Яга. Начало

Анастасия Гудкова

Яга. Начало

Глава 1

Юная девица с длинными русыми косами и лазурными, будто глубокий лесной ручей, глазами, что было мочи, бежала по деревне, подгоняемая криками и летящими вслед камнями.

– Ведьма!

– Сжечь её!

– Погубит, как есть, погубит!

– Да горите вы сами, ироды! – отчаянно закричала девица, подпрыгивая на одной ноге и поскуливая от боли. Лапти, надетые прямо на босу ногу, стёрли ступни в кровь, да ещё и камень в пятку угодил. Прихрамывая, бежала она к лесу, веря, что лишь там найдёт спасение.

А делов-то всех было, и сказать смешно. Родителей своих девица не помнила, жила с древней бабкой в избе на отшибе. Померла старуха, едва дорастив внучку до десяти весен. Сказать по правде, бабку в деревне уважали, но не любили. Была она угрюмой, молчаливой, более всего на свете почитающей травы да коренья всякие. С крохотной внучкой ходила она, бывало, по лесу, да возвращалась с полной корзиной разнотравья.

Когда старуха померла, ни единая баба в деревне ребёнка не приютила.

– Юродивая она, – говорили бабы. – Как и бабка её, только и делает, что травы сушит, да в ступке их толчет. Сунешься к такой – отравит до смерти! Даже имя у неё чудное – Яга.

Так и жила Яга одна аж до семнадцати весен. Пока однажды в лесу не повстречался ей старший сын попа. Юноша, очарованный прекрасной девой, вернулся домой с твёрдым желанием немедля взять отшельницу в жены. Сколько ни увещевал его отец, не рыдала мать – тщетно, стоял он на своём. Тогда и пустил кто-то слух, дескать, приворожила девка парня, надоело ей одной куковать.

Может, никто и не поверил бы, да только вспомнила одна из баб, что давеча просила у Яги трав для дитя, уж больно хворал сильно. Тотчас и другая подхватила, поведала о зелье супротив мужского бессилия. А когда оказалось, что почти каждая баба той деревни хоть раз к Яге за травами ходила, схватилась попадья за голову, да заголосила, дескать, полюбил сын ведьму чёрную.

Собрались тогда всей деревней, да явились к избушке Яги. Не место ей тут, пущай уходит куда глаза глядят. Для убедительности стращали девицу вилами, горящими палками, да камнями.

Убегала Яга, проклиная бестолковых баб. Сколько раз за помощью, да за травами к ней бегали, ни единого раза Яга вреда никому не причинила. Да разве ж упомнит кто, коли честь семьи сберечь надобно?

С тяжкими мыслями вбежала Яга в спасительный лес, да не остановилась, добежала до самой глубокой чащи. Лишь там уселась на мшистый пень, да перевела дух.

Как бабка учила, всякой травинке поклонилась Яга, да с каждым кустом поздоровалась. Не боялась она леса, всё в нём было родное и правильное. А людей девица страшилась: вроде и зла никому не желала, да ни разу доброго слова не слышала. Один лишь юноша с ней был добр, да и тот перед злыми слухами не устоял. Стало быть, судьба такая, в лесу жить. Да только и за обиду свою наказать надобно, но после. Сначала – найти место для ночлега.

Вот когда бабкина наука пригодилась, бродила Яга по лесу в поисках дива дивного, что лишь ведьмам открывалось. Была в том лесу поляна большая, цветами усеянная. Сокрыта она была от глаз людских чарами защитными, а кто те чары накладывал – то неведомо. Но Яга поляну эту много раз видела. На закате набрела девица на нужное место, завертелась, закружилась, да засвистела, как бабка учила, лихим молодецким свистом.

Не прошло и сотни вздохов, как на поляне показались звери лесные: волки, медведи и лисы. Даже робкие зайчата в кустах зашуршали.

– Звери лесные, не в службу, а в дружбу, – попросила Яга. – Явите пред мои очи ветви толстые, да листья широкие.

Если бы кто на поляну в этот миг забрёл – подивился бы. Звери сновали туда-сюда, принося к ногам Яги брёвна и ветви, листы лопуха да солому. Только и девица не отставала: споро складывала ветви друг на друга, да заклинания шептала. Закончила она за полночь, отряхнула ладони, зверям поклонилась.

Перед Ягой красовалась пустыми окнами крохотная избушка с соломенной крышей. Сама же девица едва на ногах стояла от усталости. Посмотрела она на избу, да и молвила тихо:

– Будь, Избушка, мне домом тихим, да другом верным.

Скинула лапти, да зашла в избу ногами босыми. Чувствуя каждый корешок, что из земли торчат, каждую травинку, что осталась. Но это после, а теперь одно желание у ведьмы осталось. Сбила она остатки соломы в тугой ком, да и улеглась на него, блаженно прикрыв глаза.

Едва рассветные лучи коснулись земли, Яга поднялась, поблагодарила Избушку за кров и вышла к ручью. Ступая босыми ногами по мокрой от росы траве, проклинала Яга Любомира, сына попа, попадью, да и остальных деревенских баб до тринадцатого колена. Свежи были в памяти слова их колкие, да взгляды злые. Избу свою Яга тоже жалела, много в ней осталось добра всякого, но за ним она обязательно вернётся.

Того, что деревенские скарб не растащат, девица не страшилась, недаром прямо на крыльце оберег повесила. Тот, кто с недобрым помыслом на пороге окажется, тотчас начнёт животом маяться, да отхожее место искать. Стало быть, и котелок её цел останется, и метёлка с ивовой ручкой.

Добрела Яга до ручья чистого, опустилась перед ним на колени, зачерпнула ладонями водицу, да зашептала:

– Смой, водица, невзгоды да печали, забери с души тревогу, да оставь лишь силу твою чистую.

Умыла девица лицо водой из ручья, вдохнула воздух свежий полной грудью, улыбнулась. Глядишь, и в лесу наладится, коли руки есть, да чары колдовские. Бабка, бывало, говаривала, что сила могучая в Яге дремлет, но коли проснётся, равных ей в колдовстве не сыскать.

Отправилась было Яга обратно к избе, приметила она там куст малиновый, да услышала дыхание тихое, угасающее. Осмотрелась – никого, да слух ведьмин не обманешь.

– Выходи, коли прячешься! – повелела девица. – А не то худо будет!

– Куда уж хуже, – вздохнул кто-то.

Обернулась Яга, да подивилась: лежит под берёзой кот чёрный, как уголь. Шерсть спутана, кое-где в пятнах запекшейся крови.

– Эк тебя потрепало, – вздохнула Яга. – И откуда ж ты такой чудной?

– Ведьма, что ли? – прищурился кот.

– А коли и так, – ответила Яга. – Других лекарей тут не видать, так что рассказывай, кто таков.

– Кот я, Баюн кличут. В покоях княжеских жил, книги от мышей охранял.

– Точно не принц заколдованный? – нахмурилась Яга. – А то знаем мы этих принцев.

– Да не принц я! – оскорбился кот.

– Ладно, тогда. А потрепал кто?

– Собаки гнали, – вздохнул Баюн. – Мышь одна книгу особо ценную до самого корешка погрызла, вот князь и осерчал.

– Ладно уж, хоть не одной куковать, – Яга внимательно посмотрела на кота. – А только в дом такого грязного не пущу.

Она подхватила упирающегося кота, да хорошенько выполоскала его в ручье. Кот шипел, фыркал и плевался, норовя расцарапать девичьи руки, да держала его ведьма цепко. Когда достала она его мокрого до последней шерстинки, да от холода дрожащего, он лишь сказал:

– А я-то думал, хуже уже некуда. Надеюсь, хоть изба у тебя приличная?

– Самая приличная в лесу, – заверила его Яга, вспоминая свою Избушку.

Едва завидев приветливо распахнувшую пустые окна Избушку, Баюн взвизгнул:

– И это твоя изба?! Только не говори, что в ней нет нормальной перины и тёплой воды!

– Ну не хочешь, не скажу, – фыркнула Яга. -Вообще-то, холодной воды тоже нет.

– Ночной горшок? Библиотека? Печь с мозаикой?

– Послушай, Баюн, – нахмурилась Яга. – Таких наглых котов я отродясь не видывала. Блох выведу, раны заштопаю, да ступай подобру-поздорову! Глядишь, князь твой смилостивится, да обратно пустит.

– Не пустит, – насупился кот. – Там не только мыши книгу погрызли…

– Чего ещё натворил?

– Инстинкты – дело такое, – мурлыкнул Баюн. – Я как мышь увидал, гнал её до самых княжеских покоев. А она, подлюка серая, на постель княжны забралась. Но и я не промах, тотчас её словил! Вот только княжна осерчала, словами страшными ругалась, антисанитарию поминала…

– Постой, так княжна чего же, в этой самой постели была? – засмеялась Яга.

– Почивала, – согласился кот.

– Ну Баюн, – расхохоталась ведьма. – Да я б на месте княжны той тебя мокрыми тряпками отходила, коли глаза поутру открыла, а рядом со мной кот с мышью в зубах сидит!

– Видишь, никак мне обратно нельзя, – грустно ответил кот.

– Да вижу уж, – согласилась Яга. – Только знаешь, что? Я нахлебников да лентяев не люблю. Как оправишься, будешь мне помощником. А пока ложись-ка ты на солому, надо бы мне лавку какую придумать, да зелье целебное тебе приготовить.

С зельем вышла неприятность – котел-то в деревне остался, а без котла и варить не в чем. Коли была бы ведьма обычная, дала бы слабину, оставила мысли о зелье. Да только Яга сложностей не боялась.

– Коли варить не в чем, будем прямо на тебе готовить, – решила она под испуганное шипение кота.

Перво-наперво собрала целебные травы на поляне, сорвала огромный лист лопуха. Нацедила сок из стеблей прямо в этот лист, дунула, плюнула, заклинание прочитала и удовлетворённо кивнула.

– Неужто получилось? – не поверил Баюн.

– Чего ж ему не получиться? – удивилась Яга. – Подставляй брюхо, лечить буду. И когти спрячь, коли поцарапаешь – так прокляну, вовек не отмоешься.

Щедро облив раны Баюна, ведьма оторвала кусок подола своего платья и кота им перевязала.

– Сметанки бы, – мечтательно вздохнул Баюн.

– Ты никак у меня тут корову углядел? – фыркнула Яга. – Коренья, ягоды, грибы да травы, вот и всё, чем богата.

– Да вижу уж, и спишь на полу, жёстко, неудобно же, – заныл кот.– Так иди туда, где удобно, не держу. Только, помнится, тебя там с хлебом-солью не ждут. Спи, Баюн. Сон лечит.

Поворчав, кот, наконец, уснул, а Яга призадумалась. Котёл свой она вызволит, ночью по задворкам деревни проберется да заберёт. Книгу колдовскую тоже. А вот с остальным что делать? Печь, лавки и стол не потащишь. А на соломе спать лишь летом хорошо, с первыми же холодами застудится.

– Слыхал я, – сквозь сон пробормотал Баюн, – есть в лесу ларец волшебный. Коли его найти, можно самого Кощея о чем угодно просить.

– Не слыхала о таком, кто таков? – удивилась Яга.

– Да ты что? – Баюн аж проснулся. – Неужели есть ещё люди, про Кощея Бессмертного не слыхавшие? А и ладно, раздобудешь мне сметаны, и про Кощея расскажу, и про ларец. А может, и ещё чего.

– Хитрец, – фыркнула Яга, с улыбкой глядя на кота.

Глава 2

Едва дождавшись первых сумерек, ведьма выскользнула из избушки и отправилась в деревню. Пробралась в свою старую избу, собрала нехитрые пожитки: котёл ведьмовской, что от бабки достался, книгу древнюю, ступку, травы толочь, да по мелочи всего, что в быту пригодится. Вспомнив про земляной пол, прихватила Яга метёлку да большую деревянную бочку с медными ободами. В неё она и сложила всё, что унести собиралась. Осторожно, чтобы не заметил никто, докатила ведьма бочку до самой лесной избушки, умаялась, еле дух перевела. Оставив дела до утра, Яга устроилась на соломе и уснула. Утром девицу разбудили мягкие кошачьи лапы, каким-то чудом оказавшиеся на её носу. – Негостеприимный у тебя дом, ведьма, – мурлыкал Баюн. – Гость проснулся, а еды нет. Хозяйка и вовсе спит.

– Ты уж реши, Баюн, – не сдержала улыбку Яга. – Гость ты али жить тут будешь?

– Жить, конечно, – ответил кот. – Идти-то мне некуда.

– А коли жить, стало быть, ты тут такой же хозяин, как и я. И не говори, что бабье дело готовить, да полы мести. Кошачьих я пока не придумала, стало быть, помогать мне будешь.

– А как же Кощей? – напомнил кот.

– А чего Кощей? – удивилась Яга. – Он тебя сметаной кормить будет?

– Если правильно попросить, – прищурился кот. – Неужели ты не хочешь дворец вместо этого… Недоразумения?

– На кой мне дворец? – фыркнула ведьма.

– Ну не дворец. Но кровать-то можно? И воды тёплой, и…

– Кровать можно, – разрешила Яга. – Рассказывай, что за ларец отыскать надобно?

– В книгах князевых пишут, что есть в лесу золотой ларец, в котором смерть Кощеева прячется. Смерть его на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце…

– Про смерть я поняла, – кивнула Яга. – А сам-то он кто таков?

– У-у, – округлил глаза Баюн. – Кощей – колдун сильный, повелитель леса этого и земель окрестных.

– А просто попросить его нельзя?

– Можно. Один раз. Если будет в хорошем настроении – голову мечом отрубит. А коли в плохом, то лучше и вовсе не знать.

Вздохнула Яга, поднялась с соломы, да стала собираться в путь – ларец с Кощеевой смертью искать.

Под причитания Баюна, требующего сметаны да сливочек и проклинающего бестолковых ведьм, которые даже мышей завести не удосужились, Яга осторожно пробиралась в самую чащу.

– Сколько лет по лесу хожу, а тут отродясь не бывала, – удивилась ведьма.

– Так место тут такое, тайное, от случайных глаз сокрытое, – гордо ответил Баюн.

– Вижу уж, – кивнула Яга, приметившая развешанные по кустам пучки трав, отводящих взгляд. – А скажи-ка мне, Баюн, ты-то как сюда пробрался? Обдурил кого?

– Обижаеш-шь, – зашипел кот. – Я, вообще-то, именем своим честным дорожу!

– Баюн? – громче повторила Яга.

– Ну ладно. Домового обыграл в салки. А у нас уговор был, коли проиграл – показываешь то, чего второй не знает.

– А ты, прохвост усатый, знамо дело, для того игру и затевал, – фыркнула Яга.

– Схитрил чуток, – не стал спорить кот. – А ты зря гневаешься, на пользу же! Вот сейчас сундук отыщем, заживём, пуще князя!

Яга лишь головой качнула. Не по нраву ей затея была смертью грозить, да только не выжить в лесу без печи. Вдруг кот остановился, выгнул спину дугой, да хвост поджал. Глаза у него заблестели, зашипел Баюн. А тут и Яга шорох в кустах услышала, а через миг и волчью морду углядела. – Ну Баюн, – прошептала ведьма. – Ну, удружил! Коли выживем, шкуру с тебя спущу!

– Да уж лучше ты, – прошипел кот, оглядываясь на второго волка. Закружилась Яга, забормотала слова заклятья древнего, диких зверей усмиряющего. Волки не нападали, лишь скалились да рычали. – Зачем пожаловали? – вдруг раздался гневный рык, и вперёд вышел третий волк, прежде сокрытый широким стволом дуба.

– За-заплутали, – взвизгнул Баюн, чувствуя, как волчьи зубы осторожно хватают его за шкирку.

– Заплутали? – оскалился волк. – Так мы подсобим, верную дорогу покажем.

Он лихо подхватил Ягу, перебросил через спину, да побежал. Ведьме оставалось лишь кричать, да крепко держаться за волчью шерсть.

Баюн негодовал как мог: царапал волчью морду когтями, шипел, а когда отчаялся, вдруг завыл. Волк от неожиданности встал как вкопанный, перехватил кота за шкирку и убедительно рыкнул.

– Ну, Баюн, – тихо ворчала Яга. – Бестолковая твоя голова! Да и моя не лучше, это ж надо, кота послушать.

– Да ладно тебе причитать, – фыркнул волк. – Вот сейчас во дворце Кощеевом освоишься, будешь по темнице гулять, да цепями брякать. Глядишь, подруг сыщешь.

Пригорюнилась Яга. Не так она себе встречу с властителем лесным представляла. Предстать она перед ним хотела красной девицей, со шкатулкой заветной в руках. А придётся – ведьмой лохматой, да с пустыми ладонями.

Волки тем временем уж добрую часть леса пробежали. Выскочили они на поляну широкую, до тла выжженную. И стоял на поляне той дворец, каких свет не видывал, потому что чёрный он был, с острыми пиками да закрытыми глухими ставнями окнами. Забором служили кривые колья, на каждом из которых сверкал пустыми глазницами человеческий череп.

Баюн от страха издал короткое «Мяу» и прижался к волку, как к родному.

– Не страшись, Баюн, – фыркнула Яга. – Кошачьих черепушек я тут не приметила. Чай, на другое сгодишься. Авось у Кощея задумки имеются.

После таких слов кот ещё крепче за волка ухватился. Тут уж и не знаешь, что хуже. Злая ведьма пострашнее самого лютого зверя будет.

Яга же от Баюна отвернулась, да дворец разглядывала. Вдруг тяжёлые чугунные двери отворились, вышел из них сам Кощей. Был он высок, сухощав, но, видать, силён: при виде его волки почтительно головы склонили, да пленников своих прямо оземь швырнули. Яга тут же на ноги вскочила, юбку поправила, да в глаза Кощеевы посмотрела. Ясные, синие, будто небо летнее. Голову гордо подняла Яга, да взгляд не отводила. А Кощей лишь усмехнулся.

Баюн от страха за ногу Яги спрятался, тихо сидел, даже мяукнуть не решался. И то верно, всем известно – дольше живёт тот, кто лучше спрятался. Да только толстый кошачий зад за стройной девичьей ножкой не скроешь.

– Любо, – одобрил Кощей волчью добычу, пожирая глазами Ягу. Та лишь фыркнула, да гневно отвернулась. – С норовом девица, это хорошо. Ступай к Лешему, плата как всегда.

– Так ты ещё и за монеты, блохастая скотина, – разочарованно буркнула Яга. Кот дёрнул её за подол, да поздно, волк уже услыхал.

– За девицу, – оскалился он, коротко рыкнул и для пущей убедительности прищелкнул зубами.

– Чудные вы, одну девицу притащил, другую забираешь… Чего меня не сожрал?

– Язык у тебя ядовитый, – фыркнул волк, свистнул товарищей и скрылся из виду.

Яга чувствовала, как дрожит у её ноги Баюн. Он бы и сама не прочь спрятаться, да не за кого. А Кощей силён, ух, как силён, всем ведьминским нутром Яга это чувствовала. Тут и захочешь убежать, дальше калитки не пустит, коли не захочет. Но спросить решилась.

– Так это что, волк и вправду девицу съест?

– А я почем знаю? – ухмыльнулся Кощей. – Захочет, съест. Захочет, отпустит. Ты кто такая и почему на поляну заговоренную ходила?

– А откуда бы мне знать, что она заговоренная? – вскинула голову Яга. – Поляна как поляна.

– Одна-ако, – протянул Кощей. – Ведьма, стало быть. Не была бы ведьмой, ни в жизнь не отыскала. И кто тебе, ведьма, про ларец рассказал?

Кощей надвигался, а Ягу точно к месту прибило. То ли глаза его бездонные чаровали, то ли страх не давал и шагу ступить. Не шелохнулась Яга, не вздрогнула, когда совсем близко Кощей подошёл, так близко, что мог бы задушить или того хуже.

– Некому рассказывать, – отвечала Яга. – Сам видишь, одна я, лишь кот со мной.

– Одна, говоришь? Звать как?

– Яга.

– Заходи, Яга, – решил Кощей. – Гостьей моей будешь.

Ступала Яга осторожно, кто его знает, чего от Кощея ожидать. На пороге замерла, трижды через плечо плюнула да заговор от нечистой силы прочитала. Кощей лишь усмехнулся.

Дворец у него был убран богато, везде злато да ковры искусно сотканные. Глянешь на такой, и будто сказку увидала. На одном – озерцо с зеленоватой водицей, да русалки, что гребнями спутанные волосы чешут, мальков вытаскивают. На другом – волки, что красну девицу в лесу пугают.

– Красиво? – прищурился Кощей.

– Что я, ковров не видывала? – пожала плечами Яга. А Баюн чихнул и испуганно за ведьму спрятался.

– Чудной у тебя кот, – Кощей внимательно посмотрел на него и покачал головой. – Послушный, как пёс верный.

– Приблудился недавно, голодал небось, вот и ходит за мной.

Баюн таких оскорблений стерпеть не мог, выпустил длинный коготь и предупреждающе зашипел. Яга это приметила и равнодушно добавила:

– Думаю вот, выгнать его, что ли, взашей? Да жалко, волки вон по лесу рыщут, задерут ещё. Пусть уж ходит.

– Какая же ведьма без кота, – улыбнулся Кощей. – Я вот тоже…

– Кота завёл? – заинтересовалась Яга.

– Почти, – засмеялся Бессмертный. – Волка. Служит мне верно, уж почитай, три года.

– Девиц, что ли, таскает?

– А коли и так. Скучно мне одному в чаще-то. А они то хороводы водят, то в баньке вениками машут. Красота…

– Срамота, – фыркнула ведьма. – Ты коли меня в баньку позвал, так осади коней. Отворяй давай свои двери, да выпускай!

– Ух, какая! А если не отпущу?

– Прокляну.

– Любопытно, – прищурился Кощей. – И чем ты меня, Бессмертного, проклясть можешь?

– Вот придумаю…

– Ну подумай, голубушка, подумай, – оскалился Кощей и хлопнул в ладоши. Тотчас три скелета, что вдоль стены стояли рядком, подхватили Ягу под белы рученьки, кота за шкирку, да потащили.

– В светлицу белой башни их, – приказал Кощей.

Глава 3

Едва закрылась одна дверь за скелетами, кто-то осторожно отворил другую, крохотную и скрипучую, что таилась в укромном уголке. А вообще комната хорошая была, чистая да светлая, даром что в башне. Постель, как у княжны, даже кушетка бархатная, да ночной горшок. Подивилась Яга, да виду не подала. Всё на дверцу смотрела.

– Проходной двор какой-то, – фыркнула Яга, разглядывая ту, что появилась из двери.

Росточка она была невысокого, едва доставала ведьме до пояса. Болотно-зеленые волосы заплетены в лохматые косы, а в глазах – тоска и служение.

– Кикимора? – вздохнула Яга. Зеленоволосая поклонилась. – В услужение прислали?

– Ваша светлость… – снова кланяясь начала было кикиморка, но ведьма её перебила.

– Довольно челом бить, до светлости мне, что улитке до ястреба. Далеко и невозможно, то есть. Звать тебя как? – кикимора молчала. – Имя у тебя есть? Коли позвать тебя надо, что другие говорят?

– Эй, кикимора и говорят, – грустно ответила зеленоволосая. – А имя может и было когда, да разве упомнить…

– Так коли не помнишь, любое бери, – предложила ведьма. – Меня Ягой кличут. А кот – Баюн. Тебе какое имя нравится?

– Слыхала я как-то… Любава… Ох, красиво, – кикимора шмыгнула носом. – Да только подойдёт ли?

– Отчего ж не подойти, – улыбнулась Яга. – А у Кощея в услужении как оказалась?

– Так он во всех болотах шерудит, русалок да кикимор таскает. Русалок, знамо, для чего, чтоб слух и взор услаждать, а кикимор – чёрную работу делать.

– Насовсем, что ли? – нахмурилась Яга.

– На год после того, как утопла. Коли буду справно служить, сосватает меня домовому. А коли осерчает, быть мне супружницей водяного, а тогда век в болоте мокнуть.

– А служить хорошо – это как? – вдруг спросил Баюн. – Вы, бабы, лясы вечно точить можете, а кот у вас тут того и гляди с голодухи подохнет. Может, сметанка найдётся?

Яга ухмыльнулась, а кикимора испугалась было, а потом рот ладошкой прикрыла да захихикала.

– Это не ты ли тот кот, что мышь у княжны на постели ловил? – спросила она.

– А может, и не надо сметанки… – задумчиво протянул Баюн.

– Да не серчай, ты ж один во всём царстве говорящий. Ой! Кощей за тебя мешок золотых обещал, скучно ему, говорит, а тут хоть какое развлечение. Ты уж помалкивай при нём. А сметанку добуду.

Счастливая Любава выскочила в свою крошечную дверь. Яга, не теряя времени, тоже в эту дверцу заглянула, да следом не пошла, головой лишь дёрнула.

– Оберегов-то навешал, ирод костлявый! Да чтоб ему вовек злато его считать, не пересчитать! Чтоб сидел, от скуки чах, да угомониться не мог!

– Эк ты разошлась, – восхищённо сказал Баюн. – Не пролезем?

– Ну коли не прочь на свою шкуру проклятий да отравы схлопотать, ступай. Снять не смогу, не я вешала, не подпустит.

– А кикимора как ходит? – удивился кот.

– Так она неживая, что ей сделается? Жалко мне её, такому супостату служить…

Баюн не ответил, сметану ждал. Как Любаву с блюдцем увидал, манерность свою отбросил да бросился к сметане мурлыкая.

– А все-таки кот – он и есть кот, даром что говорящий, – покачала головой Яга. – Помани сметаной, продастся с потрохами. А скажи мне, Любава, есть тут домовые-то?

Про домовых Яга сразу разузнать решила, как только кикимора про сватовство сказала. Кто ж лучше них все ходы и выходы замка ведает? Да только не станут они ради ведьмы стараться. А ради зазнобы своей…

– Есть, конечно, – кивнула кикимора.

– Чай и не вредные есть? Такие, чтоб душевные?

– Один, – покраснела Любава. – Антипкой звать. Красавец писаный, каких свет не видывал! Нос у него, точно репа крупная, глаза как два блюдца, только серые. Да волосы цвета осенней соломы.

– Тебе бы летописи слагать, – фыркнул Баюн.

– Ты там за сметаной смотри, чтоб не убежала, – осадила его Яга. – Так что там Антипка-то? Жениться хочет?

Любава опустила глаза в пол и тяжко вздохнула.

– Стал быть, не хочет, – догадалась Яга. – Ну это дело наживное, сколько тебе ещё служить осталось?

– Три седмицы, в самый раз до Иванова дня.

– Успеется, – улыбнулась ведьма. – Я тут столько сидеть не желаю.

– Да разве ж Кощей спросит, – покачала головой кикимора. – Туточки в кажной башне такой по царевне, а то и две. Всё поначалу бушевали, убечь пытались.