Ева. Зов полуночи

– Ева? Ты здесь? – растерялась она.

Я пожала плечами:

– Привели вот…

– Как это понимать?! – снова взвилась мама и зло уставилась на отца.

Он не обратил на этот возглас никакого внимания – пристально разглядывал меня. Потом улыбнулся краешком губ:

– Здравствуй, дочь.

– Здравствуйте…

Я во все глаза смотрела на красивого темноволосого мужчину с такими же яркими зелеными глазами, как у меня. Короткая стрижка, прямой чуть широковатый нос, мощная шея. От отца шла такая энергетика, что перепутать его с обычным человеком невозможно. Особенно сейчас, когда он взвинчен.

– Что ж, проходите. Будем знакомиться, – кивнул он мне и прислонившемуся плечом к косяку парню. – Лиза, это мой приемный сын Александр. Он приехал со мной, чтобы помочь в ваших поисках и посмотреть на Людские земли. Александр, это Елизавета Юрьевна, мать мой дочери.

– О! Так ты снова женился?! Инга ведь не могла иметь детей, – не смогла промолчать мама. – Поздравляю! Давно окольцевался?

Но отец на этот выпад не отреагировал. Он смотрел на меня и… чего-то ждал? Ноздри его носа трепетали, словно он принюхивался ко мне, и в глазах его вспыхивали зеленые искорки.

Я тоже повела носом. Запах отца подавлял, заставлял нервничать, и в то же время было в нем что-то такое, что давало понять – не обидит, свой, вожак. На запах Александра я реагировала иначе – он будоражил и в нюансах его восприятия я пока не разобралась. Я ведь никогда раньше не встречалась с оборотнями, а люди пахнут по-другому.

– Ева, это твой отец, Глеб Владимирович Старский, – поникнув, сказала мама. – Он приехал забрать тебя в Хищные земли.

Я снова перевела взгляд на отца. Не раз думала: как бы сложилась моя жизнь в Хищных землях, но никогда не мечтала там оказаться. И сейчас была выбита из колеи и совсем не была уверена в том, что вообще захочу когда-нибудь оказаться там, где вокруг только оборотни.

– То есть как забрать? – сделала шаг назад.

И отец с досадой покачал головой:

– Лиза, вот в этом ты вся – любишь вывалить на собеседника все и сразу.

– Нет, Глеб, я просто не вижу смысла ходить вокруг да около.

Мужчина снова вздохнул:

– Ева, наш разговор должен был начаться не так. Может, присядем и поговорим?

– А правда, что оборотни живут в землянках и имеют огромные гаремы? – внезапно сам собой вырвался самый дурацкий вопрос, который я вообще могла задать.

Александр подавился воздухом и, закашлявшись, приложил кулак ко рту. Точно смех маскирует – глаза его выдают. Стало так стыдно, что я начала краснеть. Отцу смешно не было. Он сощурился и перевел злой взгляд на маму.

– Можешь на меня не смотреть. Я ей вообще ничего не рассказывала ни о тебе, ни о Хищных землях. И вообще надеялась, что она найдет свою судьбу здесь, в Людских землях, – устало ответила она.

– Лиза, она – оборотень! Ты хоть представляешь, КАК ей тяжело в таком возрасте прятать свою сущность от людей?! Ты ведь даже не представляешь, ЧТО значит быть оборотнем, ЧТО значит сдерживать оборот, который просто необходим для развития и жизни любого оборотня, а тем более такой молоденькой оборотницы! Не удивлюсь, если ее пантера слаба и выглядит котенком! Так нельзя! Это насилие над ней! – жестко сказал он.

Мама посмотрела на меня больным взглядом и прикрыла веки.

– Похоже, нам предстоит долгий разговор. Пойдемте в кухню.

Мама поставила чайник и задумчиво варила кофе в турке. От удивления у меня глаза полезли на лоб – она ненавидит кофе, даже варить его отказывалась. Чай – вот что она всегда предпочитала.

Но я кофе любила. Черный, с молоком – без него не начиналось мое утро. Мама только фыркала на мою привычку и принципиально не покупала зерна. Я тратила на него карманные деньги, но не роптала – однажды поняла, что у мамы с кофе были связаны какие-то не самые лучшие ассоциации.

В полной тишине она налила в две чашки готовый напиток и добавила немного молока. Потом обреченно пододвинула их мне и отцу и посмотрела на Алекса.

– А ты что будешь?

Что он там будет, я пропустила мимо ушей, потому что мы с отцом сделали по глотку и посмотрели друг другу в глаза. Кажется, теперь я знаю, почему мама не любит кофе… Неужели такие ужасные воспоминания?

Внезапно она взяла мою чашку и, прикрыв глаза с удовольствием, сделала глоток.

– Давно не пробовала.

Вернула мне чашку и пошла варить порцию для Александра.

И вот как понять этих взрослых?

***

– Пожалуй, стоит начать с того, что мы не живем в землянках, – отец улыбнулся краешком губ, а я попыталась спрятать смущение, уткнувшись взглядом в кофе. – Внешне наш уклад мало отличается от человеческого. Мы живем почти в таких же домах, высоток у нас и правда мало, их можно встретить в основном в бизнес-кварталах. По нашим улицам тоже ездят машины, только с электрическими электродвигателями – они не портят воздух выхлопными газами.

– Поэтому люди хотят наладить с оборотнями отношения?

– И поэтому тоже, – кивнул отец. – Моя корпорация занимается очень многими новейшими разработками. Я как-нибудь обязательно свожу тебя на наши производства и расскажу все детальнее.

– Корпорация? – удивилась я.

– Да, немаленькая наукоемкая корпорация, с которой люди очень хотят тоже поиметь прибыль, – усмехнулся отец, и на мгновение его взгляд приобрел жесткость. – Что касается твоего вопроса о гаремах, то тут все не так просто. Наше общество устроено немного иначе в силу звериной природы нашей второй ипостаси. И все же случаи, когда в семьях несколько жен – не норма, а скорее исключение.

– И как вторая ипостась может повлиять на наличие нескольких жен?

Это вопрос меня очень заинтересовал, потому что коснулся и меня. Насколько я поняла, отец предложил маме быть второй женой, и что-то там было нечисто еще на моменте ухаживания. Уверена, мама не стала бы встречаться с женатым мужчиной. У нее на этом пунктик. Хотя… Может, этот пунктик появился после того, как она обожглась с отцом? И почему она мне совсем ничего не рассказывала?! Сейчас вот сиди и гадай, что у них и как происходило. А отец ведь очень интересный мужчина. Ну, для такого старика, конечно – ему ведь уже где-то за сорок.

– Видишь ли… – протянул отец и искоса глянул на маму. – Любовь и инстинкты далеко не всегда одно и то же… А жизнь оборотня иногда слишком сильно зависит от инстинктов и даже от долга перед… родственниками.

– Что значит «зависит от инстинктов»? – подозрительно спросила я.

– Это непростая тема, – снова замялся отец и посмотрел на мать, которая поставила кофе перед Александром.

– А, по-моему, все просто, – спокойно произнесла она. – Есть по весне у оборотней период хочи, когда они готовы залезть на все, что движется. И если у них нет постоянной пары, то они идут вразнос. А детей своих они бросать не приучены и почти всегда стараются жениться на их матерях.

У меня глаза расширились от осознания того, как я могла быть зачата. А ведь, судя по всему, так и было. У меня даже руки затряслись, и я поспешила поставить чашку на стол.

– Ты опять все слишком упростила и извратила, – сжал зубы отец. – Можно подумать, ваша молодежь ведет себя иначе. Только оборотни всегда несут ответственность за свои действия и никогда не отправят свою женщину избавляться от ребенка.

– Да, они просто делают его, не особенно спрашивая, чего хочет девушка. А потом оправдывают это тем, что им снесло крышу от ее запаха, – завелась мама, но тут же осеклась и, закусив губу, посмотрела на меня.

Я почувствовала, как Алекс тихонько дотронулся до моего плеча, и перевела на него ошарашенный взгляд. Он кивнул на дверь.

Действительно, тема поднялась очень интимная, но неужели отец изнасиловал мою мать? Нет! Я в это не верю и не сдвинусь с места, пока не услышу обратное или… подтверждение этого.

– Я не брал тебя силой, – уверенно произнес отец.

– Ты просто не сильно слушал, что тебе говорит какая-то там человечка! – явно жалея, что начала этот разговор, взорвалась мама.

– Я не брал тебя силой! – прорычал отец, тоже выходя из себя. – Ты сама меня хотела! И не нужно этого отрицать! Твой запах тебя выдавал!

Мама снова посмотрела на меня, но я взгляд не отвела. Мне нужно знать правду!

– Хотела, – наконец, согласилась она и прикрыла глаза. – Только в отличие от некоторых, у меня была голова на плечах, и я понимала бесперспективность подобных отношений и предпочитала держаться от тебя подальше.

– Вы, люди, в этом все! Чувствуете одно, делаете другое, говорите третье. Оборотни гораздо честнее вас и не врут хотя бы себе!

Очередной тычок в спину от Александра я не стала игнорировать и, поставив чашку на стол, поднялась и направилась за ним к выходу. Главное я узнала – я не плод насилия. Но почему мне все равно так гадко?

Поймала благодарный взгляд отца, брошенный на парня. Да уж, неприятно, когда слышат, как ты перетряхиваешь свое грязное белье.

– Ты был женат.

– Инга стала моей женой потому, что погиб мой брат. Я не мог пойти против традиции жениться на женах погибших братьев. Думаешь, если бы между нами все было хорошо, я бы мог на тебя ТАК реагировать?!

Дверь за моей спиной закрылась, но я не спешила от нее отходить, притормозив, чтобы услышать мамин ответ.

– Все равно я не была твоей истинной парой и никогда бы не смогла смириться с третьей женой, если бы… когда ты бы встретил свою кошку.

– Если у тебя нет второй ипостаси, это не значит, что ты не можешь быть моей истинной парой. Все отличие только в том, что ты не можешь выделять соответствующие феромоны и пройти связывание в зверином обличье.

– Пойдем, хватит подслушивать, – обернулся Алекс.

– А я не подслушиваю, – пожала я плечом. – У меня просто… шнурок развязался, – и я присела, чтобы перезавязать шнурок на кроссовке – обувь мы при входе так и не сняли.

– Действительно! Всего-навсего! – снова вспылила мама. – И всегда ждать, когда взбунтуются твои феромоны и рядом с тобой появится какая-то кошка?

– Можно подумать, люди всегда знают, что женятся раз и навсегда и уверены, что больше никогда никого не встретят.

– Но ты-то встретил! – снова воскликнула мама, и я посмотрела на Александра, на матери которого сейчас женат отец.

На кухне хмыкнули:

– А тебе бы хотелось, чтобы я все эти годы оставался один и ждал ту, что сбежала от меня на другой конец света, куда я при всем желании не мог за ней отправиться?

Раздался звон разбитой чашки – наверное, мама уронила. Бить специально она точно ничего не стала бы.

Шнурок уже давно перезавязан, но я продолжила сидеть под дверью. Я впервые узнавала такие подробности из прошлого родителей, и у меня все внутри подрагивало и дребезжало.

– Лиза, – внезапно раздался спокойный усталый голос отца, – давай уже оставим прошлое в прошлом и поговорим о том, как нам всем жить дальше…

Перед моим носом появилась ладонь парня, и мне ничего не оставалось, кроме как за нее ухватиться и последовать вглубь квартиры.

Глава 3

В салоне большой черной тонированной машины пахло кожей, немного деревом и пластиком. Мы ехали по сонным улицам за город на небольшой аэродром.

Я откинула голову на спинку сиденья и посмотрела на отца. Его взгляд был задумчивым, и я сомневаюсь, что он видел за окном хоть что-то.

Мама осталась дома. Она хотела поехать со мной, но, как оказалось, для этого нужно собрать множество документов и получить специальную визу. Отношения между землями людей и оборотней хоть и потеплели, но еще были далеки от дружеских.

Со мной все было проще – папа сделал мне двойное гражданство. Юридический прецедент – оборотням людское гражданство не давали, лишь разрешение на проживание на специально отведенных территориях, которое нужно подтверждать раз в год. И что я оборотень, нигде в документах не фигурировало. А тут вот второе гражданство…

Я хотела остаться с мамой, чтобы потом вместе с ней отправиться в Хищные земли. Но отец сказал, что меня как несовершеннолетнюю по людским документам не выпустят, а если показать мои новые документы, то в отрыве от официальной делегации оборотней они вызовут массу вопросов, и меня не выпустят точно.

Не сказать что я так уж жаждала попасть в Хищные земли, но отец прав – мне тяжело постоянно держать свою кошку в узде, сдерживать оборот, когда луна так и поет в крови. А еще в полнолуние мне снятся сны, в которых я черной блестящей молнией мчусь по ночному лесу, лапы мягко ступают по ковру из травы и мха, и я вбираю в себя одуряющие запахи и испытываю самое настоящие счастье. А потом просыпаюсь, нахожу себя на смятых изодранных когтями простынях в душной комнате и тихо плачу от того, как сильно мне хочется перекинуться и по-настоящему бежать под луной, жить, а не существовать. Тогда сдерживать оборот и правда становится настоящей пыткой.

Я никогда не рассказывала об этом маме, но по тому, какой раздраженной я была в такие дни, она все понимала. Перекидываться же дома, чтобы побродить по маленькой квартирке – тот еще мазохизм. К тому же сдерживаться и не поточить когти об угол или диван тоже непросто. Рассказывай потом хозяину квартиры сказки о питомце, которого по договору заводить нельзя.

Именно поэтому, когда родители появились в моей комнате и спросили, хочу ли я побывать в Хищных землях, я ответила «да». Да, черт возьми! Я хочу наконец почувствовать себя свободной! Хочу почувствовать, что значит по-настоящему слиться со своим вторым я и полностью ему довериться!

К тому же мне было интересно, как живут оборотни. И вообще… Я даже себе до конца в этом не признавалась, но все это время мне очень не хватало отца. Как это, когда он есть?

А еще… Совершенно иррационально и неправильно, но я была обижена на маму за то, что она сбежала от него. Из-за этого я испытывала чувство вины и ничего не могла с этим поделать. Все эмоции внутри меня смешалось в тугой комок, и самым лучшим мне показалось отправиться в Хищные земли. Может, там я смогу ощутить себя целой и свободной?

– Все будет хорошо, – внезапно ворвался в мои мысли голос отца.

Я посмотрела на него и вздохнула:

– Всегда считала Хищные земли чем-то страшным и непонятным, и вот я туда еду.

– Все не так страшно, как говорят люди. Просто им выгодно представлять нас безмозглыми агрессивными чудовищами. Им нужно, чтобы нас боялись и ненавидели.

– Зачем?

– Ты еще очень молода, потому не все понимаешь. Скажу так: страшных и опасных проще ненавидеть и не пускать в свое общество. Зверей не жалко. Их можно без зазрения совести убивать, загонять в резервации, проводить над ними опыты и никому нет до них дела. Общество только спасибо скажет.

– Но почему?

Отец вздохнул:

– Потому что мы сильнее, быстрее, да и просто немного другие – этого уже достаточно, чтобы нас ненавидеть.

Я вспомнила, как меняла школы только потому, что люди узнавали, что я оборотень, другая, не такая, как они. Я ведь никому ничего плохого не делала. И тем не менее меня резко начинали бояться, ненавидеть и рисовать в голове всякие ужасы, которые я могу сотворить или уже сотворила где-то под покровом ночи. Будто они сами при желании не могут сделать того же и даже хуже.

– Мы ведь не животные, Ева. Мы просто имеем вторую ипостась, которая делает нас ближе к природе. Дает нам силу и возможность ощущать мир более полно.

– Потому люди так ненавидят оборотней?

– И поэтому тоже. Но ужасы о нас рождаются тоже не на пустом месте. В истории противостояния людей и оборотней много неприятных кровавых страниц. Наверное, поэтому нам проще отделиться и жить так, как каждый считает нужным. Но, в отличие от Людских земель, мы у себя людей не притесняем.

– То есть в Хищных землях живут люди?

– Конечно. А как иначе там могла оказаться твоя мать?

– Она говорила, что приехала с дядей Сережей вместе с дипмиссией. Он не хотел оставлять ее одну после смерти родителей и забрал с собой сразу после окончания ею школы.

– Тем не менее она без проблем поступила в наш экономический университет и училась там.

Машина остановилась у шлагбаума. Увлеченная разговором, я не смотрела по сторонам и теперь поняла, что мы приехали к небольшому летному клубу «Ястреб», эмблема которого висела на будке охраны. Я с интересом рассматривала окрестности. Шлагбаум поднялся, и мы проехали вперед.

Машина остановилась на бетонном покрытии неподалеку от большого ангара, рядом с которым стояло несколько кукурузников. А впереди на взлетной полосе нас ждал личный самолет моего отца.

Капец, кто бы мог подумать, что я когда-нибудь полечу на чьем-то личном самолете?!

Дверь с моей стороны открылась, и я увидела привлекательного молодого мужчину в строгом деловом костюме. Он обаятельно мне улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь выбраться из машины. Прямо принцессой себя почувствовала. Странной, правда, какой-то принцессой: с разбитой коленкой, в широкой белой майке и школьной юбке – я так и не переоделась после школы. Блеск! Наверное, именно поэтому я отказалась от протянутой руки и вылезла сама.

Тем временем отец уже вышел из машины, подошел к этому пепельному блондину и пожал ему руку:

– Здравствуй, Богдан. Знакомься, это моя дочь Ева. Ева, это мое доверенное лицо в Людских землях и руководитель одного из моих производственных направлений Богдан Васильевич Рысицкий.

– А я видел тебя в школьном зале, – снова улыбнулся мужчина. – И можно просто Богдан.

– Очень приятно, – я заправила выбившуюся из хвоста прядь и потупилась.

Рядом появился Александр – вышел из следующей за нами машины.

– О! Богданчик. Быстро же ты освободился. Неужели люди отпустили тебя из своих цепких лап?

Улыбка мужчины стала натянутой, но он ответил:

– Я приехал проводить Глеба Викторовича и его дочь, но потом мне придется снова вернуться к своим обязанностям.

Алекс криво усмехнулся, хотел что-то еще сказать, но вмешался отец:

– Пойдемте, нам пора. Богдан, есть какие-то новости по нашему вопросу?

И мужчины, что-то обсуждая, направились вперед к трапу самолета.

Александру явно был чужд весь этот офисный стиль. Он уже расстегнул несколько пуговиц на рубашке, закатал рукава и, повесив пиджак на локоть, заложил пальцы в карманы брюк.

– Пошли, сестренка, – хмыкнул, оглядывая меня с ног до головы.

– Пошли, братик, – сладко улыбнулась я в ответ.

Вот уж кого своим родственником я точно никогда считать не буду.

Пока мы ждали родителей, а потом я собирала вещи, он успел так меня достать своими неуместными замечаниями и дурацкими вопросами, что я готова была взвыть. И вот сейчас он опять пристроился рядом. Но, к удивлению, не стал в очередной раз подкалывать, а рассказал кое-что интересное:

– Это X Elite Business Jet, – кивнул он в сторону самолета. – Маленький самолет, рассчитанный на шесть посадочных мест. Может пролететь без дозаправки три с половиной тысячи километров.

– Круто, – кивнула я без энтузиазма и пошла вперед.

Самолет, конечно, классный. Но перепад от прошлой скромной жизни с мамой-бухгалтером к жизни, в которой отец – владелец какой-то там корпорации и может себе позволить иметь вот такой вот маленький самолет, сильно выбивает из колеи.

– Что? Не нравится? – иронично изогнул бровь Александр.

– Нравится, только слишком маленький, – съязвила я.

– Ну-ну, – хмыкнул парень. – Может, тебе Боинг нужно было подогнать?

– Александр, может, уже хватит?

– Можно просто Алекс, – он иронично усмехнулся.

Я закатила глаза и поднялась по трапу.

Огляделась.

В самолете все оказалось очень просто: проход и по три кресла вдоль него с каждой стороны. Впереди небольшой тамбур с туалетом и местом для хозяйственных нужд. А дальше за закрытой дверью кабина пилота.

Я прошла вперед и села через проход от отца. Тут же рядом появился широкоплечий стюард, помог мне пристегнуться и зачем-то выдал аккуратно сложенный мягкий плед. Для меня все это было в новинку. Раньше мне как-то не приходилось летать – мы путешествовали наземными видами транспорта, а потому я с интересом оглядывалась вокруг.

Думала, что во время полета смогу поговорить с отцом о Хищных землях, но еще на взлете поняла, что полеты – это не мое. Мутить начало, кажется, еще во время выезда самолета на взлетную полосу, а на взлете меня не стошнило только чудом.

– Дыши глубже, – напутствовал отец. – Если станет совсем плохо, впереди есть бумажный пакет. Вот, возьми водички, станет легче, – и протянул мне открытую бутылочку минералки.

– Держи, пососи – помогает при взлете и посадке, – Алекс, сидевший за мной, протянул пакетик с конфетами. Я не сразу их взяла, удивленная его проявлением заботы. Но следующая фраза расставили все по своим местам. – Не хватало еще, чтобы ты загадила салон.

Несмотря на подобное словесное сопровождение, конфеты я взяла и тут же засунула одну в рот. Кисленькая. И правда полегчало. Опозориться и облевать салон мне и самой не хотелось.

Поговорить с отцом, как планировала, не получилось – у меня то и дело закладывало уши, и общее состояние не располагало к беседам. Я пересела к иллюминатору и рассматривала пейзажи, мелькавшие в просвете облачности, а потом любовалась на облака. Мысли в голове ворочались неохотно. Кажется, я задремала, потому что встрепенувшись, обнаружила себя укрытой пледом и с затекшей шеей.

– Сейчас уже пойдем на приземление, – заметив, что я проснулась, сказал отец, и я чуть не застонала от досады, предвкушая как мне будет «хорошо».

Бумажный пакетик мне не понадобился только чудом —просто блевать было нечем. Последний раз я ела утром, потом только выпила кофе – кусок в горло не лез.

Зато мужчины успели даже в самолете еще разок перекусить и никаких проблем со взлетом-посадкой не испытывали. У-у-у, злыдни.

– Потерпи немного. Через полчаса будем дома, – ободрил меня отец, когда я, серо-зеленая, спустилась с трапа.

– Слушай, может, тебе все же стоило проблеваться? Может, не выглядела бы восставшим умертвием, – участливо бросил шагавший рядом Алекс, и я с неприязнью покосилась на него.

Так и хотелось ему ответить, чтобы искал другой объект для своих плоских шуточек, но мне было слишком нехорошо, чтобы очередной раз с ним ругаться.

Поежилась от вечерней прохлады и обхватила плечи руками. После теплого салона самолета на улице показалось особенно холодно. Рассматривать местный аэродром в таком состоянии было неинтересно, да и опустившиеся сумерки не давали толком оглядеться. Отметила только, что он больше того, с которого мы вылетали.

Ощутила, как мне на плечи опустился чей-то пиджак, вкусно пахнущий мужской туалетной водой. Обернулась и встретилась взглядом с Алексом.

– Не благодари, – усмехнулся он. – Меня раздражает стук твоих зубов.

Отец, шедший впереди, обернулся, окинул нас взглядом и продолжил телефонный разговор. Мне же хотелось скинуть этот чертов пиджак, но в нем оказалось неожиданно тепло и уютно, и я решила, что мерзнуть просто назло Алексу глупо. Просунула руки в длинные рукава и посильнее запахнулась. Благодарить, как он и просил, не стала.

Буквально через пять минут на взлетную полосу бесшумно заехали несколько тонированных машин, сопровождая лимузин. Вот в него мы втроем и сели. Кто ехал в остальных, осталось для меня загадкой.

Отец и Алекс тут же уткнулись в смартфоны. А я свой доставать не стала. Какой смысл, если моя сим-карта в Хищных землях не работает? Слышала, здесь даже телефоны функционируют по какому-то другому принципу. Нужно будет узнать об этом подробнее.

Хотела рассмотреть Хищные земли – интересно же, чем они отличаются от других – но за окном автомобиля окончательно стемнело. Яркие фонари мелькали мимо, а я задумалась. До этого земли оборотней были для меня чем-то абстрактным, непонятным, опасным, почти сказочным. И вот я здесь. Мир не перевернулся, деревья из облаков расти не стали – вокруг все то же самое, что и в Людских землях. Фонари , вон, за окном мелькают точно также.

Прикрыла глаза. Интересно, какой у отца дом? Большой, наверное. Вряд ли глава целой корпорации ютится в какой-нибудь квартирке. Как я уживусь с ним и его семьей?

Поежилась, но на этот раз не от холода, но поплотнее закуталась в пиджак Алекса. Может, не нужно было бросать привычную жизнь? Ну подумаешь, продолжила бы скрывать свое второе я, оборачиваться раз в несколько месяцев и не давать своей кошке поблажек. Зато там было все понятно и привычно, а как будет здесь? К тому же мама приедет еще нескоро. Хорошо, если за месяц удастся утрясти все бюрократические формальности.

Я всегда ощущала себя одинокой, но сейчас это чувство стало особенно острым. В глазах защипало, и я снова их прикрыла и порадовалась полумраку салона. Слез не было, но все равно не хотелось, чтобы кто-то видел мою слабость.

Впереди показались огни города, но мы свернули, не доезжая до него совсем чуть-чуть.