Это ваше танго

Справедливости ради стоит сказать, что Матиас вел себя на удивление сдержанно. Не скованно, как те же скандинавы, но и не столь темпераментно, как местные. Энергию не расплескивает, но она у него точно есть, это Саша чувствовала.

Танцевал, правда, средне по местным меркам. Конечно, в России или Европе он был бы звездой. Носитель правильного паспорта как-никак, ну и двигается музыкально, собой недурен. Но Саше случалось побывать в руках танцоров получше. Однако это и хорошо. Такое положение вещей в совокупности как бы уравняло их, и танец вышел максимально естественный. Никто не страдал от комплексов, никто никому ничего не доказывал, они просто наслаждались друг другом.

Четыре мелодии.

Расходиться не хотелось, но обычай обязывал.

Саша отнеслась к церемониям с пониманием и парня запомнила, чтобы при случае пригласить еще.

Да, это именно она его пригласила, а не наоборот. В этом проблема большинства русских девочек, полирующих диваны и стулья на милонгах Москвы и Питера. Особенно Питера. Им отчего-то кажется, что мужик телепат и должен прочесть ее желание танцевать по стыдливо опущенным в пол глазам или взгляду гипнотизера. Смотрит он в сторону девушки, а она в ответ буравит, словно василиск. Поди разберись, танцевать она хочет или человечинки отведать. Такое вот оно, русское кабесео, бессмысленное и беспомощное. С мужиками, правда, все еще хуже, но об этом и думать уже лень. Если коротко, то не умеет русский мужчина отыскать путь к сердцу дамы, не умеет…

Матиас проводил ее к столику и растворился в толпе, оставив Сашу с ощущением, что их пути еще пересекутся.

Так и произошло. В следующий раз они танцевали в Salón Canning, потом была милонга со слащавым названием Fruto Dulce[17], затем Cachirulo в El Beso и снова La Viruta. Круг замкнулся. В городе полно милонг, но Саша давно перестала пускаться в эксперименты и предпочитала проверенные места. Везде они танцевали по одной танде и оба, казалось, чувствовали – что-то намечается.

После второй La Viruta поехали к Саше. Там это и случилось.

Подобные переживания были ей не впервой. Гормональная буря, романтика, ну и так далее. Но в этот раз водоворот ее затянул так крепко, что на милонгу они собрались только через неделю.

А что было до этого? Несколько дней прошли как во сне. Наверное, о чем-то подобном мечтает каждая женщина. Говорить об этом подробно нет смысла. В России есть универсальная и отлично подходящая для такого случая фраза «все всё понимают». В конце концов, тут, как и с танго. Процесс для участников, а не зрителей.

После недели ленивых и беззаботных дней и страстных ночей, изможденные, но счастливые, они собрались для разнообразия прокатиться до Игуасу[18].

В автобусе спали, уронив головы друг на друга, – близость, доступная немногим из побитых браком женатиков, чьи тела с годами становятся все более заскорузлыми. Способность к близости теряется без монотонной практики. Саша давно это поняла, но утруждать себя нужным не считала. Она знала, что скоро Матиас станет такой же историей, как Ариэль, Мигель, Серхио и другие замечательные мужчины. Но это потом. Сейчас Саша наслаждалась моментом взаимопроникновения без слов, и долгое путешествие в автобусе по разбитой грунтовке не могло ей помешать.

Водопады она видела не впервые – зрелище было прекрасное и в полусне, как случилось с ней в этот раз.

Пока она медитировала на падающую воду, клубы брызг и радугу, ее новый возлюбленный уже успел наткнуться на какого-то знакомого – подозрительного типа неопределенного возраста с бурого цвета кожей и длинными черными волосами с проседью.

Этот индеец, или кто он там (Саша не разбиралась в истории южноамериканских стран), на пару с Матиасом замутили косяк в кемпинге неподалеку.

Саша отродясь не ночевала в палатках и к траве относилась в целом неодобрительно. Не то чтобы она сама не пробовала, но как-то не прониклась. Считала ее бесполезной фигней, поэтому внутренне напряглась, когда, сидя перед костром и глядя в огонь, получила переданную по кругу самокрутку.

Вежливо отказалась, но возлюбленный настаивал, и Саша сочла, что это тот самый хрестоматийный случай, когда проще дать, чем объяснить, почему нет.

От одной затяжки вреда не будет, решила она.

Но то ли уже надышалась дымом от Матиаса с его товарищем, то ли трава была какая-то особенная, эффект вышел не совсем такой, как она ожидала.

Саша не заметила, как отключилась, и в тяжелом, свинцовом, полном дурных предчувствий сне увидела какие-то размытые зеленые пятна с маленькими шипами, похожие на резиновых лизунов, смутные очертания родной Москвы, где на крученных калачиками переулочках гуляли прохожие, облаченные в короны.

Она проспала весь остаток дня и всю ночь. То проваливалась в полное небытие, то в очередной психоделический трип, а утром следующего дня жгучее латиноамериканское солнце развеяло этот морок без остатка – только хмурый взгляд исподлобья, подаренный на прощанье индейцем, напомнил о вчерашнем вечере.

Вместе с Матиасом Саша вернулась на съемную квартиру, чтобы привести себя в порядок и выбраться, наконец, уже куда-нибудь на милонгу.

На подъезде к городу в автобусе ожило радио.

Сквозь шум от помех с трудом можно было различить вырванные из контекста тревожные слова «карантин» и «оставайтесь дома», но туристы, в том числе и сама Саша, значения им не придали. Кто-то мирно посапывал, кто-то просто дремал под музыку, но большинство тупило в телефонах.

Дома (привыкшая к путешествиям Саша считала домом любое место, где проводила больше одной ночи) включили телевизор. Чисто для фона. Обычно Саша телевизор не смотрела, а новости узнавала в интернете, но тут захотелось живой речи.

Фон вышел тревожный. Миловидная брюнетка-дикторша тоже лопотала что-то про карантин. Прозвучали слова про вирус, на экране бегала строка с красными буквами и цифрами.

Сашу посетило дурное предчувствие. Но не пропадать же отличному черному платью с белой лентой на поясе, ведь в нем она настоящая леди. Стильная и сдержанная.

Матиас выглядел под стать – черный костюм с белой рубашкой. Жаль, правда, пиджак был в плечах великоват.

Они немного порезвились перед выходом, из-за чего покинули квартиру уже около десяти. Обычно в это время можно добраться в любую точку города на такси или автобусе, но сегодня с транспортом была напряженка.

После двадцати минут тщетных попыток им удалось поймать таксиста.

– Куда вам? – спросил пожилой мужчина с проплешиной на голове и бейджем с именем Хорхе, косо прицепленным за нагрудный карман.

Матиас назвал адрес милонги Yura Yura.

– А что там? – спросил таксист.

– Милонга, – недовольно отозвался Матиас.

Длительное ожидание сделало его нервным.

– Вы что, не слышали? – не унимался усатый дядька, – город закрывают на карантин. Всем велено сидеть дома!

– Как это закрывают? Кто? Зачем? – взвился Матиас.

Для настоящего мужчины, а Матиас, несомненно, причислял себя к таковым, нет ничего хуже, чем потерять контроль над ситуацией на глазах у прекрасной дамы.

Саша это понимала и потому пожалела беднягу.

– Извините за беспокойство, – промурчала она таксисту, – мы, лучше вернемся домой.

– Разумная мысль, сеньорита, – отозвался тот и уже собрался было дать по газам, но Матиас его задержал, уцепившись руками за открытое окно машины.

– Стой! – рявкнул он неожиданно агрессивно, – отвези нас на милонгу, а там мы уж сами как-нибудь разберемся.

– Хорошо… – пожал плечами таксист.

Город и впрямь был непривычно тих, хоть и не совсем вымер. Оставались еще собачьи няни, полиция и редкие туристы.

Пока они непривычно быстро неслись по опустевшим улицам, Саша никак не могла до конца проникнуться словами шофера. Помогло объявление на двери клуба, где проходила милонга. Что-то вроде «Уважаемые гости, на основании распоряжения правительства Буэнос-Айреса мы закрыты до особых распоряжений. Берегите себя!»

Тут она уже забеспокоилась всерьез.

Но Матиас был неудержим в своем желании сплясать этой ночью.

– Вези нас в La Viruta! – велел он не успевшему отъехать Хорхе.

– Там будет то же самое… – попробовал возразить тот устало.

– Вези, кому говорят, – упрямо настаивал Матиас.

О том, чего хотела Саша, никто не спрашивал.

Хорхе был прав, и на двери вечной La Viruta, настоящего храме танго, видавшего, пожалуй, всех лучших танцоров Аргентины из ныне живущих, висела бумажка с аналогичным текстом.

– Отвезите нас домой, – взмолилась Саша.

– Конечно, красавица! – ответил сердобольный Хорхе и отключил счетчик. Сегодня он и так неплохо заработал.

Дома Саша, чтобы унять беспокойство Матиаса, нашла в телефоне Adiós Buenos Aires в исполнении Д'Агостино.

Потанцевали на укутанной в южную ночь террасе – не хуже, чем на милонге. К тому же от милонги было довольно далеко до постели, а тут…

Потекли долгие дни, полные тревожного ожидания. Саша впервые с детства стала смотреть телевизор не для фона, а осознанно. Там было полно неизвестных ей слов, жутких хроник из госпиталей и общей ауры тревоги и страха.

Со страхом боролись самым доступным для молодых людей способом. На время это помогало.

Спустя две недели они стали ссориться. Постоянно. Из-за любой мелочи. Свободолюбивая душа Матиаса, похоже, страдала от того, что очутилась запертой в чужой квартире на птичьих правах.

Он перешел на режим сбережения энергии и проводил весь день в мессенджерах и телефонных играх, ну а ночью все было без перемен. Энергии, накопленной за день, ему хватало. Ее было даже слишком много и местами она била через край, когда Саша пыталась отвлечь его от обычных дневных занятий чем-то, не связанным с поглощением еды и контента.

Скоро она прекратила попытки вывести Матиаса из овощного состояния и просто мониторила любую информацию о возможности покинуть город.

На выручку неожиданно пришла историческая родина: на сайте Российского посольства нашелся телефон поддержки. Дозвониться по нему оказалось задачей для человека с исключительным терпением, но Саша, пусть и на третий день, пробилась через автоответчик.

– Посольство. Чем могу помочь? – сказал усталый мужчина, не пожелавший представиться.

Задремавшая за монотонной бомбардировкой телефонной линии Саша аж подскочила от неожиданности и вышла с мобильником на террасу.

– Здравствуйте, я приехала в город около месяца назад и хотела бы вернуться в Германию.

– Как вы себя чувствуете?

– Нормально…

– Кашель, температура, потеря обоняния?

– Вроде нет…

– Хорошо. Тогда покупайте билеты и следите на сайте аэропорта, не отменят ли рейс. Удачи.

На том конце раздались гудки.

Саша взглянула на экран мобильника и внезапно осознала, что до Нового года осталось всего несколько часов. Страшно захотелось поверить в чудо.

– В посольстве сказали, что я могу уехать. – доложила она Матиасу, – Поедешь со мной?

Рассчитывала, что он откажется. Их симбиоз давно уже начал ее тяготить.

Но он ухватился за этот шанс со всем возможным цинизмом.

– Конечно, поеду, любовь моя, только у меня денег на билет нет. Ты не одолжишь мне?

На словах «любовь моя» Сашу передернуло. И как она раньше умилялась этой патоке? Делать нечего, придется тащить с собой иждивенца. Сама же завела об этом речь. Деньги у Саши были.

– Собирай вещи, – велела она и принялась искать билеты.

Билеты нашлись, но на сайте авиакомпании недвусмысленно давали понять, что гарантий того, что рейс до Берлина или Франкфурта улетит, они не дают.

Саша заполнила регистрационные формы на себя и Матиаса, перевела деньги, но подтверждение оплаты все не приходило.

До вылета осталось четыре часа.

Набрала телефон банка, чтобы выяснить, что с оплатой, и под заменяющую гудки классическую мелодию принялась швырять вещи в чемодан.

Полчаса на сбор вещей – это невообразимо быстро, но полчаса ожидания ответа на звонок – вечность.

Под музыкальные гудки Саша схватила чемодан и выскочила на лестничную клетку.

Матиас неспешно вышел следом. Весь его скарб поместился в спортивную сумку.

Она пихнула ему свой чемодан и вызвала лифт, а сама побежала по лестнице, чтобы не потерять сигнал сотовой сети.

На линии по-прежнему были гудки, периодически прерываемые голосом робота: «Ваш звонок очень важен для нас, пожалуйста, не кладите трубку…»

Она спустилась с пятого этажа, а живой речи на том конце все не было.

Матиас уже ждал внизу.

– Чего стоишь, такси лови! – бросила Саша раздраженно.

Он поскрипел зубами и прожевал обиду. Очень уж хотелось ему в Германию.

Такси пришлось ждать еще минут тридцать, если не больше. Саша то не спускала глаз с часов в телефоне, то вовсе переставала на них глядеть, мол, какой смысл впустую трепать нервы.

Наконец они на заднем сидении. Расселись по углам. Саша прижалась к стеклу и продолжила напряженно слушать гудки, временами прерываемые автоответчиком.

Доехали в аэропорт уже, а в телефоне без изменений.

Вот уже и стол регистрации, а они даже не знают, есть ли у них билеты!

Очередь из желающих покинуть город свернулась змеиными кольцами.

На другом конце телефонной линии раздается торопливый голос.

– Банк ***. Чем могу помочь?

Саша снова вздрогнула от неожиданности и даже чуть телефон не выронила.

– Здравствуйте, я хотела бы узнать, оплачены ли мои билеты… – хрипловато пробормотала она с задержкой.

От длительного молчания у нее пересохло во рту.

– Когда была операция? – спросила служащая банка.

– Сегодня, – Саша задумалась, – Несколько часов назад.

– Срок осуществления операции до трех суток, – раздалась заученная фраза.

– Но у меня через два часа вылет…

– Простите, больше ничем помочь не могу. У вас есть другие вопросы?

– Нет…

– Тогда желаю вам удачи и хорошего дня! Спасибо, что выбираете наш банк!

Саша в растерянности опустила руки. По щекам потекли слезы.

– Не плачь, любимая, – великодушно сказал Матиас, – может, прошла оплата, сейчас узнаем. Он обнял ее, но Саша вывернулась: противно стало от его телячьих нежностей.

После этого до самой стойки регистрации они не проронили ни слова. По крайней мере, вслух. Про себя Саша молилась: «Отпусти меня, Буэнос-Айрес!»

Когда настал момент истины, она дрожащими руками протянула паспорт измотанной девушке на стойке регистрации.

– Багаж? – устало спросила сотрудница аэропорта.

– Один чемодан и ручная кладь, – ответила Саша.

Облегчение, которое она испытала, нельзя было сравнить ни с чем. Какой там секс после воздержания! Вот они, чистые и яркие эмоции, какие только могут быть.

Город отпустил Сашу. Она немного потомилась еще в терминале аэропорта перед вылетом, выпила кофе, покормила Матиаса, прошла на борт самолета, села у окна, достала наушники и включила на телефоне заслушанное танго в исполнении Анхеля Варгаса.

Debo alejarme de mi tierra tan querida,

Debo alejarme, sangrando el corazón,

Como el poeta he de decir en mi partida:

Adiós Buenos Aires, amigos adiós.

Самолет начал взлетать. На часах была полночь.

* * *

В Старом Свете начинала победный марш новая зараза, но танго еще только готовилось уйти на бессрочный простой.

– Мне написала подруга из Италии, предлагает вести мастер-классы, – заявил Матиас Саше.

Он уже месяц жил и питался за ее счет и, очевидно, тяготился от безделья и безденежья.

– Ну, ты можешь вести уроки и тут, – осторожно ответила Саша, – возможностей достаточно.

Но Матиас пропустил это замечание мимо ушей и все равно улетел в Рим к жгучей брюнетке с томным взглядом черных глаз – должно быть, пресытился северной экзотикой.

Саша почти равнодушно изучила ее профиль на соцсети и купила «возлюбленному» билет в один конец до солнечного сапога. Скатертью дорога, любимый, скатертью дорога…

* * *

Когда Женя вернулся с добычей, предусмотрительно запрятанной в пакет, Алиса все еще в задумчивости накручивала локон на палец.

– Эй, все хорошо? – встревоженно поинтересовался Женя.

– Да, просто вспомнила одну историю из танго и жизни.

– Надеюсь, со счастливым финалом?

– Ну как сказать… Как и положено в танго – все сложно, – улыбнулась Алиса, принимая из рук добытчика трофеи.

– Это звучит как тост, знаешь? – промолвил Женя все еще настороженно, но уже с улыбкой.

Они зашуршали пакетиками, открутили крышечки у микробутылок. Алису особенно порадовала россыпь крошечных, на один укус, разноцветных макаронов.

– Так выпьем же за то, чтобы и сложности приносили удовольствие! – на грузинский манер провозгласила она.

– Ну и за знакомство, – поддержал ее Женя.

Повисло немного неловкое молчание. За окнами в очередной раз полыхнула молния.

– Итак, пятнадцать лет в танго, – произнесла Алиса уважительно, – странно, что я о тебе совсем не слышала…

– Ну, я ведь не преподаватель, не диджей… Танго у меня для души. С моей работой не всегда есть возможность вырваться на милонгу. Про фесты с марафонами вообще молчу. По крайней мере, последние лет пять или около того живу в таком режиме. Так что нечему тут удивляться.

Алиса на некоторое время задумалась о перспективах собственного танго. Затем посмотрела в окно, где все еще бесновалась стихия.

Погода ясно дала понять, что они застряли надолго.

Приняв этот факт, Алиса скомкала бумажный пакетик и снова заговорила.

– Ну, давай тогда за жизнь поговорим, что ли?

– Давай, – рассмеялся Женя, – с чего начнем?

– С начала, – серьезно ответила Алиса. – Как же засосала тебя эта трясина?

– Танго-то? Да обычно. Влюбился в девчонку, когда в универе учился. Ну и решил подкатить со вкусом…

Алиса прыснула со смеху.

– И как? Получилось? – иронично поинтересовалась она.

– Ну, в каком-то смысле… – криво ухмыльнулся Женя.

– Вы до сих пор вместе?

– Нет. Давно уже нет…

– Не расскажешь?

– Да нечего там особенно рассказывать. Скучно и прозаично все.

– И все-таки? Как-то не верится.

– Ты ведь не отстанешь, – понял Женя.

– Неа. – честно согласилась Алиса.

– Тогда давай сделку. Меняю одну свою скучную историю дебюта на пять поживее, но не моих. Курс выгодный, бери, не пожалеешь.

– А свою ты унесешь в могилу? – улыбнулась Алиса.

– Угу, – так же честно признался Женя.

– Ну тогда давай что есть.

Женя вытянул вперед затекшие от сидения ноги, отложил опустевший винный шкалик и прочистил горло.

Tres

Сinco amigos

Юля опаздывала на собственный открытый урок и немного нервничала. Она в очередной раз проклинала центр города с его парковочным коллапсом, хоть и прекрасно понимала, что открой она школу где-нибудь на выселках или в спальнике, загнулась бы от голода уже через пару месяцев. Ну не приживается танго на окраинах Питера! Пробовали уже много раз до нее. Без толку. Так что все как у всех: крохотный зал в полуподвале на Некрасова, конская аренда, ремонт, доведенный до ума собственными руками и руками неравнодушных учеников, и сумасшедшие соседи, чуть что вспоминающие треклятый питерский закон о тишине, но уж очень вольно его трактующие. И выхода особого нет. Все ютятся в трех районах плюс-минус. Центральный, Адмиралтейский и Петроградка… Тесно – мочи нет, но деваться некуда: традиции питерских коммуналок все-таки живы. Правда, в последнее время народ стал мутить перепланировки в своих комнатухах, отгораживать пятачки под кухоньки и санузлы, чтоб маленькое, но свое. Оно и понятно: уживаться друг с другом ой как непросто – люди творческие. А все-таки раньше, когда все собирались на одной кухне, было как-то повеселее… А может быть, дело в том, что все были моложе?

Последнюю мысль Юля решительно пнула куда подальше и сосредоточилась на предстоящей задаче.

Реклама в сети в этот раз дала совсем небольшой выхлоп. Записалось пятнадцать человек. Оно бы ничего, если бы все они остались и купили абонементы, но такое случалось все реже. У Юли был наметанный глаз и обычно она знала, кто уйдет, а кто останется, уже в первые минуты пробного урока. Это делало остальную его часть формальностью, с годами тяготившую ее все сильнее.

Ну, что там нас ждет? Из пятнадцати записавшихся придут дай бог восемь. Их них шесть – женщины бальзаковского возраста, ищущие возможности расплескать нерастраченные чувства, или же не знающие, куда деть себя после ухода мужа, парочка юных неразлучников – этим в принципе все равно, что делать в промежутках между сплетением щупалец. Вполне вероятно придет чета средних лет, где супруга притащила мужа за пейсы сметать бытовуху с палубы семейной ладьи. Хорошо, если мужичок из бывших бальников, тех, что в отставку еще при Александре Освободителе вышли. Эти самые надежные, почти всегда остаются. Уныло, аж зубы сводит! Жизнь наполняет светом другие уголки мироздания, а танго скромно ютится в тенечке и чахнет. И как тут отделаться от мрачных мыслей, войти в зал и в сто тысяч первый, раз разыграть непрекращающийся парадиз и пир эмоций? А не справишься, позволишь сомнениям выползти на поверхность, отразиться на лице, оглянуться не успеешь, как останешься без средств на хлеб и аренду зала. В общем, улыбаемся и машем, парни, улыбаемся и машем…

Картина в классе превзошла ее ожидания и не в хорошем смысле. В зале было всего пять незнакомых лиц. Остальные семеро – волонтеры из старшей группы, приглашенные накануне для массовки и помощи в организации.

Юля заскочила в раздевалку и в гордом одиночестве протяжно выдохнула.

«Улыбаемся и машем», – еще раз напомнила она сама себе.

Урок начала традиционно:

– Дорогие друзья, мы рады приветствовать вас в нашей школе, на вашем первом уроке танго, спасибо, что выбрали именно нас…

Ну и далее по тексту.

Юле казалось, что от многократного повторения эта мантра уже изрядно поистаскалась и утратила первостепенную искренность и радушие как минимум вполовину, но искать новые пути ради пятерых случайных прохожих, из которых дай бог один купит абонемент…

«Кстати, кто тут у нас? – размышляла она, пока речевой аппарат в автономном режиме выдавал присутствующим краткую обзорную экскурсию в историю танго. – Мужчинка интеллигентного вида лет около сорока. Это хорошо. Перспективный кадр. Такие на вес золота. Мужиков вечно не хватает, а этот еще и выглядит приятственно. Немного пообтесать, и вылезать из женских объятий не будет. О! Да тут и юноша есть! К тому же в гордом одиночестве. Это вообще Эльдорадо! Если у него с мозгами все хорошо, конечно… Чтобы и с головой на плечах, и при этом без танцевального прошлого, и юных да свежих… Таких мы не встречали давненько… Они чаще в других местах тусуются, ближе к молоденьким и хорошеньким дурочкам. На бальника не похож от слова совсем. Скорее на деревенщину. Вон и усики с баками дурацкими. Надо бы намекнуть потом, чтобы сбрил. Ладно, как говорится, будем посмотреть. С мужским контингентом все. Теперь барышни. Их есть три у нас. Судя по обуви и неуверенным позам, танцевальным прошлым тут и не пахнет. Эх… Что у нас, девушки? Вот у вас, с пышными формами, все шансы. Только в юбке такой можете в церковно-приходскую школу идти. А впрочем, с таким бюстом пофиг на юбку… А у вас, кисы мои, все печально. Кто мы? Бухгалтеры, экономисты, юристы? Учительницы начальных классов? На лицах уже явственно проступили отпечатки интеллекта, а он у наших мужиков не в чести. Так что, думаю, отвалитесь обе через годик максимум. Телеса к пляскам явно не готовы, пахать и пахать надо. И даже если с этим проблем не будет, никаких гарантий дать не могу. Се ля ви… Но раз уж пришла, надо отрабатывать».

Дальше традиционная пробная тропинка от игры в ладушки к базовой салиде[19] в открытом объятии с последующим объявлением: «Ну, вот вы и станцевали ваше первое танго!»

Ничего сверхъестественного Юля не делала, но результат снова превзошел ее ожидания. На этот раз в приятном смысле – все пятеро купили абонементы в первый же день.

Это и в самом деле была нетривиальная ситуация. Обычно так поступали один-два посетителя пробного урока. Еще несколько человек обещались сделать то же со дня на день. Но и держали слово тоже один-два. Таким тихим сапом, шаг за шагом, с миру по ниточке, по кусочку, по лоскутку Юля и собирала свой выводок. Ученики доставались ей непросто, но и уходили тоже редко.

* * *

– Итак, тадасана, – сказал Геннадий. – Встаньте прямо, стопы соедините. Большие пальцы ног должны касаться друг друга. Можете немного развести пятки, если это необходимо. Перекатившись на пятки, поднимите плюсны и разведите пальцы ног, затем мягко верните их на коврик, вытягивая пальцы вдоль коврика…

Он учил людей йоге вот уже почти пять лет, но совершенства, конечно, не достиг и в собственной практике. Однако переживаний по этому поводу не испытывал совсем, ведь йога – это путь длиною в жизнь, и каждый идет по дорожке в своем ритме. Гена вступил на нее в возрасте тридцати пяти и знавал тех, кто сделал это уже на пенсии. Потому он и любил йогу. Тут было неважно, кто ты, сколько у тебя денег и других материальных благ. По идее тебе ничего не нужно, кроме коврика и знаний, но он очень любил практиковаться именно в группе, это помогало избежать томящего чувства одиночества, так хорошо знакомого многим жителям больших городов, даже тем, у кого есть семья. А у него ее не было.