Путешествия туда, но, главное, обратно

Евгения Фабр

Путешествия туда, но, главное, обратно

Посвящается всем хорошим людям.

Глава 1

Уже четыре часа Белла лежала на грязном заплёванном полу Сухумского железнодорожного вокзала, прикрывая собой тщедушное тельце шестилетней племянницы Танюшки. Стрельба продолжалась почти непрерывно. В секунды затишья Белла поднимала голову, пытаясь разобраться в происходящем, но, кроме лежащих вокруг неё таких же беспомощных беззащитных женских тел, засыпанных осколками стёкол, разлетающихся от разбитых окон, ничего не было видно. При первых звуках возобновляющейся стрельбы Белла опять опускала голову, прикрываясь чемоданом с наскоро уложенными вещами. Происходившее не укладывалось в голове. Рано утром в мирно спящем санатории матери и ребёнка, расположившимся на берегу тёплого ласкового моря на восточной окраине Сухуми, раздался тревожный вой сирены. Заспанные матери повскакали с постелей. Мужской голос из громкоговорителя, ожившего в столь ранний час, жёстко и монотонно повторял одну и ту же фразу:

– Граждане отдыхающие! Ввиду непредвиденной ситуации убедительная просьба взять вещи и вместе с детьми собраться у административного корпуса. Через час подадут автобусы. Просьба не создавать паники.

«Какие автобусы? Куда ехать? У нас ещё несколько дней отдыха, – растерянно думала Белла, механически хватая вещи и запихивая их в чемодан. – Купальник! Не забыть снять с верёвки купальники». Первая мысль о пожаре была сразу отвергнута. Утренний живительный воздух предвещал хороший светлый день. Ни малейшего запаха гари не чувствовалось. Только где-то вдалеке раздавался странный прерывистый звук, как будто некий баловник железной палкой проводил по прутьям металлической ограды, создавая треск, похожий на автоматные очереди.

Через час, без привычного горячего завтрака, получив лишь сухие пайки в виде пачки печенья и маленького сморщенного яблока, все были в автобусах. Недоумённые разговоры взрослых ясности не вносили. Дети, чувствуя тревогу родителей, тихо сидели, испуганно вздрагивая при звуках непонятного усиливающегося треска. Медицинский и обслуживающий персонал санатория на вопросы встревоженных матерей не отвечал. Лишь одна, особенно нервная мамаша, пыталась ухватить за грудки врача санатория, пожилого грузина, сопровождавшего один из автобусов с отдыхающими. Водитель автобуса угрюмо сидел в кабине, ожидая приказа руководства. Наконец, директор санатория дал отмашку, и колонна автобусов медленно двинулась.

Когда автобусы тронулись, взволнованным женщинам объяснили причину столь поспешной эвакуации: в Грузии на территории Абхазии фактически началась междоусобная война. В мозгу Беллы это не укладывалось. Только теперь она вспомнила предостережение коллеги по отделу, весёлой жизнерадостной Жанки. Когда та узнала, что Белла и Ольга взяли в профкоме путёвки в санаторий матери и ребёнка в Абхазии, она засмеялась:

– Девки, вы что! Там же скоро война начнётся, – бросила она, лениво раскачиваясь на задних ножках стула. Это была её любимая поза, за которую начальник отдела – главный технолог завода, неоднократно грозил лишить её премии. На что Жанна вызывающе улыбалась и спрашивала:

– С какой формулировкой? Нарушение трудовой дисциплины, или порча социалистического имущества?

Шеф безнадёжно махал рукой и отводил глаза, опасаясь встретиться с насмешливым взглядом Жанны. Она нравилась ему давно и, боясь проявить свою симпатию, он всячески третировал своего лучшего технолога. Коллеги Жанны с удивлением задавались вопросом, чего он к ней привязался. И только Жанна понимала истинную причину его придирок: по русскому народному принципу – бьёт, значит любит.

От предупреждения Жанны Белла отмахнулась. Она вообще недолюбливала её, считая высокомерной задавакой. Ведущий инженер технического отдела, в полном соответствии с её именем, была яркой личностью и выглядела как манекенщица дома моделей, чем вызывала раздражение у части сотрудниц заводоуправления. На работу ходила, как на подиум, почти каждый день меняя наряды, а по шлейфу дорогих духов можно было определить, что здесь только что прошла Жанна. Она была легко вхожа во все кабинеты их большого Предприятия. И, если некоторые коллеги женского пола, так же как Белла, её недолюбливали, то мужская половина, включая престарелого директора, «капала слюной» заслышав стук высоченных каблуков независимой Жанны.

Ольга – конструктор технического отдела, приятельствующая с Жанной, внимательно посмотрела на неё. Только она знала, что Жанна далеко не проста и не легкомысленна и заслуженно занимает должность ведущего технолога. Кроме того, Жанна обладала даром предвидения, о чем знали немногие. Дождавшись, пока Жанна вышла из комнаты, Ольга выскочила за ней в коридор.

– Жанн, ты что, серьёзно? Какая война?

– Конечно, серьёзно, – без улыбки ответила она. – Разве ты не следишь за новостями?

– Я смотрю по телевизору только фильмы, а газет вообще не читаю.

– Иногда не мешало бы, – съязвила Жанна.

Ольга была маленькой хрупкой женщиной с нежным лицом и белыми волосами, похожими на пушистую головку зрелого одуванчика. Её девочка болела каким-то генетическим заболеванием и почти не росла. Будучи хорошей матерью, она постоянно таскала дочь по врачам и санаториям. А теперь вожделенный отдых на море грозил не состояться.

– И что мне делать?

– А я откуда знаю.

– А как поступила бы ты?

– Я не стала бы даже в перспективе подвергать себя и дочь опасности.

Они стояли на лестничной площадке, где обычно собирались курильщики. Жанна лениво затягивалась дорогим «Мальборо», а Ольга дрожащей рукой пыталась заново прикурить потухшую сигарету.

– Вот, и сигарета потухла. Не к добру, – заметила подруга.

Дар предвидения Жанны складывался из не женского аналитического склада ума, жёсткого прагматизма и «абсолютного знания», которое она получала, видимо из космоса, потому что никаким разумным материальным объяснениям её знание предстоящего не поддавалось. Недаром имя Жанна происходит из недр старофранцузского языка и означает “дар Богов”, “благодать”. Весной этого, 1989 года, она не разрешила своей дочери, ученице восьмого класса, идти с классом в туристический поход на Кавказ в район Адлера. И хотя детей сопровождали три преподавателя физкультуры, а поход прошёл благополучно, Жанна ни секунды не пожалела о запрете. Целую неделю дочь не разговаривала даже с любимым отцом за то, что в этом вопросе он поддержал мать.

– Так что, сдавать путёвку?

– Решай сама, чай, не девочка.

 В этот же день Ольга отказалась от путёвки в Абхазию и сдала её в профком. Председатель профкома покочевряжившись, выписал ей дешёвую путёвку в Подмосковный дом отдыха недалеко от железнодорожной станции Домодедово.

* * *

Белла лежала, накрывшись чемоданом и прислушиваясь к затихающим выстрелам. Вспоминая кадры из фильмов о войне, она могла только предположить, что стреляют из автоматов. Рядом лежала новая знакомая Беллы – Катя, тщетно пытаясь носовым платком перевязать руку, порезанную отлетевшим осколком оконного стекла. От запаха разбросанных по полу застарелых окурков Беллу тошнило. Ныла Танька, давно описавшаяся от страха. Белла и сама нестерпимо хотела в туалет.

«Господи! Идиотка! Ведь сказала же Жанка, что здесь начнётся война, – думала измученная страхом Белла. – Нет, не поверила. А как смеялась над Ольгой, что та с перепугу сдала путёвки. Сейчас спокойно собирает землянику на дальней поляне». Белла хорошо знала этот дом отдыха от их Министерства. Будучи сама членом профкома и бессменной заведующей кассой взаимопомощи Предприятия, она часто отдыхала там с маленькой Танькой. Родная мать Танюшки – младшая сестра Беллы, бросила дочь почти сразу после её рождения и исчезла где-то на просторах необъятной Родины.

– Шлюха она, – с горечью признала мать Беллы. – Девчонку нам вдвоём поднимать придётся.

Так и растили крохотную Танюшку бабка да её тётка. И хотя Белла была замужем, своих детей у них не было. Белла никогда никого не любила, наверное, поэтому Бог не дал детей. Нет, нет она не была эгоисткой или стервой! Она просто никогда не испытывала чувства любви и поэтому не могла понять, в чём она, эта любовь, выражается. Однажды Белла призналась в этом Жанне. Жанна удивилась, но не посмеялась над ней, а, наоборот, искренне посочувствовала.

– Неужели даже в ранней юности тебе никто не нравился? – спросила она.

– Ну почему, нравились мальчики, но не больше. Если расставались, то я не переживала и быстро забывала. Только один раз мне понравился парень, и я долго его вспоминала.

* * *

В 1985 году – в год начала «перестройки» и объявления построения то ли социализма, то ли капитализма с «человеческим лицом» – так как идея построения коммунизма в одной отдельно взятой стране была признана несостоятельной и неправильной – районный слёт комсомольских активистов проходил в подмосковном пансионате недалеко от Ленинских Горок. Место было символичным, так как именно там находился мемориальный музей «вождя мирового пролетариата» Владимира Ильича Ленина. В первый день слёта всех отправили в совхоз на уборку морковки. По липкой октябрьской грязи грузовики подходили один за другим. Девушки только успевали подтаскивать наполненные корзины к пункту погрузки на машины. С непривычки, наломавшись за день на холодном ветру, Белла после ужина сразу легла спать. Её соседка по комнате, взглянув на спящую Беллу, исчезла в неизвестном направлении и до утра больше не появилась.

На следующий день по программе был запланирован политический ликбез. В конференц-зале Сергей оказался рядом с Беллой. До обеда они ещё честно пытались уловить основную суть доклада инструктора райкома партии о задачах Ленинского комсомола в текущем политическом моменте. Нудный сиплый голос монотонно трындел в периодически свистящий микрофон, даже не утруждая себя ставить в речи хотя бы логические ударения. После обеда начались разброд и шатание. Слушатели занимались кто чем, в основном читали постороннюю литературу, «на стакан компота» резались в крестики и нолики, морской бой, либо откровенно спали. В конце лекции Сергей на спор «убил» последний «крейсер». Проспорившая Белла пообещала победителю весь вечер танцевать только с ним.

После танцев Сергей пошёл проводить Беллу до её комнаты. На кровати Беллы уже сидела весёлая компания незнакомых комсомольцев. Соседка по комнате хохотала над очередным анекдотом про тёщу. «Умирает тёща. Лежит на смертном одре, тихая, бледная, – мрачно говорит рассказчик, – подходит к ней зять проститься: «Ну, что, тёща, уходи с миром. Были у нас всякие недоразумения и скандалы, но я тебе всё прощаю, и ты меня прости, – склонил голову зять. – Напоследок в знак примирения хочу исполнить твоё последнее желание». Тёща с трудом открыла глаза и едва слышно произнесла: «Спасибо, тебе, зятёк. Вот уж не думала, что ты у меня такой хороший. Тогда исполни мою последнюю просьбу. Как ты это сделаешь, с кем будешь договариваться, сколько заплатишь, меня это не касается, но похорони меня у Кремлёвской стены». Зять вытаращил глаза: «Ты что, тёща, ополоумела? Как я это сделаю?» «Не знаю, только раз обещал – выполни», – прохрипела тёща, и впала в забытье. Зять почесал голову и пошёл думать. Через день приходит опять к тёще, только видит, она порозовела, кушать начала, настроение хорошее. «Ну что, как дела, тёща?» – спрашивает зять. «Хорошо. Лучше мне стало, гляди и поживу ещё, зятёк!» «Ну, не знаю, – отвечает зять. – Выполнил я твою просьбу-то. Как я это сделал, с кем договаривался, сколько заплатил – не спрашивай, но что б завтра к двенадцати была готова!».

Хохот комсомольцев разбудил задремавшую администраторшу на этаже. Она заглянула в приоткрытую дверь комнаты. Сергей быстро подскочил к ней, галантно взял за локоток и проводил обратно к её столу. При этом он что-то нежно нашёптывал ей на ухо. Наконец его рука скользнула в карман халата администраторши, та улыбнулась и махнула рукой на происходящее. Ребята пили водку и какое-то сладкое вино. Белла спиртное не пила совсем. После первой же рюмки она покрывалась красными пятнами, у неё распухал нос, а из глаз начинали течь слёзы. Но компании Белла любила. Сергей после пары рассказанных анекдотов стал своим. Часам к двум ночи все разошлись, исчезла и хозяйка соседней койки. Последним оставался Сергей, но уходить он и не собирался. Лёжа на кровати, он целовал несопротивляющуюся Беллу. Что-то впервые затеплилось в её душе. Она не хотела, чтобы этот малознакомый парень уходил. От его поцелуев сладко щемило где-то под сердцем. Она сама положила его руку на свою грудь и почувствовала, как её тело вдруг раскрылось. В сумбуре пронёсшихся мыслей она поняла, что ничего подобного раньше ни с кем не переживала. Белла торопливо, боясь возвращения соседки, помогла Сергею себя раздеть. Не стесняясь, она прильнула к нему крепкой грудью. Сергей с силой прижал её к себе, целуя пухлый рот и милую родинку на шее. Стесняться Белле было нечего. Её пропорциям и стати могла позавидовать любая женщина. Равной ей была только Жанна, вокруг которой вечно крутились мужики, но именно в этом Белла ей не завидовала.

Оставшиеся два дня они провели вместе. Ночью волна счастья захлёстывала Беллу, даже днём они умудрялись найти укромное местечко в огромном парке пансионата. Потом они возвращались в зал, где шёл очередной семинар, и, раскрасневшиеся и смущённые, усаживались на свои места.

Час разлуки подкрался незаметно. Обласкав взглядом обнажённую Беллу и в последний раз проведя руками по её послушному телу, Сергей ушёл за вещами в свою комнату. Белла оделась и, готовая к отъезду, вышла на площадку перед главным корпусом. В ожидании автобуса молодёжь обменивалась телефонами, смеялась. Белла подошла к Сергею и молча вручила листок с номером своего телефона. Сергей так же молча, не отрывая взгляда от её лица, взял листок и положил в карман. Больше они не встретились. Белла переживала разлуку целый месяц, но вскоре история забылась, и она почти не вспоминала, с кем и как потеряла свою невинность.

– Так это и была любовь? – помолчав, спросила Белла.

– Не знаю, наверное, – пожала плечами Жанна. – У всех это чувство выражается по-разному. Наверное, единственное чувство, присущее всем влюблённым – это желание быть рядом и обладать друг другом и ещё хотеть от любимого детей. Извини, но других чувств и желаний я не знаю.

* * *

Уйдя в свои мысли, Белла не заметила, как прекратилась стрельба. Где-то далеко ещё слышались одинокие хлопки. Женщины несмело поднимали головы и осматривались.

Катя с окровавленной рукой тихо застонала.

– Тебе плохо?

– Помоги перевязать руку, – попросила она.

Белла на четвереньках подползла к ней. В луже крови сидел испуганный мальчик.

– Что с ним?

– С ним ничего, это моя кровь. Перебило какой-то сосуд. Нужно перетянуть руку повыше, одной мне не справиться.

Белла выдернула из своего платья пояс и туго перевязала руку повыше локтя.

– Там, в сумке у меня есть маленькое полотенце, достань, пожалуйста. – Катя зажала рану окровавленным носовым платком и замотала руку полотенцем.

Страх постепенно начинал уходить. Белла привстала на коленях и посмотрела в разбитое окно. Никого не было.

– Всё, больше не могу. Где здесь туалет?

– На запах иди, – раздался голос в другом конце зала. – Мы здесь скоро задохнёмся.

Пригнувшись, Белла пошла вдоль окон на голос. Из-под прошитой автоматной очередью двери сочилась вода. Белла вошла в туалет, вода текла из разбитого выстрелом бачка унитаза. Задержав дыхание от тошнотворного запаха давно не убираемого помещения, Белла закрыла за собой дверь. «Хорошо хоть никого не зацепило», – подумала она. Неожиданно за дверью раздался мужской голос:

– Живые есть?

– Вроде, все живы, – ответил нестройный хор.

Отходя от испуга захныкали дети, стойко молчавшие до сих пор. Белла вышла из туалета и осмотрела зал ожидания. В проёме двери с автоматом наперевес стоял человек.

– Сколько вас тут? – голос показался Белле знакомым.

– Не считали, но, кажется, все на месте, – ответила она за всех, продолжая всматриваться в силуэт. Человек подошёл ближе.

– Белка, ты?

– Сергей!!!

– Ты как здесь?

– С племянницей отдыхала в санатории под Сухуми. Нас привезли сюда к поезду, но поезд так и не пришёл. Автобусы уехали, а мы остались здесь. Потом началась стрельба, нам сказали лечь на пол. Вот и всё.

– И давно вы здесь? – спросил Сергей.

– С самого утра. Даже завтраком нас не накормили.

– Ясно. Сейчас что-нибудь придумаем. Пока можете все встать и привести себя в порядок.

– У нас раненая есть, – Белла показала на Катю. – У неё жгут наложен из-за сильного кровотечения.

– Понял, – Сергей достал рацию и вышел на улицу. Вернувшись, он подошёл к Кате. Мальчик сидел рядом с матерью на полу и большими круглыми глазами не мигая смотрел на Сергея. Бледная женщина, подложив здоровую руку под раненую, тихо раскачивалась всем корпусом, пытаясь унять боль.

– Долго держать жгут нельзя, – сказал Сергей. – Я осмотрю вашу руку. Передайте мальчика этой девушке, – указал он на Беллу.

Мальчик испуганно вцепился в мать. Та вскрикнула от боли и побледнела ещё больше.

– Ничего, ничего. Белла, возьми ребёнка, – оторвал он малыша от матери. – У него шок от испуга. Это пройдёт.

Белла осторожно взяла мальчика.

– Женщины, пока можете поесть и оправиться, – жёстким военным голосом сказал Сергей, снимая окровавленное полотенце и осматривая рану. – Главное, чтобы в ране не было осколков. Жгут можно снять, – обратился он к Кате.

Сергей открыл сумку, висящую на поясе, достал из неё небольшой флакончик и обработал рану какой-то жидкостью, потом широким пластырем стянул рассечённые края кожи и наложил тугую повязку.

– Пока всё. Сейчас за вами придёт транспорт, – обратился он к женщинам, – вас отвезут обратно в санаторий. Потом решим, как быть дальше.

– Серёжа, что происходит, – спросила Белла.

– Ничего хорошего, – тихо произнёс Сергей. – Только без паники. Сделаем всё, чтобы вас вытащить. У нас есть всего день, два. Послезавтра уже будет жарко. Грузины сбесились. Сюда будут введены войска.

А всё началось, казалось, из-за пустяка: в Сухуми решили открыть филиал Тбилисского университета. Жители Абхазии воспротивились, считая, что одного Сухумского университета достаточно, а инициатива правительства Грузии является посягательством на их суверенитет. Тогда грузинское правительство попыталось силовым путём сместить законно избранное правительство Абхазии и упразднить её автономию в составе Грузии.

Вскоре к зданию железнодорожного вокзала подкатили военные грузовики. Женщин с притихшими детьми усадили в машины.

– Сергей, почему ты мне тогда так и не позвонил? – спросила Белла, свесившись через борт.

– Самое время выяснять отношения, – усмехнулся Сергей, – значит, не мог. Ты работаешь там же?

Белла кивнула головой.

– Тогда найду. Пошёл, – махнул он рукой первой машине.

В кузове вместе с женщинами сидели автоматчики. Колонна благополучно добралась до санатория. Женщин с детьми разместили в тех же комнатах, где они жили до отъезда. Приведя себя в порядок и перестирав свою и Танькину одежду, Белла предусмотрительно уложила вещи и приготовила отдельную сумку на случай очередной экстренной эвакуации, чтобы пара сменного белья и продукты были под рукой.

Неожиданная встреча с Сергеем всколыхнула в душе почти забытые чувства. Тогда, после впервые перенесённых глубоких переживаний, она постаралась как можно скорее забыть своё приключение. И вот опять «…эти глаза напротив».

Глава 2

На Режимное Предприятие на должность с громким названием «оператор светокопировальной техники» Белла пришла сразу после школы. Работа в техническом отделе была не пыльной. Не каждый день производству требовались копии огромных чертежей производственного оборудования, поэтому она выполняла ещё и работу курьера, машинистки, а заодно готовила чай и кофе начальнику отдела. Копировальная машина стояла в большой отдельной комнате, куда вход посторонним, кроме главного технолога, был запрещён. Это позволяло ей в рабочее время спокойно заниматься своими личными делами.

За те четыре года, прошедшие со дня первой встречи с Сергеем многое изменилось в жизни Беллы. После возвращения с комсомольского семинара в девятнадцать лет она «вскочила в уходящий поезд» и вступила в члены КПСС. Заочно окончив политехникум, Белла перешла на должность техника-технолога технического отдела с большей зарплатой. Работа ей нравилась – каждый день приходили заказы на новые изделия. В отдел заходили известные люди, раздавали автографы, делали милые подарки в виде шоколадок и коробочек французских духов. Так она познакомилась со своим будущим мужем. Он работал в ЦУПе (Центр управления космическими полётами), был знаком с космонавтами и подарил Белле белого лохматого игрушечного медведя со словами: «Посмотрите, как он одинок. Ему нужна медведица».

Белла рассмеялась и приняла подарок. Слава был лет на десять старше Беллы. От первого брака у него был сын, отношения с которым он не поддерживал из-за многолетнего конфликта с бывшей женой, но алименты платил исправно. Причина конфликта была банальной – измена. Будучи в Вологде в командировке Слава познакомился с чудной девушкой. Она работала кружевницей на фабрике и была такая же тонкая и нежная, как знаменитое вологодское кружево. Недолгое знакомство закончилось, как обычно: через некоторое время после отъезда возлюбленного она поняла, что беременна. И однажды жена Славы прочла адресованное ему письмо от незнакомой женщины, с сообщением, что та ждёт от него ребёнка. Слава вовсе не был уверен, что это письмо написала его нежная кружевница. Но подобное, вероломство возмутило его, и он поклялся жене в любви и верности. Однако что-то сломалось в их отношениях. Вскоре жена сама настояла на их разводе. Родившегося мальчика он никогда не видел даже на фотографии.

Белла понравилась Славе с первой минуты их знакомства. Через полгода они расписались. Незадолго до свадьбы Белла опять завела с Жанной разговор о любви.

– Жанн, как ты думаешь, если я не люблю человека, я могу выйти за него замуж?

Жанна оторвалась от чертежей и подняла голову.

– А как ты определила, что ты его не любишь?

– Холодно в душе. Что он рядом, что его нет, мне всё равно.

– Интересный ты экземпляр, – посмотрела на неё Жанна. – Другие от любви мучаются, а ты от её отсутствия. И мужики есть, и внимание есть, а любви нет. Думаю, ты так ещё и не встретила свою любовь.

– А что ты чувствовала, когда любила? Хочу хотя бы понять это чувство, если уж не дано испытать.

Жанна задумалась, как объяснить свои ощущения, когда грудь распирает от счастья, а голова пылает, как в лихорадке.

– Одна знакомая как-то сказала: «Любовь даёт внутреннюю подсветку, от которой сияют глаза, горят щёки и звенит голос, или, наоборот, становится мягким и обволакивающим». Лучше не скажешь. Истинно влюблённого человека видно сразу, его выдаёт струящийся из глаз свет.

– И как выходить замуж? Ведь ни одного из этих признаков у меня нет.

– Есть ещё один критерий не любви, но хотя бы совместимости. Ответь, тебе противно с ним в постели?

Несколько секунд подумав, Белла ответила:

– Нет. Мне приятно, когда он меня обнимает, приятно лежать с ним рядом, приятно, что он обо мне заботится, но не больше. Никакого ощущения счастья или восторга я не испытываю. Мне просто спокойно с ним.

– Вот и хорошо. Не известно, какие браки лучше – по страстной любви, или по трезвому расчёту. В старину молодых не спрашивали. Родители подбирали пару и люди жили до глубокой старости. Страшно, когда любовь уходит, а у тебя семья, дети. Человек раздваивается, не зная, какое принять решение – жить в душевной пустоте без любви из чувства долга и сострадания, или бежать за новыми ощущениями. Так что, выходи замуж за своего космонавта…

– Он не космонавт, – прервала её Белла.

– Ну и что, зато человек хороший… и будь счастлива.

Белла послушала совета Жанны и ни разу не пожалела о принятом решении. И вот опять в её жизнь ворвался Сергей. И опять в весьма нестандартной ситуации. Сердечко Беллы ёкнуло и замерло в ожидании чего-то.

* * *

В санатории женщины с детьми провели ещё один день. Тревога не покидала. Где-то вдалеке были слышны выстрелы. Никто за ними не приезжал. На рассвете следующего дня все проснулись от рёва машин. Опять ожил громкоговоритель. Военные грузовики стояли вокруг центральной клумбы, благоухающей розами. На гербе Абхазии нужно было бы изобразить ветку мандарина в букете роз – это очень точно отразило бы суть древней страны. Ах, да, и всё это на фоне виноградной лозы. Водители курили, сидя на ступеньках кабин. На этот раз по-военному быстро без паники и причитаний погрузились на машины. Сергея среди военных не было. Машины пошли опять в сторону железнодорожного вокзала. Солдаты с автоматами наизготовку, сопровождавшие беженцев, внимательно смотрели по сторонам. До вокзала доехали без приключений, только на горизонте в стороне от железнодорожного вокзала поднимался столб чёрного дыма. Машины, не сбавляя скорости, проехали мимо коробки зала ожидания с выбитыми стёклами, где трое суток назад женщины с детьми лежали на полу под пулями.