Сталин против Зиновьева

15 июня Пленум ЦК РКП(б) состоялся, но в отсутствие И.В. Сталина: он был занят подавлением вспыхнувших 13 июня контрреволюционных выступлений на фортах Красная Горка, Обручев (принес повинную после разгрома двух других) и Серая Лошадь. Для заострения вопроса об использовании бывших офицеров в Красной армии лучшего повода нельзя было и придумать.

По иронии судьбы аккурат в середине июня 1919 г., по итогам ликвидации восстаний на фортах, советской власти удалось сломать хребет контрреволюции в петроградском тылу Красной армии. По оценке Н.А. Корнатовского, «… восстание на Красной Горке, явившееся одним из крупных результатов деятельности внутренней контрреволюции, объективно способствовало советским органам в деле ликвидации ряда белогвардейских групп, работавших в Петрограде»[117]. 16 июня И.В. Сталин телеграфировал В.И. Ленину: «Вслед за “Красной Горкой” ликвидирована “Серая Лошадь”, орудия на них в полном порядке, идет быстрая [фильтрация] всех фортов и крепостей. Морские специалисты уверяют, что взятие “Красной Горки” с моря опрокидывает всю морскую науку. Мне остается лишь оплакивать т. н. науку. Быстрое взятие “Горки” объясняется самым грубым вмешательством со стороны моей и вообще штатских в оперативные дела, доходившим до отмены приказов по морю и суше и навязывания своих собственных. Считаю своим долгом заявить, что я и впредь буду действовать таким образом, несмотря на все мое благоговение перед наукой»[118].

После Пленума ЦК РКП(б), 18 июня, И.В. Сталин категорически выступил против признания Петроградского фронта главным. Легат Совета обороны заявил по прямому проводу В.И. Ленину в 3 часа утра: «Колчак является наиболее серьезным противником, ибо у него достаточно пространства для отступления, достаточно людского материала для армии, богатый хлебом тыл. По сравнению с Колчаком генерал Родзянко – муха, ибо у него нет ни хлеба в тылу, ни пространства для отступления, ни достаточного людского материала. Мобилизация двадцати возрастов, которую он вынужден теперь проводить в двух-трех уездах, в виду недостатка людского материала, призвана превратиться в его могилу, так как крестьяне не выдержат такую мобилизацию и […] неминуемо отвернутся от Родзянко. Поэтому ни в коем случае не следует брать с Вост[очного] фронта такое количество войск для Петро[градского] фронта, которое могло бы вынудить нас приостановить наступление на Вост[очном] фронте. Для того, чтобы прижать Родзянко к эстляндской границе (дальше нам незачем идти), достаточно одной дивизии, взятие которой, по заявлению Троцкого [курсив наш. – С.В.], не сопряжено с приостановкой наступления на Вост[очном] фронте. Прошу обратить на это особое внимание»[119].

Будущий генсек по традиции бомбардировал центр своими посланиями о контрреволюционерах в сердце и мозге Красной армии, тем более что Ильич прозрачно намекнул на желательность совершенно определенного освещения происходящего в Петрограде и губернии. Однако Сталин разошелся во взглядах на военно-политическое положение РСФСР с Гусевым и Лениным, мнение свое о Петроградском и Восточном фронтах высказал уже после состоявшегося решения, да еще и со ссылкой на позицию Троцкого. Между прочим заметим, что при публикации телеграммы в 1941 г. выделенный нами курсивом текст был опущен – без малейших признаков отточий[120]. Сколько еще подобным образом «отредактированных» документов? – Видимо, вполне достаточно для сокрытия простого факта: Троцкий и Сталин (и Зиновьев тем более) в годы Гражданской войны никогда не смешивали борьбу за власть в РКП(б) с судьбой большевистского режима.

Во второй половине июня 1919 г. наметился перелом в пользу красных. 22 июня И.В. Сталин с облегчением телеграфировал В.И. Ленину: «Перелом в наших частях начался. За неделю не было у нас ни одного случая частичных или групповых перебежек. Дезертиры возвращаются тысячами. Перебежки из лагеря противника в наш лагерь участились, за неделю к нам перебежало человек 400 – большинство с оружием. Вчера днем началось наше наступление, хотя обещанные подкрепления еще не получены. Стоять дальше на той же линии, на которой мы остановились, нельзя было: слишком близко до Питера. Пока что наступление идет успешно: белые бегут, нами сегодня занята линия Карново – Воронино – Слепино – Касково. Взяты нами пленные, два или больше орудий, автоматы, патроны. Неприятельские суда не появляются: видимо, боятся Красной Горки (форт, который отстоял Сталин. – С.В.), которая теперь вполне наша. Срочно вышлите 2 млн патронов в мое распоряжение для 6‐й дивизии (двойное подчеркивание Ленина. – С.В.). Смещение командарма приветствую»[121].

23 июня сделавший политическую ставку на Л.Д. Троцкого Э.М. Склянский, пояснив в телеграмме И.В. Сталину причины задержки подкреплений для Петрограда, рекомендовал, «…если впредь будете обращаться по воскресеньям и понедельникам по вопросам снабжения и пополнения к Ильичу […] для скорости посылать копию мне»[122]. (Если бы Эфраим Склянский не утонул в США в эпоху третьего «коллективного руководства», заместитель Троцкого, несомненно, получил бы пулю в сталинских застенках в тридцатые годы.)

Однако тут и у В.И. Ленина, и у И.В. Сталина появился повод для недовольства: 25 июня 1919 г. последний просил вождя ускорить прибытие 2 млн патронов[123]. Выяснилось, что только в этот день по распоряжению Э.М. Склянского выслали 1 млн патронов из Москвы и 2 млн штук в пяти вагонах «экстренным поездом»[124] из Тульского патронного завода.

Что характерно, сталинские заявления о заговорах исчезли тотчас же после улучшения оперативной обстановки.

27 июня Л.Д. Троцкий с гордостью констатировал: «Англо-французское правительство категорически заявляло о близком вступлении генерала Юденича в Петроград. Уже по всей Европе и по всему миру прошла весть о том, что красный Петроград пал. На французской бирже стояло ликование. Но Петроград устоял»[125]. Правда, были несколько преждевременны и такие заявления, поскольку угроза колыбели революции оставалась, мягко говоря, достаточно серьезной.

9 июля Л.Д. Троцкий, в связи с произведенными тогда в Полевом штабе арестами бывших офицеров, с одной стороны, и недоверием Г.Е. Зиновьева и И.В. Сталина к военспецам – с другой, находясь в Воронеже, отдал приказ по Красной армии и Красному флоту: «В связи с предательским заговором части командного состава на Петроградском фронте в печати появляются статьи, которые истолковываются как признак изменения советской политики в военном вопросе, в частности, по отношению [к] военн[ым] специалист[ам]. [Судя] по докладам политработников, такого рода слухи широко распространяются в среде самого командного состава, порождая чувства тревоги и неуверенности. Посему считаю необходимым разъяснить: советская политика в военном вопросе остается неизменной, ибо она представляет собой не продукт вымысла отдельных лиц или групп, а результат коллективного опыта многих сотен тысяч рабочих и крестьян»[126]. К чести председателя РВСР отметим: он делал все, чтобы не допустить вакханалии арестов «бывших».

23 июля ленинский Совет обороны решил «…гор. Петроград и его окрестности радиусом до 15 верст превратить в укрепленный район…»[127] (соответствующий приказ был подписан Реввоенсоветом Западного фронта 5 августа[128]), а 28 июля Комитет обороны г. Петрограда принял постановление о разгрузке Петрограда[129]. При этом 1 августа вождь запросил Реввоенсовет 7‐й армии: «…приняты ли все меры, чтобы удержать Питер во что бы то ни стало?»[130]

11 августа было образовано белогвардейское Северо-Западное правительство, однако враги большевистского режима с созданием нового государственного образования явно торопились[131]. 26 августа на фронте наступило затишье, 31 августа советское правительство предложило мир поддерживавшей Северо-Западную армию Эстонии, 4 сентября был получен ответ – заявление о готовности вести с Советской России мирные переговоры[132], однако Северо-Западная армия не была разбита и большевики вполне допускали, что Петроград все же придется сдать: они отнюдь не отказались от эвакуации города.

В начале осени 1919 г. эвакуация Северной столицы продолжалась – 5 сентября Совет обороны поручил наркому юстиции Дмитрию Ивановичу Курскому выявить виновных в сокращении «вывоза в августе», а также постановил: «б). Потребовать от Эвакома (Эваком – Комиссия по эвакуации Совета обороны. – С.В.) неукоснительного продолжения эвакуации не менее 50 вагонов в сутки; […] г). Поручить Эвакому увеличить норму вывоза грузов из Петрограда по мере возможности; д). Поручить НКПС оставить в районе Петроградского узла необходимое количество порожняка для вывоза самого ценного имущества и людей в момент острой опасности; е). Поручить Эвакому разработать план эвакуации Петрограда и Кронштадта; […] ж). В виду заявления [наркома почт и телеграфов РСФСР В.Н.] Подбельского и [председателя Радиосовета А.М.] Николаева, что можно начать эвакуацию Детско-сельской (совр. Царскосельская. – С.В.) радиостанции без всякого перерыва в перехвате иностранных радио, СО постановляет: эвакуацию Детско-сельской радиостанции начать немедленно. Поручить Наркомпочтель внести в 3‐дневный срок в СО план эвакуации Детско-сельской станции; з). Указать Комитету обороны Петрограда на необходимость удовлетворения в полной мере требований Эвакома Совобороны, на рабочую силу, главным образом, из имеющихся на учете нетрудовых элементов и автогужевые средства. Доклад Эвакома об исполнении постановлений, касающихся разгрузки Петрограда и Кронштадта, назначить на ближайшее заседание СО»[133].

24 сентября по докладу Варлама Александровича Аванесова, заменившего к этому времени И.В. Сталина в Совете рабочей и крестьянской обороны, Совет обороны постановил было обязать заместителя наркома почт и телеграфа и начальника Управления связи Красной армии Артемия Моисеевича Любовича срочно представить в Эвакуационную комиссию Совета обороны план эвакуации Детско-сельской радиостанции, но на том же заседании, выслушав А.М. Любовича и А.М. Николаева, признал представленный в Совет обороны план эвакуации радиостанции обязательным для Эвакома, если он не будет опротестован немедленно, и предложил А.М. Николаеву снестись с членом Совета обороны В.А. Аванесовым «…и выяснить окончательно вопрос о том, представлен ли ему один или два плана эвакуации»[134]. 10 октября Совет обороны предписал Комиссии по эвакуации усилить эвакуацию Петрограда и Кронштадта, доведя отправку до 75 вагонов ежедневно[135]. Кроме того, 17 ноября Совет обороны постановил эвакуировать в Челябинск радиостанцию[136].

Осенью 1919 г., когда Добровольческая армия Антона Ивановича Деникина продвигалась к Орлу, Туле и Москве с юга, обстановка на северо-западе страны вновь осложнилась. Чтобы оттянуть силы Красной армии с Южного фронта, готовился к переходу в наступление на Петроград А.П. Родзянко. В сентябре при помощи Антанты была значительно усилена Северо-Западная армия: она получила боевую технику, оружие, обмундирование, продовольствие, пополнилась личным составом[137].

16—18 сентября были проведены мирные переговоры между РСФСР и Эстонией, сорванные по вине последней[138].

К концу месяца Северо-Западная армия насчитывала свыше 18, 5 тыс. штыков и сабель, 57 орудий, 500 пулеметов, 4 бронепоезда, 6 танков, 6 самолетов. Белогвардейские войска поддерживали белоэстонская армия (около 18 тыс. штыков и сабель) и английская эскадра.

В составе 7‐й советской армии, оборонявшей Северную столицу, на начало октября было около 21 тыс. штыков, немногим более 1 тыс. сабель, 557 пулеметов и 157 орудий. Кроме того, 2433 штыков, 81 пулемет, 190 орудий насчитывалось в приданной 7‐й армии крепости Кронштадт, 17 093 штыка, 653 сабли, 261 пулемет и 213 орудий – в Петроградском укрепленном районе. Оборонявшие Петроград красные части, таким образом, превосходили ударную группу противника по количеству штыков и сабель. Однако они были растянуты на большом фронте, измотаны в предыдущих боях и испытывали недостаток в продовольствии и одежде. Осложнял положение заговор в штабе 7‐й армии, впрочем, своевременно ликвидированный[139]. 28 сентября по войскам 7‐й армии был нанесен отвлекающий удар, 4 октября белогвардейцы перерезали ж.-д. линию Петроград – Псков и заняли станцию Струги-Белая. Попытка 7‐й армии перейти в контрнаступление на Псковско-Лужском направлении успехом не увенчалась. 16 октября белые захватили Красное Село, 17 – Гатчину, 20 – Детское Село и Павловск, подойдя вплотную к Пулковским высотам – последнему оборонительному рубежу на подступах к Петрограду[140].

Еще 4 сентября, осознавая, что вот-вот начнется второе наступление Северо-Западной армии, Военный совет Петроградского укрепрайона принял решение об организации коммунистических отрядов особого назначения (ответственный организатор – Александр Яковлевич Клявс-Клявин). 13 октября Петербургский губернский комитет РКП(б) назначил на 15 октября пробную мобилизацию всех зачисленных в коммунистические отряды большевиков с их временным переводом на казарменное положение[141].

15 октября Политбюро ЦК РКП(б) в составе В.И. Ленина, Л.Д. Троцкого, И.В. Сталина, Льва Борисовича Каменева, Николая Николаевича Крестинского, а также цекиста Леонида Петровича Серебрякова, «признавая наличность самой грозной военной опасности», постановило «добиться действительного превращения Советской России в военный лагерь», для чего выработало целый ряд мер. В частности, приняло решение: «Петрограда не сдавать; снять с Беломорского фронта максимальное количество людей для обороны Петроградского района; помочь Петрограду посылкой некоторого количества кавалерии; вопрос о Северном и Западном фронтах рассматривать лишь под углом зрения безопасности Московско-Тульского района в первую очередь, Петрограда – во вторую очередь. […] Предложить Троцкому после проведения в Реввоенсовете [Республики] срочных мер съездить на сутки в Петроград»[142]. Кроме того, Политбюро направило Л.Д. Троцкого в колыбель революции для личной организации ее обороны, поставив на карту помимо судьбы города политический авторитет председателя Революционного военного совета Республики, и без того серьезно подорванный в конце 1918 г. – начале 1919 г. дискуссией по военному вопросу в РКП(б).

16 октября Л.Д. Троцкий опубликовал в своей поездной газете «В пути» статью «Петроград обороняется и внутри», в которой предложил позволить Юденичу «…прорваться в самые стены города, ибо Петроград нетрудно превратить в великую западню для белогвардейских войск»[143]. Председатель РВСР, видимо, искренне верил, что «несколько тысяч красных бойцов» могли за два-три дня «уличной борьбы» превратить белогвардейские части «…в запуганное, затравленное стадо трусов, которые группами или поодиночке сдавались бы безоружным прохожим и женщинам»[144].

В тот же день, 16 октября, В.И. Ленин в телеграмме Г.Е. Зиновьеву сообщил о направленных в Петроград подкреплениях и дал ценные указания о том, как их рациональнее использовать. В ночь на 17 октября состоялось внеочередное заседание Совета обороны, на котором обсуждался вопрос о тяжелом положении Петрограда. Совет обороны принял постановление о защите Северной столицы до подхода подкреплений и о подготовке воззвания к рабочим и красноармейцам Петрограда[145].

К вечеру 17 октября левый фланг 7‐й армии находился на расстоянии 15 верст от Николаевской железной дороги; перерыв этой дороги открывал Юденичу ворота в Петроград. (Генерал А.П. Родзянко поставил своим войскам соответствующую задачу 18 октября. Естественно, в бой со стороны Красной армии были брошены «лучшие коммунистические силы»[146].)

17 октября Л.Д. Троцкий прибыл в Петроград (что характерно – не на один день) и вечером принял участие в заседании Военного совета Петроградского укрепрайона, на котором присутствовали Г.Е. Зиновьев и другие видные партийные и военные деятели. Главным вопросом был первый – «Об общих задачах». Военсовет Петроградского укрепрайона утвердил предложенный председателем РВСР проект резолюции, ставивший следующие задачи по обороне Петрограда:

«Ввиду тяжелого положения на Петроградском фронте Военный совет считает необходимым наряду с самими энергичными мерами, которые предпринимаются для поднятия боеспособности [7‐й] армии и для привлечения на фронт наиболее новых боеспособных частей, принять немедленно меры, которые могли бы создать возможность успешной внутренней обороны Петрограда в случае, если бы белогвардейцам удалось проникнуть в его стены.

С этой целью Петроградская организация [РКП(б)] немедленно приступает к организации внутренней обороны. Во главе всей внутренней обороны становится начальник внутренней обороны.

В районах учреждаются районные начальники внутренней обороны. Районы разбиваются на секторы в зависимости от тактических соображений со своими начальниками обороны каждого сектора.

Из среды рабочих и работниц Петрограда выделяются дружины, команды и отряды, которым ставится цель – под общим централизованным руководством встретить огнем и мечом белогвардейцев на улицах и площадях Петрограда.

Такие дружины вооружаются винтовками, наганами, ручными гранатами, пулеметами и располагаются в узловых пунктах обороны в соответствии с организацией инженерной обороны (проволочные заграждения). Вся оборона строится на тесной связи рабочих и работниц с условиями и обстановкой районов и кварталов. Помимо отдельных мелких отрядов создаются главный резерв и главные резервы в распоряжении начальников внутренней обороны. Организуются аппараты связи, общегородской и районный, разведка, авиасвязь, перевозочные средства, санитарная часть и т. п.

Если даже белогвардейцы прорвутся в город, то они окажутся в чуждой им обстановке и вынуждены будут разбиваться на отдельные группы, их положение станет гибельным при условии боевой организации внутренней обороны. Условием успешной обороны является железная дисциплина и беспощадная расправа над всеми теми, кто прямо или косвенно подрывает интересы народной обороны. Борьба с дезертирами, шкурниками, распространителями панических слухов является обязанностью всех учреждений, организаций и отдельных работников»[147]. Мало того, что речь шла об организации вместо частей Красной армии отрядов рабочих – так еще и работниц! Неудивительно, что старые большевики восприняли приказ председателя РВСР, мягко говоря, неоднозначно.

Петросовет, заслушав Л.Д. Троцкого, постановил: «Положение Петрограда грозное. Не может быть никакого места беспечности. Опасность велика. Надо бить в набат. Надо указать всем трудящимся, как велика опасность. Надо поднять на ноги все рабочее население. Надо всем вооружиться. Надо готовиться отстаивать каждую пядь нашей земли, каждый дом и каждую улицу в самом Петрограде. Петроградский совет одобряет учреждение Совета внутренней обороны Петрограда, к которому внутри Петрограда должна перейти вся военная власть»[148]. Естественно, не обошлось без поручения Совету «…учредить специальный трибунал на железных дорогах и всех виновных в затягивании перебросок предавать немедленно суду этого трибунала»[149].

18 октября в приказе по 7‐й армии Л.Д. Троцкий, справедливо отметив численное преимущество Красной армии, разъяснил командному составу, что последнему не следует опасаться обхода частей противником: «Как только наши командиры [7‐й армии] перестанут бояться обхода, армия Юденича перестанет для нас существовать. Каждый его мелкий отряд, нахально оторвавшийся от остальных отрядов, будет раздавлен, ибо наши крупные части будут не уходить от отрядов, а идти на [них]»[150]. Председатель РВСР настаивал на переходе частей в наступление, указав напоследок: «В этом […] залог победы!»[151]

19 октября Л.Д. Троцкий взял на себя смелость повторить заявление, сделанное им в поездной газете, на заседании Петросовета: «…город-лабиринт […] может создать одну сплошную западню»[152].

Естественно, в столь сомнительных условиях Л.Д. Троцкий не забыл предварительно пропеть гимн Г.Е. Зиновьеву, который-де «…лихорадочно работал и лихорадочно будет работать эту ночь, завтра днем и в следующую ночь, и во все эти наиболее критические для него часы, над тем, чтобы свои районы и части этих районов превратить в ряд неприступных фортов, которые по совокупности дадут мощную организацию внутренней обороне Петрограда»[153].

Несмотря на то, что воспоминания – источник ненадежный, приведем все же перед тем, как дать краткую выжимку из доклада о подготовке города ко внутренней обороне, коротенький фрагмент из очерка «Всесокрушающий натиск» помощника командира коммунистических отрядов особого назначения при Петроградском губернском комитете РКП(б) С.С. Терехова: в 1919 г., в рамках всеобщего военного обучения, он находился в постоянной связи с ответственными сотрудниками Смольного. Терехов привел по памяти заявление члена ЦК большевиков, деятеля Оргбюро ЦК Елены Дмитриевны Стасовой: «Надо спешить, спешить с подготовкой. Может быть, нам придется драться на улицах!»[154]

Если перед нами не ошибка памяти, то возможность внутренней обороны колыбели революции активно обсуждалась петроградскими цекистами – как минимум, Г.Е. Зиновьевым и Е.Д. Стасовой, так что никакого откровения Л.Д. Троцкий миру не явил, он просто взвалил на свои плечи груз ответственности за крайне рискованный шаг (присвоил себе удачную, как ему казалось, идею?).

9 декабря начальник внутренней обороны Петрограда Дмитрий Николаевич Авров в своем докладе подробно осветил все основные направления деятельности Совета внутренней обороны. Ограничимся краткой выжимкой:

«…затаенная мысль питерского пролетариата, что Питер нельзя отдать, получила конкретную, реальную форму.

Брошенный лозунг “Защищаться и внутри Петрограда, на каждой улице, у каждого дома” с энтузиазмом был подхвачен рабочими массами. Оборона Питера была отдана в руки хозяина этого города – питерского пролетариата. […]

Дело внутренней обороны Петрограда было поручено Комитету внутренней обороны. Непосредственное же ведение обороны было возложено на начальников внутренней обороны, каковые были назначены и в районах. Районных начальников обороны было предоставлено выбрать районным комитетам партии. Предстояло произвести грандиозную работу по обороне Красного Питера: обстоятельства требовали укрепить город и в течение десятка-другого часов превратить Питер в крепость. Для обороны Питера нужно было создать своеобразный гарнизон. Необходимо было установить режим внутренней жизни соответственно с положением Питера как осажденной крепости, чтобы везде чувствовалась железная рука пролетарской диктатуры, так как контрреволюция, ютящаяся в Питере, чуя приближение своих соратников по грязному делу удушения революции, могла поднять свою хищную голову. Это было учтено, и поэтому все работы по обороне были переданы на места, в районные штабы. Было понятно, что только по инициативе из низов, когда каждый рабочий ясно усвоит, что он должен защищать свой дом, свой станок, свою фабрику, свой завод, может быть проделана эта колоссальнейшая работа в течение нескольких десятков часов. За центром осталось лишь общее руководство, инструктирование и контролирование работ по обороне».

Восемнадцатого же октября штаб укрепленного района переформировали в штаб внутренней обороны. В течение 12–18 часов создали районные штабы: «… работа закипела. Районные штабы оказались центрами, куда перенеслась не только боевая, но и вся текущая жизнь районов. Они управляли всеми советскими учреждениями, организациями, предприятиями, фабриками и заводами районов, направляя их деятельность к одной цели – превратить Питер в крепость со своим гарнизоном.

И действительно, они укрепили Питер – устроили окопы и установили пушки и пулеметы в гнездах и капонирах, приспособили для обороны дома, фабрики, заводы и целые улицы, сделали необходимые сооружения для защиты важнейших советских учреждений и предприятий, наметили удобные дома и квартиры для борьбы ручными гранатами и создали баррикады и искусственные преграды в виде проволочных заграждений и рогаток. Штаб внутренней обороны Петрограда при содействии районных штабов в течение 30–40 часов установил мощную техническую связь со всеми военными учреждениями, имевшими то или иное отношение к обороне. Здесь была использована городская телефонная связь, которая была изъята из сети общего пользования, а районные штабы между собою и со штабом внутренней обороны Петрограда, а также с районными комитетами партии и районными советами были связаны полевыми телефонами. Для усиления технической связи между районными штабами и штабом внутренней обороны Петрограда работал телеграф, налажена была техническая связь с наблюдательными артиллерийскими пунктами, а также пехотными пунктами для наблюдения и командования. И вся эта работа, требующая по меньшей мере месяцев, была проведена в какие-нибудь 48 часов. Связь вполне была налажена, а укрепления имели вид скелета.

Укрепляя Питер, районные штабы обороны создавали одновременно и гарнизон для этой крепости. И в этой области они проделали громаднейшую работу с неимоверной быстротой. Они создали в каждом районе отдельные отряды пехоты из рабочих, положив в основу их коммунистические отряды. Выросли незаметно боевые отряды коммунистической молодежи. Появились партизанские женские отряды.