И боги порой бессильны

Саким с надеждой посмотрел на родителей. Увидев легкие улыбки на их лицах, заулыбался во весь рот.

– Давайте пройдем в столовую, пообедаем, а затем вы расскажите нам о том, что произошло после того, как… – подступивший тугой комок перекрыл горло Тимари, больше она не смогла вымолвить ни слова.

Подхватив жену под руку, Навирис с любовью посмотрел на неё.

– Расскажите о том, как удалось спасти нашего Хранителя Источника?

Посмотрев на мужа, графиня перевела полный любви взгляд на детей, затем на молодого человека, но теперь в её слёзном взоре была благодарность.

– Спасибо, – безмолвно прошептали её губы.

Имран ответил взмахом чёрных ресниц. Подойдя к жене и Сакиму, сгреб руками и приподнял. Подмигнул немного ошарашенному мальчугану, смотрящего на него во все глаза. Скорей всего, поглощённый присутствием сестры, он не обратил внимания на стоявшего в сторонке молодого человека.

– О, это будет долгая история. И в ней будет Огненная птица и Золотой дракон, державший крепко в своих крыльях бесценный дар Богов…

В имении Ар Рамских молодая чета Ир Куранских провела весь день. Слуги старались угодить гостям, возвратившим в графский дом смех и радость.

На крыльцо молодую чету Куранских вышли провожать все домочадцы.

Графиня вытирала со щёк влагу, только теперь это были слёзы счастья.

Сакиму так понравилось находиться на руках у Имрана, что он до последнего не хотел слезать с них. Распрощавшись со всеми, договорились, что через пару дней всю семью Ар Рамских ждут в замке Куранских.

Положив голову на плечо мужа, Вика некоторое время была под впечатлением от встречи. Вспомнив один момент, подняла голову, нахмурив брови, смотря на супруга, спросила:

– Я что-то не совсем поняла сбивчивую речь Сакима о моем лице. Бедный ребенок так хотел видеть во мне Виктавию и верил в то, что перед ним она?

Подхватив тонкие пальчики жены, Имран поднёс их к губам, с жадностью прильнул к ямке на ладони, с прищуром посмотрел на Вику.

– Ему не виделось… Когда ты повернулась на его крик, твоё лицо изменилось, в тот момент ты действительно была Виктавией и потом ещё непродолжительное время. Не представляю, что испытали Рамские при виде своей дочери. Ради сына вытерпели эту муку. Мне тоже пришлось нелегко. Но я бы принял тебя в любом облике.

Виктория задумалась, переосмысливая то, что услышала.

– Но я ничего не почувствовала.

– Я так и понял.

Имран, приподняв Викторию, посадил к себе на колени. Они так и проехали в молчании до самого портала столицы Шарон Финийского государства.

Выйдя из кареты, они остановились из-за неожиданно раздавшегося из артефакта-вестника голоса глашатого с нотками печали:

– Слушайте, люди Финийского государства. Главный лекарь королевства поведал нам печальное известие. Сегодня перестало биться сердце короля Дар Мира Шинского Финийского государства. Дар Мир Шинский был великим королем, он помогал…

– Сдох, собака! – вырвалось у Виктории.

На её реплику с изумлением обернулись впереди стоящие люди.

Взяв жену под локоток, Имран пересек центральную арку порталов, оплатив переход, подхватил её на руки и быстро вошел в нужный, мгновенно уйдя от любопытных ушей и глаз.

Выйдя из портала в Ракронеге, они подошли к месту расположения личного портала и тут же вошли в него. И вздохнули с облегчением при виде знакомых стен гостиной комнаты замка.

Продолжая держать жену на руках, Имран поднялся на второй этаж, радуясь в душе, что никто из домочадцев не встретился на их пути. Проходя мимо комнаты Рикарда, он ухмыльнулся, услышав возмущенный голос сестры:

– Ты обещал рассказать, из каких деталей состоит подслушивающий артефакт?!

Мысль о том, что друг развил свои идеи в таком направлении, немного позабавила, но быстро улетела при открытии дверей собственной спальни.

Виктория нежилась, находясь в сильных руках мужа. На душе девушки порхали бабочки от чувства, с какой легкостью и с какой заботой он прижимал её к себе. А от взгляда этих чёрных глаз с искрами любви и желания по телу разливалась томительная нега ожидания предстоящей ночи. Приходило понимание, что она готова отдаться во власть его сильных рук и нежных губ. Подняв руку, она обводила пальцем широкие губы Имрана.

Дыхание Вики замерло, когда он перехватил ее пальчики, держал их около своих губ, не спуская с неё горящего, с нотками ожидания, взора. И когда находил отклик в её глазах, замирал ещё на некоторое время в неверии, а затем наклонялся к лицу.

– Ви-ка, – с надрывом и хрипотцой в голосе шептал Имран и с рвущимся из груди стоном захватывал ртом её губы.

Виктория чувствовала голод его желания, напористость, страсть и отвечала ему жадно, задыхаясь от бежавшего по телу трепета. Разочарованно выдохнула, когда поцелуй резко оборвался.

– Госпожа Виктория, вам помочь в переодевании?!

Влетевшая в комнату Лейла смутилась от уведенной сцены, её щеки начали походить на два спелых помидора. Горничная стала нервно переминать пальцами края своего фартука, но в девчачьих глазах светилось любопытство. Видно, её мозг уже в самых красочных деталях обрисовал сегодняшнюю ночь молодой четы.

Да и сама Вика, сидя у Имрана на коленях, чувствуя мягким местом его твердую плоть, внутренне дрожала в ожидании продолжения. Её немного страшила неизвестность близости. Хотелось быть чистой и принадлежать только ему.

Видно, поняв свою оплошность, горничная, заикаясь, начинала оправдываться:

– П-п-ростите, в-ва-ше сс-иятельство… я не под-д-думала.

Лейла в одно мгновение съёжилась. Худенькие плечи наклонились вместе с головой. В звенящей тишине покоев её шмыганье носом стало раздаваться слишком сильно.

Чёрные брови Имрана сошлись вместе, на лице сразу застыла маска недовольства.

Виктория ущипнула его за бок и дернулась от смешка, когда он в недоумении посмотрел на нее. Подмигнув ему, она сделала кивок в сторону горничной.

Глубокая складка между его бровей супруга мгновенно разгладилась. Уголки его губ едва сдерживались от рвущегося смешка.

– Лейла, подойди поближе.

Девушка резко вскинула голову, постояв в нерешительности, сделала робкие шаги и замерла близко к ним. В её больших голубых глазах отразилась полная обречённость.

Имран запустил руку в карман камзола и, достав кисет, развязал тесёмки. Пошарив пальцами в мешочке, сшитом из чёрного бархата, вытащил золотой и, покрутив его в пальцах, протянул горничной.

– Возьми.

Подхватив тонкими пальчиками белый передник, девушка машинально поднесла к губам тонкий кружевной уголок материи и, не осознавая своих действий, нервно прикусила его. Крупные горошины слёз мгновенно скатились по бледным щекам, она тяжело сглотнула и, шепча, сделала нерешительный шаг назад.

– Не выгоняйте меня, пожалуйста… У меня шесть братьев и сестер, мамке с папкой тяжело их растить.

Имран, поняв, что его шутка зашла слишком далеко, вздохнул.

– Лейла, с чего ты взяла, что я тебя выгоняю? Я даю тебе золотой для того, чтобы ты погостила неделю дома. У меня отпуск, и я хочу провести его с женой.

Уголок передника горничной ненадолго задержался во рту и выпал, когда её маленький ротик открылся от услышанной новости. Взгляд голубых глаз застыл на пальцах Имрана. Девушка, сделав робкие шаги, протянула руку и застыла вместе с ней, словно ледяная статуя.

– Лейла.

От голоса Имрана горничная вздрогнула и подняла на него изумленные глаза.

– Это, что… золотой?

– Золотой, – успокоил девчушку Имран. – А если будешь себя хорошо вести и не никому расскажешь, что происходит в этих покоях, то обещаю обеспечить тебя хорошим приданным.

Схватив монету, Лейла мгновенно сжала её в кулачке. И без того большие глаза округлились еще сильнее, щеки сразу покрыл едва заметный румянец.

– Я никому ничего не расскажу, – пообещала она. Но, видно, что-то вспомнив, Лейла опустила низко голову и, потупив взор, бормотала: – Я только рассказала о том, что вас в храме Богини Ириды благословили трое Богов.

– Это, думаю, не так страшно, об этом уже и так многие знают, – бросил ей в ответ Имран и, достав из кисета ещё монету, протянул девушке. – Вот, возьми ещё серебрушку – это тебе на новый сарафан и на леденцы братьям и сёстрам.

Схватив монету, девчушка, забывая про всё на свете, бросилась к двери, но мгновенно остановилась от возгласа Имрана:

– Лейла… и в следующий раз стучись, прежде чем войти, и, не услышав разрешения, жди под дверью.

Бросив виноватый взгляд, она шмыгнула за дверь и осторожно прикрыла её.

Вика и Имран, еще некоторое время сидя в молчании, смотрели на дверь. Одновременно оторвав взор, встретились глазами, в которых зажглись всполохи желания.

Сделав пас рукой, при этом что-то произнеся, Имран наклонился к губам жены и, прежде чем прикоснуться к ним, прошептал:

– Теперь никто не войдет и не услышит, что происходит в наших покоях. Прости, сразу об этом не подумал.

Мягко захватив ее губы своими, вложив всю нежность в первое прикосновение, он мгновенно сорвался в омут страсти.

Вике казалось, что Имран потерял разум, с таким желанием он сминал её губы. Этот поцелуй не просто жадный и долгий, он граничил с каким-то отчаянием. Обжигал до дрожи в коленях, вызывая волну трепета в животе. А теперь уже ей казалось, что она теряет разум, закручиваясь в воронку обоюдной страсти.

Легкие сгорали от нехватки воздуха, но паре не хотелось разрывать эту томительную сладость.

Руки Вики раздраженно царапали толстую ткань камзола. В груди горело желание прикоснуться к жаркому телу мужа, к стальным мышцам. Ей хотелось познать их гладкость и твердость, а также прочувствовать каждой частичкой обнаженной кожи его нежные прикосновения.

Заметив настрой жены, Имран ловкими пальцами ухватился за пуговицы на её платье.

Через тонкую ткань сорочки Вика почувствовала их шершавость и грубость, но это подняло еще большую волну мурашек. Где-то в глубине подсознания по сердцу царапнула когтистой лапой ревность и мысль о том, что у Лейлы на застегивание пуговиц уходит больше времени. Но глупые мысли и ревность мгновенно капитулировали, когда горячие губы Имрана прикоснулись к оголенным покатым плечам. И он лишь ненадолго разорвал поцелуй…

Вика лежала на прохладном шелковом покрывале. Закрыв глаза, она слушала, как Имран освобождается от одежды. Её грудь высоко поднималась от тяжелого дыхания, губы горели от недавно разорванного поцелуя, а разум уже подбрасывал увиденные ею картины обнажённого тела мужа.

Виктория открыла глаза, когда Имран подхватил её на руки, как пушинку.

Сбросив покрывало на пол, он снова положил жену на постель.

Дрожащими пальчиками Виктория с наслаждением провела по широким плечам мужа, исследуя гладкость и смуглость кожи, чуть касаясь маленького, твёрдого от возбуждения соска на его груди.

Подняв взор, она встретилась с глазами мужа, в которых уже бушевал огонь. И они одновременно шагнули навстречу этому пламени. Обоюдный поцелуй страсти всё глубже закручивал их в водовороте желания, и они тонули в нем.

Горячие жадные губы Имрана, только что целовавшие Вику, плавно опустились на шею и с трепетом предвкушения скользнули к ее груди.

Ей стало жарко от тяжелого, прерывистого дыхания мужа, которое дразнило и без того уже возбуждённый сосок. От едва нежного прикосновения его языка к твердой горошине, с ее губ в который раз сорвался сладостный стон.

Имран, словно попробовав вершинку на вкус, обхватив полностью её губами, наслаждался сладостью, а когда вновь прикоснулся языком, обострил все чувства жены.

И Виктории казалось, что это выше её сил, она не понимала, что творила. Её руки то с жадностью тянулись к широким плечам Имрана, то взлетали вверх к его жёстким, но в то же время мягким, с окрасом вечернего заката, волосам. Ласковое касание мужских губ и языка к затвердевшим соскам становились всё более невыносимыми для неё.

Разум туманился от блуждающих по телу волн желания, она извивалась, прижимаясь сильней к его возбужденной плоти.

Стоны, то и дело срывающиеся с её губ, переходили на крик от прикусывания вершинки горошины груди. Сознание Вики меркло в лаве возбуждения, от жаркого дыхания мужа и его горячих, нежных губ, исследующих живот. Они ненадолго замерли возле родинки у пупка, ласково обвели её языком, продолжив дорожку к впадине внизу живота. Слишком томительная ласка от касания языка и губ мужа к маленькому бугорку между ног лишило сил. Они остались лишь на то, чтобы метаться по кровати от волн возбуждения и нарастания огня внизу живота.

Грудь Вики поднималась от учащенного дыхания. От чувства прикосновения пальца Имрана к лону жар наслаждения накрыл с головой, и сквозь затуманенный разум она услышала его надрывный шёпот:

– Ви-ка-а… – Имран навис над ней, словно скала.

И в этот миг в его голосе было столько неподдельного счастья.

Виктория почувствовала телом его силу и жар. Она мгновенно пришла в себя от чувства прикосновения его твердой плоти между её ног. Тело горело в костре возбуждения, трепетало в ожидании, и хотелось лишь одного: насладиться принятием в себя его мужского естества.

Вика сама сделала движение вперед и в ужасе распахнула глаза от режущей между ног боли. Она попыталась освободиться от проникновения в неё этой большой твердости, по вискам мгновенно заскользили соленые дорожки слёз.

Но Имран сильнее прижал её своим телом, не давая выползти.

– Вика, потерпи немножко, сейчас сработает брачная вязь и боль отступит.

И Вика терпела, прижимаясь лицом к его плечу, плача от бурлящих внутри чувств.

Только одна из четырёх девушек осталась чиста и невинна – Виктавия. Феникс сделала ей подарок, и Виктория благодарила птицу за это. Может, поэтому так страшилась близости и оттягивала этот момент, потому что чувствовала себя грязной. Она не могла вернуться в прошлое и исправить всё, что с ней произошло, но всей душой хотела, чтобы между ней и Имраном никого не было.

Только ОН и ОНА – в момент слияния тел под мерцание звёзд в небе.

Только ОН и ОНА – под тихий шелест листьев за окном от лёгкого дуновения ветерка.

Только ОН и ОНА – под пение цикад в зарослях зелёной травы.

Только ОН и ОНА – под шёпот слов признания в любви.

– Вика… Не плачь… Прошу тебя, – шептал Имран, покрывая лицо любимой поцелуями.

Виктория же давилась слезами, понимая, что не может рассказать, что сейчас творится у неё на душе.

– Я люблю тебя, – всхлипывая, проговорила Виктория.

Руку Вики, на которой находилось кольцо, обдало жаром. От чувства, что по запястью что-то ползет и разрастается, стало немного страшно. Она распахнула мокрые ресницы, с испугом посмотрела в чёрные глаза мужа.

– Не бойся, это брачная вязь, подтверждение, что наш брак консумирован, – объяснил он.

Имран нежно провёл ладонью по рыжим волосам, и оба успели увидеть, как на руке мужа засиял алый узор. А после мужчина накрыл её губы своими и сделал медленное движение.

Виктория задержала дыхание в ожидании боли, но, ничего не почувствовав, замерла от ощущения, что плоть мужа полностью заполнила её. И в миг, когда это произошло, Вику охватило необъёмное чувство счастья, и она устремилась ему навстречу.

Виктория, как мотылёк, рвалась к пламени вновь разрастающегося огня внутри её тела. Задыхаясь в сладостной пытке учащённых движений, срывалась на крик на пике удовольствия. Трепет волн наслаждения внутри неё соединились с его пульсирующей плотью, и от этого ощущения чувство неги стало ещё острее.

Имран обхватив голову Виктории руками, с жадностью ловил каждый штрих затухающего удовлетворения, с нежностью накрывая её губы своими губами.

– Вика… Вика…

В этих его словах столько счастья, тепла и ласки, что ей хотелось плакать, но она гнала прочь слёзы, обещая себе поплакать потом в одиночестве. Чтобы соединиться в ночи с Вселенной и, вскинув руки, мысленно отдать ей свою любовь и благодарность за то, что дала ей второй шанс на жизнь. И эта жизнь будет долгой и счастливой. Она сотрёт все горести и переживания прожитых лет Виктории, погасит в груди огонь боли пережитого.

От раздумий Вику выдернул голос Имрана.

– Я в ванную, воды наберу.

Вика улыбнулась ему в ответ, провожая жадным взглядом. Перед глазами стоял образ обнажённого красивого тела мужа. Ей казалось, что над ним работал скульптор, вырисовывая аккуратно каждый кубик на прессе, широкие плечи, упругие ягодицы, а ямочки на пояснице выполнены с особой любовью, потому что их хочется исследовать с особой тщательностью.

Вика хихикнула мыслям, но от чувства, что под ней что-то мокрое, скривилась. Откинув одеяло, она во все глаза посмотрела на окровавленную простынь. Тяжело сглотнула и мысленно дала себе подзатыльник.

«Первая близость зачастую сопровождается кровью».

Лежать на таком совершенно не хотелось. Виктория переползла на край кровати, встала и замерла от вида мужа, вышедшего из ванной комнаты.

Он жадным взглядом осмотрел, как ей показалось, каждый сантиметр её тела, и Вике стало немного неловко. От вида его мгновенно набухшей плоти она с трудом сдержала рвущиеся вверх уголки губ, и лишь весёлый блеск зеленых глаз выдавал её.

Имран сделал шаг, подхватил на руки любимую.

– Зачем встала? – в его чёрных глазах, так же как и у неё, плясали бесенята.

– Простынь хотела поменять.

– Я сам всё поменяю, а ты пока полежи в ванне, отдохни, – его губы прикоснулись к виску жены.

От чувства, как её бережно опускают в ванну, Вика закрыла в блаженстве глаза, отдаваясь пенной жидкости с нотками запаха, скорей всего, розы.

Веки Виктории потяжелели, и она не заметила, как провалилась в дрёму, из которой её вытащили заботливые руки мужа. Они с нежностью укутали в мягкое тонкое полотенце. Сейчас Виктория представляла себя маленьким пупсом, завернутым в пеленку.

Посадив её на край кровати, Имран размотал полотенце и высвободил разомлевшее тело из плотного кокона. Вновь подхватив Вику на руки, он бережно опустил её на кровать и сразу укрыл одеялом. Она попыталась сказать, что он забыл надеть на неё ночную сорочку, но вовремя прикусила язык, ругая себя за глупость.

Под тяжестью мужа прогнулась кровать, и Вика улыбнулась от чувства захвата её тела в плен его горячих рук. Положив голову ему на плечо, она притворилась, что заснула.

Вскоре, услышав спокойное дыхание Имрана, она подняла голову и с нежной улыбкой рассматривала его. Твёрдые губы мужа расслабились и теперь казались мягкими, а от мысли, что они вытворяли совсем недавно, её дыхание участилось и появилось желание отблагодарить их.

Виктория тихонько приподнялась и осторожно прикоснулась к ним своими губами. Чувство всеобъемлющего счастья затрепетало в груди. Душа наполнилась радужным светом любви, и она отдала её частичку, шепча:

– Я люблю тебя…

С ощущением полного удовлетворения Вика вновь положила голову на широкую грудь мужа и, закрыв глаза, мгновенно заснула.

От звука лёгкого сопения спящей рядом жены чёрные жесткие ресницы Имрана вмиг распахнулись. Его широкие губы, ещё помнящие прикосновение губ жены, разошлись в улыбке и с нежностью коснулись рыжей макушки.

– Спи, мое счастье. Спи, моя маленькая лисичка, и пусть тебе приснятся только радужные сны.

Имран сам не понял, откуда взялось незнакомое слово – лисичка. Скорей всего, он немного переделал название маленького рыжего зверька, живущего в лесах мира Эйхарон, но это нисколько не изменило его сути, окраса.

Уловив аромат жареных орехов с нотками карамели, Вика шмыгнула носом, принюхиваясь, счастливо улыбнулась, с неохотой разомкнула ресницы. Увидела рядом с кроватью небольшой столик, заставленный тарелкой с маленькими шариками, посыпанными сахарной пудрой, и двумя блюдцами с чашечками, от которых поднимался пар, разнося по комнате аромат свежесваренного кофе.

Имран стоял рядом, с довольным счастливым лицом любовался Викторией и узором брачной вязи на руке любимой. Вязь брала свое начало от кольца, подарка трех Богов. Такой же узор плелся и на его руке.

– Как и просила, кофе в постель.

– М-м-м… запах изумительный, – Вика привстала, прикрыла одеялом груди и села в ожидании.

Имран взял чашечку с блюдцем, протягивая ей, присел на край кровати, подхватив тарелку с пончиками, протянул Вике.

– Наша кухарка как увидела меня в такую рань в ее владениях, так чуть дара речи не лишилась. «Неужели молодой лорд проголодался в такую рань?!»

Виктория прыснула со смеха, услышав, как пискляво Имран пытается скопировать голос поварихи.

– Я не проголодался, – сказал и замолчал, подшутив над ней. – Но очень хочу порадовать свою молодую жену утренним завтраком в постель.

Ты бы видела ее глаза. Заметалась по кухне, уронила черпак, разбила тарелку и чуть не насыпала в кофеварку карамели. Пришлось усадить ее на стул и под чутким руководством шеф-повара варить кофе. Сам я, если честно, понятия не имел, как его нужно приготовить.

Сделав глоток, Виктория закрыла глаза в блаженстве, посмаковала сладко-горький вкус.

– Ты знаешь, мне кажется, пару карамелек все-таки в кофеварке осталось, но они придали напитку неповторимый вкус и почему-то с нотками миндаля.

Имран взяв чашечку, сделал глоток горячего напитка, подержав его во рту, сглотнул, наслаждаясь послевкусием.

– Ты права. Но это даже и лучше. Это будет только наш рецепт с непередаваемым вкусом миндальной карамели.

Виктория подцепила пальчиками пончик, надкусила и, поняв, что вымазала губы сахарной пудрой, облизнулась.

Имран, наблюдая за её действиями, отставил свою чашку на стол, туда же быстро убрал тарелку с пончиками. Запустив руку под одеяло, наткнулся на Викину ногу, прошёлся ладонью по икре, коленке. Тяжело задышал, не спуская с её лица взгляда, огладил наружную часть бедра, ласково перешёл к внутренней. Подхватив из ослабевших рук жены блюдце, быстро отставил на стол, отшвырнув одеяло, стал любоваться, как любимая наслаждается его ласками…

Утро для молодой четы Ир Куранских выдалось очень жарким, с нотками запахов любви, миндаля и карамели, витающих в их покоях. И хоть первый кофе остался недопитым, но на второй завтрак они успели.

Все домочадцы собрались в малой столовой на завтрак. Последней залетела Элерия и, поздоровавшись со всеми, подбежала к своему месту.

Рикард отложив ножик и вилку, встал, отодвинул стул, дождался, когда жена сядет, и только после этого вернулся на свое место и продолжил завтрак.

Увидев брата с женой, Элерия улыбнулась во все тридцать два зуба и принялась за омлет. Отправив очередную порцию еды в рот, мгновенно замерла, увидев на кисти Имрана красивое, в виде цветов, тиснение, когда он подкладывал со смешинками в глазах жене пончик. Вика отвечала ему таким же блеском глаз, и на ее руке расплелся непередаваемой красоты рисунок, напоминающий украшение.

Смешки этих двоих Элерию совершенно не волновали, а вот красивый трехцветный узор – очень даже. Толкнув Рикарда в бок, дождалась, когда он обратит на нее внимание.

– Рикард…

– М-м-м…

– Рикард, ты видел, какие цветочки на руках у Имрана и Вики?

Рикард бросил нечитаемый взгляд на руки друга и его жены и продолжил завтрак, отрезав кусочек бекона, отправил его в рот и чуть не подавился от нового толчка в бок.

– Рикард… я такие же цветочки на своей руке хочу.

Молодой человек вновь бросил взгляд на руку друга.

– Раз хочешь, значит, сделаю, – произнес он и продолжил доедать бекон.

– Кх-кх-м-м, – раздался басовитый возглас хозяина замка и отца всего семейства.

Рикард бросил из-под бровей безразличный взгляд на Аронда, вздохнул.

– Работа долгая, сложная и быстро не делается.

Плечи Элерии сразу поникли, уголки губ опустились, а чёрные глаза утонули во вселенском горе.

Рикард, не видя расстройства жены, продолжал завтрак, погрузившись в свои мысли и опять чуть не подавился.

– Кх-кх-м-м, – вновь раздался басовитый возглас Аронда.

Бросив пустой взгляд на отца семейства, Рикард посмотрел на Элерию, подхватил ее пальчики, поднёс к губам.

– Точно такие узоры не обещаю, но буду работать в этом направлении. Думаю, времени уйдет чуть больше года. Подождешь? – поцеловав тонкие длинные пальчики жены, Рикард подмигнул ей и вернулся к завтраку, который уже несколько раз прерывали.

Красиво очерченные, макового цвета губы девушки чуть разошлись, длинные чёрные ресницы хлопали от испытываемых смешанных чувств. Пальчики еще помнили прикосновение горячих губ Рикарда, а взгляд голубых глаз был лукав и в то же время в них промелькнул огонь, от которого почему-то по её коже пробежали мурашки.

– Доченька, завтрак стынет, – Вириди любовалась своей глупенькой малышкой. Вздохнув, с благодарностью в глазах посмотрела на Рикарда. «Спасибо Богине Ириде, подобрала моей девочке хорошего мужа: доброго, терпеливого, а главное, с большим любящим сердцем».