Полная версия
Когда умолкает флейта
Когда умолкает флейта
Олег Паринов
Иллюстратор Олег Паринов
Дизайнер обложки Олег Паринов
© Олег Паринов, 2023
© Олег Паринов, иллюстрации, 2023
© Олег Паринов, дизайн обложки, 2023
ISBN 978-5-4496-2616-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Когда умолкает флейта
Повесть
Посвящается моей любимой супруге
Предисловие автора
в котором описывается утренний визит странного гостя
Что ищет путник в странствии своем,Шагая средь плетения дорог?Откроет он в конце пути,Переступив родной порог.За окном моросил мелкий дождик. В комнате было прохладно и сыро. Огонь в камине давно погас, оставив после себя запах пепла и слабое тепло. Последнее быстро улетучивалось сквозь многочисленные щели в окнах и двери.
Это утро я как обычно начал с чаепития. Удобно устроившись за чайным столиком, ваш покорный слуга налил из глиняного чайничка в пиалу ароматный напиток и сделал первый глоток. Старинный приятель – красный чай не обманул моих ожиданий. Теплым облаком он окутал небо и согрел горло. Страждущая душа скромного любителя чая, омытая целебным настоем, радостно встрепенулась, встречая новый день. Улетели прочь неясные тревоги и туманные сновидения прошедшей ночи. Дождь частой дробью забарабанил в окно, и я выглянул наружу.
Прохожие на улице спешили по своим делам, торопясь укрыться от осеннего ненастья. Сильный порывистый ветер безжалостно атаковал беззащитных людей. Этот озорник словно действовал по задуманному плану. Сначала он замирал на несколько мгновений, усыпляя бдительность и выбирая очередную цель, а затем стремительно бросался в атаку. Резким рывком негодник сминал и выдергивал из рук зонт, а затем, оглушив жертву разбойничьим посвистом, бросал ей в лицо полные пригоршни дождевых капель. И уже было несколько пострадавших.
Вот пожилая дородная дама, держа подмышкой растрепанный зонтик, пыталась пересечь улицу. Придерживая на голове старомодную шляпку, она упорно боролась с тугими порывами ветра. Неутомимый проказник никак не хотел оставить ее в покое. Он то упирался женщине в грудь, то неожиданно толкал ее в спину или в бок, заставляя терять равновесие. За сражающейся с ветром дамой в надежде получить съедобную подачку семенила дворовая кошка. Пушистая попрошайка время от времени забегала вперед и путалась под ногами. Но желанию кошки не суждено было сбыться. В очередной раз обойдя назойливое создание, чопорная дама лишь ускорила шаг. Четвероногая просительница постепенно отстала. Поникнув головой, она остановилась в нерешительности посреди улицы. Ветер-шалун тут же обратил на нее свое внимание. Он грубо погладил кошку против шерсти, вздыбив мех и сделав ее похожей на пушистый шар. Это вывело мохнатую попрошайку из задумчивости. Недовольно встряхнув промокшей лапой, кошка, огибая лужи, побежала под навес ближайшего дома.
Оторвавшись от созерцания улицы, я вернулся к чаепитию. В комнату как будто пахнуло холодом. Пытаясь согреться, я подышал на озябшие ладони и прижал их к теплым бокам чайника. В этот момент на кухне что-то громко стукнуло. «Наверное, форточку распахнуло порывом ветра», – подумал я. Поспешил проверить и оказался прав. Нужно было давно заменить оконную задвижку. Она срабатывала от малейшего сквозняка. В открывшуюся настежь форточку ветер уже успел забросить обильную россыпь дождевых капель. Они густо усеяли собой кухонный пол и подоконник. Чтобы закрыть окно мне понадобилось одно мгновенье, но вот на устранение следов дождевой атаки пришлось потратить значительно больше времени. Закончив уборку, я решил продолжить прерванное чаепитие. «Чай, наверное, уже остыл», – расстроенно подумал я, возвращаясь в гостиную.
Как гром среди ясного неба из угла комнаты донеслось простуженное чихание. Автор этих строк подпрыгнул от неожиданности. В моем любимом кресле, кутаясь в складки плаща серо-стального цвета, расположился незнакомец. Лицо визитера почти полностью скрывала низко надвинутая промокшая шляпа, а подбородок и шея прятались в клетчатом шарфе. Из вороха одежды наружу торчал лишь длинный, крючковатый нос, на кончике которого висела мутная капля. Нижний край плаща гостя шевельнулся, и наружу высунулся носок лакированного ботинка. Мне бросилось в глаза, что под креслом уже успела собраться приличная лужица дождевой воды. Так и здесь нужно будет прибраться. Как тяжело поддерживать чистоту в таких условиях!
Незнакомец зябко повел плечами и снова простужено чихнул. Капля с его носа сорвалась и, пролетев по дуге, шлепнулась на ковер. Я вздрогнул как будто получил пощечину. Ничего! Мне по плечу самые трудные испытания!
– Кто вы такой? – грозным голосом спросил я, едва сдерживаясь, чтобы не отчитать гостя за ущерб, причиненный домашнему имуществу. – И как оказались в моем доме?
– Я постучал, – хриплым голосом ответил тот. – Дверь была открыта, и я вошел. А чтобы рассеять ваше недоверие, добавлю: это я прислал вам тот дневник Норма Карваля.
– Так это вы – отправитель этих бесценных заметок? – тут же забыв обо всем на свете, горячо воскликнул автор этих строк. – Чем же закончилась та давняя история?
Мысленно я похвалил себя за проявленную выдержку. В конце концов сегодня суббота и очередь жены убирать в гостиной.
Гость вновь задвигался под своим просторным плащом и глухо закашлялся.
– А вы не могли бы растопить камин? – извинительным тоном прохрипел он. – На улице сегодня дождливо, и я, пока к вам добирался, весь вымок. Как бы ни заболеть…
– Конечно, конечно, господин…
Пауза затянулась. Я терпеливо ждал. Мне не было нужды глядеть на часы. Секунды тикали у меня в голове. Еще пара минут… Жена меня часто хвалила за выдержку. Правда, после того случая, когда пирог в духовке запекся до черноты…
– Себастьян де Байстен, – натужно хрипя, представился незнакомец и вновь зашелся сиплым кашлем.
«Ну вот не прошло и пяти минут, – отметил я про себя и с невольной жалостью посмотрел на гостя. – Судя по всему, у него сильная простуда»
Сложив дрова в камине домиком, я разжег огонь. Пламя быстро охватило всю поленницу. Дрова начали весело потрескивать, и от очага пошло приятное тепло. Воздух в комнате начал постепенно нагреваться.
Тишину нарушил противный скрежет. Бороздя ножками по полу и оставляя на нем глубокие царапины, де Байстен тащил кресло ближе к камину. Скрежет железными когтями царапал мне душу. Только ж недавно, какие-то пять лет назад, мы с женой покрасили пол в красивый зеленый цвет. Но чего только не вытерпишь ради искусства! И я мужественно смолчал. Лишь до боли сжал пальцами край чайного столика.
Дотянув кресло до камина, гость устало откинулся на кожаный подголовник. Его длинный нос кривой пикой задрался к потолку, как будто де Байстен увидел там что-то для себя интересное. От промокших шляпы и плаща начал подниматься пар. Некоторое время мы молчали. Я терпеливо ждал, когда мой новый знакомый назовет причину столь раннего визита. Но тот упорно молчал, пристально рассматривая потолок. Мне как раз вспомнилось, что в чулане должно было остаться полбанки зеленой краски, когда гость в очередной раз закашлялся.
– Может быть, выпьете горячего чаю? – поинтересовался я, взглянув на остывший чайник.
Гость рассеянно кивнул и опустил взгляд на пылающий в камине огонь.
– А нет ли у вас чего-нибудь покрепче? – вдруг, словно очнувшись, спросил де Байстен. – Боюсь, я все-таки простудился и не помешает хорошенько согреться изнутри.
– У меня имеется бальзам на травах и выдержанный коньяк, – после короткой паузы предложил я, мысленно перебрав содержимое бара.
Сколько раз я говорил супруге о необходимости иметь большие запасы спиртного! И вот как на зло…
– С удовольствием попробую и то и другое, – деликатно кашлянув, оживился гость.
«Надеюсь, я не ошибся, сразу не выставив за дверь эту подозрительную личность, – зашевелились у меня в голове смутные опасения. – Есть ли шанс, что он не тот, за кого себя выдает?»
С беспокойством поглядев на посетителя, я проследовал на кухню. А не заварить ли еще чаю? Сказано сделано. Все равно бальзам нужно во что-то наливать. Готовя напитки, я чутко прислушивался к звукам в соседнем помещении. Наличных денег дома у нас хранится немного…
В гостиной скрипнуло кресло. Когда я обеспокоенно заглянул в комнату, то оказалось, что гость всего лишь вытянул ноги к огню. Забрав заварочный чайник, автор этих строк с невозмутимым видом вернулся на кухню.
Вскоре чайник закипел. Строго следуя законам гостеприимства и выполняя желание гостя, я внес в гостиную чайные принадлежности и бутылки с горячительными напитками. Накрыв столик, я расположился в кресле напротив, приготовившись стойко вынести выпавшие на это утро испытания. «Если дело дойдет до драки, – подумал я. – То за книжным шкафом стоит мой старый боккэн1».
Не скрою, заявление гостя о дневнике вызвало у меня чувство сродни азарту охотника, услышавшего хруст валежника под лапой хищного зверя, или восторгу рыболова, почувствовавшего на крючке многообещающую тяжесть крупной рыбины.
Согретый теплом камина де Байстен разоблачился от верхней одежды – снял плащ, шляпу и полосатый шарф. Моим глазам, наконец, предстало обличье странного визитера. На вид гостю было лет пятьдесят. На нем был надет строгий темный костюм. Вытянутое книзу лицо дышало скрытым благородством, но выглядело чрезвычайно бледным, вероятно, вследствие простуды. Длинный, крючковатый нос совершенно не портил общее приятное впечатление. Высокий, открытый лоб подчеркивали тонкие, вразлет брови, а круглые светло-карие глаза загадочно поблескивали в свете пламени камина. Один из уголков тонкогубого рта был искривлен вниз,
как будто его владелец постоянно в чем-то сомневался. Под шляпой оказались спрятаны снежно-белые волосы. Освобожденные из плена, они ровными прядями упали на узкие плечи.
Рукой в серой замшевой перчатке де Байстен взял со стола стеклянный графин и наполнил рюмку травяной настойкой. Гм, я вообще-то думал, что мы будем по капельке добавлять ее в чай. Не хочу показать скупердяем, но такая бутылка стоила в торговой лавке половину моей зарплаты. Надеюсь, издержки себя оправдают…
Не желая стеснять гостя излишней опекой, я предоставил ему свободу действий, а сам занялся приготовлением чая. Прищурившись, де Байстен посмотрел содержимое рюмки на свет, а затем, вежливо кивнув в мою сторону, одним ловким движением опорожнил сосуд. Чувствовался немалый опыт в этом деле. Еще больше скривившись, так что уголок тонкого рта, казалось, соскользнет с подбородка, гость закусил кусочком печенья и расслабленно откинулся в кресле. Вновь повисла пауза. Медленно потекли минуты, отмеряемые убаюкивающим тиканьем стенных часов. Но мне не привыкать было проводить время в тишине. Не спеша глоток за глотком я пил свежезаваренный чай и смотрел на пожираемые огнем поленья в камине. Дрова почти прогорели, превратившись в золу. Взяв в руки кочергу, я поворошил жаркие угли. Пламя разгорелось ярче, выстрелив вверх снопом алых искр.
– Именно таким я вас себе и представлял, – неожиданно заявил гость.
Голос де Байстена обрел силу и чистоту. Видимо, травяная настойка уже оказала целебное воздействие на его организм. В ответ я лишь пожал плечами. Мы еще немного помолчали. Подумав, что уже не нарушу законы гостеприимства, я задал гостю традиционный вопрос:
– Сударь, чему обязан столь ранним визитом?
– Как я уже сказал, это я прислал вам старый дневник ратника, – усмехнувшись, ответил де Байстен.
Он немного пожевал губами и, покосившись на бутылки с напитками, продолжил:
– Хочу поблагодарить вас за проделанную работу. С большим удовольствием прочитал ваши книги. Конечно, не совсем точно все изложено, но в целом вполне достоверно. Я здесь, чтобы помочь вам закончить жизнеописание Норма Карваля. Берите в руки перо и бумагу, а мне дайте дневник.
Я взял с книжной полки и передал гостю пачку потрепанных записок героя моих произведений. После чего сдвинул в сторону посуду на чайном столике, вооружился ручкой и, склонившись над чистым листом бумаги, приготовился записывать.
Де Байстен хранил упорное молчание. Пора бы уже начать что-то говорить! Когда я поднял голову, то обнаружил, что гость пристально смотрит на меня странным взглядом. Застигнутый за этим занятием, мой новый знакомый смущенно кашлянул и уткнулся в бумаги. Он поворочался в кресле, устраиваясь удобнее и шурша страницами дневника. Видимо найдя в рукописи нужное место, де Байстен чуть хрипловатым голосом начал неспешный рассказ. С первых же слов я убедился, что мой гость действительно подробно изучил старый дневник и без труда разбирает его самые трудные фрагменты. Время от времени рассказчик умолкал, подолгу глядя в камин, а затем, заглянув в лежавшие на коленях записки, продолжал свое повествование. Ваш покорный слуга скорописью записывал его негромкую, как будто доносившуюся из другой эпохи речь.
Итак, со времени последних событий в жизни главного героя прошло три месяца…
Пролог. Жизнь в камне
Середина лета, 243 год с начала Нового Исчисления2, Снежные горы, Вендария
И в камне бездушномЖизнь может родиться.Что мертвым казалосьВдруг вновь возродится.Горный великан Тгамшуффер по прозвищу «Каменный лоб» размеренно бил железным заступом по гранитной скале. Мысли с трудом ворочались в массивной, густо посыпанной пылью, голове громадного тролля.
Его жена Ертраголла, с гордостью носившая прозвище «Снежная лавина», который год ворчала и жаловалась на тесноту в семейной пещере. Мол, не помешает супругу-лежебоке перестать бездельничать и заняться расширением их жилища. Сварливая женушка почему-то вбила себе в голову, что им просто необходимо обзавестись десятком-другим овец. Перед мысленным взором Тгамшуффера возникла упомянутая голова супруги. Она представляла собой весьма странное сооружение. Схожая формой на гигантскую тыкву, она была постоянно чем-то приукрашена. Чаще всего это было украшение в виде венка. Материалом для незатейливого головного убора могло послужить все, что угодно, от засохших ромашек до прелой соломы. В дополнение к венку троллиха, желая поразить мужа и редких гостей, могла обвязать лоб гирляндами из разноцветных тряпок. Порой она добивалась, действительно, сногсшибательного эффекта, полностью преображаясь. И возвращавшийся утром с охоты Тгамшуффер вздрагивал и надолго застывал на месте, не узнавая свою дражайшую половину после очередной смены наряда.
Засевшая у Ертраголлы мысль о расширении пещеры и приобретении овечьей отары совершала замысловатые круги внутри ее головы и время от времени просилась наружу. И вот тогда изо рта троллихи нескончаемым камнепадом начинали сыпаться слова. Гремя и перекатываясь гулким эхом по пещере, они не давали спокойной жизни Тгамшуфферу. Супруга настойчиво перечисляла «несомненные» выгоды от жилищных перемен. Мол, на обед всегда будет кусок свежего мяса. Выпас отары можно делать по ночам, подальше от посторонних глаз, внизу, у подножья Сонной горы. Овечкам там вполне хватит сочной травы и есть даже небольшое озерцо. А потом, глядишь, от здорового питания у них с Тгамшуффером долгожданные детишки-тролльчата появятся. Постепенно перерывы в приступах словоизлияний у Ертраголлы становились все короче. А последние полгода троллиха жаловалась на тесноту в пещере целыми днями и ночами напролет. Наконец, не выдержав такого напора, терпение Тгамшуффера лопнуло.
Целый месяц «Каменный лоб» готовился. И вот однажды вечером, вместо того чтобы как обычно отправиться на ночную охоту, тролль занялся благоустройством семейного жилища. Он взял железный заступ и, скрежеща им по каменному полу, понуро побрел в угол пещеры. Спину ему сверлил торжествующий взгляд супруги, варившей на огне похлебку из костей.
Дойдя до выбранного заранее места, тролль тяжело вздохнул. Как приятно было бы сейчас выбраться на прогулку под горой. Полюбоваться россыпями звезд, удобно лежа на травянистом склоне. Побродить по лесу, распугивая забавных зверюшек и птиц. Быть может, даже дойти до Южного моста, чтобы поболтать со старым приятелем – соседом Хрруфталлем по прозвищу «Тролль под мостом». Возможно, у того есть интересные новости из Большого мира, полученные от проходивших мимо путников. Но от всего этого сегодня пришлось отказаться.
Тгамшуффер обреченно вздохнул и огляделся. Здесь в самом дальнем закутке пещеры было темным-темно, но тролли, как известно, не нуждаются в освещении. Они могут прекрасно видеть в даже полной темноте. В этом месте тролличьего жилища вглубь Сонной горы уходил высокий коридор, заканчивавшийся тупиком. Именно здесь по замыслу Ертраголлы должен располагаться загон для домашнего скота. Выбранное место нужно было только слегка расширить. Тролль высоко поднял заступ и, что было силы, ударил им в стену. Большой кусок скалы откололся и с грохотом упал на пол подземелья. Работа началась. Тгамшуффер постепенно вошел в нужный ритм. Вверх-вниз, удар следовал за ударом. Рожденные в глубинах пещер, тролли имели тело, по своей твердости не уступавшее камню, и интуитивно понимали внутреннее строение гор. К тому же эти великаны обладали сокрушительной силой. Благодаря мощным, точным ударам, углубление в стене пещеры быстро увеличивалось. Неожиданно конец железного заступа провалился в дыру. Недовольно ворча, тролль вытащил свое орудие из отверстия. Из образовавшегося пролома сладко пахнуло цветами.
«Каменный лоб» замер на месте, глубоко задумавшись о составе цветочного аромата. Он считал себя знатоком горных цветов и трав. Удивительно, но никто и никогда не пытался спорить с ним по этому поводу, как, впрочем, и по какому-то другому. «Так, точно есть лаванда, – тяжелыми валунами перекатывались мысли в голове великана. – Вот фиалка, а это…».
Вернул в себя его громкий звук загремевшего в жилой части пещеры котла и ругань супруги. Тролль понял, что заснул стоя. Сердито зарычав, великан несколькими мощными ударами заступа расширил отверстие и просунул внутрь массивную голову.
По ту сторону пролома оказалась вместительная каверна чуть более пяти румпов3 в диаметре. В центре полости на плоском камне сидел, скрестив ноги, худощавый человек. Его одежду составляли рваные лохмотья, бывшие когда-то, судя по остаткам золотого шитья, роскошным нарядом. Сквозь прорехи в одежде проглядывали ребра. «Мертвец, мяса почти нет, одна кожа да кости», – оценил свою находку Тгамшуффер. Глаза человека были закрыты, а в ладонях, сложенных вместе, он держал какой-то круглый предмет. Тело мертвеца, там, где оно проглядывало из лохмотьев, блестело, словно покрытое маслом. Больше во вскрытой каверне ничего интересного не было.
Выглядевший мертвым человек внезапно пошевелился и открыл глаза. Его взгляд скользнул по сторонам, а затем уперся в тролля. Глаза ожившего трупа расширились. В них вспыхнуло и стало разгораться золотистое пламя. Мужчина поднял перед грудью правую руку. Пальцы на ней засветились ярко-красным светом. Воскресший покойник начертил в воздухе загадочный знак. За его пальцами тянулся алый след, который медленно таял в воздухе.
Тгамшуффер вдруг почувствовал необычную слабость в ногах. Взглянув вниз, тролль увидел, как по его нижним конечностям побежали глубокие трещины. Великан испуганно отшатнулся от пролома и, не успев даже охнуть, рассыпался по полу пещеры огромной кучей камней.
Глава 1. Сын лисьего короля
1502—1515 годы до начала Нового Исчисления, Черный лес княжества Минестрал
Родители назвали его ЛииСом. В переводе с лисьего языка это означает «Идущий следом». Лисенок родился тщедушным и слабым. Он был последышем в семье рыжих лисов древнего рода ЛиуСсов княжества Минестрал. Его отец Лайсс являлся главой клана Темных лисов, с незапамятных времен обитавших в Черном лесу. Трое старших братьев и сестра выглядели намного крупнее и здоровее своего братца. Молока лисицы-матери последышу постоянно не хватало, и ему приходилось голодать. Но, несмотря на хрупкое сложение, ЛииС обладал сильным духом и твердым характером. Стоило кому-то из старших лисят его обидеть, как «Идущий следом» намертво вцеплялся в обидчика. Тот мог трепать и таскать малыша, но последыш никогда не ослаблял своей хватки. И кусал до тех пор, пока противник не начинал скулить, извиняясь. Трое старших братьев держались вместе и сторонились последыша, недолюбливая его за упрямый норов. Сестра Бай Ли, напротив, жалела меньшого. Она старалась быть к нему поближе, а при необходимости всегда готова была встать на его защиту. Среди лисьих детенышей установилось хрупкое равновесие. Трое против двоих. Родители не вмешивались в дела потомства, считая, что обоюдное противостояние полезно и способствует формированию нужных навыков. Они лишь растаскивали затевавших потасовки лисят в разные стороны, щедро раздавая тумаки.
Постепенно детеныши взрослели. Под присмотром родителей они учились охоте в лесу. Обычно ЛииС с сестрой и матерью загоняли добычу, а отец с тремя братьями поджидали ее в засаде. По мере взросления лисят дичь становилась крупнее, и охота на нее опаснее. В последний раз семья лисов загнала молодого оленя. Прижав того к реке, хищники набросились на жертву одновременно с разных сторон. Увидев, что пути к бегству отрезаны, рогатый решил сражаться до конца. Он опустил голову и приготовился ударить ближайшего из нападавших. Но тут лис-отец неожиданно тоненько свистнул. Животное замерло неподвижно, и, воспользовавшись этим, лисье семейство растерзало беспомощную добычу. ЛииС потом долго приставал к родителю, прося научить его столь ценному способу охоты. Но старый лис вместо объяснения ткнул острым когтем куда-то под лопатку отпрыска, и у того отнялась правая лапа.
– Это тебе для начала, – оскалил пасть в усмешке Лайсс. – Потом покажу еще…
Лис-отец почти постоянно отсутствовал, занимаясь делами клана. Больше всего времени с детенышами проводила лиса-мать. Ларсса усердно учила отпрысков выживанию в Черном лесу. Здесь встречались звери, которые могли легко расправиться с самым сильным лисом. Медведи, стаи волков… А также создания, о которых взрослые лисы шепотом говорили «Они». Загадочные существа стояли в первых рядах длинного списка врагов лисьего рода. Со временем лисята научились основным навыкам охоты, умению прятаться от врагов и заметать следы. Они теперь могли надолго затаиться в густой траве, неслышно красться и отводить глаза преследователю. Кроме того, безошибочно распознавали целебные и ядовитые растения. Ну и еще много чего… Лиса-мать поведала повзрослевшим детенышам о мире за пределами их родного леса. Он оказался настроен крайне враждебно к лисьему племени.
Лису-отцу, в силу его положения главы клана, приходилось постоянно быть настороже, опасаясь нападения со стороны недоброжелателей. Его соперниками за главенство в клане являлись коварные и злобные семейства рыжих лисов4: ПуСсы и НейСсы. От них можно было ожидать любой пакости.
Логово семьи ЛиуСсов находилось в глубокой норе рядом с заброшенным храмом Огненных Туч. Древние развалины были остатками величественной постройки Старых богов, правивших Обитаемыми Землями в незапамятные времена.
Как-то поздно ночью ЛииСа разбудил сильный запах дыма. Лисенок спал на своем обычном месте возле входа в нору. Подскочив, он предупреждающе затявкал и, толкнув спавшую рядом сестру, бросился к выходу. Но тот оказался завален горящим хворостом. Жалобно скуля, проснувшиеся лисята заметались по логову. Матери и отца рядом не было. Старшие братья, отпихнув в сторону сестру и ЛииСа, устремились к запасному выходу из норы. Чихая и поскуливая, последыш и Бай Ли поползли вслед за ними. Внезапно со стороны спасительного хода, к которому убежали старшие лисята, донеслись звуки схватки и жалобное повизгивание. Затем раздался тоскливый вой, который сразу прервался. «Там засада!» – догадался ЛииС и потянул сестру в боковой лаз. Этим ходом семья не пользовалась. Обычно лисята складывали сюда свои нехитрые детские «богатства»: косточки, камешки, красивые перья птиц. Брат с сестрой ползли все дальше и дальше по узкому проходу, с трудом протискиваясь между корней деревьев. Они старались забиться как можно глубже под землю. Оставалась слабая надежда, что лаз их куда-нибудь выведет. Упорно ползших вперед беглецов по пятам преследовали, постепенно настигая, клубы удушливого дыма. Надышавшись гарью, Бай Ли слабела прямо на глазах. Она уже не скулила, а только тихо постанывала, с трудом перебирая лапами и продвигаясь вслед за братом. Лаз закончился тупиком с неглубокой выемкой в земле. Лисята из последних сил сползли в углубление. Дым, клубясь, постепенно обволакивал все вокруг, заполняя свободное пространство. Бай Ли свернулась в клубок и затихла, укрыв мордочку кончиком хвоста. У ЛииСса перед глазами все плыло и кружилось. Но лисенок не собирался так просто сдаваться. Зажмурив глаза и стараясь не дышать, он принялся неистово рыть под собой землю, пытаясь отсрочить неизбежный конец. «Лучше умереть в борьбе!» – решил упрямый малыш. Внезапно земля подалась под лапами, и лисенок куда-то провалился. Жалобно пискнув, вслед за ним свалилась Бай Ли. Недолгий полет в синем тумане закончился сильным ударом о твердую поверхность, и лисята лишились чувств.
