рамке в шкафу. В альбоме были другие ее фотографии, на некоторых она была запечатлена в совсем юном возрасте, на других – в более зрелом. Среди них также были подростковые фотографии Ромы, который на каждом снимке улыбался и был совсем не похож на себя настоящего. Но самое странное было то, что я не нашла ни одного снимка Ромы в младенчестве. «Быть может, его малышом просто не фотографировали, чтобы не сглазить?» – подумала я, перелистывая страницу.

– Правда, она у меня самая красивая? – прошептал Роман надо мной.

– Да, хорошенькая. И совсем почему-то на тебя не похожа. Как-то это странно… Тебе не кажется?

– Она моя мать, – заявил он сурово. – И всегда ей останется.

– Ты ведь из детдома? – ляпнула я, не подумав.

– Я же сказал, она моя мать! – выкрикнул он в гневе. – Что ты лезешь, куда тебя не просят?!

– Блин… Прости… – проблеяла я.

– Убирайся с глаз долой! – бросил он злобно и выхватил альбом из моих рук.

* * *

Все последующие дни я старалась избегать Романа и не разговаривала с ним, боясь сказать что-нибудь лишнее. Мы жили, как соседи в общежитии. И я бо́льшую часть времени проводила у себя в комнате, читая книги либо слушая музыку. Помимо этого, я накупила газет с вакансиями о работе репетитором по испанскому либо английскому языку. Но пока ничего такого не находила, все больше впадая в уныние оттого, что завишу от совершенно чужого мне человека. А он, когда уходил из дома, молча бросал мне на кухонный стол очередную сумму денег на продукты.

Один раз я решила съездить на могилу своего кота. Сил находиться в чужом доме уже не было.

Приехав на такси, я побрела по мрачным дорогам немого кладбища. Неподалеку от него был похоронен мой кот. Свернув по узкой тропинке влево, я дошла до могилы Монти. Там я увидела нечто, что вмиг разорвало мне душу: все цветы, что я посадила, были вырваны с корнями, деревянный крест слегка покосился. Но самое ужасное было не это: у вырытой за крестом ямы валялись останки кота. Вместе с ними лежала грязная смятая бумажка. Развернув ее дрожащими пальцами, я прочитала: «Покойся с миром, урод блохастый».

– Кто?.. За что?.. – только и вырвалось у меня с хрипом.

Опустившись на землю, я принялась судорожно закапывать яму. Вдруг в мои пальцы впилось нечто острое и твердое. Я разжала правую ладонь и выронила что-то блестящее. Это оказалась серебряная брошка в виде дельфина, глазок которого был сделан из белого фианита. У меня больно кольнуло в груди: именно эту брошку я прикалывала на ошейник Монти! Но как она здесь оказалась?! И как я могла ее забыть, когда убегала из квартиры Галины?! И почему не вспомнила о ней?! И тут до меня дошло, что Галина специально спрятала брошь, чтобы она не попалась мне на глаза. Скорее всего, именно она здесь была и разворотила могилу, не забыв выкинуть брошь и написать гадкую записку. Сунув в карман записку и брошь, я закопала могилу и привела ее в порядок.

Всю обратную дорогу на автобусе я просидела с каменным лицом.

– У тебя что-то случилось? – донесся до меня знакомый голос, когда я уже подошла к подъезду. – Чего такая пришибленная?

Только сейчас я заметила Романа с сигаретой в руке.

– Все нормально, – прошептала я и побежала к лифту.

В прихожей со мной случилась истерика: я упала на пол и заорала нечеловеческим голосом. Рома, появившись в дверях, схватил меня и понес в ванную, где облил холодной водой.

Лязгая зубами, я замоталась в синий махровый халат, который нашла в шкафу. В этот момент вошел Роман с кружкой горячего чая. Он сел рядом со мной на кровать и, сунув мне в руки кружку, заговорил:

– Ты ведь снова была у матери?

– Нет. Я ездила на могилу к своему котику, – призналась я.

Мне было очень трудно, но я ему рассказала все, что увидела на кладбище, и даже показала ему записочку с почерком матери. Рома тут же со злостью смял ее и кинул на пол. Лицо у него при этом так перекосилось, что я невольно отшатнулась и вскочила с дивана.