Они были мелкие и золотокрылые

– В том, что я видел, было мало логики… Да и видел я вас не так часто. Мы жили в разных временных потоках. Каждое ваше завтра было моим вчера. И не только моим. И всё время, весь год, что вы жили… живёте… ещё проживёте здесь задом наперёд, мир был… будет нестабильным. Увы, мы поняли это не сразу. Потому я и не могу вам ничего говорить, не могу программировать вас на какие-то действия. Чем всё закончится, я узнаю завтра. А вы – через два года, когда… когда доживёте.

Нафталин прекратил снимать златокрыла и подошёл ближе.

– А мы доживём? – голос Виктора задрожал.

Профессор посмотрел куда-то за его спину.

– Прекратите этот фарс, – взвилась дама-батон, откопав наконец в недрах сумки слимфон. – Вы не имеете право прятать их здесь! Они опасны для общества. Для всех нас! Я-то думала, куда ты пропала тогда, – вперилась она глазами в Зарину. – А оно вон, что оказывается. Задом-наперёд. Но хозяин всё равно тебя найдёт. То-то он обрадуется!

Она провела пухлым пальцем по экрану слимфона и… рухнула на пол. Над ней флегматично пожал плечами Нафталин, потирая кулак.

– Молодец, Нафталин, – сказал ему Захаров.

– Я ждал момента. И следил, чтобы звонить не начала. Нам ведь только до завтра теперь продержаться…

– Кто это? – спросила Зарина, ошалело глядя на бесчувственную даму-батон.

– Это – Олеся Пятьеног, руководитель научной группы по вопросам изучения внеземных форм жизни.

– Супер, – засмеялась Зарина.

– Вы исчезли на год, – напомнил профессор. – А мир за окном сегодня… Он может оказаться для вас слишком уж непривычным. Здесь же вас всем обеспечат. Я оставил необходимые инструкции…

– Но, постойте, – перебила его Зарина, – о чём она говорила? Мы опасны? Я куда-то пропадала уже здесь?

Захаров перешагнул через Олесю, прошёл к небольшому сейфу у окна. Открыл его. Посмотрел на Зарину и компанию.

– Если мы не изолируем её до завтрашнего дня, вы все исчезнете уже сегодня. Но не волнуйтесь, кроме неё про вас знают лишь верные мне люди. Девочка с ресепшена тоже временно изолирована. Ещё вчера она не подозревала о вашем существовании. На вашем этаже и на сто девятнадцатом формально сейчас ремонт. Здесь никого не бывает, сюда даже лифт не едет без специального кода. Только боты снуют… А теперь я попрошу вас сложить сюда ваши слимфоны. Вам нельзя ими пользоваться. Через год их вернут.

– Что за чушь? – огрызнулся Виктор.

– Пожалуйста, сложите слимфоны в сейф. В любом случае, вряд ли они вам сейчас чем-то помогут. Вы не заряжали их и не пополняли счёт целый год.

Зарина быстро достала слимфон из сумочки, взглянула на экран. Тот ответил глухой чернотой.

– А если я откажусь? – взвился Виктор, тоже, впрочем, пялясь на черноту собственного слимфона.

– Давайте сделаем, как нас просят, – сказал Гандз и первым шагнул к сейфу. – Им ведь ещё даму изолировать.

Нафталин между тем аккуратно связал даму-батон, засунул ей в рот кляп и завернул в покрывало. Предварительно ещё раз стукнув по слегка очухавшейся голове.

– Послушайте, но нельзя просто так скрутить человека, – недоумевала Зарина. – У вас же проблемы будут из-за неё!

– Завтра мир либо изменится, либо… будет уже всё равно. До встречи. Надеюсь. Через два года.

Профессор запер сейф со слимфонами, поблагодарил всех и пошёл к двери.

– То есть, раньше мы вас не увидим? – Зарина двинулась за ним.

– Меня сегодняшнего здесь больше не будет. Я вчерашний и позавчерашний… – он махнул рукой. – Не уверен, что вы послушаете, но я должен это сказать: не покидайте своих комнат.

Он вышел. Нафталин с фотощёлком и Батоном на плече поспешил следом.

Закрылась дверь. Клацнул замок.

Какое-то время все трое стояли молча. Первым очнулся Виктор.

– Нас заперли? – он бросился к двери, яростно задёргал ручку. – Нас заперли, как хрюкорылов? И слимфоны забрали! И мы поверили этому профессору? А вдруг Олеся была права, а не он?

– В чём? – поднял бровь Гандз. – В том, что мы опасны?

– В том, что нельзя нас здесь прятать. Под замком!

Гандз с Зариной, не слушая дальнейших воплей, вышли на балкон в спальне, посмотрели вниз. Сто двадцатый этаж. Последний. Гладкие стены. За гостиницей – высокий забор, дальше – лес. Лес был всегда, забора не было. Не из-за них ли поставили?

– Я убью их! – бушевал Виктор.

Послышался грохот. Чем-то тяжёлым бахнули в дверь.

– Бога ради, молодой человек, успокойтесь, – крикнул Гандз, выбегая с балкона в коридор и дальше, в гостиную. – Этим вы делу не поможете.

Гандз попытался отобрать у Виктора прикроватную тумбочку, которой тот колотил в дверь, но юноша увернулся и бросился в угол комнаты. К златокрылу.

– Верни меня назад, тварь! Верни, падла крылатая! – Виктор обрушил тумбочку на зверя. И ещё раз. И ещё…

– Виктор, прекрати!!! – Зарина повисла на плечах у буяна, буян её стряхнул, но в тумбу уже вцепился Гандз.

Мужчины повалились на пол, тумбочка грохнулась рядом.

– Я убью эту тварь, – проскулил Виктор.

– Не смей. Трогать. Животное! – отчеканила Зарина.

– Это всё из-за него, – Виктор размазывал по щекам слёзы злости.

– Это всё из-за тебя, – Зарина встала между Виктором и златокрылом. – Если бы ты хотя бы попытался найти контакт с этим существом, ничего бы не случилось. И заметь, никто не избивает тебя мебелью!

– Я больше не желаю терпеть эту тварь ни одной минуты, – лицо Виктора перекосилось от злобы и страха. – Пусть забирают его. Я не желаю, чтобы он жил в моей комнате!

– Он будет жить в моей! В самой дальней. А ты останешься в этой, заодно и тумбу починишь.

– Но это же типа прихожая, – Виктор вертел головой, осматриваясь. – Или вообще кухня с диваном.

– Отлично, меня устроит вторая комната, – сказал Гандз, исчезая в спальне.

– Эй, у доктора в комнате две кровати, почему я должен…

Гандз закрыл за собой дверь. Зарина подошла к златокрылу, тот тихо поскуливал, обхватив себя крыльями. Кажется, сломанными. Зарина осторожно взяла его на руки. Златокрыл дрожал.

– А если ещё раз хотя бы притронешься к животному, – ледяным тоном произнесла Зарина, – будешь вообще спать за дверью. Ради этого я найду способ открыть клятую дверь, можешь не сомневаться.

И она ушла по коридору в дальнюю спальню. И даже не удивилась, обнаружив в ней лоток, мисочки для воды и корма и мягкий пуфик-кроватку в широкой гардеробной.

Но она не стала укладывать златокрыла на пуф. Положила на кровать и легла рядом.

Златокрыл тихо скулил.

Сентябрь 41 год н.к.э., Дора

Это началось в первый день осени.

Сначала её дернуло очистить фонтан. Всё лето она наблюдала в окно пересохшую потускневшую конструкцию из камня – в виде рыбы, сидящей хвостом на краю продолговатого бассейна. А из пасти в этот самый бассейн льётся вода. Должна литься, вроде как.

Пока же фонтан уныло собирал мусор.

Всё лето Дора мечтала, как было бы хорошо, если бы кто-то очистил и запустил фонтан. Можно было бы поставить возле него столики… В кафе на второй полосе был фонтан. Красивый. Вот бы им так. Вот бы кто-то…

Дождёшься этого «кого-то», как же!

В первый день осени она приехала в кафе за два часа до открытия, засунула удивлённого бот-уборщика в бассейн, проигнорировав назойливый писк: «Модель «двести тридцать один» предназначена для уборки помещений, если вы желаете произвести уборку улицы, воспользуйтесь моделью…». И – долго с его помощью разгребала завалы окурков, пустых бутылок, объедков и прочего. А потом на пару с тем же возмущённым ботом оттирала грязь от стенок. Вокруг радостно носился златокрыл. Закончив с уборкой, Дора снарядила бот-носильщика, чтобы притащил бутыли с водой и опрокинул их в бассейн.

А вот с насосом дело обстояло серьёзнее. Дора вроде как изучила всякое по теме фонтанных насосов – как они устроены, и как их чинить – но мало что поняла.

– Придётся просить Эдуарда, – сказала она Прянику, усевшемуся на край бассейна и увлеченно курлыкающему в воду. – Если сам не сможет помочь, пусть посоветует кого-то. А пока – и так неплохо. И столики можно рядом поставить. Вроде как.

Она вытерла вспотевший лоб, поправила причёску. На прозрачную воду спустился желтый лепесток. Златокрыл радостно курлыкнул и шлёпнул по воде лапой.

Едва Дора успела отдышаться и открыть кафе, вошла пожилая дама – частая клиентка, но последние дни её не было видно. Обычно она пила чай перед работой, а для внучки брала маленькую зелёную пироженку с глазурью. И чем зеленее, тем лучше! Дора двинулась ей навстречу, хотела сказать, что её любимые пироженки сегодня на удивление зелены, и внучка наверняка порадуется, как вдруг – мигнула реальность – Дора уже в оцепенении стоит у столика, где только что сидела дама, а та, рыдая, выбегает из кафе. Дора моргнула и… Она снова идёт навстречу даме, которая только-только усаживается за столик. Дора замерла. Обернулась на дремавшего на прилавке златокрыла. Златокрыл подмигнул.

Дора медленно повернулась к даме и только сейчас заметила, что та не улыбается, как обычно, не спешит рассказать о своих делах, похвастаться внучкиным 3Д-снимком или поругаться на погоду. Дора подошла к столику. И сказала совсем не то, что собиралась изначально.

– Добрый день. Вам чай, как всегда? У нас появился новый, травяной, с настоящими травами. Он… Он хорошо успокаивает. Конечно, он немного дороже обычного, но для постоянных клиентов мы сделаем скидку.

Дама посмотрела на неё и кивнула.

– Да. Пожалуйста.

Дора отправила заказ бот-повару и села рядом за столик.

– Простите, это не моё дело, но… У вас всё в порядке?

– Всё замечательно, – сухо ответила дама.

– Хорошо. Извините, – Дора поднялась со стула.

Она взяла со стойки большую чашку с травяным чаем, принесла, поставила на столик.

– Моя внучка, – тихо заговорила дама, – её больше нет…

– О, боже… Простите. Я соболезную…

Дама кивнула и потянулась к чаю. А по ноге Доры скользнуло что-то шершавое.

Златокрыл пришёл поздороваться с гостьей.

Следующий раз златокрыл перенёс её на секунды вперёд, когда в кафе вошла молодая пара. Дора предложила им новые мини-десерты с кремом из синто-масла со вкусом шоколада, девушка захотела попробовать, парень пошутил насчёт её лишнего веса, девушка обиделась, и они принялись выяснять отношения, что грозило затянуться на часы.

Вернувшись, Дора первым делом сообщила клиентке, что она замечательно выглядит, и её спутнику безумно повезло с такой красавицей, а потом предложила попробовать морковный пирог. Из настоящей моркови. Благодаря наплыву клиентов, они теперь могли себе её позволить.

Молодые люди улыбались всё время, что провели в кафе.

Не всегда у Доры получалось так замечательно. Порою, несмотря на отчаянные старания златокрыла, нужное решение так и не приходило. И клиент оставался зол на весь мир, а также – на Дору, себя и закуску… Но раз за разом она училась всё лучше и лучше понимать людей. Она записывала каждый случай и потом, ночами, перечитывала записи, дымя сигаретой и решая логические задачи: что можно было сделать не так? Что сказать? Как поступить, чтобы не вышло наперекосяк? А вот здесь вроде всё хорошо получилось, но можно было сделать ещё лучше…

А вот здесь Мари – новенькая – вмешалась. Радуется, что получила работу, лезет с инициативой без конца… Оно и понятно: сирота, помочь по жизни не кому, только и остаётся, что самой выгрызать себе путь… Нет, в целом-то она безобидная. Рыжая и добродушная, но… Дора только-только нащупала нить общения с новым гостем – парнем со второй полосы, с печальным взглядом и в неприметной одежде, но – её отвлёк другой гость. Тоже не из местных, хотя и одет просто – в джинсы и серую футболку, но Доре казалось, что ему бы больше подошёл… пиджак, что ли. Из дорогой ткани. Такое же у них носят, вроде как? Незнакомец смерил её долгим взглядом черных глаз, изогнув бровь точно в насмешке. Дора улыбнулась ему, пытаясь не потерять картинку предыдущего парня, но тут завопил златокрыл. Дора резко обернулась – питомец стоял на барной стойке, гордо выгибал спину и бил крыльями.

Что за?…

– Пряник! – Дора подскочила к любимцу, пригладила крылья, успокаивая. – Ты что это, распугать всех вздумал? – прошептала на ухо.

Златокрыл внимательно посмотрел на неё и моргнул, усаживаясь.

– Возьмите наш замечательный суп с афродизиаками! – внезапно защебетала Мари, приплясывая у столика парня со второй полосы. – Все девушки будут ваши, мы гарантируем! Наш суп – сто процентное средства от одиночества! Ой, куда вы?…

Парень пулей вылетел из кафе.

– Мать твою! – выдохнула Дора.

От бедняги недавно ушла жена, и на девушек он сейчас даже смотреть не хотел. А хотел лишь забиться в какую-нибудь дыру, вроде кафе на третьей полосе, и сидеть там, чтобы никто не трогал

– Одинокий второполосник, в нашем кафе, поздним вечером… – принялась оправдываться Мари. – Ну, кто же знал, что он не приключений ищет.

– Я знала! – прошипела Дора; незнакомец с выгнутой бровью всё ещё ждал, пока его обслужат, Дора перешла на шёпот. – Он пришёл сюда, потому что на второй полосе его, скорее всего, во всех заведениях знают и точно бы прохода не давали. Оделся поскромнее, чтобы не лезли к «богатею»…

– Ну, простите! – надулась Мари. – У меня златокрыла нет.

Дора хотела ответить, что и у неё бы не было, не свались экзот против воли на голову, да и вообще – завидовать нехорошо, но поймала янтарный взгляд и вздохнула.

– Давай так. Я прощупываю клиентов, прокладываю к ним дорогу, а потом уже к делу подключаешься ты. На твою зарплату это никак не повлияет. Договорились? А вот этого, – кивок на «изогнутую бровь», – сама обслужи. Я его не чувствую. Не понимаю, почему. Нужна передышка, – она попятилась в сторону кухни.

Мари молча кивнула.

А по ночам златокрыл пел!

Он выбирался из домика – из-под завешенного одеялами стола, где громоздился ворох подушек, – запрыгивал на стол, с него перебирался на подоконник, просачивался за рваную штору и там мелодично посвистывал и выводил завывающие рулады, глядя сквозь стекло в небо.

Началось это недавно и вызвало новый шквал материнского гнева.

– Женечке учиться надо, первый курс, самый сложный! И у Анечки выпускной класс. Они ночами конспекты читают, или ты не знаешь, что третьеполосникам нужно втройне доказывать своё право на место за партой? А твоя тварь воет всю ночь, не даёт детям выспаться!

«Дети», впрочем, не жаловались. Скорее всего, мешал Пряник самой матери. Дора прикусила язык, чтобы не сказать этого вслух.

– Эжену не помешало бы и самому присмотреться к златокрылу. Учитывая, какую специальность он выбрал…

– У него специальность – насекомые, а не твари!

Дора глубоко вдохнула. Выдохнула. И почему златокрыл никогда – никогда! – не показывал ей вероятности будущего с матерью? С клиентами, вот, общение весьма облегчал. Но сколько ни просила она Пряника помочь в отношениях с матерью, златокрыл только вздыхал и щурил янтарные глаза. «Медицина здесь бессильна», – словно говорил он.

Издевался, негодник!

– Может он у тебя больной какой-то, а? – не унималась мать. – Чего воет ночами?

Откровенно говоря, Дора и сама уже об этом думала. Вроде бы, заболеть Прянику не с чего. Она регулярно его выгуливала, исправно покупала корм – зелёную липкую смесь, пахнущую имбирём и мятой. Она купила специальный фильтр для воды – благо кредитов и чаевых теперь хватало. Попыталась приучить к фильтру остальную семью, но мать прошипела, что это «пустая трата денег», и продолжила хлебать ржавую воду из крана. Брат с сестрой на фильтр с подозрительно прозрачной водой поглядывали с интересом, но пойти против слова матери не осмеливались.

Ладно, можно хотя бы не бояться, что златокрыла дрянью из крана напоит. Она к нему и приближаться боится. Да и без присмотра Пряник не остаётся. Хотя… Было пару раз. Выходила из дома, пока Пряник спал. Что если…

Дора метнулась к материнской комнате. Остановилась. Выяснять отношения бесполезно, правду всё равно никто не скажет, только на грубость новую нарвёшься.

Лучше позвонить куратору Иоанну. Сказано же в правилах: «Оповещать куратора обо всех изменениях в поведении питомца». Внезапные ночные пения – чем не «изменение»?

– Это у него брачные серенады! – радостно сообщил Иоанн. – Он как раз у вас созрел для этого.

– Оу, – ответила Дора.

И потянулась за сигаретой.

– Не волнуйтесь, это говорит лишь о том, что ваш мальчик хорошо развивается и чувствует себя отлично.

– И… Сколько эти серенады продлятся?

– Обычно от одного до трёх месяцев. Земных. На планете златокрылов время течёт иначе. Но мы можем оставить запрос Аколитус на подбор самки для вашего питомца. Это займёт несколько дней. Если пара отыщется, пения прекратятся раньше.

– Ищите! – выдохнула Дора.

Что ж, по крайней мере, есть объяснение. И – есть на что отвлечься от дурных мыслей. О мужчинах с изогнутыми бровями, например. Она так и не подошла к нему в кафе. Но он дождался её возле фонтана. И Дора поняла, почему так старательно его избегала…

Пару Прянику нашли в конце месяца.

Устраивать златокрылам брачные игры разрешалось только в Центре внеземного сотрудничества и его филиалах в специально оборудованной комнате – очень просторной, со множеством зелени и с пониженной гравитацией. И – звуконепроницаемой. В ней златокрылы носились с дикой быстротой, закладывали немыслимые виражи, долго гоняясь друг за другом, завывая серенады и ломая экзотические кусты с деревьями. А потом уединялись в уцелевшей зелени.

Так что, на несколько дней Дора осталась в одиночестве.

На работе она чувствовала себя как без рук. Зашёл новый клиент – что ему говорить? Что предлагать? Пришёл постоянный посетитель, вроде как улыбается, но – какое у него на самом деле настроение? Дора ловила себя на том, что постоянно оборачивается на стойку, ищет поддержки. А то и вовсе боится выйти навстречу гостям…

– Что за глупость? – одёргивала она себя. – Раньше я ведь как-то работала без подсказок. Да и не всех могла прощупать. Изогнутую Бровь, например…

Но раньше у них и клиентов столько не было. А Изогнутая Бровь больше не появлялся. К счастью.

Дора избегала взгляда Мари – боялась увидеть злорадство. Но пока видела лишь страх. Напарница тоже привыкла к тому, что Дора «прокладывает дорогу», а ей остаётся лишь идти по накатанной, точно зная, кому улыбнуться, кому посочувствовать, кого побыстрее обслужить и молча отойти.

– Ну, с этим-то проблем не будет, – неуверенно пробормотала Мари, глядя Доре за спину. – Обычный студиоз. Третьеполосный. Можно особо не церемониться.

Дора обернулась.

В «Утро-Булку» вошёл воздыхатель Артемий. Давненько не показывался. С начала лета. С… Дора нахмурилась. С тех пор, как в «Утро-Булке» появился златокрыл. Артемий озирался и тёр ухо.

– Будь добра, обслужи его сама, хорошо? – быстро сказала Дора и нырнула на кухню.

«Что за глупость? – снова удивилась она себе. – Зачем прячусь, как девочка?»

Она глубоко вздохнула. Попыталась вздохнуть… Горло сдавило. Она вдруг задохнулась от нахлынувших чувств, разобраться в которых не получалось. Странное вожделение. Обида. Ярость. Ревность. Животная жажда, рвущая когтями… Откуда это у неё?

Она согнулась пополам, тяжело дыша. Непрошенная буря чувств бушевала в душе, грозя разорвать на куски.

К Доре немедленно подкатил медбрат – обязательный бот во всех общественных заведениях. Сунул под нос клавиатуру.

– Человеку плохо? При боли в животе – нажмите «один», при головокружении – нажмите «два», при алкогольном отравлении…

– Я в порядке!

Дора выпрямилась, успокаивая дыхание.

– При ложной тревоге – нажмите «ноль».

– Катись уже, – пробормотала медбрату Дора и подошла к окошку, выходящему в зал.

Выглянула. Артемий сидел на любимом месте, у окна – как раз перед его приходом освободилось, – красный как рак. Он немного похудел, светлые волосы отросли и смешно торчали. И от него хлыстом били эмоции. Дора как наяву увидела все те чувства, что бурлили и в её душе, мешая дышать. Она слышала о таком. Некоторые спутники – слово «хозяин» ей казалось неуместным – златокрылов начинают чувствовать других людей, как и сами экзоты. Неужели он так к ней относится? Неужели она способна довести кого-то до такого… бешенства? неистовства? безумия? Как он с этим живёт?

Артемий обернулся и взглянул на окошко. На неё.

Дора осознала, что совершенно беспардонно таращится, и быстро отвернулась. На кухне вовсю тарахтели бот-повара. Выдвигали из металлических карманов бессчётные мисочки и кружки, высыпали овощи и синто-продукты, кромсали, смешивали, взбалтывали, кипятили, выкладывали на блюдо, выливали в стаканы и чашки… С недавних пор бот-поваров в кафе тоже прибавилось. Появился большой, цилиндрический и утробно гудящий – для приготовления трудоёмких первых и вторых блюд. Ещё одного, поменьше, на днях модернизировали – для салатов и закусок. Смешно переваливался маленький и круглый – для чая, кофе и других безалкогольных напитков. И гордо вышагивал вытянутый эллипсоидный – для алкогольных. Они все гудели, жужжали, ползали, щёлкали, иногда зависали, тогда Доре или Мари приходилось срочно доделывать их работу. Хозяин даже подумывал, не взять ли повара-человека?

На кухне было жарко и душно, но возвращаться в зал, пока там Артемий, не хотелось.

Интересно, так всегда было? Он смотрел на неё, улыбался, оставлял чаевые, рассыпался в комплиментах, а у самого в душе бурлило… такое? Злая, выжигающая буря… Она всегда видела, что юноша к ней неравнодушен, но эти чувства ничуть не похожи на любовь.

В зале послышался смех. На кухонном табло заказов загорелась новая строка: три клубнично-имбирных ликёра. Клубника – эссенция, имбирь – настоящий, водка – натуральная. На эллипсоидном роботе замигала красная лампочка, он застыл на мгновение, встряхнулся и загудел. Вскоре цвет лампы сменился на зелёный, и бот-эллипс выставил на стойку три бумажных стакана с жёлто-розовой жидкостью. Мари подхватила поднос, недовольно глянув на Дору.

– Я буду подавать тебе отсюда! – крикнула Дора и перехватила у бота-цилиндра пластиковые миски с кукурузным супом. Аккуратно поставила на поднос на стойке. Повернулась к «шарику» с латте и капучино.

Когда заказов много, неразумные списанные боты толпятся у окошка выдачи, тесня друг друга. Могут даже задеть и опрокинуть тарелку или чашку, так что – помощь человека здесь очень нелишняя. Но обычно эта обязанность ложилась на Мари.

Немного разгрузив ботов, Дора рискнула снова выглянуть в окошко. Артемий подсел за столик к двум барышням, по виду – тоже студенткам, и радостно распивал тот самый ликёр. Вскоре последовал новый заказ – на этот раз коктейль имбирно-мятный. Потом – кофейно-ромовый, где от рома был лишь запах, от кофе – ползерна для солидности, остальное – спирт.

Потом пьяный Артемий повис на двух весёлых девчонках и доковылял до стойки бара – к месту, где обычно спал златокрыл. Сейчас там стояла баночка из синего стекла с табличкой: «Прянику – на имбирь». И хотя самого Пряника уже три дня не было, люди продолжали бросать ему монетки.

Артемий ткнул в баночку пальцем и заржал.

– А где это… чудило иноло… инопланетное? Загнулось? Туда… ик!.. и дорога! – он ударил по баночке, она полетела на пол и со звоном разбилась.

Артемия вырвало на осколки.

Девчонки, которых он весь вечер угощал, с писком отскочили, похватали со стола вещи и бросились к выходу.

– Эй, куда же… бу-э-э-э… куда вы? – Артемий шатаясь и блюя побрёл следом. – Мы же только начали… мы же ещё, ик, веселимся… Ох, чёрт, – он упал на стул, вытер лицо салфеткой.

– Ваш счёт, пожалуйста, – Мари осторожно протянула ему бумажку.

Артемий посмотрел на неё мутным взглядом, достал личную карту, с третьего раза попал ею в бот-кассира. Затем поднялся, опираясь на Мари.

– О, красотка! Я тебе сейчас чаевые… Когда закрываешься? Пойдём дальше, погуляем, – он извлёк из бумажника монетку. – Вот тебе. Этой твари ничего не дам, а ты – ух-х-х ты! Тебе дам. У меня – ик – стипендия. Первая. Я себе устроил – ик-ик! – праздник. Ох, бу-э-э-э-э.

Мари едва успела отскочить, спасая туфли.

Дора, наблюдавшая за сценой из-за кухонной двери, не выдержала, выскочила в зал, за шкирку вытащила Артемия на свежий воздух и вызвала такси с водителем. Оплатила со своего счёта. Затем вручила блеющего невнятное клиента бот-секьюру, включив режим «пьянь-ждать-такси». Бот-секьюр щёлкнул наручниками, и Артемий недоумённо забился в железной хватке.

Дора вернулась в кафе.

Бот-уборщик вовсю драил пол и освежал воздух.

Октябрь 41 год н.к.э., Эдуард

С началом студиозной жизни Артемий переселился в общежитие на другом краю их полосы, у границы с нулевой. Сказал, что хочет самостоятельности. Однако позавчера Эдуарду на слимфон пришло сообщение: «На ваш адрес заказана доставка клиента, Артемия Орлова. Клиент застрял в бот-секьюре по адресу… Ваши указания? Служба такси “Катись-беги”»