Дом без прошлого

Ни разу не замечала у нее такой пунктуальности.

– До встречи, – я вылезала с нагретого сидения.

Юля помогла достать вещи:

– Пора.

– Спасибо за дачу.

Два дня были в режиме отключение от времени. Перезагрузка вдали от источника проблем.

– Полина, – догнала Юля, вновь выскочившая из машины, – Если будет плохо, то знай – всегда можешь на меня рассчитывать. Дачу и лес на постоянной основе, конечно, предоставить не смогу, ездить долго, зато диван на моей кухне железно закреплен за тобой.

– Я…

– Видела я твои запросы в поисковике, – она подмигнула, – Не верю в ерунду с заговором, и ты не верь, чисто на всякий пожарный предлагаю позитивный вариант.

Я обняла Юлю, вкладывая в действие всю признательность. Не так и страшен груз ответственности, когда есть люди, готовые его с тобой разделить. Юля, поправив макияж, вернулась на водительское место и одними губами прошептала, как сильно собирается скучать.

Машина Юли скрылась за поворотом, она наверняка выехала за пределы двора, когда я вдруг обнаружила, что пакет очень легкий. Он стал меньше. Сменных кроссовок, брошенных сверху, нет. Пакет стоял внизу, под задним сидением, видимо, кроссовки вывалились по пути.

– Юль, – рискнула и позвонила ей сразу, – Слышишь?

– Соскучилась? – спросила она, в голосе звучал смех, – До остановки еле доехала.

– Посмотри, пожалуйста, у тебя там не валяются кроссовки?

– Ага, лежат, – ответила она, – Прости, вернуться обратно не могу, крюк придется сделать огромный. Они очень нужны?

– Не очень, просто убедилась, что не посеяла их, – я завершила разговор, пожелав Юле хорошего дня.

В кармане куртки дыра, по размерам напоминавшая склад, мобильник провалился в подкладку. Я замешкалась, вытаскивая его оттуда и расстегивая молнию на сумке, в нее надо будет убрать телефон, иначе не хватит рук при открывании дверей.

Отошла к закутку рядом с каморкой дворника и поставила переноску с Фунтиком на бордюр.

Это кота и спасло.

Сзади раздались шаги. Чья-то холодная рука больно схватила за шею, не позволяя оглянуться, пакет я уронила, из раскрытой сумки, висящей на плече, посыпались вещи.

Взлетела стайка любопытных птиц.

Я, кажется, закричала перед тем, как с размаху приложиться о кирпичную стену. Ориентация в пространстве меня покинула вместе со зрением. Человек, удерживающий за шею, отпустил, едва я стала заваливаться на бок. Пострадавшая голова получила бы новый удар, на этот раз об асфальт, если бы я не подставила при падении локоть.

Видеть не могла. Все мутное, в глазах слезы, движение головой отдается пульсацией в теле. В содранную кожу впиваются мелкие камешки, хотя такая незначительная деталь не волнует. При попытке перевернуться на спину я прочувствовала подошву чужого ботинка, меня вернули в исходное положение и прижали сильнее.

Легкий рывок – и вещи, не выпавшие из сумочки сразу, выдраны насильственным образом.

Человек забирал мои ценности. Это ничего. Это не беда. Лишь бы отстал.

Рядом раздался лязг, похожий на звук складного ножа. Я подняла голову. На разглядывание человека энергии не было, действие, скорее, неосознанное и рефлекторно. У него нож. Если это правда, то жить мне не больше минуты. И я завопила, привлекая всех, кто мог оказаться поблизости, за что получила новый удар.

К счастью или сожалению, резкий толчок отключил от происходящего.

Пока лежала, сумку обчистили, часть предметов, судя по стуку, забирать мужчина не стал, а бросил.

Сознание не ушло без следа. Это накатывало волнами: что-то слышно, что-то чувствовалось, потом – вакуум, и возвращение к реальности. Я боролась. Конечно, не с нападающим, на него сил не хватило бы и при самом выгодном раскладе, я боролась с собой. Шум проезжающей машины и удаляющиеся шаги я не слышала, а именно чувствовала перед очередным погружением во тьму. Вынырнула из нее, сжимая рукой упавший пакет, от похлопывания по щекам. Рядом со мной сидели, приводя в чувство, далекий и близкий голос произнес:

– Вода в машине.

Опять провал, конец фразы разобрать не представлялось возможным. Чуть дальше, будто повыше, другой голос бормотал:

– Средь бела дня. Это и я, и моя жена, и любой из нас мог попасть под раздачу. Девочка дышит? Сотрясения у нее нет?

Знакомый голос. Какой день, если сейчас раннее утро? Потрясающе удобный момент караулить кого-нибудь во дворе.

– Я не экстрасенс, по ауре наличие сотрясения не определяю, – ответил человек, сидящий ближе, – Вызывайте полицию.

Боюсь, полиция к нашему дому соваться не захочет. Проклятие сплошное кругом. Меня приподняли, провели по голове, проверяя раны и шишки, и чем-то укрыли.

– Не надо никого вызывать, – прохрипела я, не открывая глаза, – Мне и так хорошо.

Разговоры немедленно прекратились, зрители ожидали следующих заявлений, пока я собирала обрывки мыслей в одну картину. Захват. Удар об стену. Падение. Вещи. Саднящая рана отступила на второй план, на первый неотвратимо выходила головная боль, а в косметичке, зарытой в глубине пакета, есть ибупрофен.

– Бредит, – констатировал второй голос.

– Полина, не двигайтесь какое-то время, возможно, травмы серьезные, – нервным тоном сказал первый, – Внутреннее кровотечение нельзя исключать, до приезда врачей не вставайте.

Конечно, ему виднее, не он же лежит на голом тротуаре. Я подтянула пакет, насколько смогла, и стала искать свою передвижную аптечку на ощупь.

– Это шок, – заявил второй человек, явно пересмотревший «Клинику», – Дезориентация, потеря сознания, слабость. Бедняжка еле шевелится и бессмысленно двигается – это сто процентов шок.

Ко мне даже вернулась способность анализировать от таких чудес диагностики.

– Таблетки, – набрав в грудь воздуха, пояснила, – В пакете косметичка с лекарствами, я могу лежать хоть до обеда, только раскалывается голова, которую мне чуть не отбили.

Кстати, да. От такого удара я могла навсегда прописаться в больнице под аппаратами, продлевающими жизнь. Будем считать, отделалась легким испугом. Не тошнит, кости, вроде, целы, да и лужи крови нет.

Щелчок в голове – первый человек обратился ко мне по имени, но из местных мужчин я знакома лишь с дядей Мишей, который, судя по всему, был вторым из компании по спасению.

Когда открыла глаза, дядя Миша, продолжая играть в доктора, демонстрировал четыре пальца.

– Сколько?

– Четыре, – ответила я, трогая кожу над виском тыльной стороной ладони. Крови совсем мало.

– Соображает.

Вердикт оригинальный. Без дополнительных комментариев мне на ноги положили пачку обезболивающих таблеток.

– Напрасно сели, – сказал тот, на кого я не смотрела, потому что он сидел за моей спиной. Не оборачиваясь, узнала голос. И узнала куртку, накинутую на меня. После случившегося можно предположить, что это последствия удара. Вроде, галлюцинации входят в перечень основных признаков сотрясения мозга.

– Костя? – я обернулась, – Боюсь даже спросить, что ты тут делаешь в семь утра.

– И не спрашивай, – легко согласился он, краснея.

– Вы знакомы? – Михаил не самый внимательный человек в городе. Определенно, не самый.

– Немного, – ответила я.

– Коллеги, – выдал свою версию Костя.

Это потом.

– Где он? – спросила я.

– Убежал, – сказал Костя.

Они оба видели, как нападавший скрылся с моими вещами.

Я встала, шатаясь и держать за руку Кости, подняться смогла сама, не принимая никаких возражений. Михаил держал пакет, Костя кривился от моей неразумности.

Яркий рассвет спрятался за облаками, начнется дождь – к травмам добавится ангина или воспаление легких, поэтому я вернулась в вертикаль. Разбираться, почему бывший руководитель почтил меня своим присутствием, конечно, нужно не при Михаиле. И без того после этого выступления сплетни обо мне побьют все рекорды рейтингов тринадцатого дома.

Из дорогих вещей уцелели ключи. Кошелька нигде не было. Золотой браслет, который я сняла перед поездкой на дачу и сунула в сумку, также канул в лету. Телефон остался при мне, он так сильно пострадал при падении, что интереса не представлял. Михаил держал мою расческу, напрочь растянутую резинку для волос, пару листочков из блокнота и три квитанции ЖКХ еще со съемной квартиры. Потери – браслет и кошелек. Сколько в кошельке было? Около восьми тысяч. Нет, семь с половиной, пятьсот рублей я заплатила за батончики и кофе с коробкой конфет.

– В полицию? – спросил Костя.

Его черная куртка, которая грела мои плечи, пропиталась легким ароматом парфюма. Порыв – поскорее избавиться от неугомонного Кости. Мало мне историй с работой? По этой причине я бежала, бросив трудовую книжку на растерзание, по этой же причине поскандалила с Юлей. И снова здравствуйте.

Но сегодня Костя невероятно учтив и заботлив, не появись он рядом, неизвестно, чем бы дело кончилось. Его заслуги, правда, в этом нет, всего лишь счастливая случайность.

– Домой. Помогите, пожалуйста, дойти, – я перевела взгляд на Михаила, – Лифт до сих пор не починили?

– Дождешься от них, – ответил Михаил, имея в виду ремонтников.

Ковылять пришлось до пятого этажа. Очаг боли в голове, не в ногах, только каждое движение все равно давалось с трудом. Мы шли цепочкой: Михаил нес сумки, Фунтика и открывал двери, Костя придерживал меня.

– Спасибо, – кивнула я Михаилу у своей квартиры, он недоверчиво посмотрел на Константина и задержался на площадке.

Царапин на верхнем замке стало больше, нарисовалась одна кривая и глубокая. Очень хорошо отрезвляет.

– Костя, не хочешь зайти ко мне?

Дядя Миша удивился. Да неужели? Даром мне Костя не сдался, а вот для подстраховки вполне подойдет. За безопасность квартиры я поручиться не могла.

– Полина, я до трех никуда не собираюсь, – добавил Михаил и без церемоний обратился к моему спутнику, – Вас, молодой человек, смогу опознать без проблем.

Будь я Костей, я бы обиделась. А он, не теряя самообладания, понимающе хмыкнул, принял из рук в руки мои котомки у Михаила и даже рта не открыл.

– Коврик скользкий, – предупредила на входе.

Не стала разглашать детали событий двухдневной давности, почувствовав, что на лестнице количество людей увеличилось, я подтолкнула Костю внутрь. В подъезде громыхал топот десятков ног. Наверное, Дину сегодня хоронят.

Естественно, визит Кости я не планировала. В прихожей остался семейный альбом и чашка с глотком кофе, как я надеялась, что хотя бы без плесени. Плесень не образовалась, зато на полу образовался цветной носок, используемый Фунтиком в комплекте с остальными игрушками. Перед уходом я ничего не замечала.

– Три секунды, – я скрылась в ванной комнате.

Сбросила порванную куртку и отмыла кровь с локтя, рану на голове тереть опасалась, просто побрызгала на лицо прохладной водой, остужаясь.

Когда возвращалась обратно, к Косте, приготовилась отвечать на шквал вопросов и оттаскивать его от предметов интерьера, но Костя стоял на коврике, не сдвинувшись ни на миллиметр, почесывал Фунтика и даже не смотрел по сторонам. Он не ходил по комнатам и ни к чему не прикасался. Не заваливал вопросами. Культурно ждал.

– И не спросишь, как я здесь оказался? – Костя отпустил кота. Фунтик требовал продолжения банкета.

– Что тут непонятного? – я подошла к зеркалу, – Юля.

Кто, кроме нее, мог предельно точно назвать время нашего возвращения? Костя ведь не гулял у пруда, подкармливая уточек, он ехал пообщаться со мной.

Он молчал. Ну, конечно. Вариант в любой случае проигрышный. Признает, что Юля посодействовала, тогда мы с ней поругаемся, она обидится и на него, и на меня, следовательно, среди моих друзей у Кости появится личный враг. Скрыть участие Юли нереально.

– Она не виновата.

– Паяльник? – приложила ватку к ссадине, – Или ты пригрозил ей лишением должности? На какие злодеяния ты способен, что бедной девочке некуда было деться?

Взглядом Костя прожигал мою спину. Все я знала и понимала. Юля не носит значок городской свахи, рьяный интерес к моей личной жизни от нее исходит впервые.

– За кого ты меня принимаешь? – изумление от Константина.

– Сарказм – это язвительная насмешка, – заметила я, хорошо, что рана поверхностная, – Допусти я мысль, что Юля сделала это из скверных побуждений, то ни один из вас бы не пересек порог моего дома.

– То есть, все нормально? – уточнил Костя.

– Относительно.

Ибупрофен действовал. После такой дозы адреналина и облегчения при уходящей боли ко мне короткими перебежками возвращалось хорошее настроение.

– Юля сказала, почему ты уехала. Зачем? Да, у нас есть определенные сложности, и возникли они раньше, но я не стал бы использовать работу для сведения счетов. Мне и злиться, честно говоря, не на что. Мы нормально и не поговорили.

Многовато людей взяли привычку замаливать грехи в моей прихожей. Дина тоже принесла извинения. За подругу. Костя объясняет, дескать, не его это наглость, это ошибка.

Историю я знала от Юли. Было важно, насколько она совпадет с его версией.

– Все-таки спрошу – это не попытка свалить вину на меня?

Столько событий за утро.

– Нет, разумеется, нет, – попятился он, чуть не налетев на Фунтика, – Я хотел зайти и сказать лично, что ты в любой момент можешь вернуться.

– И Юля дала карт-бланш на поездку ко мне.

Костя не прошел дальше двух метров, крутился между вешалкой с куртками и стеллажам для обуви.

– С Эдуардом все разрешилось, я подобрал его племяннице вакансию в другом филиале, как раз они ждали помощь. Если бы знал, как ты отреагируешь, придумал бы что-нибудь быстрее.

Извиняться потом придется уже мне. Опять я самая виноватая. К Юле не прислушалась, Костю обвинила.

– Разговор и для меня неловкий, – поддержала его.

Костя оживился, широко улыбнулся и прекратил трепать несчастную вешалку для верхней одежды.

– Признаю – не права, – я развернулась к нему, – Ополчилась на тебя, не разобравшись.

Он кивнул.

В комнате я накрасила губы бордовым блеском, скрывая дрожь и неуверенность. Как помада может с этим помочь? Не знаю. Но с ней немного легче. Юля, ее попытка меня чем-нибудь, скорее, кем-нибудь занять, Костя с его благородными намерениями, Фунтик, умоляющий о тарелке с кормом – это текущие проблемы.

После удара о каменную стену они казались пустыми, как кувшин, привезенный мамой из Египта.

Кто-то сегодня хотел денег или моей смерти. Если хотел денег, то пусть берет. Если другое… Не было в моей богатой биографии дня, когда я использовала бы слово «смерть» по отношению к себе. Кремация родителей проходила в состоянии дикой истерики, я не соображала ничего, пока бабушка не залепила звонкую пощечину так, что моя помада размазалась. Черная помада. Все черное. И ленточки, и костюмы, и помада, купленная по случаю за год до трагических событий. Ту помаду я смывала в туалете на ближайшей заправке. Маслянистый краситель, не сдающийся холодной воде, превратил мое лицо в месиво из краски, красноты и слез. Но даже тогда я не ощущала смерть в полной мере.

Родителей не стало. Я была жива.

– Готов? – я спросила только ради одного – Костя должен быстрее испугаться и уйти под любым предлогом.

– К чему?

В мое отсутствие он, видимо, не шевелился, продолжая разглядывать телефон. Это делает ему честь. Тактичность высоко ценилась всеми родственниками до пятого поколения.

– Ты хотел вызывать полицию, – вместо порванной куртки на мне приталенный пиджак, – Я тоже захотела. Через пару дворов, на соседней улице, есть отделение полиции, пусть и они потрудятся.

В прозрачную бутылку из-под сока я налила миллилитров четыреста, чуть не доходя до горлышка, фильтрованной воды.

Костя подал руку, когда мы вышли из квартиры.

– Зачем? – находясь на ровной поверхности, я не понимала, к чему такой жест.

– По лестнице ты сама не спустишься, – ответил он.

Я все могу сама. Доехать до отделения, дабы написать заявление или посетить клинику, проверяя, нет ли поводов для госпитализации – все могу.

***

Заявление, написанное по всем правилам и соблюдая все пункты, у меня приняли не слишком охотно. Молодой человек нервничал:

– Ограбление? Действительно? До обеда хоть подождали бы, – он налил кипяток в чашку.

– Шутите?

– Настроение у него с утра отвратительное, – другой полицейский перехватил инициативу.

Я в долгу не осталась:

– У меня тоже плохое настроение, побили тут немного, товарищ капитан, – да, я умею различать звания по погонам, – Отобрали деньги и золотое украшение, мой друг – свидетель.

На слове «друг» Костя заметно повеселел. Лейтенант посмотрел с недоверием.

– Хорошо, – принял документы.

Его старший коллега, узнав номер дома, изменился в лице и поинтересовался, что у нас там за портал в криминогенный мир, с которым столько проблем.

– Это серия? – Константин, не поворачивая головы, покосился на меня, и взял документ со стола, – Почему ты сразу не сказала, что это повторяется регулярно?

Он меня воспитывать собрался?

– Потому что нет никакой серии, – я забрала из его рук заявление и вернула на стол, – Они о другой истории, совершенно не связанной с этим инцидентом.

Формально, конечно, я говорила кристально чистую правду, между самоубийством Дины и мелким грабежом непролазная пропасть.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.