Солнечный луч. Фаворитка

– Завтра, – я умиротворенно вздохнула.

Вернувшись к нему, я улыбнулась, подалась вперед и поцеловала его в уголок губ, однако от объятий опять уклонилась:

– Ив, ты в крови, – напомнила я. – Сделай с этим что-нибудь. Мне и вправду неприятно, ты же знаешь.

Взмахнув руками, государь тихо зарычал, но куртку снял и отбросил в сторону.

– Довольна?

– Не совсем, – ответила я и указала на лакея с кувшином воды, мылом и полотенцем, висевшем на плече.

– Полагаешь, я сам бы не додумался? – надменно вопросил король.

– Хорошо, – пожала я плечами. – Если моя забота вам неприятна, государь, то я более не стану докучать. Буду вести себя, как все остальные.

– Иногда я об этом мечтаю, – усмехнулся Его Величество и направился к лакею.

– Лжете, государь, – уверенно опровергла я.

– От вас, ваше сиятельство, сложно что-то утаить, – полуобернувшись, ответил монарх и подставил руки под струю воды.

Я подошла следом и некоторое время смотрела на то, как он смывает мыльную пену, ополаскивает лицо и руки.

– Вы сегодня необычайно быстро, – заметила я, пока король вытирался.

Он повесил полотенце на плечо лакея, обернулся ко мне и ответил:

– Хэлл был с нами. Ты ему помолилась, я помню.

– Я просила Хэлла за несчастных животных, чтобы он подарил им больше прыти. Но, должно быть, вмешались псы Аденфора, раз удача не помогла моим бедным зверушкам.

– А я его любимец, – ухмыльнулся Ивер.

– Разумеется, – склонила я голову, но тон был наполнен скептицизмом и иронией.

Камерат не вел войн уже продолжительное время. Королевство было обширным и сильным. Да и Саммен – наш извечный противник, вроде как успокоился, заполучив в приданое одной из камератских принцесс прошедших поколений тот кусок земли, за который столько воевал. Впрочем, серебряные рудники давно оскудели, а потому Камерату расстаться со спорными землями оказалось несложно. Самменцы пилюлю проглотили, но довольствовались хотя бы тем, что их собственная территория расширилась. В любом случае, крупных споров давно не случалось.

Король понял мою насмешку. Он смерил меня высокомерным взглядом и подвел осмотру итог:

– Что женщина способна понять в симпатиях Аденфора?

– О, – отмахнулась я. – На это поприще я ни ногой.

– И хвала богам, – с чувством ответил Его Величество и, наконец, заключил меня в объятья.

Однако я быстро отстранилась, а он не возражал. Я не любила этой демонстрации наших близких отношений, да и король помнил о приличиях.

– Вас ждут ваши придворные, государь, – сказала я с легким поклоном.

– И я иду к ним, – ответил монарх и отправился принимать поздравления с удачной охотой.

Я последовала за ним, но осталась за спиной, считая лишним равнять себя с государем и лишний раз дразнить тех, кому мой фавор был не по душе. Я не опасалась завистников, потому что оставалась для них сейчас недосягаемой, однако новые заговоры были ни к чему. Теперь ничего не должно было помешать началу того, к чему я готовилась прошедший год. Да и не только я.

Весь мой род ожидал, когда я призову его в помощь. Дядюшка немало постарался за прошедшее время, навещая, увещевая, убеждая и объединяя родственников. Впрочем, даже сомневающиеся не могли опротестовать повеление главы рода. Теперь наше общее благополучие было поставлено на кон, и я не имела права подвести свою семью.

– Нам нужны сторонники, Шанни, – сказал граф Доло в одну из наших встреч, – и они у нас уже есть. Наш род не так мал, как кажется. Доло, Тенерис, Фристен, Мадести – это основные ветви, но мы забываем о тех, кто носит иные фамилии, менее знатны, но все-таки связаны с нами кровью. Дальние родственники не всегда напоминают о себе. Но когда нуждаются в помощи рода, они ее получают. А теперь род нуждается в них. А потому они станут вашими соратниками и первыми помощниками. И не забывайте о других родах, связанных с нами узами брака. Мы и среди них найдем поддержку, потому что за вашей спиной стоит король. И пусть он не одобряет открыто вашей затеи, но и не мешает ее воплощению, а это значит, что у него имеется свой интерес. Какой – мы пока не знаем, однако не можем не воспользоваться этим молчаливым нейтралитетом.

– Это уже партия, – заметила я с улыбкой.

– Именно, Шанриз, партия, – кивнул его сиятельство. – И она будет шириться и расти, если наши начинания окажутся удачны. Единомышленники сыщутся, когда придет время. А пока заложим фундамент. От него зависит наше общее будущее.

Так что злить кого-то, нарочито подчеркивая свое положение, я не хотела. Пока в моих недоброжелателях значились те, кому мешала моя близость к монарху. Король оставался увлечен только мной, и это не давало надежд кому бы то ни было заручиться его милостью самым простым способом. Позже появятся возмущенные моей деятельностью, и для этого не надо было становиться ясновидящим. Недовольства нам еще хватит, а потому стоило подольше сохранить тот баланс, в котором можно было заниматься делом без помех.

– Ваше сиятельство, – я обернулась и приветливо улыбнулась Дренгу, остановившемуся за моей спиной.

– Ваше сиятельство, – склонила я голову. – Довольны ли вы охотой?

– Вполне, – кивнул граф. – А вы нет, судя по тому, как государь поступил со своей курткой. А между тем он пошел на кабана…

– Увольте, – подняла я руку. – Не желаю знать, как и кого зарезал Его Величество.

– Но он ведь сам мог погибнуть, – возразил Олив и усмехнулся: – Однако вы не спешите заломить руки. – Я ответила молчанием. – Стало быть, я вам рассказываю, как государь в одиночку пошел на кабана, а вы едва не зеваете. – Я вопросительно приподняла брови, и Дренг хмыкнул: – Ну, конечно, вы не видите доблести в схватке с кабаном. Чтобы вы ощутили потрясение, нужно было бы рассказать, как король бросился на штыки противника. Вы – ужасная женщина, – резюмировал фаворит.

– Отнюдь, – не согласилась я. – Но вы правы, я вижу доблесть в сражении за честь своего государства, а в убийстве кабана – лишь жестокую забаву, оценить которую смогла бы, оказавшись в шаге от голодной смерти. А потому прихоть, ставшую причиной схватки с загнанным животным и неуместной игры со смертью, назову недальновидной и безответственной. И вам бы сейчас не рассказывать мне об этом, а остановить монарха перед тем, как он решится на непростительное легкомыслие и убьется, не оставив наследника. Стыдно, ваше сиятельство.

– Опять перемываете мне кости?

К нам приблизился сам монарх. Он перевел взгляд с меня на Дренга, и тот охотно пояснил:

– Я пытался рассказать ее сиятельству о вашей схватке с кабаном, государь.

– И что же? – полюбопытствовал Ивер. – Хотя постой, я сама отгадаю. Нас отчитали?

– Возили носом, государь, будто глупых щенков, – согласно кивнул Олив. – Теперь я хочу к матушке, и чтоб непременно взяла на колени и защитила от этой злой женщины, не способной оценить отчаянной смелости.

– Пожалуй, я не стану уточнять ответа графини, – подвел итог государь.

– Я вам после всё выскажу, – разочаровала его я.

Государь взял меня под локоть и отвел в сторону. Я ответила вопросительным взглядом, и он произнес:

– Сначала поведайте, о чем вы шептались с Атленгом?

– О, сколько угодно, – усмехнулась я. – Его сиятельство ратовал за будущее Камерата.

– А, – монарх отмахнулся, – тогда неинтересно. Мне он тоже ратовал с неделю назад. Хотя любопытно… За кого ратовал? Вдруг у него уже новая кандидатура?

– Герцогини Мэйтские, – ответила я. – Его Высочество готов одарить вас любой из своих дочерей, кого выберете. На мой взгляд выбор недурен. Девицы известны своей скромностью. Для каждой из них будет великой честью заручиться поддержкой Камерата.

Король с интересом поглядел на меня, а затем отметил:

– А ведь ты не сказала – стать королевой. Считаешь, никто из них мне не подходит?

– Богов ради, Ив, – возмутилась я, – не мне же выбирать тебе жену. Тебе и вправду нужна королева, а Камерату – наследный принц, но я полагаю, что тебе достаточно лет, чтобы осознать это и сделать выбор самостоятельно.

– Верная мысль, душа моя, – улыбнулся монарх. – Я сам сделаю выбор и объявлю о нем, но пока о женитьбе говорить рано. Мне нравится моя жизнь, а наследника я сумею зачать и в шестьдесят.

– Тогда тебе не следует кидаться на диких зверей и идти с ними в рукопашную, – ответила я.

– Дренг несколько преувеличил, – отмахнулся государь. – Я был не один, только добил зверюгу. – Я покривилась, но в этот раз монарх оставил мою гримасу без внимания. – Ты так и не пояснила, какая мысль тебя посетила в отношении герцогинь? И не говори, что ее не было, иначе бы ты построила фразу иначе.

Я улыбнулась и взяла его под руку:

– Уже поставили мишени, нам нужно подойти, – заметила я. – А скучные разговоры можем оставить на завтра, пока будем ехать в Тибад.

– Разжигаешь мое любопытство? – полюбопытствовал Ив.

– Не позволяю переменить решение насчет поездки, – пояснила я. – Постель и любопытство – твои слабые места, мой дорогой монарх. Теперь ты у меня на поводке.

– Этот поводок ты сжимаешь в руке уже два года, – усмехнулся он. После поцеловал мне руку, и мы направились к придворным, уже готовым начать состязание. Оставалось лишь дождаться короля, и он появился.

Глава 2

Аметист гордо вышагивал по дороге, полный значимости от носа до последнего гвоздя в подковах. В его гриве поблескивало на солнце украшение, подаренное когда-то магистром Элькосом. И то ли оно придавало вес коню в его собственных глазах, то ли кавалькада гвардейцев, следовавших позади, то ли он просто возомнил о себе невесть что, но мой скакун был нынче высокомерен и полон самолюбования.

– Может, все-таки перейдем на рысь? – обреченно спросила я жеребца, устав от неспешного шага.

– Пфр, – ответил мерзавец.

– Я его ударю, – тихо зверея от упрямства коня и моего ему потворства, сообщил государь. – Хлыстом. Сию же минуту. Видят Боги, ударю и получу от этого невероятное удовольствие. Еще ни одно животное так упорно не выводило меня из себя.

– Вот еще, – передернула я плечами. – Этот круп не создан для битья.

Аметист согласно тряхнул головой.

– А тебя… – недобро прищурился монарх и закончил под моим внимательным взглядом: – С тобой я тоже что-нибудь сделаю.

– И что же? – полюбопытствовала я.

– Хотя бы пересажу к себе на Бурана и дам ему шпор. И если твой спесивец не одумается, то привяжу его к дереву и оставлю волкам на съедение. – Я возмущенно округлила глаза, и монарх злорадно продолжил: – И разве же я не искупаю грех за охоту, поднося твоим обожаемым зверям эту жирную конину? Ты слышишь меня, негодяй?! – рявкнул Ив.

Аметист был в корне не согласен. Он выразил свое мнение фырканьем, даже отрицательно потряс большой умной головой, а после смилостивился и прекратил дурить. Послушный мне, он перешел на рысь, а после и на галоп.

– Хвала богам! – возликовал государь и, подстегнув своего Бурана, догнал меня, поравнялся и погрозил моему жеребцу кулаком. Тот сей неуважительный жест решил не замечать.

Вскоре мы снова перешли на рысь. За нами ехала карета, чтобы была возможность пересесть, когда я устану от верховой езды. Такое могло случиться, потому что наш путь был не близким. Тибад, хоть и граничил с Лакасом, но добраться до моих земель мы должны были только к вечеру. И чтобы не ехать ночью, государь решил остановиться на ночлег в одном из домов, который окажется ближе по дороге. А утром уже отправиться в мое поместье, где мы и должны были провести несколько дней, чтобы я успела оглядеться и познакомиться с обитателями графства.

А пока мы даже не выехали на тракт. Наш путь пролегал через сельскую дорогу, спокойную и почти безлюдную. А те несколько путников, которые встретились нам, были уже испуганы видом гвардейцев, ехавших впереди на некотором отдалении, чтобы расчищать дорогу и не оказаться случайными слушателями наших разговоров с государем. Никого из своей свиты он брать не стал, чему я даже была рада. И от болтуна Дренга иногда требовался отдых.

– Теперь, когда твой конь образумился, мой гнев уже не столь пылок, а дорога впереди длинная, быть может, поделишься соображениями о герцогинях Мэйтских? – спросил монарх. – В конце концов, поворачивать обратно я не стану, когда выехал за ворота.

– Быть может, ты и сам подумал о том же, о чем и я, – ответила я.

– Мне больше думать было не о чем, как о бедолаге Мэйте, который не может сбыть с рук свои сокровища, – фыркнул Ив. – Жениться ни на одной из них я не собираюсь, новой выгоды от герцога уже не получить, потому что мы и так имеем все возможные выгоды от нашего союза. Наши отношения вполне дружественные, а потому забивать голову всякой чушью я не намерен. Говори.

Я не спешила нарушить молчание. Раздражать короля мне нравилось. И его сурово насупленные брови, и взгляд исподлобья и эти его вечные обещания лично задушить меня и жить дальше спокойно – всё это неизменно доставляло мне удовольствие, потому что в такие минуты монарх становился забавным и даже милым. На мой взгляд, конечно. Кто-то другой при виде его недовольства бледнел и хватался за сердце. Я же государя не боялась, и оттого позлить его было одним из моих любимых занятий. Впрочем, он это знал, потому не упускал возможности отомстить, доводя до того, что я могла и ногой притопнуть с досады. Однако такие развлечения у нас случались, когда мы были наедине. При людях же споры были коротки и беззлобны.

– Шанриз Тибад-Стренхетт-Тенерис-Доло, или ты сейчас же откроешь рот, или я вытрясу из тебя всё, о чем ты так загадочно умалчиваешь, – предупредил меня Ив.

Рот я открыла, показала ему язык и хмыкнула, когда король мрачно изрек:

– Восхитительно.

И вот уже после этого, ощутив полное умиротворение, я вздохнула и произнесла:

– Кантор.

– Даже слышать не желаю об этом… – начал было Его Величество, но оборвал себя и велел: – Продолжай.

– Уже понял? – спросила я, усмехнувшись. Король изломил бровь, и я продолжила: – Канторийцы не могут простить Камерату разрыв помолвки и то, что ты предпочел Его Высочеству герцога Ришемского. – Государь скривился, будто съел кислого, однако я внимания на его гримасу не обратила и продолжила: – Они портят тебе кровь, но могут только кусать…

– Однако и эти укусы меня уже бесят, – мрачно изрек Ив.

– Так давай вырвем им зубы. Пусть им не досталась Селия, зато ты можешь сосватать им свою дальнюю родственницу. – Государь расширил глаза в изумлении. – Разумеется, родственницу. Разве же не принцесса Камерата связала королевство и остров тем самым договором, который существует и по сей день?

– Но она была не Стренхетт. Тогда царствовала другая династия…

– Но пращур-то с прежней династией у вас один, – отмахнулась я. – Иначе Стренхетты не получили бы трона. Стренхетт – младшая ветвь Фореттов. Форетты в прямом родстве с Гамлингами. А та принцесса была – Гамлинг. А стало быть, юная герцогиня Мэйтская приходится тебе дальней родней. Канторийцы кричат о том, что Камерат не держит слово, что ты пренебрег соглашением и отдал сестру за Ришема. Так отдай им еще одну сестру. Ты сможешь успокоить змея, который жалит тебя на протяжении всего времени после того, как им было отправлено известие о свадьбе принцессы с герцогом Ришемским. Соглашения останутся в силе. Можно даже пойти им на уступки в мелочах, чтобы канторийцы посчитали ущерб возмещенным. Разумеется, с выполнением всех прежних обязательств с их стороны. В то же время ты польстишь Мэйту тем, что назовешь его дочь сестрой и сам займешься обустройством ее счастья. И за это посредничество, если хорошо подумать, то и с этой стороны можно найти выгоду. В результате, ты соединишь два одиноких сердца и ощутишь умиротворение, получив всю возможную пользу от этого союза.

Ивер прищурился, разглядывая меня, а после откинул голову и рассмеялся.

– Ах, ты ж маленькая пройдоха! – воскликнул он, отсмеявшись. – Мне нравится! Нет, правда. Мы действительно можем заткнуть пасть злопамятным негодяям, а заодно снискать благодарность и пользу с Мэйта. Я даже готов сам встретить и сопроводить «сестрицу» ко двору жениха. А то и подготовить ей приданое и сыграть свадьбу. Мэйт уж точно возражать не станет. Однако, – король снова нахмурился, – дурь Селии приходится расхлебывать и по сей день. Не была бы сестрой…

Он не договорил, но и без того было понятно, что своей сестрице он мечтал оторвать голову раз сто за прошедшие полтора года. Она и вправду доставила немало хлопот брату проступком, который перечеркнул не только его веру в добродетель принцессы, но и добрые отношения с соседями, союз с которыми был важен Камерату. И когда Селия прислала государю письмо с жалобой на мужа, не слишком-то баловавшего супругу своим вниманием, Ивер только злорадно ухмыльнулся и ответил, что не смеет вмешиваться в отношения мужа и жены, чей брак освятили сами боги.

Именно эту фразу произнесла сама Селия в день своей свадьбы. И сказала она ее столь напыщенно, что даже ее супруг закатил глаза. Что до брата, то он только поджал губы и одарил сестру мрачным взглядом. Но, наверное, вам бы хотелось узнать про свадьбу принцессы и Нибо Ришема побольше? Что ж, расскажу.

Я не стану углубляться в ненужные подробности. Скажу лишь, что поженились они вскоре после наступления нового года, то есть, когда сошел снег и земля покрылась ростками свежей зелени. Воздух был наполнен ароматом надежды и возрождающейся жизни. В те дни и моя душа ощутила успокоение.

Стряхнув с плеч груз обиды, еще лежавший на них, я устремила взор в будущее и пришла к выводу, что пережить можно всё, кроме смерти. А я, хвала богам, была живой, и значит, надо было жить и получать от жизни всё, что она готова мне дать. И потому на свадьбу Ее Высочества и его светлости я шла с легким сердцем, не простив короля за его низость, но более и не перемалывая в себе затаенную обиду.

Не скажу, что и до этого только и делала, что жалела себя. О нет! Для того чтобы сетовать на богов, виня их в том, что стала жертвой королевского коварства, я была слишком сильна духом. Да и жизнь всегда мерила иной мерой, чем все остальные. В конце концов, где-то в глубине души я, наверное, была готова к тому, что однажды монарх перейдет ту грань, которая пролегала между моим девичеством и зрелостью. Просто было до крика обидно, что он избрал путь подлости, лишив меня права самой решать свою участь. Однако сделанного было уже не изменить, а потому и лелеять утерянное смысла не было.

Да и он после того раза не спешил предъявлять свои права, сдержав данное мне обещание. Даже поначалу не притрагивался, не клал голову на колени и не лез с поцелуями, разве что мог, прощаясь на ночь, поцеловать руку. А еще, как уже говорила, не мешал мне приблизить тех, кто был мне приятен и в чьем обществе я расслаблялась и отдыхала душой. И, наверное, был прав, когда отказался оставить меня одну. Его присутствие, вызывавшее поначалу протест и неприязнь, вскоре вновь стало привычным и чем-то обыденным.

А к моменту, когда пришло время заканчивать спектакль с ухаживаниями герцога Ришема за принцессой Камерата, я сама взяла государя за руку, показав, что снова готова к сближению.

– Как же я по тебе соскучился, – сказал он тогда. Я лишь учтиво улыбнулась, но от какого-либо ответа воздержалась.

Однако на свадьбу шла, держа его под руку и слепя придворных драгоценностями, которые преподнес мне государь, и улыбкой. По богатству и красоте наряда я могла бы соперничать с невестой, если бы не зеленый цвет платья. В тот раз я отступила от правила «скромно – не значит бедно». Кто-то из придворных даже брызнул ядом мне в спину:

– Будто не фаворитка, а королева, – но об этом мне донесли после, чем позабавили.

Однако вернемся к Селии и Нибо. Принцесса была хороша, ее платье создавали лучшие портные столицы… как и мое. Но более всего ее украшало не сияние драгоценностей или роскошный наряд, а свет, искрившийся в глазах. Она была по-настоящему счастлива, потому что сбылась ее мечта.

Ее жених казался более сдержанным. Его улыбка была скорей учтиво-вежливой. И в глазах не было и блика того сияния, которым светилась невеста. Как всегда, невероятно красив, подтянут, в мундире цветов своей гвардии и с герцогским венцом на голове, Нибо Ришем сорвал в тот день ни один вздох восхищения с женских уст. Признаться, даже я наконец увидела в его светлости мужественность. Впрочем, тому способствовало наше с ним похищение, когда герцог показал себя защитником и воином, а не тем наглым и настойчивым сердцеедом, каким я знала его до этого.

Соединяли их в храме Сотворения. Обряд провел сам государь, как глава рода. Впрочем, обычно это делал глава рода жениха, принимая в свое лоно невесту. Но Ришем сам был главой своего рода, а потому не мог венчать себя и Селию, и в этом случае сыграло роль то, что король – отец своих подданных, и потому вручил Нибо свою сестру под благословение патриарха – проводника воли богов. Однако окажись они в равном положении, то обрядом бы заведовал священнослужитель. Вот такие правила… Но продолжим.

После храма герцоги Ришемские проехались по столице, выслушивая поздравительные выкрики толпы, а затем вернулись во дворец, где был приготовлен пышный праздник, который помогал готовить магистр Элькос, что, в общем-то, и так понято. Чудес и развлечений было немало. Не говоря уже о яствах и винах. Да и о гостях. Послы, придворные, ришемский двор, прибывший на свадьбу своего господина.

Не было только Серпины Хальт. Она отсутствовала и в особняке герцога. Он отослал ее прочь сразу после истории с похищением, и не просто отослал. Ришем поступил подобно королю в отношении его тетки. Своей властью Нибо забрал у вдовы родственника ее имущество, имя и запретил ступать на землю Ришема. Это был позор, потому что теперь Серпине пришлось вернуться к своему роду, но не как вдова законного супруга. Имени мужа ее лишили, и теперь она становилась женщиной, которая вынуждена просить защиты рода после того, как покинула его ради сожительства с мужчиной, более не являвшегося ее супругом даже при его жизни.

К счастью для бывшей графини Хальт, ее приняли, но надеяться теперь на новое замужество не приходилось. Серпина была обесчещена. Государь оказался прав – Ришемы не уступали в мстительности Стренхеттам. Впрочем, Нибо отплатил бывшей невестке равноценно ее преступлению. Она, пусть по глупости или недальновидности, помогла приготовить ловушку для нас с его светлостью, после которой нам не оставалось ни чести, ни жизни. Теперь пожинала плоды своей же подлости.

И вот когда музыканты уже не могли играть, а гости стоптали туфли в танцах, когда лакеи сбили ноги и отгремели последние фейерверки, близкие родственники, как велит традиция, проводили молодоженов до брачных покоев. Уже перед дверью герцогиня Ришемская обернулась к королю и произнесла:

– Вы поступили мудро, мой дорогой брат, соединив нас. Теперь вы должны понять, что иного мужа у меня быть не могло. Ведь наш союз был предначертан и освящен богами. Я рада, что вы наконец уразумели это.

– Вот как, – в излюбленной манере произнес монарх. – Я учел это, ваша светлость, и запомнил.

Герцог, услышав слова супруги, поднял глаза к потолку, а когда прозвучал ответ, и вовсе поспешил увести ее, пока Селия не сказала нечто и вовсе опасное. А потом, когда герцогская чета прибыла в Ришем, ее светлости открылась ужасная правда – муж ее не любил, не любит и любить, в общем-то, не собирается. Да и внимание свое предпочитал дарить кому угодно, но не своей жене. И всякая прежняя любезность его растворилась без следа, оставив между ними холод равнодушия с его стороны, ревность и отчаяние с ее.

Тогда-то ее светлость и написала брату, моля о помощи, но получила в ответ то, что получила. Монарх не стал лезть меж супругами, союз которых был «освящен богами». Он не простил сестру за то, что предала его доверие и принесла разлад с Кантором, последствия которого приходилось расхлебывать до сегодняшних дней. Так что моя идея с женитьбой принца Канторийского и герцогини Мэйтской пришлась кстати.

– Обожаю тебя, – сказав это, Ив послал мне воздушный поцелуй.

– Вот тебе очередное доказательство, дорогой, что женщинам стоит изучать много больше того, что им позволено, – ответила я. – Если бы я когда-то не перечитала хроники, то сейчас попросту не вспомнила бы о той капле камератской крови, какая есть в Мэйтах.

– Твоя любознательность и вправду оказалась полезна, как и женское коварство, – усмехнулся государь. – Недаром я тебя выбрал, мой дорогой лучик.

– Теперь понимаю, отчего ты так часто менял привязанности, – невозмутимо произнесла я. – Я считала тебя непостоянным, а оказывается, ты просто перебирал.

– Ядовитая ты моя, – едко ответил король, и я, широко улыбнувшись, отсалютовала ему.

Меж тем дорога вывела нас к широкому тракту, где уже можно было увидеть указательный столб, на одной из деревянных стрел которого было начертано «Графство Тибад». Впрочем, до него еще было далеко, и у нас была предусмотрена остановка в Байе – небольшом городке, располагавшемся на нашем пути. Там мы собирались подкрепиться, передохнуть и отправиться дальше, чтобы еще до темноты добраться до моего графства.