Магистр темных дел

– Ничего ты мне не сделаешь, Мирра. И я тоже плевала на твои запреты.

Такого оскорбления Мирабель стерпеть не могла. Она метнулась к столу соперницы и под дружной визг женской половины курса надела на голову обидчицы котелок.

– Тебе идет, Скотт, так и ходи!

Губы Лики плаксиво дрогнули. Она вскочила, собираясь укрыться от позора в уборной, но тут в голове огненными буквами вспыхнуло: «Аквир». Плохо соображая, что делает, Лика в упор уставилась на Мирабель. Той бы насторожиться, но она не воспринимала поверженную соперницу всерьез. Дар у Лики слабенький, максимум горелку подожжет. Мирабель даже тратить мощь своей стихии на нее не стала: не достойна. А так бы летать Лике Скотт под потолком!

– Ну поплачь, поплачь, авось, мастер Гиберд пожалеет! – опершись ладонями о стол, подтрунивала Мирабель. – Ты ж его любимица. Зато без работы не останешься, когда выпускные экзамены завалишь. Будешь у него пробирки мыть, да кристаллы в порошок измельчать.

Лика не слышала половину того, что она говорила. Для нее слова Мирабель слились в «белый шум».

Внутри стало нестерпимо горячо, словно в груди взорвался котел со снадобьями. Ревущее пламя наполняло все ее существо, сконцентрировало силу в пучок в области сердца. Ее было так много, Лика никогда не ощущала себя такой всемогущей. Эта сила нашептывала, искушала: «Отомсти! Ты терпела много лет, но теперь все они поплатятся. Сотри ухмылку с ее лица, навеки запечатай ей рот!»

Как там учил Раян? Представить, сосредоточиться…

Волнение улетучилось, сменившись ледяным спокойствием. Лике казалось, будто она делала все сотни раз. Ничего сложного, нужно только захотеть.

Струйки магии покорно заструились к кончикам пальцев.

– Аквир!

Странно, в этот момент Лика не испытывала к Мирабель никаких чувств. Она превратилась для нее в бездушный предмет, недостойный ненависти.

Заторможенное сознание с опозданием реагировало на реальность.

Моргнув, Лика недоуменно уставилась на Мирабель. Кажется, та кричала. Почему? И отчего она резко побледнела, сползла на пол, держится за сердце? Губы посинели, кровь отлила с лица…

Ох, голова болит!

Лика с тяжким вздохом провела ладонью по лбу и нащупала котелок.

Все как в тумане…

События недавнего прошлого постепенно воскресали в памяти. Вот Дик пригласил ее на бал, вот Мирабель взбеленилась, гадко пошутила, унизила. А дальше…

Лика, не веря, замотала головой и издала низкий, гортанный звук, нечто среднее между криком и стоном. Тело ее сотрясала крупная дрожь. Нет, она не могла, она ни за что не причинила бы вред Мирабель! Да и как, если Лика толком не практиковалась, до вчерашнего дня ничего не знала об обратной магии. Однако факт оставался фактом – жизнь постепенно утекала из Мирабель. Оттеснив Лику, над ней столпились сокурсники. Быстро сориентировавшись, парни подхватили Мирабель и понесли в лазарет. В дверях они столкнулись с опоздавшим Адамом Гибердом. Ему хватило одного взгляда, чтобы оценить всю серьезность положения.

– Кто это сделал? – рыкнул он, обведя взглядом притихших студентов. – Кто применил обратную магию?

– Это Скотт! – пискнула Йенифир.

Через мгновения ее слова подхватили остальные:

– Это Лика Скотт, Скотт ее убила!

Гиберд чиркнул взглядом по лицу девушки, словно ножом полоснул.

– Не ожидал от вас! – едва размыкая губы, процедил он и указал на дверь: – За мной к ректору!

Над головой Лики карающим мечом нависло отчисление. И все из-за!.. Собственно, что на нее нашло, какой демон нашептал прибегнуть к обратной магии? Хотя теперь это неважно. Ректор не поверит детским заверениям: «Я не хотела!»

– С Мирабель все будет хорошо? – с надеждой спросила Лика. – Она ведь не умрет?

На последнем слове голос дрогнул, сорвался.

К глазам подступили слезы. Лика хлюпнула носом. Она не убийца! Создатель сущего, неужели Лика превратится в такую же, как Раян Энсис? Вдруг он заразил ее спорами зла, такое возможно? Но как Лика ни пыталась свалить вину на другого, факты упорно твердили: именно она применила роковой «Аквир», Раяна рядом не было.

Преподаватель лишь чуть громче повторил:

– К ректору, Скотт!

Понурившись, Лика сгребла конспект в сумку, закинула ее на плечо. Поколебавшись, прихватила котелок как вещественное доказательство. Вряд ли ей дадут хоть слово сказать, но пусть будет. Все равно пришлось бы сдать завхозу по обходному листу.

Ставшие ватными ноги шаркали по полу. Гиберду приходилось постоянно поторапливать ее, но Лика не могла идти быстрее. Что-то внутри нее оборвалось, может, ниточки, соединявшие туловище, руки и ноги.

Перед мысленным взором стоял образ сползающей на пол Мирабель. Лика успокаивала себя, твердила, что ее слабенького дара не хватило бы для убийства, только из желудка уже поднималась горечь, шипастым ошейником сжимала горло. Девушка сопротивлялась, загоняла подальше страшную мысль, но та упорно возвращалась. Она убила Мирабель.

Лика смутно помнила, как продела путь от алхимической башни до административного корпуса. Не заметила, что распогодилось, потеплело. Увы, даже июльскому солнцу было бы не под силу растопить ее оледеневшие внутренности.

«Я стала как Энсис, меня заберут в Тайную канцелярию».

Именно этого она боялась больше всего – не отчисления. А еще всем сердцем желала Мирабель выкарабкаться. Пусть бы дальше над ней издевалась, играла принцессу, лишь бы жила.

Утонувшая в мрачных мыслях Лика едва не врезалась в ограду садика. Пришлось Гиберду взять ее за руку и направить в нужном направлении. Распахнув входную дверь, он посторонился и с едкой вежливостью произнес:

– Прошу, Скотт!

И тут же пригрозил:

– Надумаете бежать, сейчас или потом, сделаете только хуже!

Чего-чего, а бежать она точно не собиралась. От себя все равно не уйдешь.

– Мне… мне очень жаль. Я не хотела!

Глупые, жалкие слова! Разумеется, преподавателя они не проняли, зато Лика немного облегчила душу.

* * *

В приемной ректора пахло мятой и кожаным диваном. Тем самым, на котором девушка ерзала в ожидании приговора. Гиберд уже вошел в кабинет, скоро придет ее очередь.

Секретарь Бранцеля, Мона Сора, с сочувствием посматривала на Лику, даже предложила ей чаю. Когда же та скромно отказалась, укоризненно заметила:

– Чай в вашем случае как лекарство. На вас лица нет!

Лика с горькой усмешкой подумала, что, если на ком и нет лица, так это Мирабель.

Сердце кольнуло, зияющая в нем рана заныла, словно в ней провернули ржавый нож. Лика отвернулась, уткнулась лбом в стену.

Зря Раян свел клеймо, она его заслужила.

– С инвентарем к милорду, пожалуй, не стоит. Отставьте здесь. Если все хорошо, обратно заберете. Нет – другим пригодится.

Невозмутимая Мона отобрала у нее котелок и положила на стол, на стопку бумаг. За время многолетней службы в качестве секретаря ректора она навидалась всякого и разучилась удивляться. Подумаешь, котелок! После громкого во всех смыслах увольнения Раяна Энсиса ей пришлось чистить шторы от осколков стекла и выгонять из приемной потревоженных всплесками магического фона духов. Это сейчас Раян превратился в равнодушного циника, а тогда был весьма темпераментным мужчиной. Во всех смыслах этого слова. Мона с улыбкой вспомнила женские трусики, которые как-то случайно обнаружила в ректорском кабинете – торчали из ящика стола. Ящик она, разумеется, задвинула, ничего о находке не рассказала. Да и зачем, если и так понятно, кому они принадлежали – невесте. Именно она Раяна и погубила. К счастью, только в переносном смысле – специалисты Тайной канцелярии вовремя подоспели.

Отогнав воспоминания о том трагическом дне, Мона поправила очки и таки сделала чай. Станет Лика пить или нет, ее дело.

– Я сюда немного мятного ликера капнула.

Мона с мягкой улыбкой протянула поникшей студентке дымящуюся чашку. Лика вызывала в ней материнские чувства. Своих детей у Моны не было: не сложилось. Некрасивой девушке без приданого сложно найти мужа, приходится много работать, чтобы скопить хоть что-то. Потом внезапно просыпаешься, а молодость ушла, никому ты не нужна.

– Спасибо.

Лика обернулась на голос, робко потянулась за чашкой.

– Осторожно, не обожгитесь, милая!

Лика против воли улыбнулась.

Секретарь – добрая женщина. А вот ректор вряд ли.

Она успела выпить половину чашки и немного успокоиться, когда на пороге кабинета возник Бранцель.

– Скотт? – поманил он.

Лика с сожалением поставила чашку на диван. Как же ей не хотелось покидать уютную приемную, где хозяйничала понимающая Мона! Но делать нечего, Лика действительно виновата и должна понести наказание.

– Все будет хорошо! – подмигнула ей напоследок Мона и забрала чашку.

«Хорошая девочка, если и напроказила, то явно по неопытности», – пронеслось у нее в голове. Уж в чем-чем, а в людях Мона разбиралась, возраст и опыт обязывали.

Прежде Лике не приходилось заходить дальше приемной. Училась она сносно, распорядка не нарушала. Несмотря на нарастающую тревогу, скрутившую желудок в бараний рог, Лика робко огляделась: любопытно же!

Говорят, по комнате можно многое сказать о человеке. В таком случае ректор жуткий зануда и консерватор. А еще любит хвойный одеколон, вылил на себя не меньше флакона. «Если я пробуду в кабинете больше пяти минут, возненавижу лес», – пронеслось в голове Лики. Вроде, запах приятный, но с каждой минутой раздражает все больше. Или дело не в аромате, а обстоятельствах? В любом случае ректор мог бы умерить любовь к парфюмерии.

Никаких личных безделушек, сплошь казенная мебель. Над рабочим столом – портрет короля.

Владелец подобного кабинета в положение не войдет, сразу выставит вон с вещами.

Для себя Лика решила: она не станет оправдывается, расскажет все, как есть.

Гиберд верным псом замер возле кресла начальника. Высокий, темноволосый, с острым носом, он напоминал ворона. Одевался всегда небрежно, но хотя бы не в черное. Зато ректор – полная противоположность подчиненному. Такому хоть сейчас на прием! Едва заметно отливавшие рыжиной волосы Бранцеля были идеально уложены. Из-под канареечного жилета кокетливо выглядывал фиолетовый шейный платок. Темно-серый брючный костюм уравновешивал буйство красок. Лицо… Обыкновенное лицо, приятное, в меру мягкое, в меру мужественное. Природа не надела Георга Бранцеля какими-то яркими чертами. В этом он походил на занимаемый кабинет.

– Итак, я вас внимательно слушаю!

Лика задумалась: с чего бы начать? То ли со вчерашнего дня, то ли с сегодняшнего помутнения рассудка. В итоге тоже выбрала краткость:

– Я по неосторожности убила свою сокурсницу.

– По неосторожности? – скептически поднял брови Бранцель. – Насколько мне известно, просто так, случайно к обратной магии не прибегают.

Его ровный тон удивлял. Разве ректор не обязан кричать, поносить ее последними словами? А он сидит, пристально смотрит, перекатывает между пальцев карандаш. Гиберд, и тот выглядел взволнованным. Хотя он рядовой преподаватель, тогда как Бранцель – ректор, ему по должности положено сохранять спокойствие в любых ситуациях.

Лика тяжко вздохнула.

– А у меня вышло случайно. Я рассердилась. Понимаю, это недопустимо, и я готова…

Договорить она не успела.

В приемной послышалась какая-то возня, приглушенные голоса. Потом под громогласное: «Мне плевать, я все равно войду» дверь распахнулась, явив Раяна Энсиса. Он ворвался в кабинет, оттеснив пытавшуюся помешать проникновению Мону, и прямиком направился к ректору.

– Отпустите студентку! Никого она не убивала. Пострадавшая девчонка жива и умирать не планирует. Калекой тоже не станет, отделалась легким обмороком.

– Но… – пробормотал обескураженный Гиберд. – Я собственными глазами видел! По-вашему, я не способен отличить обморок от предсмертной летаргии?

– Нет! – Раян полоснул по нему предостерегающим взглядом: молчи! – Я в курсе ваших способностей, Адам. Если запамятовали, именно я нанял вас на работу. Вы хороший алхимик, но абсолютный профан в других видах магии.

Преподаватель намек понял, благоразумно прикусил язык.

– Так что, Георг, заканчивайте с бесполезными истязаниями. Лучше дайте втык нерадивым подчиненным, которые не умеют толком определить дар и зачисляют студентов на неправильные факультеты. А потом вы удивляетесь несчастным случаям и низкой успеваемости! – Раян возвел очи горе. – Чего вы ждали, если в академии больше не учат управлять своим даром? Студентка, положим, виновата, но не меньше вашего.

Бранцель нервным движением поправил шейный платок, сначала затянул, затем ослабил узел и ровным, спокойным голосом приказал:

– Господин Энсис, прошу, обождите меня в приемной. Я скоро закончу, и мы…

– Нет.

Ректор нахмурился. Наверное, он ослышался?

– Нет, – столь же непреклонно повторил магистр. – Я останусь. А вот Адам выйдет.

Мужчины переглянулись. Гиберд робко сделал шаг к двери и остановился, не зная, кому подчиниться: новому или старому начальнику.

– По какому праву вы командуете в моем кабинете? – взорвался Бранцель.

Напускное спокойствие покинуло его. Всему есть предел! По щекам загуляли желваки. Злосчастный платок полетел на стол, только чудом разминулся с чернильницей, а то прощай, дорогой шелк!

– Вашем? – поднял брови Раян. Чужой приступ ярости его не впечатлил. – Если только временно. Мы оба знаем, по какой причине вы здесь. Ваш дядюшка…

– Хватит! – покраснев, выпалил ректор и шипящим шепотом напомнил: – Здесь студентка!

– Я в курсе.

Раян откровенно издевался. Лике удалось перехватить его взгляд – глаза магистра смеялись. Он получал темное, извращенное удовольствие от происходящего, явно бил по больному. И преуспел: даже Лика задумалась, как связаны дядюшка и должность ректора.

– И все же, – прочистив горло, Бранцель взял себя в руки и тяжело откинулся на спинку кресла, – я предпочел бы перенести наш разговор. Чрезвычайно рад, что пострадавшей студентке стало лучше, однако это не отменяет наказания для…

Он вопросительно глянул на Гиберда, и тот услужливо подсказал:

– Скотт. Провинившуюся зовут Лика Скотт. Студентка третьего курса факультета стихийной магии.

– Какой угодно, только не стихийной! – презрительно фыркнул Раян.

Дождавшись, когда взгляды собравшихся сфокусируются на нем, он соизволил пояснить:

– Я которую минуту пытаюсь вдолбить в ваши пустые головы, что у девушки совсем другая специализация. То, что вы записали ее в стихийницы, – ваши проблемы. Она ведь применила «Аквир», верно?

Гиберд брезгливо передернул плечами:

– Я не разбираюсь в ваших штучках!

– А жить, небось, любишь? – зло прокомментировал Раян.

Преподаватель уступил. В некоторых случаях с магистром лучше не спорить.

– «Аквир», конечно, – сам себе ответил Раян.

Добившись своего: молчания и внимания, – он расслабился, отрешенно, будто уйдя в другие миры, смотрел перед собой. Лицо разгладилось, линия рта стала мягче, и Лика с удивлением поняла, что Раян Энсис вовсе не стар и страшен. Положим, до прекрасного принца ему было по-прежнему далеко, в двадцатилетнего юношу он тоже не превратился, но ненадолго стал другим. Осталась пластика вампира, все так же таинственно блестели необычные глаза, но изменились рождаемые ими чувства. Раян больше не отталкивал, наоборот, притягивал. При иных обстоятельствах… Лика со стыдом отогнала глупую мысль, но она упрямо вернулась. При иных обстоятельствах Лика хотела бы, чтобы Раян Энсис пригласил ее на танец. С таким кавалером она не осталась бы без внимания. Куда там Дику!

«Может, попробовать?» – мелькнула в голове очередная шальная мысль. Дождаться «белого танца», подойти и попросить. Вряд ли кто-то еще отважится. Не иначе пережитое потрясение так на нее подействовало. Прежде Лика и не помышляла о танцах с преподавателями.

– Так вот, – подвел итог Раян, – ни одна, даже самая талантливая стихийница не смогла бы полноценно овладеть заклинанием за одно занятие. У половины потока вообще ничего не вышло. Не с живым существом, как у Скотт, с полом. Они не могли связать части заклинания, а она, – он кивком указал на Лику, – справилась. Причем в сложной эмоциональной ситуации, без моей помощи и подсказок. И после этого вы, милорд, все еще утверждаете…

– Ничего я не утверждаю! – насупился ректор.

Он ощущал себя мальчишкой, которого только что отчитали за пальбу из рогатки. Унизительно! А в присутствии подчиненного – унизительно вдвойне. Теперь Бранцель пожалел, что не выставил Гиберда, как просил Раян. Надо, надо было в мелочи наступить на горло собственной гордости! Он не стал и теперь раскаивался. Пусть Гиберд не сплетник, но он слышал все – одного этого молчаливого знания достаточно, чтобы отравить ректору жизнь.

– Выйдите, пожалуйста! – запоздало приказал ректор.

Дождавшись, пока преподаватель скроется за дверью, он устало поинтересовался:

– Ну, и что же нам делать? Не наказывать ее?

Лику покоробило, что о ней говорили в третьем лице, будто ее здесь нет, но у нее хватило ума промолчать. Впереди забрезжил шанс остаться в академии. Надо выждать и не вмешиваться. Кто бы мог подумать, что Раян Энсис станет ее добрым вестником!

– Отчего же? – пожал плечами магистр. – Проступок налицо, тяжкий проступок. Я всего лишь против исключения и иных крайних форм воздействия. Так как, два года, Скотт?

Он неожиданно повернулся к Лике и одарил ее лукавой улыбкой.

Девушка опешила. Она даже не знала, от чего больше: от того, что Раян вдруг к ней обратился или от непривычной игривости.

– Какие два года? Что за два года? Объясните толком! – Ректору надоели непонятные намеки.

– Охотно. Извините, Скотт, – развел он руками, – придется выдать вашу тайну. Впрочем, вы сами мечтали поделиться ей с ректором.

– Так вот, – теперь магистр обращался исключительно к Бранцелю, – прошлым вечером, когда мы с вами жарко обсуждали назревшие изменения в программе третьего курса, Лика Скотт собралась к вам с повинной. Она приняла участие в глупом споре и залезла в мой дом. Ничего не украла, но факт остался фактом. В наказание я попросил ее помочь с классификацией книг и ингредиентов для зелий. В свете последних событий ей придется стать моей ассистенткой на два года. Сами понимаете, программа обучения обширна, я не могу за всем уследить. Вдобавок четыре руки в лаборатории лучше двух. При необходимости я предоставлю список порученных ей заданий.

– Не нужно. Я согласен с выбором наказания, – быстро, словно боялся, что Раян передумает, произнес ректор. – Предпочитаю, чтобы темные находились под вашим присмотром круглосуточно.

– Круглосуточно?

От брошенного Раяном взгляда Лику кинуло в жар. Она даже ощупала себя, на месте ли одежда, не сумел ли магистр силой мысли ее раздеть.

Ректор закашлялся, уловив витавший в воздухе напряжение, и строго заметил:

– Не в этом смысле, Раян! Вы прекрасно меня поняли.

– Понял, понял, конечно. Так я могу забрать ее прямо сейчас?

«Как – забрать? Не хочу сейчас!» – заметались в голове Лики переполошные мысли. Она с надеждой, вдруг передумает, посмотрела на ректора, но тот не заметил обращенную к нему мольбу. Тогда, позабыв о роли кающейся грешницы, Лика с жаром выпалила:

– Вы не можете, милорд, так нельзя!

Пальцы ее так сильно вцепились в юбку, что ткань затрещала. Лика этого не замечала. Она не сводила взгляда с лица Бранцеля. Он ведь пошутил? Существует Устав…

– На вашем месте, я бы радовался, юная леди, – безжалостно обрубил крылья надежде ректор. – Вас могли исключить, но стараниями господина Энсиса вы продолжите обучение.

– Но я не хочу!

Лика балансировала на грани истерики. Ей одновременно хотелось разрыдаться и вцепиться в Бранцеля, трясти до тех пор, пока он не передумает. Очевидно, нечто подобное отразилось на ее лице, раз Раян обеспокоенно положил руку ей на плечо.

– Хватит с вас за сегодня одного обратного заклинания, Скотт, – склонившись к самому уху, прошептал он. – И не так уж я страшен, студентками на ужин не питаюсь, к крови тоже равнодушен.

Лика смущенно молчала.

Дыхание Раяна шевелило ее волосы, мурашками разбегалось по телу.

Так близко! Снова недопустимо близко.

Лике казалось, ее опустили в ледяную ванну. Овеваемая теплыми волнами дыхания магистра, она боялась пошевелиться, только сердце ухало в груди. Ректор, кабинет, мир за пределами административного корпуса перестали существовать, остались лишь обострившиеся до предела чувства. Они сплетались в огненный клубок в животе, стекали лавой по ногам, иголками входили под кожу.

– Вам понравится, Скотт!

Шепот Раяна понизился до интимного. Теперь его губы и вовсе касались мочки ее уха. Это-то отрезвило. Словно ошпаренная, под задорный смех магистра Лика отскочила, запнулась о стул и едва не растянулась на полу.

Молчаливо наблюдавший за мизансценой ректор неодобрительно хмурился, однако отчитывать Раяна не стал. Магистр был… странным. Нелепо требовать от него того же, что от нормальных людей. Между тем он отличный специалист, при необходимости заменит половину преподавательского состава, именно поэтому в свое время Георг Бранцель согласился принять его на службу. Ректору хотелось восстановить былую славу академии, вдобавок, пообщавшись с Тайной канцелярией, он пришел к выводу, что опасности для студентов Раян не представлял.

– Итак, – Бранцель прокашлялся, напомнил, кто здесь главный, – давайте закончим разбирательство. Мы увлеклись последствиями, почти определились с наказанием, – он покосился на Раяна: мол, решаю тут я, а не ты, – но так и не выслушали провинившуюся. Студентка Скотт, – Лика встрепенулась, подобралась, – поведайте нам о причинах своего поступка. Почему вы хотели убить Мирабель Селти?

– Я вовсе не хотела ее убивать, милорд! – с жаром заверила Лика. – Как я и говорила, все вышло случайно. Я смутно понимала, что творю. Мирабель… Она надела мне на голову котелок, говорила разные обидные слова. Я жутко разозлилась, и тут всплыло в памяти заклинание.

Девушка умолкла в ожидании окончательного вердикта. Прокручивая сказанные слова, она засомневалась, не покажется ли после сделанного признания двухлетнее рабство недостаточным наказанием.

Ректор напряженно безмолвствовал, затем повернулся к Раяну:

– Так последствия не слишком серьезные?

– Их вовсе нет, – ошарашил тот.

– То есть? – Брови ректора сошлись на переносице. – Но «Аквир»…

Зато Лика все прекрасно поняла. Раян проделал с Мирабель то же, что некогда с ней. Удивительно, как в одном человеке уживались два противоположных дара: жизни и смерти!

– Право, Георг, девочка применяла его второй раз в жизни, неумело, по памяти, неужели вы думали, будто все выйдет правильно?

Раян смотрел на ректора словно на неразумного ученика.

– Стоп! – Выставил перед собой ладонь Бранцель. – Пару минут назад вы утверждали, что заклинание удалось.

– Заклинание – да, а вот должный эффект – нет. Она студентка, Георг, сту-дент-ка! Вдобавок не знакома со своим настоящим даром. Даже если правильно все сформирует, силу вложить не сумеет. И хватит уже!

Магистр ударил кулаком по столу, поставив жирную эмоциональную точку в препирательствах. Ректор шумно засопел, но сдержал бурлившие внутри эмоции.

– Три недели исправительных работ и… Насколько там она вам нужна, Раян, настолько и забирайте. Но отныне вы отвечаете за все, что она выкинет! – пригрозил Бранцель.

Раян равнодушно пожал плечами. Отвечаю, так отвечаю.

– И заодно, чтобы десять раз не заходить, как там с обратной магией? Утверждена?

– Да, два раза в неделю.

– Прекрасно, давно пора! Девочку пока оставьте на стихийном. Я понаблюдаю, в конце года проведу необходимые тесты. Тогда и решим.

– Что – решим? – отважилась просить Лика.

Жутко хотелось воды, а еще сесть: ноги не держали.

– Кто вы есть, милое создание. И не благодарите!

Махнув рукой, Раян удалился.

Лика проводила его долгим взглядом.

Вопросов только прибавилось. Во-первых, почему магистр умолчал о краже? Пусть он вернул ручку (непонятно как, но вернул), Лика все же ее забрала. Во-вторых, о каком даре шла речь? По контексту выходило – темном, но ни отец, ни члены приемной комиссии ничего, кроме огня, не нашли. Да и сам Раян сомневался, раз прямо сейчас не потребовал перевести ее на другой факультет.

– Надеюсь, случившееся станет вам уроком, – назидательно заметил Бранцель.

Он посматривал на Лику снисходительно, с едва заметной усталостью.

– Такие родственники, отец, дед, брат, а вы! Нехорошо!

Ректор укоризненно покачал головой.

– Я знаком с Дунканом Скоттом, а также вашим дядюшкой. Сомневаюсь, будто им приятно будет узнать о вашем проступке.

– Понимаю, милорд.

Лика с тоской думала о предстоящем ужине у дяди и тети, догадывалась, кто станет на нем главным блюдом. Глупо ожидать, будто Бранцель и все остальные станут молчать. Лика и так старалась приходить к самому концу, когда все именитые гости расходились. Или, наоборот, сбегала в самом начале, выдумав срочные дела. Все – лишь бы избежать унизительного препарирования. Фамилия Скотт стала ее проклятием. Все ждали от нее того же, что от брата, но, увы, Лика не оправдывала надежд.