Сбежать от зверя

Только за плечи вдруг схватили крепкой хваткой и дернули вверх.

– Тахир Муратович, Артур Довлатович Серый, – доложили мне сурово. – Держитесь. Скоро отпустит.

Ведьмак вытащил меня из кафе на воздух, отвел подальше за угол и усадил на что-то твердое. Перед кафе стояла машина службы высших, разливая неприятные красные всполохи по мокрому асфальту.

– Как вы? – В виски ткнулись шероховатые пальцы, и в носу защипало от эфирных масел. – Держитесь…

– Чем… обязан? – прохрипел я, чувствуя, как дурнота подкатила к горлу.

– Да вот вы все не звоните…

Я усмехнулся. И меня все же вывернуло.

– Хлебните, – протянул он мне железную стопку.

Я повиновался. Там, где прибить пытались свои, от ведьмаков отравы можно не ждать.

– Я бы на вашем месте придержал мое не обремененное жалостью к бывшим друзьям начальство…

– Придержали, – удивил он. – Собственно, я поэтому и тянул с личным знакомством.

– И что вам можно мне рассказать? – Я тяжело откинулся на стенку, вяло глядя перед собой.

– Ваше начальство вас подставило. Мне нужно было лишь досмотреть эту вшивую постановку до конца.

– Неужели тут все так мелко?

– Не скажите. Вы же отметили, что он вам запел нечто из странного репертуара?

– Успел, да… – Я наконец навел резкость на Довлатыче.

Суровый тип. Гораздо старше меня, но выправка идеальная, глаза ясные и силой от него так разит, что я протрезвел быстрее, чем успел опьянеть от его высокоградусной настойки. Та катилась по внутренностям, согревая и приводя в чувства.

– Вы когда отчитались сегодня о визите Стерегова, Демьян заерзал отчетливей.

– Подельник?

– Я тоже так думаю. Прикрывал Стерегова регулярно. – Он закурил и присел на корточки рядом. – Вы вообще оказались той удивительной деталью, вокруг которой внезапно собралась вся картинка. Демьян боялся вас, поэтому и решил держать поближе. А тут вы еще и Стерегову дорогу перебежали.

– Это каким же образом?

– Марина ваша – единственная уцелевшая свидетельница существования того, что Стерегов изворотливо прячет от всех.

– Наркоторговля?

– Не совсем. Препараты, являющиеся результатами исследований нашего института.

– Куда он их поставляет?

Вопрос, как он их вообще достает, был неинтересен. Пусть разбираются.

– Хороший вопрос, – он затянулся и медленно выдохнул дым, а я опустил взгляд на его узловатые пальцы.

Мда… гораздо старше меня.

– Будете смотреть на записи в клинике?

– Да, планировал туда заглянуть. И с вашей Мариной познакомиться – тоже. Если вы не против…

– Артур Довлатович, а у вас нет случайно сведений о судебном процессе и решении по Марине?

– Что с ним? – подал он мне руку.

– Ну а как вы думали Демьян тут меня решил вытряхнуть из человеческой шкуры посреди кафе?

Все же открытие о бывшем друге вышло неприятным.

– Я не знаю, что он вам сказал, – взглянул он на меня сурово. – Как раз спросить хотел.

– Что Марине дали пять лет заключения в реабилитационном центре.

– Мда, – протер он лоб. – Нет такого решения, конечно же. Он ее дело тормозил как мог.

Я почувствовал, что мне снова становится нехорошо. Вот же гнида! Но Довлатыч тоже почувствовал мою нестабильность и снова подхватил под руку:

– Тахир, держитесь. Разберемся.

– Надеюсь, вы не даете пустых обещаний, – усмехнулся я.

– Результаты разбора могут быть разными, поэтому нет.

– Тогда как это должно помочь мне держаться?

– Никак. Вас держу сейчас я.

Довлатыч довел меня до приемного пункта, и вскоре в коридоре показалась Катя.

– Тахир… – встревожено позвала она, подскакивая ко мне.

– У него только что срыв произошел, – доложил ей Довлатыч.

– Каталку! – скомандовала она.

– Не говорите Марине, – спохватился я, когда ведьмак навис сверху.

– Не собирался. Я с тобой пока иду.

Меня привезли в процедурную, принялись обследовать с ног до головы, обвешивать приборами и вслушиваться в нутро. Катерина выглядела очень взволнованной, но было плевать. Я пытался услышать, что происходило за дверью. К Довлатычу началось паломничество следователей, и те докладывали ему подробности.

– …Девушка толком ничего не говорит, – донеслось до меня, и я едва не вытянул уши натурально, чтобы лучше разбирать слова, как вдруг неожиданно получил пощечину.

Не сильную, скорее обескураживающую, но игнорировать Катю перестал, нахмурившись.

– И что это было? – недовольно потребовал.

– Новая методика, – даже не дрогнула Катя. – Способствует улучшению концентрации внимания и заботы о себе! Думаешь, что ты бессмертный?!

– Нет, не думаю, – прорычал, оглядевшись. Даже не заметил, что ее ассистент вышел. – Но это не твое дело.

– Ошибаешься, – вздернула она бровь с вызовом. – Я могу тебя уложить на больничную койку и даже ремнями прикрепить, чтобы не сбежал!

– Еще одна новая методика? – усмехнулся я. – Или набралась у кого-то?

– Я быстро учусь, – закатила она глаза. – Кроме шуток, Тахир, тебе нужен отдых!

– Кать, я бы с радостью, – смягчил я голос. – Но не по своему желанию я вдруг решил вывернуться из кожи вон. Дай что-нибудь, да я пойду.

– В кровать, – безапелляционно заявила она и потянулась к стационарному телефону. Я только пытливо прищурился, с интересом ожидая ее хода. – Соедините с квартирой «пятнадцать».

Вот же сучка!

– Катя, – неодобрительно покачал я головой, зло сужая взгляд на докторке. – Не надо.

Но она и глазом не моргнула:

– Марина, это Катерина. У меня сейчас Тахир в палате. Нет, с ним все хорошо. Только он тут снова на износ поработал, и я хочу быть уверена, что ты его не выпустишь из кровати хотя бы до завтрашнего вечера…

– Очень по-взрослому, – злился я.

– Спасибо, – просияла Катерина. – Да, препараты выпишу, не переживай. Пока.

Она положила трубку и скомандовала мне оголить зад.

– Не надо транков, – прорычал я.

– Получишь степень доктора наук – будешь мне указывать. Развернулся! Или вызову охрану!

– Ты точно не ведьма? – пытливо сощурился я.

В палату вошел Довлатыч:

– Ну как он? – обратился к нейн.

– Плохо, Артур, – неожиданно назвала она высшего по имени. – На износ. Ему постельный режим нужен сегодня-завтра минимум. А вообще – реабилитация.

– Ну, теперь присмотрим, – пообещал он. – Постельный режим обеспечим.

– Я вообще-то еще здесь, – укоризненно заметил я. – Мне бы хотелось узнать подробности дела.

– Я пришлю через час медбрата, он сделает укол, – отрезала Катя.

– Хорошо, – быстро согласился Довлатыч. – Пока беру под свою ответственность.

– На каталку! – скомандовала рыжая, пресекая мою попытку встать с кушетки.

Я только недовольно скрипнул зубами, но послушно пересел, и Довлатыч выкатил меня в коридор. Черт, что за унижение мне организовала Катя?!

– Не дергайся, Тахир, тебя изрядно тут потрепали.

– А Катю откуда знаете?

– Она внучка моя. Просил ее приглядеть за тобой.

– Так она все же ведьма, – восхищенно усмехнулся я.

– Да, – понизил он голос, – но это секрет.

В лифте он вдруг резко остановил кабинку между этажами и присел передо мной на корточки.

– Я охочусь на этого медведя уже пять лет. Где этого сукиного сына учили так заметать следы, черт его знает!

– Ну а магией его прибить не нашли оснований?

– Защищен, – покачал головой Довлатыч. – Договорами от очевидной. И амулетами от прочей. Причем амулеты так себе, но предъяви он попытку нарушения его права – полетят головы, сам знаешь…

Знаю. Только находился я по другую сторону этой конвенции. Против оборотней запрещено применение магии. Любая попытка без основания – ликвидация.

– Но теперь ему не уйти, – зло щурился он на моем лице.

– Стерегов не просто так сегодня заявился, – начал я.

– Еще бы. Демьян пообещал, что с тобой проблем больше не будет. – Довлатыч вздохнул, сморгнув. – Прости, что довел тебя до такого состояния, но теперь Демьян пойман с поличным за попыткой провокации и убийства. Он будет вынужден указать на Стерегова и рассказать о нем все.

– Что нам с Мариной тогда делать?

– Дождаться решения суда. Я завтра подгоню процесс – максимум пара дней, и вы будете свободны.

Даже не верилось. Неужели…

– Демьян еще не раскололся? – искал я поводы напрячься.

– Пока нет. Он боится Стерегова больше, чем меня, – покачал головой Артур. – Но я думаю, сегодня у обоих будет тяжелая ночь.

А хороший пасьянс вырисовывался. Демьян попался с поличным и будет вынужден дать показания против Стерегова.

– А зачем ты звонил мне и просил прийти на разговор? – спохватился я.

– Ну так рассказать тебе хотел обо всем. Чтобы ты так не дергался. Но у тебя все не было времени.

Вот же дрянь! А я тогда больше верил Демьяну, чем ведьмаку. Неудивительно.

Довлатыч выкатил меня на этаже и попытался предложить дойти до своей женщины ногами, чтобы не волновалась. Но старания Катерины не прошли даром – Марина с Геной сидели у дверей нашей квартиры, лишая меня надежды показаться ей в обычном виде.

И это было хреново. Очень. Я видел в ее глазах все: как испугалась за меня снова и как лишний раз утвердилась в уверенности, что я нуждаюсь в спасении от Стерегова. И как я буду выбивать из ее головы эту дурь?

– Что случилось? – обратилась она тревожно к ведьмаку, не ожидая услышать от меня правду.

Тут же корчил хмурую физиономию Гена.

– Много всего, – авторитетно заверил Довлатыч обоих. – Тахиру досталось, но сейчас уже все хорошо.

– Марина, это Артур Довлатович Серый, высший ведьмак, – представил я, поднимаясь с каталки.

И только тут подумал, что не рассказывал ей, что в моем мире существуют не только оборотни. Мне все казалось, что и меня одного ей будет много. А теперь приходилось рассказывать все впопыхах. Марина опасливо глянула на моего спутника:

– Это как Геральт, что ли? – усмехнулась она ошарашено.

– Как Геральт, да, – протянул Артур ей руку. – Приятно познакомиться.

А вот это хорошо. Теперь надо убедить мою зайчиху, что два серьезных мужика в моей морде и лице Довлатыча стоят большего доверия, чем угрозы блохастого медведя.

Настроение поднялось. Мы все вошли в квартиру. Гену не поднялась лапа выгнать – совсем продрог мой боец днями сидеть в машине. Я послушно пересел на диван, Довлатыч опустился на стул рядом, а Марина с Геной засуетились с ужином. Я видел, как Марина поглядывает на меня, и не мог дождаться, когда уже нас оставят в покое.

Но задерживаться никто не стал. Артур выпил лишь чашку кофе и распрощался, обещав держать в курсе.

– Тахир Муратович, – замялся Гена у выхода, – простите… но мне доложили, что ваш начальник под следствием. То есть я перехожу под ваше руководство.

– Приказываю валить домой и отдыхать, – кивнул я ему на двери.

– Понял, – просиял тот. – Но я на связи.

– Пока, Гена, – с нажимом попрощался я, и мы с Мариной остались одни.

Она медленно приблизилась ко мне и села в ногах, заглядывая в глаза. А я даже не знал, с чего начать. Не верилось, что вот сейчас я ей расскажу обо всем, и завтра-послезавтра все закончится.

– Что случилось? Почему Катя сказала, что тебе плохо?

Она еще немного помялась, но все же переползла на колени и скрутилась в руках.

– Я оказался кем-то вроде камня преткновения, – признался я. – Неожиданно, но, кажется, завтра все должно закончиться.

– Правда? – Ее голос ожил, а пальцы впились в мою рубашку.

– Да… Завтра против твоего Иосифа дадут показания. А после в течение нескольких дней мы станем свободны. Никто на самом деле не давал хода твоему делу.

– Тахир, тому, кто собирается дать показания, конец, – вдруг прошептала Марина.

– Он под защитой. Не доберутся. А приходил он сюда, потому что считал меня трупом…

Руки ее ослабли, а я стиснул зубы. И не нашел ничего лучше, чем процедить:

– …Если ты перестанешь в меня верить, я не прощу тебя, Марина. – Я запустил пальцы в ее волосы и притянул к себе, шепча на ухо: – Что мне, мать твою, еще сделать, чтобы ты поверила в меня?

Она испуганно замерла, но тут вдруг в двери раздался стук и настойчивое:

– Откройте для медицинской процедуры!

Марина отпрянула и направилась к двери, а я зло смотрел ей вслед, не в силах пошевелиться. Меня сковало мимолетным страхом, что я снова не смогу выиграть гонку со смертью. Что она уже дышит смрадом в затылок, а я ничего не могу поделать, кроме как подчиниться…

– Поворачивайтесь на живот, – нарочито бодро скомандовал медбрат и всадил мне две инъекции. – Завтра утром к вам зайдет врач проверить, как вы себя чувствуете.

– Пойдешь в душ? – вернулась ко мне Марина, выпроводив врача.

– Могу не успеть, – глянул на нее исподлобья.

– Пошли, – кивнула она, грустно улыбаясь. – Я помогу.

Ворчливая злоба набухла в груди, но я молчал. А она отвела меня в ванную, раздела, настроила воду и залезла следом.

– Значит, все наладится? – улыбнулась.

Я молчал, оперевшись о стенку ладонью. А Марина вспенила гель на мочалке и принялась тереть мне спину. Я чувствовал касания ее пальцев, успокаивающе оглаживающих кожу, а когда она прижалась вся ко мне, прикрыл глаза.

– Скажи… – прошептала едва различимо под шорохом каплей воды.

– Да, наладится, – выдавил.

Она вжалась в меня крепче, честно стараясь удержаться и верить. Только никто из нас не поверит, пока этого действительно не случится. Нас обоих судьба только обманывала, уничтожая навыки веры во что-то или кого-то. Может, поэтому и вместе? Не верить вдвоем уютней…

– Марин, мне надо… выползать отсюда… – выдавил, чувствуя, что начинаю отъезжать.

Она вывела меня из ванной и направилась со мной к кровати, заботливо поддерживая. Как же хотелось остаться с ней! С ее заботой, взглядом, тоской… Мне нужно было надышаться ей сегодня, потому что неизвестно, что ждет завтра. Но инъекции бескомпромиссно вырубили, и все, что я успел – унести с собой в сон ее тихий вздох…

Глава 10

Пробуждение вышло тяжелым. Я все никак не мог раскрыть глаза, как после наркоза. Слышал, что Марина рядом, что беспокоится и звонит врачам, и я кое-как заставил себя сесть на четвереньки и потряс головой.

– Тахир, осторожно, – положила она мне руку на плечо и ответила в трубку: – Да, он сел.

Когда к нам примчались врачи, я почти пришел в себя. А когда попытались еще что-то вколоть, едва не выкатились у меня из спальни.

– Нет. Мне нужно быть в себе, а не в виде овоща! – рычал я. – Нет, и этого колоть тоже не надо. Никаких витаминов и спазмалитиков. Просто оставьте в покое!

И даже обеспокоенный взгляд Марины не убеждал быть покладистым. Бригада пригрозила мне визитом рыжей ведьмы, и на этом мы расстались.

– Я испугалась, – вернулась Марина в спальню, проводив врачей. – Ты мычал и дергался, но не просыпался.

– Иди сюда, – протянул я ей руку, и она послушно устроилась у меня в объятьях. – Сколько времени?

– Семь, – прошептала она. – И тебе звонят все утро.

Я медленно моргнул, глядя в окно. Солнечно. Впервые за много дней. Но с раннего утра мне, значит, уже звонят.

– Будешь завтракать?

– Мне нужно посмотреть, кто звонил, – тяжело вздохнул я, не в силах изображать фальшивую надежду на то, что меня чем-то спешили обрадовать.

Она шмыгнула носом, бодро поднимаясь:

– Ладно.

Не успел я свесить ноги с кровати, она уже подала мне мобильный и направилась в кухню:

– Кофе и чай, да?

– Да.

Я слабо улыбнулся Марине и опустил взгляд на экран. Довлатыч звонил всего один раз. Последний. На мой звонок ответил не сразу.

– У меня плохие новости, – хмуро сообщил мне без приветствия. Ну а разве могло быть по-другому? – Демьян мертв.

Ну, идиоты вы, что мне вам сказать еще? Не уберечь такого свидетеля – это надо умудриться.

– Интересно, как, – презрительно усмехнулся я, поднимаясь на ноги.

– Самоубийство. Разгрыз капсулу с ядом.

А вот это звучало как-то паршиво даже для такой новости.

– И на камерах это есть.

– Да.

– Хреново, Артур Довлатович, – процедил я, а сам направился в гостиную, прикидывая, за сколько минут мы с Мариной можем собраться. В том, что меня загнали в угол, сомневаться не приходилось, и рассчитывать было не на кого. Снова. Марина осталась единственной свидетельницей. Ее не отпустят.

Моя художница привычно мазала булочку маслом, сидя за столом в гостиной, но ее настороженный взгляд показался таким чуждым, что хотелось выматериться на ведьмака и бросить трубку.

– Но и это не все.

– Ну еще бы…

– Тахир, Стерегов подал претензию против следовательского отдела и тебя лично. Он утверждает, что Марина принадлежит ему и что мы удерживаем ее силой.

Сказать, что это удивило, я бы не смог. Да, должно было случиться что-то… Пока я валялся в отключке под препаратами, Стерегов разыграл беспрецедентную партию – убрал одного свидетеля и разинул пасть на другого…

– Ну и что думаешь? – автоматически поинтересовался я, спешно одеваясь.

Глубоко плевать, что он там скажет. Марина – покойница, если попадет к Стерегову в лапы. А значит, другого выхода, кроме как перейти на темную сторону, у меня нет. И даже не перейти – мне надо бежать не оглядываясь. Я пока слабо понимал, как буду продолжать общаться с семьей, но это все не играло роли. Я должен спасать себя. Потому что Марина – часть меня.

Я схватил джинсы и принялся быстро их натягивать, прижимая трубку к уху.

– Если Марина не подтвердит их связь, то ему ничего не обломится, – делился выводами ведьмак. – Поэтому, я бы тут не переживал.

Я вернулся в спальню и замер, вслушиваясь в звуки на кухне.

– Она подтвердит, – тихо сообщил ему.

– В смысле? – хмуро потребовал Довлатыч.

– Она боится Стерегова, – объяснил я, медленно опускаясь на кресло. – То, что он убивает одним своим существованием даже через защищенные стены и решетку, она знала всегда.

Марина стояла в проеме с моей чашкой кофе и смотрела на меня таким же стеклянным взглядом, как и я на нее. Слишком умная, чтобы не догадаться, что именно сейчас происходит. Она не сбежит со мной. Потому что я уже не сбегу. Это от системы я бы сбежал. Когда такой, как Довлатыч, падает тебе на хвост, сложно извернуться, но возможно.

А от Стерегова я не побегу.

– И что? – напряженно процедил ведьмак на том конце.

– Ну, Демьяна ты уже охранял. Что, пообещаешь ей, что ответишь за мою безопасность тоже? – И я зло оскалился, прикидывая свои финальные позиции.

Уговорить Марину теперь не вестись на угрозы Стерегова и не спасать меня? Бред. Она уже вся белая и дрожит, как заяц, сжимая кружку в ладонях до побелевших пальцев.

– Если ты не будешь грызть капсулы с ядом, то да! – рявкнул Довлатыч.

Предложить Марине новую тюрьму пожизненно? Это вряд ли.

– Мне тут сообщили, что Стерегов к вам через полтора часа приедет со следственным комитетом. Выезжаю тоже.

Я убрал мобильный и уставился перед собой.

– Он убьет тебя, если пойдешь к нему, – сделал я бесполезную попытку. – А жизнь без тебя мне не нужна…

– Нужна, – тихо возразила она. – Ты очень сильный, Тахир. И ты нужен семье. Без тебя они еще чего-нибудь натворят. А нам он жизни не даст. Иосиф загонит тебя в ловушку и сдерет с тебя кожу на моих глазах. Он всегда выполняет обещания.

– Все может быть, – отстраненно заметил я. Партия проиграна. Вариантов нет. Шах и мат. – Можно кофе?

Она кивнула. А я прикипел взглядом к ее голым стопам, пока те не исчезли из виду. И закрыл глаза. В душе все затихло перед тем, как сломаться. Как же мне был нужен свет в конце тоннеля… Хоть какой-то намек на вариант на спасение. Но чудес не бывает.

Мы позавтракали в тишине. Наблюдать за жизнью, стоя двумя лапами в могиле, своеобразно. Звуки уже доходят будто через воду, а запахи становятся острее. Теперь мне аж горчило от растворителя и красок на языке, и кофе вместе с тем становился незабываемым.

– Ты говорил, что не простишь меня, если предам, – прошептала она.

– Да, – рассеяно кивнул я.

– Это ведь не будет иметь значения, если мы не увидимся больше, – вдруг дрогнул ее голос, и Марина заплакала. Я поднялся и направился к ней, но она взвилась, роняя стул: – Не надо… не трогай! Я не смогу… потом…

Я только тяжело сглотнул и опустил голову, не в силах смотреть на ее слезы, бегущие по щекам. Пожалуй, она права. Лучше не трогать друг друга, иначе разлучить нас смогут только через чей-то труп…

Солнце ударило в морду со всей дури, когда я вышел на балкон. Аж слезы брызнули из глаз. Или не из-за солнца? Я закурил, наполняя легкие дымом, а голову – пустотой. Знакомое состояние. Такое же у меня было, когда врач сказал мне, что Полине осталось времени максимум до вечера. Это – те самые секунды между отливом прошлой волны и ударом следующей. Шелест камней может показаться даже успокаивающим. Кажется, все это можно принять и смириться… Но, когда оглушает ударом равнодушной стихии, понимаешь, что всем глубоко плевать, смирился ли ты, принял или нет – тебя все равно раздавит.

– Тахир… – Я даже не слышал, как Довлатыч пришел за мной на балкон. – Стерегов хочет поговорить с тобой.

С губ сорвался смешок.

– Ну-ну… – и я повернул к нему голову. – Каково чувствовать себя проигравшим, ведьмак?

– Мы еще не проиграли, – сдвинул он седые брови.

– Ну, поиграйся, – отвернулся я.

– Я могу вас защитить, – процедил он. – Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю.

– Мне не нужно изображать внимание, чтобы «смотреть» на тебя, – неприязненно процедил, упрямо глядя на сигарету в пальцах.

– Не верю, что ты опустил лапы.

– О, да, время пафосных речей, – закатил я глаза, но Довлатыч вдруг проявил удивительное терпение:

– Знаешь, почему Демьян засунул тебя в свой отдел?

– Чтобы был на виду с Мариной.

– Нет. Он боялся тебя.

– Мне дела нет до его фобий.

– А вот мне бы на твоем месте стало интересно, зачем Стерегов попросил с тобой разговор с глазу на глаз.

– Пришло время договариваться, да? – презрительно усмехнулся я, сминая окурок в пепельнице. – Ну, пойдем…

– Не думаю, что это про договоренности, – холодно заметил ведьмак и шагнул за мной в комнату.

В первый вздох шерсть на загривке стала дыбом. Где Марина? Но потом я увидел Катерину у выхода из квартиры. Она кивнула мне, глядя глазами, полными сочувствия и неверия. Да, детка, и твой дед иногда бывает никчемным, если связывается с несчастливым волком…

Меня провели на этаж выше. Марина уже была здесь – я чувствовал запах. Значит, дает показания. В глотке дрогнуло от рычания – зверь мой жив еще что ли? Но волк только замер в темных закоулках души, обещая сожрать меня позже со всеми потрохами.

За дверью соседнего помещения оказался какой-то номер типа нашего с Мариной, только больше и напыщенней. Стерегов стоял спиной у окна, обернувшись на мое появление.

– Свободны, – рыкнул моему конвою, и за мной закрылись двери.

Но я уловил едва заметную тень напряжения, прошедшую по его лицу. Мы замерли в тишине. Я смотрел на него равнодушно, он – изучающе. Хотелось спросить, когда он насмотрится, но желание что-либо говорить пропало. Время разговоров прошло.

– Я не трону Марину.

Мне показалось, у меня галлюцинации. Но снаружи я только вздернул бровь, поднимая высокомерно голову. Медведь потянул носом, пытаясь меня сканировать, но результаты ему не нравились. А я и правда чувствовал в себе прилив какой-то темной решимости раздавить его одним взглядом…

– Если думаешь, что избавлюсь от нее, то не стоит, – повторил он мысль, будто пытаясь донести до меня суть в ином исполнении. Но глухим идиотом меня не считал. Только чего он ждал? Моей радости по этому поводу? Может, глухим идиотом тут был он?

– Ты считаешь, что меня это… что? Должно обрадовать? – потребовал я неожиданно низким рычащим голосом.

Честно, я бы уши поджал, если бы на меня сейчас так нарычали. И медведь едва не поджал тоже. Он что, боится меня? Меня? Раскатанного тонким слоем между молотом и наковальней? Я чуть не рассмеялся. Пришлось сжать зубы и послушать ответ.

– Я знаю, что ты уже терял избранную, – направился он обходить меня медленно по кругу. А я не понимал, что это за спектакль такой тут разыгрывается. – Ты же понимаешь, что тебе ее не отдадут теперь. Или позволят посещать в очередной тюрьме, потому что понимают – я вас везде достану. – Витиеватые речи, видимо, помогали ему как мантры. Стерегов приосанился, наконец, заиграл желваками и начал давить эмоционально. – Ты не можешь ее вытащить. И я вижу, ты уже просчитал все варианты…

Как бы ни хотелось посмеяться над его когнитивными ошибками мышления, но не выходило – я действительно все просчитал.

– Ты меня что, уговариваешь? – оскалился я, хоть и содрогнулся внутри от этого. Зачем я трачу время на него?