40 ночей с монстром

Вот как не принять?

Я и принял…

Хотя, шумно выдохнув ей в затылок, потратил несколько драгоценных мгновений на то, чтобы обострившиеся инстинкты притупились.

– Всё равно догонит. А когда он тебя догонит, либо разорвёт на кусочки, либо… – договаривать не стал, решил наглядно показать, чтоб наверняка усвоила и прочувствовала на себе.

Скользнул ладонью с ягодиц сперва между ними, затем чуть глубже и дальше, задевая пальцами влажную плоть. Ещё пока не настолько влажную, как бы мне того хотелось. Но я никуда торопиться и не собирался. Перевернул свою добычу на спину, слегка отстранившись, и аккуратно обхватил за горло, чтоб не вздумала брыкаться, пока взмахом другой руки прошёлся по пуговицам рубашки, что отлетели в стороны, и ремню, позволяя цветастой ткани распахнуться, открывая больше доступа к хрупкой фигурке.

– Не… надо… – вырвалось из неё беззвучное, а обе ладошки легли на моё запястье в стремлении остановить, но так ничего и не сделали.

Наоборот, она вздрогнула, когда мои пальцы провели по плоскому животику выше, очертили линию полной груди. Моя ладонь на её шее ослабила захват, и лишь для того, чтобы я мог коснуться чувственных приоткрытых губ, представляя, как шикарно они будут смотреться на моём члене. Да, не в самое ближайшее время. Но это не мешает самому попробовать вкус бархатной кожи, обхватить сперва губами, затем чуть сдавив и зубами поочерёдно ставшие твёрдыми соски, избавляясь от последних крох её жалкого сопротивления.

– Вкусная, – не стал скрывать, хотя вряд ли вышло достаточно громко.

Не важно. Куда занятнее ощутить, как она вновь вздрагивает, постепенно вся дрожит, стоит вновь уместить свою ладонь между стройных ног, неспешно лаская пальцами по кругу, размазывая проступающую влагу снова и снова, пока я смотрю в широко распахнутые глаза оттенка летнего неба, а с её соблазнительных уст срывается первый тихий стон. И тогда не останавливаюсь. Пробую её вновь. Губами, изредка оставляя след от проступивших клыков, едва сдерживаясь, чтобы не навредить, не поцарапать до крови, тут же зализывая каждый оставляемый мной след языком в районе бешено бьющегося пульса на её горле, и ниже вдоль ключиц, опять к груди и плоскому животику, ещё ниже, до самых бёдер, до тех пор, пока не чувствую, как её плоть начинает пульсировать, красивые ножки сжимаются крепче, а их обладательница сама подаётся навстречу каждому моему действию, желая больше, почти приблизившись к пику разливающегося по её телу наслаждения…

Вот теперь я останавливаюсь. Не без извращённого удовольствия улавливая сбивчивое дыхание, рассматривая впивающиеся в ладошки ноготки, пока она смыкает их в кулачки, а я в который раз веду большим пальцем по её приоткрытым губам, выдерживая паузу просто потому, что совсем не касаться её больше пока ещё выше моих сил. Не тогда, когда довожу до предела возбуждения не только её, но и самого себя. Стояк болезненно ноет. В голове не остаётся ничего, кроме того, какой тугой и узкой она будет изнутри, когда обхватит собой мой член, если ещё раз перевернуть её, поставить на четвереньки, перехватить за бёдра понадёжнее, а потом оказаться в ней всего одним рывком.

Бери, не хочу…

И я хочу!

Но не так.

Сперва…

– Правило второе: если не будешь соблюдать правила, будут последствия, – вернулся к тому, с чего начал, подхватывая свою добычу на руки.

Понёс прямиком на тот балкончик, с которого она от меня сбежала. Тот давно опустел. Зато внизу установили столбы, как и было велено. К ним привязали ту парочку, что так опрометчиво выпустила погулять пока ещё не осознающую весь масштаб мною задуманного.

– Продолжайте, – велел.

Свою ношу поставил на ноги, позволяя стоять самостоятельно. Сам уложил девичьи ладони на ограждение, для дополнительной опоры. Остался за её спиной, чтоб ей было хорошо видно то, что происходит впереди. Раз захотела посмотреть представление, пусть смотрит, хотя оно будет уже совсем иным.

Взмах хлыста…

След от него на мужской спине остался багровым росчерком. В воздухе поплыл запах проступившей крови. Жертва моего настроения даже не дрогнула. Лишь зубы крепче сжал оборотень. Ему ж не впервой. Да и знал, на что подписывается, когда ослушался меня. Но то он.

– Эт-то… – слетело с губ едва слышное от стоящей передо мной. – Нет! – дёрнулась прочь.

Удержал на месте. Слегка пододвинул к себе ближе.

– Нет, – повторила, мотнув головой. – Не надо, – прошептала с мольбой, вздрагивая всем телом от очередного удара. – Останови это… – попросила. – Останови! – обернулась ко мне. – Пожалуйста, – откровенно взмолилась, а в небесно-голубом взоре вновь проступили слёзы.

Хрупкие ладошки впились в перила до побеления пальцев.

И чтоб эти её слёзы!

Чуть не согласился ведь…

Хорошо, вспомнил, что и так не собирался отказываться. Но на моих условиях.

– Опять «не надо»? – ухмыльнулся на её слова. – Совсем недавно ты тоже так говорила, – придвинул её ещё ближе к себе, уткнувшись носом в светлую макушку.

Втянул в себя присущий ей аромат орхидеи, смешанный с отголосками недавнего возбуждения, чтоб и самому было легче игнорировать становящийся всё ярче и отчётливее запах чужой крови, совсем не способствующий хладнокровию и терпению с моей стороны.

– Уверена? – дополнил, скользнув пальцами по девичьей спине, по какому-то недоразумению до сих пор прикрытой моей подпорченной мной же рубашкой. – Потому что если бы они тебя сюда не привели, то и наказывать бы их не пришлось. Если я сказал тебе сидеть в башне, значит ты должна в ней оставаться, цветочек, – сжал в ладони её аппетитную задницу.

Сперва поверх ткани. И ещё раз, забравшись под неё, ласково погладив под аккомпанемент нового удара хлыста, вспарывающего чужую спину.

– Я останусь. Вообще из неё больше не выйду. Честное слово, – пообещала, всё с теми же слезами на глазах, что теперь катились по щекам. – Что угодно, только прекрати это безумие, – обернулась обратно. – Прекрати, – повторила. – Пожалуйста. Ему же больно… – добавила совсем тихо, с ужасом глядя вперёд, сильнее вжимаясь в меня спиной.

Но мне и того недостаточно. Стоило ей пошатнуться, обнял одной рукой за талию, продолжая гладить её другой.

– Когда закончат с ним, перейдут к ней… – сказал, как есть, склоняясь к ней ещё ближе. – А закончат тогда, когда кончишь ты, – скатился до полушёпота.

Сперва сказал, уже после позволил себе то, на чём остановился, когда подмял её под себя у ворот. Влажная плоть с лёгкостью приняла вторжение моего среднего пальца. Девчонка тут же выгнулась в спине, закусив нижнюю губу, крепче хватаясь за ограждение балкона.

– Ты… чудовище, – зажмурилась, опустив голову, безмолвно сдаваясь мне.

Вместе с повторным толчком в неё.

И ещё одним.

И ещё…

Каждый раз всё быстрее и быстрее.

Пока её дыхание снова не сбивается. Сердце стучит всё громче и громче, разгоняя удары пульса.

Я и тогда не останавливаюсь. Добавляя к среднему указательный, сгибаю под иным углом, усиливая остроту получаемых ею ощущений. И сам едва терплю, когда её внутренние мышцы начинают сокращаться, плотнее обхватывая мои пальцы, а финалом служит протяжный всхлип-стон, прежде чем девчонку накрывает оргазм.

Уношу её в башню…

Осознаю ли, что теперь и вправду в её глазах выгляжу чудовищем? Того и добивался. Зато теперь, когда её страх и отчаяние смешаются со стыдом, в самом деле подумает дважды, прежде чем меня ослушаться.

Другие теперь тоже будут думать тщательнее…

В глазах окружающих я хорошим и так никогда не был, так что откровенно плевать.

Глава 8

Аня

Слёзы всё катились и катились из глаз. Никак не останавливались. Искренне пыталась взять в себя в руки, но не получалось. Даже когда мы пришли в башню, и мне позволено было стоять самостоятельно. В голове царил настоящий раздрай. Ужас и страх смешались со стыдом, душа на корню все остатки гордости и уверенности. Да и как иначе?

Когда сама же их в себе растоптала своим бессовестным поведением.

А он…

Он же чудовище!

Настоящий монстр!

Альфа их.

Желтоглазый…

Застыл напротив меня. Весь напряжённый и будто готовый и правда растерзать меня в любой момент, как пошевелюсь. Я и не шевелилась. Смотрела на него, пригвождённая к месту одним взглядом. В нём – мрак и тьма. И ничего кроме. Ни намёка на что-то хорошее. И как только я могла видеть в них раньше иное для себя?

Нет в нём ничего такого.

Только жестокость и боль.

Как противовес удивительно нежным рукам и мягким губам.

Которыми он что только не вытворял со мной совсем недавно.

А я позволяла.

Как та самая девица, не отягощённая моралью и совестью.

И вообще, похоже, окончательно слетевшая с катушек.

Потому что ни одна нормальная девушка на моём месте не позволила бы себе подобного поведения. Не поплыла бы с одного взгляда и прикосновения своего тюремщика. Причём буквально на пустом месте. Непонятно с чего. Просто потому, что…

Почему?

Не знаю. И знать не хочу. Да и какая разница? Пала уже. Всё. Поздно себя корить. Остаётся только принимать последствия.

А ведь ему и правда было всё равно на моё мнение! Просто брал, что хотел. Даже не так. Наказывал своенравную рабыню. Преподавал ей свой жестокий урок.

Что сказать…

Я его действительно усвоила.

Не понимала одного: почему мне так больно и обидно?

Из-за того, по чьему велению чуть человека до смерти не забили плетью!

И не его одного. Ещё и девушку!

Точно монстры какие-то! Даже звери добрее обходятся со своими врагами, а тут, вроде как, одна семья. А он с ними… вот так… по-чудовищному жестоко.

Как так вообще можно?

И кажется, меня вновь начинает крыть истерикой.

– Теперь их отпустят? – уточнила в стремлении найти хоть какую-то опору для мечущихся внутри эмоций.

А то, если не сдержу…

Мозг тут же выдал несколько вариантов развития событий, и я едва не согласилась на один из них. Ну а что? Вдарит, как его сестрёнка мне ответно, только посильнее, и весь этот ужас, наконец, закончится. Родители всё равно уже, наверное, и не верят в то, что я жива. Терять нечего. Остановила новая мысль, где желтоглазый не убивает, а вновь изводит меня своими руками. Та породила ещё одну. И ещё. И каждая новая идея оказывалась безумней прежней.

Отвела взгляд. Не могла больше смотреть в жёлтый взор, полный безразличия. Слишком холодно. Вот и обхватила себя руками за плечи в бесполезной попытке сохранить тепло. Потому что морозило не снаружи. Изнутри. Саму душу. Вместе с осознанием, что нет у меня никакого выбора, как я думала раньше. Ничего нет. Даже своей воли.

– Сама как считаешь? – отозвался мужчина, подтверждая мои выводы.

Потому что считать я могу, как угодно, а на деле всё всё равно будет так, как скажет он. Моё мнение не имеет значения. Как и надеяться не стоит ни на что больше. Один раз понадеялась – ничего хорошего не вышло. Как и во второй раз. И в третий. И вряд ли в четвёртый будет лучше. А мне совсем не хочется повторно вот так же, как сегодня.

– Ты сказал, что это прекратится, если я…

Не договорила. Запнулась на слове. Не могла его произнести. Стоило вновь представить, как низко пала, как смотрелось это в чужих глазах… когда я вот так… мало того, что действительно получала удовольствие на фоне чужого насилия, так ещё и на виду у кучи народа. И пусть никто о том не знал, но всё равно!..

Нет, это не желтоглазый бездушное чудовище.

Я.

Ну как, как я могла поддаться такому?

Настолько я слабая?

И даже хуже…

– Если ты?.. – нагло переспросил мужчина, будто и сам не понял.

Покосилась на него исподлобья. А он ещё и бровь вопросительно выгнул в ожидании.

Ненавижу!

– Если я… кончу, – выдохнула сквозь зубы. – Так ты сдержишь слово? – вцепилась пальцами в рубашку, сводя её половины вместе в районе живота, чтобы выходило скрыть и верх и низ.

И прям ощутила, как всё лицо и шею заливает краской стыда. А с учётом светлой кожи, не заметить изменения в цвете просто невозможно.

Гадство!

– А ты кончила?

Дважды гадство!

– А разве в ином случае мы бы находились сейчас здесь?

Не признаваться же ему прямо?

Хотя, наверное, глупо уже стесняться. После всего-то… Но всё равно стеснялась, да. И опять смотреть на него не получалось. Лучше разглядывать застеленный мягким ковром пол. Красивые у него ворсинки. Длинные, закрученные, светло-серенькие…

Нет, мне точно нужен мозгоправ.

И срочно!

Как можно думать о нечто подобном, после всего?!

Хотя вот желтоглазому, похоже, всё очень даже нравилось.

– Вот ты мне и скажи, цветочек.

Бросила на него мимолётный взгляд и поджала губы в недовольстве. С такой заинтересованностью уставился, словно из нас двоих тут в самом деле одна я всё знала.

Чем разозлил.

Ну сколько можно меня мучить?

Вот что я такого совершила? Или Коул с Иден?

Ну посмотрела я на их соревнование, узнала тайну. Но разве не для этого желтоглазый прислал ко мне учительницу? Вот, на практике изучали. А он… А я…

Кажется, всё же сдалась.

Сил не осталось сдерживать эмоции, как ни старалась.

– Да что ж ты за человек такой?! – вскричала, топнув ногой. – Сколько можно надо мной издеваться? Вот что я тебе такого сделала? Скажи? Что? Я не просила именно меня дарить тебе. Я вообще сюда не напрашивалась. Это твои друзья лишили меня всего, – шагнула к нему ближе, ткнув пальцем ему в грудь. – Из-за тебя я здесь, – чуть ли не по слогам произнесла, глядя на него снизу вверх. – Ты виноват. Говорил, что не держишь меня, и я вольна уйти, а сам здесь меня запер, – махнула рукой в сторону двери. – И даже не объяснил ничего. Просто ушёл. Оставил одну. Бросил! Как до этого, когда позволил уйти из своей крепости, зная, что меня ждёт за её пределами, – обвинила, ударив его кулаком в плечо. – И плевать тебе было, что со мной происходило. А меня ко всему прочему ещё и твоя сестрёнка драгоценная сегодня чуть не прибила, чтоб ты знал! – снова стукнула. – Но, конечно, какое тебе дело до этого?! Я ведь просто рабыня для тебя! Без права голоса! И плевать, что я тоже человек, живая и умею чувствовать! Хотя чему я удивляюсь, когда вам тут всем друг на друга и то плевать? Убиваете друг друга по малейшему поводу. А ещё воруете, насилуете и, бог знает, чем ещё занимаетесь. А ты так вообще…

Замолчала, не найдясь так сразу с новыми словами. Так и не нашлась.

– Ааа, – выкрикнула в недовольстве и ударила его опять.

И опять.

И опять.

И снова.

Пока он не перехватил мои руки.

Сперва перехватил, затем и вовсе резко крутанул, развернув меня спиной, прижимая всем телом к себе в своеобразных объятиях.

– Именно, цветочек. Я не человек, – припомнил мне начало моей тирады вкрадчивым полушёпотом. – И они мне не друзья, – добавил, шагнув вместе со мной ближе к постели. – А если тебе тут было так одиноко, могла бы просто позвать… – закончил совсем тихо мне на ухо.

Вместо ответа вдарила ему пяткой по ноге.

Звать его ещё!

Обойдётся!

– Пошёл ты! – уже вслух.

Ещё один резкий разворот, и я оказалась вновь к нему лицом.

– Ну, если ты так настойчиво приглашаешь… – ухмыльнулся.

Не сразу я поняла, к чему он это сказал. А потом стало поздно. Я только и смогла, что вскрикнуть, когда послышался треск ткани. Выжившая чуть ранее рубашка окончательно пала смертью храбрых, разорванная на две половины.

– Ты…

С шоком проследила за падением жалких остатков цветастой ткани, прежде чем опомнилась. Но и возмутиться не успела, не говоря о том, чтобы что-то сделать, так быстро все произошло, как я оказалась лежащей спиной на кровати.

– Нет, – успела выдохнуть, прежде чем желтоглазый навис сверху, придавив своим немалым весом.

Так и замер, глядя мне в глаза. А они… Не просто жёлтые, как мне казалось раньше. Нет. На самом деле чернее ночи, как и у его сестры. Но при этом будто кто-то взял и кусочек солнечного луча запрятал в их глубине, и тот теперь прорывался наружу таким вот странным эффектом. И чем дольше я в них смотрела, тем больше меня накрывало чувством нереальности происходящего. Слишком много в них собралось жажды и желания.

Восхищения…

Даруя ощущение нужности и важности. Совсем неправильное. Но у меня не получалось отвернуться, или попросить отвернуться его. Ведь он не должен так смотреть. Только не он.

Да на меня бывший никогда так не смотрел, хотя, вроде как, любил!

А желтоглазый смотрит.

Хотя вообще никто мне.

И ведь не делает ничего больше, а у меня уже толпы мурашек несутся да сразу по всей коже, как при соприкосновении с электрическим полем. Неосязаемым, но ощутимым. Пробуждающим в теле чувственную истому. И это тоже неправильно.

– Отпусти, – попросила едва слышно, уложив ладони ему на плечи в стремлении оттолкнуть. – Пожалуйста.

На мои слова и действия в мужском взоре вспыхнуло нечто хищное. И на мою просьбу желтоглазый никак не отреагировал. Сперва. Затем… поцеловал.

Губы коснулись шеи, и мой новый вдох остался в лёгких обжигающим пеклом. Зубы царапнули нежную кожу, язык тут же зализал потревоженное местечко. Из меня вырвался тихий выдох, а пальцы сильнее сдавили твёрдые мышцы.

Чёрт, я схожу с ума!

Иначе не объяснить, почему я так ярко реагирую на действия желтоглазого. Внутри всё так и кричит сопротивляться, но я не могу. Не тогда, когда его губы спускаются ниже, дыхание опаляет кожу, а моё собственное – становится более рваным. В голове раздрай. Я не должна хотеть, но сейчас желаю больше всего на свете, чтобы мужчина продолжал, не останавливался. Хотя вслух умоляю об обратном.

– Хватит. Остановись. Прошу.

Не слушает, конечно. Вместо этого только больше искушает. Его губы смыкаются на моей груди, и поцелуй-укус выносит остатки здравого смысла за пределы разума. По коже повторной волной проходит невидимая сила, добавляя ещё больше чувствительности каждому сантиметру моего тела. Пробирает до самых костей. Я бы хотела сказать, управляет мной, но это будет ложью. Ощущения на пределе, но мои. И желание – выгнуться навстречу новой ласке – тоже моё.

Желтоглазый будто знает, что и как нужно делать с моим телом, чтобы я перестала сопротивляться и отдала себя в его соблазнительную власть.

Где-то в глубине ещё шепчет тихий голос о неправильности происходящего, но он слишком тих, чтобы прислушиваться к нему. Игнорирую. Веду пальцами вдоль мужской спины, со стоном выгибаясь навстречу не то поцелую, не то укусу. Не понимаю уже. Знаю только, что хочу чувствовать больше. Полнее. Ярче. И от недостатка ощущений царапаю его самого.

Вибрацией пробирается под кожу его гневный рык.

Не нравится инициативность?

Мне тоже много чего не нравится.

Оставляю новый росчерк ногтей на его спине.

Чтобы одинаково чувствовал вместе со мной.

Не собираюсь сходить с ума в одиночку.

И раз уж не могу ничего изменить…

– Тео, – зову шёпотом.

Впервые по имени.

Хочу вновь видеть его глаза.

Они ярче обычного. Больше напоминают расплавленное золото по цвету. Оно кругами течёт и переливается по радужке. Гипнотизирует.

Его ладонь ложится мне на щёку, пальцы очерчивают овал лица, спускаются ниже, до самых ключиц. До очередных мурашек по всему моему телу. Они волной расходятся по коже, концентрируясь в голове, подобно тем самым электрическим разрядам, смещая восприятие.

И, наверное, я и правда испорченная в душе, ведь то, чего не смог добиться от меня бывший за полгода отношений, сделал тот, кого я вижу всего третий раз. Пробудил во мне желание. Настолько сильное, что едва удавалось соображать. И с каждым новым прикосновением его пальцев и губ становилось сложнее.

Не прикосновения – ожоги. Но вместо боли они приносили удовольствие. Искры разбегались по венам, концентрируясь внизу живота.

Хорошо или плохо я поступаю – уже почти не важно. Так сильно разрасталось во мне желание чувствовать желтоглазого. И чтобы он тоже чувствовал. Если уж мне суждено пасть из-за него, то он падёт вместе со мной.

Для начала на спину.

Мужчина явно такого не ожидает. Но не сопротивляется, когда я толкаю его в грудь, подаваясь вперёд, вынуждая его выпрямиться.

– Хочу сама, – поясняю. – Можно? – замираю в ожидании разрешения.

Или запрета.

Совсем не хочется, чтобы он мне запрещал. Мне важно, чтобы разрешил. Позволил прикоснуться к нему.

В золотистом взоре вспыхивает неверие. Желтоглазый не совсем понимает, чего я хочу, но послушно отстраняется. А я и сама не особо понимаю уже, что делаю. Почему я это делаю. С тем, кто ещё недавно заставил пережить худшие минуты в моей жизни. Но… Так проще. Не думать. Просто делать. Да и что я теряю? Хуже уже всё равно не будет. И если уж ругать себя потом, то за всё и сразу. Так что…

Смелее, Аня, смелее!

Он ведь всё равно получит, что хочет. Не так, так иначе. А раз уж всё равно к этому придём, то пусть сейчас. На моих условиях – не его. Он это начал, а я закончу.

Хотя всё равно медлю, прежде чем начать избавлять мужчину от одежды. Слишком большим кажется бугор под тонкой тканью, да и я ещё отчётливо помню впечатляющий размер его члена. Такой не забудешь, даже если захочешь.

Чёрт, а я рисковая!

Но не даю себе и секунды на сомнения или промедление.

Нельзя!

Раз начала, доведу до конца.

Нас обоих.

Может я и девственница, но это не значит, что никогда не фантазировала ни о чём подобном. И фантазировала, и изучала. Теперь вот применю на практике все свои знания. Пусть они и были предназначены для другого. Его всё равно рядом нет. Бросил меня ради более доступной. И я слишком долго страдала из-за этого. Пора что-то менять. Может желтоглазый и есть то нужное, что поможет забыть и отпустить? Заодно устрою себе шикарный первый раз. Уж с лежащим подо мной мне точно будет хорошо. Проверено на практике. Аж целых два раза!

В конце концов, почему нет?

И, пока не передумала, потянула за пояс штанов вниз. Как сняла, так и откинула их в сторону, не глядя. Всё моё внимание приковалось к тому, что твёрдо и направлено ровно вверх.

Никогда не видела вживую…

Он… красивый. Да, как ни странно, мне нравится форма. Наощупь хоть и твёрдый, но приятный, с тонкой нежной кожицей. На кончике блестит капля, и я ловлю себя на мысли, что хочу попробовать её на вкус. Пальцами пробегаю по всей длине, вдоль выпуклых вен, прежде чем обхватить у основания.

Горячий.

Или это мне так горячо от собственной смелости?

Хотя по итогу опять медлю.

Пристальный взгляд желтоглазого, полный неверия, подпитывает мою нерешительность. Мне хочется попросить его закрыть глаза. Чтобы не смотрел на меня так. Будто я собираюсь сделать что-то плохое, а не доставить ему удовольствие, как это делал он для меня.

– Я никогда этого раньше не делала, – признаюсь ему зачем-то.

Ну, правда, какое ему дело до того, умею я или нет?

– Не думай об этом.

В хриплом голосе слышится улыбка и нежность. Совсем неожиданные эмоции. Настолько, что я вновь теряюсь. Смотрю на него. В жёлтом взоре и впрямь светится мягкая нежность. И уже знакомое мне восхищение. Обволакивает мой разум пеленой наваждения. Ещё немного и поверю, что я ему и впрямь нравлюсь. А вдруг и впрямь? Почему нет?

– Давай же, девочка, смелее, – шепчет он.

Мужские пальцы касаются моих губ, и я непроизвольно их облизываю. Тут же замираю в шоке от собственной выходки, почти испуганно глядя в жёлтые глаза. Теперь в них настоящая буря. Чёрный зрачок пульсирует в такт биения моего сердца.

И… к чёрту всё!

Мне ведь действительно интересно и хочется попробовать и узнать, каково это – ласкать кого-то. И не только это. Вообще всё. Не собираюсь себе врать и строить из себя недотрогу. Глупо и поздно. И раз уж именно желтоглазый умудрился каким-то немыслимым образом разбудить во мне желание, то пусть так. Именно поэтому больше не медлю, склоняюсь ниже. Губы касаются округлой головки, язык слизывает блестящую каплю, что так манила. Необычный вкус. Немного солёный поначалу, оставляющий во рту привкус мяты в конце, но не противный, как я боялась.

Ладонь желтоглазого ложится мне на затылок, зажимая в кулак волосы. Бросаю на него взгляд из-под ресниц. Он тяжело и глубоко дышит. В золотистом взоре светится нетерпение и жажда.

– Возьми полностью. Глубже.

Голос как прежде тихий, вибрирующий, с нотками нужды. Знакомой мелодией проходится по струнам моих нервов, порождая новую дрожь в теле и лишая дыхания в момент. И то не проходит бесследно.

– Расслабь горло. Дыши, девочка, – тут же реагирует мужчина.

Вдох, следуя его словам, выдох. Проще не стало, но давит и правда меньше. А дальше я просто отключаюсь. В моменте, когда из груди желтоглазого вырывается хриплый стон удовольствия.

Может я и впрямь испорченная, но мне нравится его реакция на мои действия. И уже не важно, насколько неумело я его ласкаю. Медленно скольжу губами по всей длине, используя кончик языка для усиления ощущений. Раз за разом. Пока тяжёлое дыхание не становится более рваным, а хриплый стон не сменяет продолжительное рычание на пике его удовольствия. Вкус солёной мяты оставляет во рту ощущение вязкости. Но мне совсем не противно. Хотя отстраняюсь почти сразу, чувствуя себя до жути неловко.