Собрание малоформатной прозы. Том 8. Ужасы, мистика, фантастика, криминал, современная проза

Собрание малоформатной прозы. Том 8

Ужасы, мистика, фантастика, криминал, современная проза

Юрий и Аркадий Видинеевы

© Юрий и Аркадий Видинеевы, 2023

ISBN 978-5-0059-9368-7 (т. 8)

ISBN 978-5-0051-0690-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Хоррор

Обречённый на смерть

…у меня было ощущение, что нет ни

спасения, ни возможности борьбы —

вне какой-то короткой последовательности

магических слов, которых я не знаю и

которых, может быть, не существует вовсе.

Гайто Газданов «Возвращение Будды»

Я очнулся от холода, с трудом разлепил веки, но они тут же сомкнулись вновь, не сумев преодолеть одурманивающей потребности в сне.

Холод пронизывал меня всё глубже. Я оказался во власти двух великих стихий: холода, побуждающего к выполнению энергичных согревающих движений с одной стороны, и сна, требующего оставаться в состоянии покоя и мышечной расслабленности – с другой. Подчинение холоду угрожало мне смертью от переохлаждения, а сопротивление сну при такой непреодолимой его потребности угрожало мне смертью от бессонницы. Обе эти смерти были по-разному мучительны, но одинаково неотвратимы в случае полного подчинения холоду или в случае успешного преодоления сна.

Я покорился сну не потому, что таковым был мой выбор, а просто потому, что так получилось. Сон оказался сильнее холода.

Следующим этапом естественного развития событий, происходивших помимо моей воли и подхвативших меня в свою стремнину как пассивный объект их воздействия, оказалось то, что власть холода надо мною ослабла и вскоре сошла на нет. Это позволило мне и выспаться, и остаться в живых.

Пробудившись от долгого сна, я испытал прежде давно заплесневевшую во мне, а теперь, будто бы заново рождённую, радость жизни.

Не долгой была эта радость.

*

Я понял, почему я не умер от холода, когда осмотрелся вокруг. Каким-то неведомым мне образом я оказался перенесённым из своей зоны проживания с умеренным континентальным климатом под жгучее южное солнце, в яркую тропическую природу.

«Здесь всё иное, чем на Земле. Это не Земля и не Солнце. Это другая планета с другой звездой», – понял я, содрогнувшись от ужаса.

Я с трудом поднялся на ноги. Странная птица в красно-жёлто-сине-зелёном оперении шумно выпорхнула в шаге от меня из густой травы. Она уселась на нижнюю ветку рядом стоящего дерева, вгляделась в меня, меняя наклон и поворот головы, и разразилась криками на непонятном, но явно человеческом языке. При этом она по-гусиному вытягивала в мою сторону шею и громко хлопала крыльями.

«Она хочет меня прогнать!»

За моей спиной в ответ на ругань сердитой птицы послышалось точно такое же многоголосье. Это напоминало переполох в курятнике. Я сделал шаг в сторону, и под моей ногой раздался громкий хруст. Оказалось, что я наступил на сухую палку. Я быстро подхватил обломок этой палки и развернулся, чтобы кинуть её в сородичей красно-жёлто-сине-зелёной птицы, очевидно, таких же дурных, как она сама, но моя рука невольно застыла в замахе: за моей спиной были не птицы, а человекоподобные животные, вооружённые дубинами и камнями.

«Это не они кричали по-птичьи, это птица ругалась на меня на их языке».

Они тоже ругались на меня и угрожающе потрясали своими дубинами и камнями.

Убегать было поздно. Недочеловеки быстро взяли меня в кольцо и погнали куда-то, подбадривая руганью и тычками дубин. Взобравшись на невысокое плато, мы оказались перед тёмным входом в пещеру. На уже понятном мне языке дубин, украшаемом грозными криками, мне «разъяснили», что я должен сесть на землю и ждать. Мне пришлось подчиниться. На повестку дня выходил вопрос: Чего ждать?

Мне виделось два ответа на этот актуальный вопрос: либо меня убьют, прежде чем сожрать, либо сожрут живьём. Оба возможных ответа вызвали во мне сожаление о том, что мне не посчастливилось умереть от холода или от бессонницы. По этому случаю я вспомнил вдруг анекдот о сетовании одного интуриста, попавшего в гостеприимную русскую компанию, на утро после молодецкой пьянки:

«Лучше бы я умер вчера!»

Но не зря говорится, что жизнь намного изобретательнее, чем любая фантазия: из тёмного чрева пещеры послышалось голодное урчание, и вскоре передо мною появилось чудовище, которому, очевидно, прислуживали мои пленители.

«Эта тварь сожрёт меня живьём!»

Я с тоской подумал о том, как несправедливы те ситуации, в которых более развитые представители природы уничтожаются менее развитыми, как, например, происходит, когда человек (особенно человек образованный!) гибнет в море на зубах у дуры-акулы.

Мне вспомнилось продолжение анекдота об интуристе и его русских собутыльниках, втянувших бедолагу в утреннюю похмелку, продолжавшуюся до поздней ночи. На утро после той похмелки он почувствовал себя настолько хуже, чем предыдущим утром, что возопил:

«Лучше бы я умер позавчера!!»

Чудовище приблизилось ко мне, распахнуло свою огромную пасть, и я забыл обо всём, что знал и помнил когда-то.

*

Я очнулся от резких криков. Это красно-жёлто-сине-зелёный попугай, подаренный мне накануне моим старым другом, штурманом дальнего плавания, сердито митинговал в своей клетке.

Самое страшное нечто

Чудеса не противоречат законам природы. Они противоречат лишь нашим представлениям о законах природы.

Святой Августин

Флотские «баковые байки» не менее занимательны, чем рыбацкие и охотничьи побрехушки. Чем они необычнее, тем занимательнее, но зато и тем меньше им веры. Некоторые из этих баек я помню и до сих пор, но одна из них мне особенно памятна тем, что всё сказанное в ней я однажды увидел своими глазами.

Это было самое страшное изо всего, что пришлось испытать мне в жизни.

Это случилось в открытом море.

Мы выходили на большой косяк промысловой рыбы. Все были в предвкушении горячего трудового рывка, как вдруг…

…Никакой особой неожиданности в начале той страшной истории не случилось. Все значимые астрономические явления нам были известны заранее, все они давно уже изучены и лишены мистических пугалок. Но не ко времени надвинулась на солнце непроницаемая чёрная тень, и ясный день стал темнее ночи.

Ох, как это было не ко времени!

Какой богатый улов мог сорваться из-за той несвоевременной тьмы!

Наш электромеханик сработал чётко: по заранее подготовленному им плану он быстро осветил и палубу, и акваторию предстоящего промысла.

В потоках электрического света мы и увидели эту потустороннюю жуть:

Из воды, как из кошмарного сна, показалась огромная змеиная голова с неким подобием гребня, усеянного крупными шипами. Эта голова была повёрнута в нашу сторону и двигалась прямо на нас. Глаза адского чудовища в свете наших прожекторов пылали какой-то осмысленной, почти человеческой злобой. По мере приближения к нам чудовище всё более высвобождало на поверхность воды свою громоздкую тушу. Это был громадный морской дракон. Размеры его в разы превосходили размеры нашего траулера. От него исходили наэлектризованные потоки атакующей агрессии.

Что именно этот дракон готовился предпринять?

Этого мы не знали, но чувствовали, что нас ожидает смерть.

Мы оцепенели от ужаса.

В самый последний момент атака морского дракона была прервана вцепившимися в него гигантскими щупальцами. Они возникли из-под воды и начали затягивать дракона к себе под воду. Морской дракон издал пронзительный рёв, от которого содрогнулись и море вместе с нашим судном, и небо. Солнце (не от этого ли рёва?) сбросило с себя чёрный саван и воссияло во всю свою силу, а морской дракон, вспенив море, скрылся в водной пучине.

– Что это было?!! – заполошно провизжал «салажонок».

– Ничего не было! – гневно оборвал его боцман. – Было солнечное затмение, которое навело отражённое затмение на ваши тупые и дремучие мозги!

Быстро подобрали нюни!

По местам стоять!

Всем работать, не покладая рук!

Шкуру спущу с тех, кто зазевается!

Я слушал эти команды, густо переперченные виртуозным «боцманским сленгом», который именуется береговым народом «грубой матерщиной», а в памяти моей в это время полыхала новым светом байка о страшном морском драконе, над которой мы ещё совсем недавно так незадачливо потешались. Ту байку травил наш братишка со слов своего деда, ходившего когда-то боцманом на траулерах в этих же самых местах. Теперь, после случившегося, мне было стыдно за то, что я вместе со всеми потешался над «выдумкой старого моряка». Но сам я до недавнего времени не решался рассказывать кому-либо об увиденном мною драконе. Кто бы мог поверить в такое? Лишь недавно, я стал рассказывать свою удивительную историю, начиная её с зачитывания заметки из газеты «Тайное и Явное» за номером 2 (138) от 2022 года со слов:

«…вода способна проявлять некие удивительные свойства во время солнечных затмений. Речь идёт не о маленьких еёмкостях, а о больших водных просторах морей и океанов. В момент затмения в этих условиях якобы сильно искажаются пространственно-временные характеристики».

Я должен был всё это прекратить!

Меня взяли с поличным на месте совершения убийства.

Я не сопротивлялся.

Никто не в состоянии понять, как всё произошло на самом деле.

Все мои пояснения отвергаются по причине ирреальности произошедшего и отсутствия у меня доказательств. Но разве бесы оставляют за собою следы их пребывания?

Они оставляют лишь результаты своего вмешательства в людскую жизнь.

Всё началось с того, что я позвонил в дверь дома той женщины, по которой сходил с ума от любви к ней.

Она была недосягаемо прекрасна, а я – никчёмно обыкновенен.

Я для неё не существовал, а она была для меня всем-всем-всем.

Я пришёл к её дому не по своей прихоти, а по служебной надобности как самый мелкий работник службы доставки интернет-магазина «Перстень Исполнения Желаний».

Дверь мне открыла сама хозяйка. Первый раз я увидел её так близко и едва не умер от восхищения. В следующую секунду я влетел в эту божественную красавицу, выронив коробку с заказом и обхватив свою несбыточную любовь руками. Пролетев в таком положении метра три, мы рухнули на пол. Хозяйка оказалась снизу, а я сверху.

Причину такого конфуза мы оба поняли, когда над нами раздался голос, от которого мороз проходил по коже и пронзал до костей. Он шёл из ниоткуда, влетал в уши и тут же вгрызался в мозг. Слова его были непристойны, но лишали воли к сопротивлению их противоестественным требованиям. Я и моя ангелоподобная возлюбленная, не знающая о моей безумной любви к ней и не осознающая ещё до конца, что я вообще существую, застыли в анабиозном ознобе. Неведомая глумливая сила плотно припечатала меня к её телу. Мои воспламенившиеся от соприкосновения с её нежной плотью ладони пробудили во мне вспышку обжигающего стыда, но властный голос из ниоткуда быстро вытравил из меня до времени главного испытания все ощущения, чувства и мысли.

Моя память теперь безнадёжно запуталась в последовательности и содержательном наполнении фраз, произносившихся таинственным голосом. За грязной накипью глумливости и непотребщины вспоминаю его высказывания о том, что настал момент приведения в исполнение приговора Высочайшего Повелителя в отношении «подлой изменницы», и жала справедливого возмездия приведены в готовность.

«Начинайте!!!», – взревел вскипевший от ярости голос, обращаясь к невидимым жалам.

…И оно началось…

Я всем своим существом ощутил, как неистово законвульсировало от адских болей тело моей страстно обожаемой, безумно любимой женщины.

Её крики, казалось, исходили не от человека, а от бессловесного животного, умеющего высказать своей голосовой модуляцией весь тот ужас, который невозможно передать человеческими словами.

Они разрывали моё сердце.

Им не было конца.

Под воздействием её криков я начал терять рассудок.

– Прекрати это издевательство!!! – закричал я, не надеясь, что голос из ниоткуда отзовётся на мой вопль отчаяния.

Но он отозвался:

– Это будет продолжаться вечно.

Никто, кроме тебя, не сможет всё это прекратить. Только ты можешь это сделать.

– Каким образом?!!

– У тебя в кармане есть складной нож. Догадайся сам, что нужно сделать.

…И я сделал это…

Я должен был всё это прекратить!

В мире абсурда, ужаса и сумасшествия

Позавчера я поругался с шефом. Сказал ему всё, что я о нём думаю, то есть ничего хорошего.

Этот … (нехороший человек) выслушал меня очень спокойно и ещё спокойнее объявил, что я с этой минуты уволен.

Я, конечно, этого хотел, но не на столько, чтобы это сбылось.

Вчера я «отпраздновал» увольнение один на один с коньяком.

Он тоже выслушал меня очень спокойно, будто бы знал мою жизнь и без моих откровений.

Этот … («собеседник») испил все мои огорчения, а я испил его, то есть вернул свой негатив опять в себя.

В результате со мною произошло такое, чего с нормальными (удачливыми) людьми происходить не должно: я не просто провалился в сон, я провалился сквозь сон туда, где ночные кошмары вторгаются в обычную жизнь, наполняя её абсурдом, ужасом и сумасшествием.

Глава 1. «Пробуждение»

Сначала появилась головная боль. Потом появился вопрос: «За что мне такая мука?» Потом появился ответ: «Не надо так много пить».

Короткое похмельное рандеву со своим вчерашним визави устранило головную боль, прояснило сознание и я «со свежими силами» окунулся в безумие того ирреального мира, в который меня угораздило провалиться сквозь тяжёлый кошмарный сон. Переиначивая старую поговорку «из огня да в полымя», можно было бы сказать, что я попал «из кошмара в кошмарище».

Глава 2. И вот – пожалуйста!

Два года я жил без отпуска, работал на износ, дошёл до полного бесчувствия, до атрофирования живого интереса к высоким духовным ценностям, к простым человеческим радостям, к свежести восприятия жизни. Моё профессиональное выгорание наложилось на выгорание меня как такового. Укатала меня моя жизнь, как «укатали сивку крутые горки».

И вот – свобода, о которой давно мечталось: иди, куда хочешь, делай, что хочешь!

…А я и растерялся: куда захотеть идти, чего захотеть сделать?

Как много когда-то всего хотелось!

Теперь этому хотению нужно учиться заново.

Оживать. Возвращать себе свежесть чувств. Наполняться желаниями.

Ноги сами привели меня в парк. Ещё позавчера, как много дней, много лет до этого, я спешно, словно с зашоренными глазами, проходил по его дорожкам от дома до автобусной остановки, чтобы вовремя явиться на работу. На скамейках здесь отдыхали мамочки с детишками, пенсионеры с газетами и прочий никуда не спешащий, беззаботно отдыхающий люд.

Счастливчики!

…Мне бы так!..

И вот – пожалуйста! Отдыхай! Наслаждайся жизнью!

Глава 3. Смертельная угроза

Я занял в парке свободную скамью, присел на неё, расслабился и прикрыл глаза, пытаясь наполниться счастьем.

Напрасно! Наполнения не случилось.

«Эй! Счастье! Куда ж ты запропастилось?! Дай ответ!»

Не даёт ответа.

Я открыл глаза.

Вокруг не парк с цветочными клумбами, а дикий, дремучий, угрожающе мрачный лес. Прямо передо мною – болото. Оно напряжённо и недобро всматривается в меня, готовясь поглотить меня в своей утробе. Подо мною – не скамья, а обрубок толстого дерева.

Безжизненность была внутри меня, безжизненность была и в этом странном месте, где я непонятным образом оказался. Но безжизненность этого места отличалась от той, что была во мне. Эта окружающая меня безжизненность таила в себе угрозу.

Смертельную угрозу!

Смутное чувство опасности сформировалось во мне осознанием того, что нужно бежать отсюда. Бежать, как можно раньше, как можно быстрее, как можно дальше.

Глава 4. Поздно!

Я слишком поздно осознал необходимость бегства из этого жуткого места.

Обрубок дерева, на котором я сидел, закачался и начал плавно перемещаться к болоту.

Болото утробно хрюкнуло, забулькало пузырями метана.

Оно явно готовилось позавтракать мною!

Я проворно соскочил с обрубка дерева на землю и кинулся прочь, но земля подо мною пришла в движение, создав эффект тренажёра «Беговая дорожка».

Мой бег на месте продолжался до тех пор, пока я, пройдя через второе, третье, ….., десятое дыхание, не свалился замертво.

Глава 5. Выбора нет

Когда я «ожил», я пронял, что мир кошмаров, в котором я оказался, ещё не собирается отпускать меня на вечный покой. Он перебросил меня на другое «игровое поле». Я восстал из вечного покоя в пустыне.

Бескрайнее море жёлтых песчаных барханов.

Невыносимый зной и шершавая сухость во рту.

Вдали – оазис с его манящей зеленью и прохладой.

Оазис или мираж?

Выбора нет. Я бреду к оазису, который может оказаться миражом.

Надо мною в бесшумном косом полёте пронёсся сказочный джинн. Заглядевшись на эту новую ирреальность, я едва не наступил на некий древний артефакт.

«Лампа Аладдина?

Сейчас я её потру, вызову джинна-раба лампы и раба владельца лампы, велю ему вернуть меня в мой мир, в котором у меня не было особого счастья, не было прекрасных волшебных чудес, но не было и мистических ужасов, от которых можно сойти с ума».

Я потёр лампу. В ней послышалось яростное шипение и из неё грозно, устрашающе стала выползать огромная королевская кобра. Она медленно раздувалась, увеличивалась в размерах и, вздыбившись до высоты трёхэтажного дома, склонилась над моею головой. Сделав ложный бросок, кобра разомкнула на всю ширину свою жуткую пасть, и на меня обрушилось её громоподобное шипение:

«Как ты посмел потревожить мой священный покой?!»

Я онемел от страха, но этому злобному чудовищу и не требовалось ответа. Захватив меня до половины в свою пасть, эта ядовитая гадина вонзила в меня свои верхние зубы.

Мучительной была моя смерть от змеиного яда…

Глава 6. Скверное предчувствие

Новое возвращение к жизни началось с ощущения очень сильного холода. Он проник в хрящевые ткани ушей и носа, добрался до суставных сумок пальцев на руках и ногах, начал лизать мои кости и покусывать сердце. Ещё немного – и меня охватит озноб, всё тело будет сотрясаться крупной дрожью, а я не смогу её преодолеть. Когда мой организм пройдёт точку невозврата к самовосстановлению, по всему телу разольётся блаженное тепло и наступит смерть от переохлаждения.

Которая по счёту? Третья, но не последняя?

Все эти мысли метнулись в моём сознании подобно вихрю снежной позёмки и заставили приподнять непомерно тяжёлые от долгой бессонницы веки.

Третьи сутки без сна!

Третьи сутки запредельных перегрузок для психики!

Я уже перестал доверять своим чувствам, выстраивающим вокруг меня такую картину мира, в которой господствовал ужас, бесчинствовали зло, мракобесие и чёрное колдовство.

Мне страшно было открывать глаза на такой дурной мир, но инстинкт самосохранения побуждал к получению информации, какой бы ужасной она ни оказалась.

Какое скверное предчувствие овладело мною от ожидавших меня новых потрясений!

Глава 7. Действительность

Действительность этого непредсказуемого мира превзошла все мои опасения.

Когда я, холодея от страха не менее, чем от сковавшего меня мороза, открыл глаза, то увидел прямо перед собою… глаза зверя…

В этих глазах искрилась злая сатанинская усмешка. Передо мною возвышался во весь свой рост и во всю свою колдовскую мощь сам Хозяин смертельного холода в облике полярного медведя.

Известно, что у медведя нет мимики. Это делает его поступки непредвиденными. Внешне он может выглядеть добродушным, но эта внешность обманчива. Удар его лапы по голове, несущий мгновенную смерть, – обычная его выходка.

Эту медвежью забаву я и испытал на себе.

Глава 8. Возвращение

Я вернулся!

Я почувствовал это сквозь сон.

Если до этого я, на свою беду, как в пропасть, провалился сквозь сон в мир абсурда, то теперь я, по счастью, «всплыл» от туда, преодолев мутную, плотную, удушающую толщу жуткого вселенского зла, в свой хороший сон, принадлежащий уже не тому, а этому нашему миру.

Мне снился наш замечательный, дорогой моему сердцу коллектив, мои милые товарищи по работе. Они улыбались мне и говорили:

«Молодец, что вернулся!»

Знакомая мелодия прервала этот замечательный сон.

То была мелодия входящего звонка на мой старенький айфон.

Я стряхнул с себя остатки сна и почувствовал острую тоску по своей прежней, по-своему неплохой, а в чём-то даже счастливой жизни в коллективе, где меня ценили, уважали, где я был, как рыба в воде.

Звонок от бывшего шефа?

Прикоснувшись к функции «Ответить», я услышал насмешливый голос:

«Вот что, ёж колючий, конь брыкливый! Хватит валять дурака! Сегодня же выходи на работу! И не воображай себе, будто ты такой уж незаменимый. Просто мы все как-то уже привыкли и притерпелись к твоим чудачествам».

Прежде, чем ответить, я подумал:

«Конечно, выйду сегодня же. Кому я ещё, кроме нашего милого коллектива, дурак такой нужен?»

Пугающая тьма

Непривычная темнота в комнате усиливала

впечатление брошенности, темнота

вздрагивала…

М. Горький «Жизнь Клима Самгина»

…Темнота вздрагивала…

Её дрожание резонансно передавалось той части моей души, в которой гнездились страхи перед неведомыми сущностями, порождаемыми тьмой и творящими зло.

В открытое окно через густую листву сирени просачивался лунный свет. Лёгкий ветерок играл листвой, листва приводила в движение зыбкие блики лунного света на стене моей спальни, а блики создавали иллюзию дрожания темноты.

Дрожание души стало предвестником чувства ужаса. Мой взгляд опасливо метался среди призрачных лунных бликов, перемещавшихся по стене с целью выстраивания некоего образа, который, улучив момент, материализуется, наполнится тёмной энергией и приступит к осуществлению чего-то жуткого, направленного против меня. И тогда будет только одно спасение от атаки этой тёмной силы: молитва, подкреплённая твёрдой, несокрушимой верой.

У меня такой веры нет. Значит…

Лунные блики сложились в образ крупного уродливого зомби. Это жуткое исчадие ада отделилось от стены и с пугающей мертвенной неуклюжестью двинулось в мою сторону. Я окаменел от ужаса. Я понял, что спасения нет.

В этот момент за окном прокричал петух.

Зомби влип в стену и рассыпался на множество лунных бликов, перемещающихся по стене в такт шелесту листьев сирени за окном моей спальни. А я влип затылком в подушку и рассыпался, закружился в пёстром и бессмысленном сне.

*

День прошёл в смятении: что будет предстоящей ночью? Неужели вновь повторится тот же самый кошмар?

«Не может этого быть! Зомби – это не видение наяву, а фигурант кошмара, привидевшегося мне, когда я уснул», – я твердил себе это, как заклинание, пытался убедить себя в этом, но как можно обмануть самого себя?

«Зомби был! Вдруг он явится снова?! Только бы не явился!!!»

Но интуиция подсказывала: «Он явится!»

Моё сознание то болезненно обострялось, то меркло. В минуты обострения сознания сердце сбивалось с ритма, сжималось в предчувствии ужаса, грядущего с наступлением ночи. Под вечер мои нервы изжевали последние остатки всех сил, включая их неприкосновенный запас, и я забылся в полуобморочной дрёме. Дрёма была мучительно тяжёлой и я вырвался из её плотных, липких объятий только когда моя спальня сотряслась от громового удара. Где-то рядом с моим домом полыхнул небесный огонь, бросивший яркие, резкие блики на стену спальни, что-то с оглушающим треском раскололось поблизости, и вновь устрашающе, мстительно ухнул и покатился по невидимой небесной мостовой громовой разряд.

Дождь обрушился на землю тугими, хлёсткими струями. Он налетел вместе со шквальным ветром, накуражился, натешил свою ярость и унёсся прочь, прихватив с собою молнии и громы. Ветер стих и ласково зашелестел листьями сирени под окном моей спальни, приводя их в движение. На прояснившемся небе показалась полная луна. Блики лунного света заплясали на стене моей спальни, заставляя вздрагивать темноту.

…Наступило время тёмных сил.

Я с нарастающим страхом наблюдал за угрожающим чародейством призрачных лунных бликов на стене моей спальни. Я уже знал, что именно они пытаются выстроить и окаменел от ужаса, когда лунные блики сложились в образ крупного уродливого зомби. Моё сердце оборвалось от адреналинового шторма, когда этот устрашающий образ пришёл в движение. Он отделился от стены и с мертвенной неуклюжестью зашагал в мою сторону, пытаясь захватить меня руками, как в детской игре в жмурки. Разница была в том, что зомби меня видел, но умышленно оттягивал удовольствие схватить меня и начать заживо разрывать мою плоть, чтобы полнее насладиться моим ужасом.