Былина железных душ

– Гой еси, славные богатыри! – промолвил он громко, соблюдая обычаи святой старины. Белениру притом показалось, что голос старца был самый могучий и сильный из тех, что он слышал.

– Почто вы приветствуете меня поясными поклонами? – спросил дед, увидав, что путники поклонились ему до пояса. – Меня уже тысячи лет все приветствуют поклонами земными! – и тут воины поклонились ему до самой земли, ибо поняли, что перед ними сын Земли и Солнца. – Вот так-то лучше! – и старец заметно подобрел, поклонился сам и улыбнулся, оголив белые зубы.

– Но кто ты? Давай сперва познакомимся! – воскликнул Беленир удивленно, и почувствовал запах мёда крепкого и хмельной медовухи.

– Я землёю рождён, рождён благодатной, – ответил дед, – я не из бездны пришёл, не из пропасти, солнце меня породило, яркое сотворило, лучами согрело и оживило!

– А я, – начал было Беленир, но дед продолжал:

– Мои кости – от камня гранитного, кровь-руда моя – от воды свежей, пот – от вешней капели, жилы от корней дубовых, а волоса от высокой травы. Меня знают все. Неужели никогда не слышали вы о том, кого берегины рекут Фрерин, а карлы Ободрин? Люди же называют меня Дед-Пасечник, – и он рассмеялся так, что смех его подхватили все путники, – вы думали, небось, что все сказки про меня всего лишь сказки и всё?

Сказок про Деда-Пасечника в народе ходило много, поговаривали, что когда-то он столкнулся с Лешим Старцем и победил его с помощью своей великой силы и тем спас древнюю землю, на которой располагался теперь Заповедный Край.

– Здравствуй вековечно, могучий дед, властитель пчёл и боярин мёда! – наконец вымолвил Всесвятлир, тогда как все остальные стояли, поражённые, и не знали, что им делать, ведь встретили они того, про кого раньше слушали сказки.

– Но зачем ты встретил нас, – вновь сказал Всесвятлир, видя, что его товарищи молчат, – и знаешь ли ты наши имена?

– Да, знаю, – ответил дед-весельчак, – ведь в ваших руках судьба Заповедного Края! А это земли не только людей, но и моих братьев, которые живут там в тенистых лесах, солнечных полях, в скалах гранитных да в светлых сосняках. Быть может, мы и уйдем когда-нибудь в другие земли, не тронутые рукой человека, но не сейчас. Так вот. Я вас не искал, а встретил случайно. А раз встретил, так одарю кое-чем. Ведь хотите вы отыскать коня, по бокам у которого часты звезды, во лбу светел месяц, а под сердцем красное солнце, а это трудное дело. Потому я дам вам напиток медвяный – мою медовуху живую, чтобы сдобрили вы ею ретиво сердце, кровь горячу и буйну голову, с моей медовухой не страшно будет бороться даже с любым чудищем! Но без веры и она не может помочь. Верьте в победу и победите, ибо вера и гору сдвинет!

И Дед-Пасечник достал из-за пазухи три бутыля и молвил:

– До встречи, друзья, скоро встретимся, буду ждать вас у себя дома – найдите меня в Брегокрае! – и он на своих резвых ногах вскоре скрылся в зарослях вереса и оттуда крикнул: – Пусть скатертью белою стелется вам путь-дорога через поля и моря, через горы и леса. И шершень пусть не тронет и пчела не ужалит!

Удивленные, но не испуганные, путники продолжили свой поход, представляя, что дорога будет стелиться перед ними и впрямь скатертью. Но затем их умы поглотили сладкие грёзы о том, как они сидят у очага и пируют вместе с друзьями и вскоре они совсем позабыли про весёлого деда.

До самой ночи и ещё полночи шли путники, и на следующее утро, едва лучи пали стрелами на сыру землю, они завидели издалека крыши рыбацких избушек. Над их головами пролетели чайки белогрудые, а в лицо задул морской бриз и оживил всё тело. Трава же под резвыми ногами витязей стала пышна. Но она по-прежнему была расчёсана ветром на восток.

Однако, воины добрались до деревни лишь когда проглянули очи звёзд, а месяц сребророгий засиял ярче самоцвета, осветив зыбучее море, что крутыми волнами вспенивалось вдали и отражало небесные хороводы. Так вот, как я сказал, лишь тогда, когда наступила глубокая ночь, предвестница утра ясного, молодцы добрались до изб смелых рыбарей. Но чтобы прийти в эту деревню, путники проделали немалый путь, спустившись с холмов по витой тропке в прибрежную низину, где и стояли на песчаной почве сосновые избы рыбаков вразброс с лодками и ладьями, чьи паруса изо дня в день обитатели этих мест расправляли по вольному ветру.

Беленир постучал в дверь первой попавшейся избушки. Вскоре хозяева отворили её, и из дома в уличные потёмки проник свет лучины, пав на суровые лица воинов. Беленир вежливо попросил ночлега, и хозяин тотчас впустил его и его спутников в свою избу, не желая нарушать издавна чтимые всеми законы гостеприимства. Путники, привязав коней крепкими узлами к столбу дубовому, вошли в избу.

– Здравствуй, человече! – воскликнул гордо Беленир, поглядывая на хозяина избы. – Спасибо тебе, друг мой, что приютил нас на эту ночь. Может статься, скоро меж облаками разразится гроза! – и, действительно тучи уже собрались в небе, предвещая страшную бурю. – Будь так добр, приготовь нам кушанья, какие есть, да постели нам где-нибудь спать! – и тут Всесвятлир снял шлем боевой, в котором всегда ходил, а Брисинор шапку, и вместе они уселись за стол, что стоял в горнице.

Хозяин же был человек добротный, довольно увесистый, одет был в рубаху, и вся одежда его пахла копчёными окунями, да и изо рта его веяло какой-то рыбой. У него была окладистая жёсткая борода, чёрная как смоль, и он всё время трогал волосы, отчего они были покрыты жиром и оченно грязны. Но не успел хозяин закрыть дверь, как вдруг в ночи тёмной, разрезая воздух холодный, ярко-серебристой стрелой пала наземь молния, озарив все окрестности, и море всколыхалось вслед за ней, освещённое ею. Серебряные блики на мгновенье заиграли на бурных волнах. Разразилась гроза буйная, пошёл дождь проливной, и рыболов закрыл дверь.

– Моё имя Бодин, – прокричал рыбак, надевая шапку, – ваши имена мне некогда выслушивать – надо бежать в холмы! – вслед за тем хозяин разбудил свою жену и двоих малолетних сыновей, спавших за перегородкой, и велел им одеваться.

– Нельзя, глупец! – вскрикнул Беленир. – Ты их погубишь, старый невежда, упади тебе на голову небесный молот. Всем ведомо, что оружие Маланьицы метит в гору, там вы обретете смерть или останетесь калеками!

– Ты не понимаешь, утопить тебя в море мало! – огрызнулся Бодин, с силой дёрнув за свою бороду. – Все здесь знают, что как громыхнёт гром-то, так проснётся в хлябях морских подводная страшила и скоро поползёт на берег. Бегите за мной, хотя вы, небось, и бегать-то не умеете – заелись совсем! И не отставайте, может быть, тогда-то, авось, и выживем-то.

– Так значит правда живёт в море чудо, – сказал Всесвятлир. – Тогда лучше не выходить из избы – ещё раздавит или сожрёт!

– Чудо-то уже по земле, небось, ходит-похаживает-то, ходуном с боку на бок переваливается, клювом-то своим пощёлкивает, хоботами подеёргивает, а вы расселися здесь будто безногие и даже уходить не хотите! – ответил Бодин. – Оно учует вас и раздавит мою избу вместе с вами в блин! Так что бегите! – и рыбак открыл дверь и увёл свою семью так быстро, что витязи даже не успели разглядеть лица его жены и детей.

Несколько мгновений Беленир его друзья сидели в избе, а затем, словно подстёгнутые кнутом, сорвались со своих мест и побежали вслед за Бодином. К тому времени быстроногий рыбак убежал уже чуть ли не к самому холму. Но молния белоокая осветила на мгновенье его измоченную хлещущим ливнем спину, и Беленир его тотчас увидел. Хотя едва свет погас, витязи снова оказались слепы: тьма была хоть глаз выколи. Зато Беленир слышал крики и чьи-то стоны, слышал, как бежит толпа. И вдруг среди всей суматохи услышал он пронзительный рёв, и сердце нашего витязя дрогнуло, сжалось, будто его обхватил кто-то и сдавил железною ладонью. Беленир прилёг наземь за кочкою небольшой и вслед за ним прилегли его товарищи. Всесвятлир, видя, что его друзья испуганы, подшутил:

– Что за деревенщина воет здесь? Мои предки сражались с чудищами более великими, чем деревенское чудо-юдо! – Беленир и Брисинор засмеялись, но их смех был притворен.

Тем временем, блеснув серебром, в море вновь ударила молния. Бодин уже совсем скрылся из виду, затерявшись в густой толпе рыбаков, выбежавших из своих изб и хижин. И вот приникшие молодцы узрели у самого берега чудище огромное, покрытое илом, ростом выше любого дуба. Оно под рокот грома выползло из пучины морской и распугало людей своим страшным видом. И Беленир тоже ужаснулся: было это чудо велико словно змей, хотя впотьмах нельзя было оглядеть всё его тулово, и имело с боков какие-то отростки, подобные лапам. Оттого наш молодец испугался пуще прежнего и перестал смотреть на окаянное чудище. А оно разинуло пасть, усыпанную зубами словно острыми кольями, и громко заревело, и от того рёва у витязей заколотились сердца и захватило дыхание. Со всего люда честного слетели шапки. Но на том чудо страшное, многомощное не остановилось, а стало своим хвостом огромным крепко охаживать все избы, подняв великий шум. В темноте не было видно, какие дома оно ломало, но отовсюду летели брёвна деревянные да крепкие балки. Блеснули молнии, и Беленир увидел, что чудовище поганое вырвало столб, к которому были привязаны их кони, и жеребцы разбежались во все стороны. Но одного коня чудо подхватило своими лапками и тотчас унесло в свою утробу.

– Это уродище проглотило моего скакуна! – воскликнул Всесвятлир и смолк, видя, что уродище собирается уже подползти к народу и сожрать его.

Беленир же стал думать, как спастись от этой подводной твари и избавить от неё рыбаков. Слышал он, как кричат позади: «Мосальный Горб, бегите!». Но не знал он, как можно уйти от такой громады великой. «Вмиг эта тварь настигнет тебя и раздавит», – думал он. И тут вспомнил Беленир про напиток пьянящий, дарованный Дедом-Пасечником. Немедля он откупорил бутыль и выпил пять глотков, а затем дал выпить и всем остальным путникам. Вкусен был напиток медовый, и скоро он нагнал невесть откуда в руки и ноги воинов великие силы. Они позабыли свой прежний страх и поднялись во весь рост перед чудом, покинув своё укрытие за приютной кочкой. Злобное уродище уже было от них лишь в десяти саженях. Молнии заиграли на их лицах серебристым светом, и зарницы засветились вдали, осияв проклятое чудище.

Сдивовался Беленир над уродищем подводным и, почуяв, что в нём во много раз увеличилось силы и смелости, изрёк: «Дайте мне копьё крепкое!». Тотчас Всесвятлир подал ему свою сулицу, и Беленир, разглядев в свете молний глаз чудища, не зная даже, сколько всего у него очей, бросил сулицу прямо в него. Никогда Беленир не славился своей меткостью, но сулица полетела ровно и угодила чудищу в его единственное око, не прикрытое зеницей. Тут взревело чудо и извилось, будто пораженная змея: из его глаза обильными потоками хлынула кровь. Но скоро оно смолкло и опрокинулось обратно в пучину. Послышались всплески морские, и белая пена поглотила чудище в свои объятия, в глубину неизмеренную. Так окончилась первая битва с Мосальным Горбом.

Тотчас со всех сторон к обрыву в море сбежался народ, и люди, словно тени чёрные, зашныряли по камням. Тут и наши молодцы подошли посмотреть, не вылезет ли чудо вновь, не появиться ли оно из морских пределов, влекомое жаждой мести. Но сколько ни ждали его, оно не появлялось. С час стояли люди около самого обрыва, ропща и негодуя, и вслух размышляя, отчего не смогли они вовремя скрыться. Вместе с ними молчаливо стояли и витязи, потупив взоры в бушующие зыби. Через час люди наконец вспомнили своих избавителей и сыскали в толпе Беленира, Всесвятлира и Брисинора. Какие-то могучие рыбаки тотчас подхватили их на руки и, подкидывая в воздух холодный, стали кричать что-то невнятное. Но Беленир не радовался, он был скромен и молчалив, так как ещё не отошёл от всего случившегося. Всесвятлир и Брисинор, напротив, веселились, как только могли, выкрикивая победные речи и угрожая глубине морской своими кулаками. Но тут откуда ни возьмись явился Бодин и заговорил, перебив восхищённые возгласы толпы:

– Каждый-то год приходит в грозу это вот чудище зверское, дабы забрать из нашей-то деревни пять человек себе во чрево. В этот-то год вопреки моим советам, вы отказались отдать кого-нибудь чудовищу в дар. Вот и пришло оно так нежданно-то из глубин морских. Едва разразилась гроза – оно уже появилось, хотя прежде-то так быстро не являлось. Оно пришло, чтобы нам отомстить и нас наказать. И придёт ещё! – тут Бодин обратился к Белениру. – Мы-то не можем покинуть нашей деревни, ведь это одно место за сотни вёрст, где меж обрывов в море есть пологий берег, где мы-то можем выходить в море и черпать сетями из него-то рыбу! А вы уйдёте, оставив нас с нашими-то бедами, пуще прежнего разозлив Мосального Горба. Победа над чудовищем – не конец нашим страданиям!

Беленира перестали подбрасывать в воздух и он, твёрдо встав на землю, ответил Бодину:

– Да, ты прав – это не конец вашим страданиям, и я сразу скажу, что слепое чудовище немногим слабее зрячего. И поверьте мне, оно ещё вернётся из пучины в пене, и иле, и тине морской и втройне злое! Поэтому готовьтесь и вы к бою. Вот так!

– Тогда вы будете жить здесь до тех-то пор, пока оно-то вновь не появится, и убьёте его уже навсегда! – весело подхватил Бодин. – А теперь давайте-ка пойдём в горницу и выпьем пива и закусим сельдью!

Вся толпа радостно подхватила слова Бодина и пошла в большой дом, нетронутый чудищем, чтобы немного выпить или же, напротив, напиться до повалу. Никто из рыбаков и знать не хотел, что воины не могли долго оставаться в деревне.

Трое витязей же остались на берегу под покровом ночного неба. К тому времени небосвод прояснился, и месяц уже бледнел над их истомлёнными головами. Они сели у края отвесных скалистых берегов и огляделись: слева от них тянулся вниз пологий спуск к пляжам, а справа невыразимыми громадами высились голые скалы, впереди было море необъятное, позади деревня бревенчатая. Между тем Беленира стали посещать тёмные, словно зимний вечер мысли. Даже мерцание звёзд, которые в невиданном танце плясали на небосводе, не могло отвлечь его от них. «Пьяницы, дураки, – думал он. – И неужто всем людям только того и надо, чтобы выпить и отвернуться от своих дел и своей жизни? Неужто никому из них жизнь не нужна? И таких людей я иду спасать».

– Да, глупые люди, глупцы! – сказал вслух Беленир. – Они пошли пить, тогда как надо готовиться к обороне. Бодин! Он тут похоже староста. Неужто все старосты так паршивы? – но тут Беленира перебил Всесвятлир:

– Вряд ли, но лихо на головы тем пастухам, которые пасутся сами, а за овцами не приглядывают. Бодин, коли он староста, видно, один из таких пастухов!

– Но как нам теперь перебраться в Брегокрай? – воскликнул Брисинор, и очи его пыхнули жаром. – Надо сказать им, чтобы сряжали ладью и везли нас к берегинам! Мы не можем ждать, когда уродище вновь нападёт. Оно, может, вылезет через месяц или даже год!

Но Беленир, подумав хорошенько, сказал:

– Нет! Мы не можем уйти отсюда, ведь из-за нас чудище теперь пусть и слепо, но ужасно зло и наверняка скоро вернётся докончить начатое. Мы должны остаться и каким-то образом положить этому конец. Митрапирн далеко отсюда и не ведает горя этих людей и не может им помочь. У нас же есть чудесная медовуха: она прибавит сил, и мы одолеем вражину. Да и не поплывут никуда рыбари, пока ненасытное чудище будет бороздить морские просторы. Я обезглавлю его, а поганую голову насажу на кол! Тогда избавим мы людей от напасти, а сами уплывём в Брегокрай, снискав помощь благодарных жителей и немного славы.

«Как жаль, что я не могу победить и другого врага этих рыбаков – пьянство», – подумал про себя Беленир и опечалился.

Всесвятлир и Брисинор же согласились со словами своего друга и разожгли костёр трескучий. Они не пошли в горницу, где вовсю шло веселье, а отдохнули на свежем воздухе: откушали свои запасы и так просидели до утра под подозрительное колыхание волн, пока не рассвело.

Когда же чистые слёзы утренней росы заблистали на траве-мураве и когда красно солнце золотым клубочком выкатилось на небеса, тогда-то вот приготовились удальцы к бою. После долгих споров они решили, что чудище должно было появится на рассвете, раз не появилось за все это время, ведь оно наверняка горело злобой и хотело скорой мести. Тем временем густой лиловый туман заскользил пеленой по долинам на востоке, поднявшись до самых гор, а море зардело румяным блеском. И путники, сидя на траве, невольно услаждались всеми красотами природы. Ведь даже скалистые берега, тянувшиеся отвесно над золотистыми что пшеничный колос пляжами, блестели в солнечных лучах. Вокруг царило блаженство. Гуляния рыбаков уже, наверно, кончились, и они, пьяные, не видя прелестей этого утра, заснули в затхлой горнице.

И вдруг разверзлись воды морские, зашумели сильно: явился из них Мосальный Горб, головою тряхнул, шевельнул хвостом и зарычал страшно. Блики радужно заиграли на его чешуе, с боков он зашевелил своими лапками-отростками и вскоре как змей извился в воздухе. Почуяв своих врагов, чудище взревело что было мочи, и воины будто околели на время. А уродище морское стало всё ближе и ближе подбираться к ним, рассекая волны высокие и стремясь к берегу.

Но вот Беленир, преодолев замирания своего сердца, сказал своим соратникам на ухо:

– Сулицу мне, сулицу – не видит нас чудо, слышать лишь может и чувствовать, – замысел витязя заключался в том, чтобы бросить копьё в колокол, что находился в колокольне, вырубленной в скале – в этот колокол били встарь рыбаки, встречая гостей или недругов. Беленир рассчитывал, что уродище подумает, что в колокольне спрятались витязи и бросится на скалу, где разобьёт свою неразумную голову, вместо добычи отыскав острые камни.

Всесвятлир подал Белениру сулицу. Витязь прицелился метко, размахнулся да и забросил её прямо в колокол. Зазвенел тот звучно, затем и вовсе сорвался и полетел вниз. Шум поднялся приличный: небольшая часть скалы прибрежной, по которой скатился в воду тяжелый колокол, с грохотом упала на золотопесочный пляж. И внезапным порывом своего длинного тела чудовище устремилось прямо на камни, рассчитывая схватить там жертву. Ударилось оно оченно крепко, и скала сотряслась с ещё большей силой. Казалось будто первородный великан упал где-то вдалеке и вызвал тем землетрясение. Но вскоре послышался оглушительный рёв, и чудище оцепенело, затем извилось в судороге и рухнуло прямо на пляж. Тут со скалы прямо на него осыпались камни да валуны и придавили его. Самый большой из них упал прямо на извивавшийся хвост. Рёв и вой смолкли, наступила звонкая тишь.

Тут из горницы высыпали люди добрые, с пьяных глаз не понявшие, что же происходит. Кто-то прихватил с собой кружки с пивом или медовухой, а иные выбежали с рогами, полными браги. Впопыхах Беленир увидел, как некоторые люди вытащили из горницы дома, в котором пировали, медвежью шкуру и весьма знатную – украли подлецы! Но никто этого не заметил: народ честной побежал вновь встречать своих славных спасителей.

Беленир сразу понял, что без пира званого тут не обойдётся, а на этом пиру не обойдётся без пьянящих напитков. Всесвятлир же, заметив это, явно не огорчился, рассчитывая отдохнуть в застолье, слушая как селяне расхваливают его молодецкую удаль. Брисинор же воспринял это безропотно, хотя и не хотел пить.

Подбежав к обрыву и узрев чудище, лежащее на пляже и заваленное грудами серых камней и стылых валунов, рыбари возликовали и захлопали в ладоши да так громко, что казалось хлопает в ладоши не сотня человек, а целая тысяча. Затем рыбаки всей толпой, просто-напросто подхватив и витязей хоробрых, отправились в горницу большого дома, самую обширную в этой деревне, чтобы там как в гридне распить мёд сахарный да хмельное пиво. И, хотя Беленир думал ускользнуть из толпы, его вместе со спутниками, затолкнули в двери.

Горница была длинна и узка, с высоким потолком, в ней стоял стол длиною две-три сажени. Кроме того, была она темна: свет еще не успел в нее проникнуть, ибо солнце взошло ещё не очень высоко. Внутри были зажжены лучины и свечи, и их огни дрожали между согбенными тенями людей. Тёмная и мрачная, горница была наполнена пьяным людом, который производил в ней невыносимый шум. То был не славный пир у Митрапирна-князя, а грубая и бестолковая попойка. Но Белениру и его друзьям пришлось разделить стол с рыбаками, как пьяны бы они ни были – ведь именно их деревню они спасли уже во второй раз.

Удальцы присели на самые почётные места длинного стола, кое-где стелённого белыми скатертями, и принялись за небогатую еду. Но потому что они довольно сильно хотели есть, то съели всю рыбу, которую им предложили, и выпили весь квас хлебный и прочие напитки, которые им налили. Беленир и Брисинор кроме кваса ничего выпить не успели, ибо по большей части набивали рты едой; лишь Всесвятлир отведал несколько глотков медовухи да кружку пива солодового. Не считая этого, он ещё осушил кубок браги. Но и от этого он не сильно опьянел.

Однако путникам не удалось отдохнуть как следует: не удалось вволю отведать квасу и наесться рыбы. Ни с того, ни с сего послышался писк, пронзающий даже кости, затем загрохотали камни, и в дверь горницы ударило что-то.

– Чудо ожило! – послышались голоса в зале, и люди начали роптать на витязей.

Но тут из-за стола встал Всесвятлир и молвил гордо:

– Глупые люди! Почто вы на нас хулу сказываете? Мы вам ничего худого не сделали, а, напротив, уже дважды Мосального Горба отсюда прогнали!

– Так прогоните ещё раз, если вы не трусы! – отвечали ему люди.

– И прогоним! – опрометчиво заявил Всесвятлир.

– В этот раз мы можем не выстоять, – сказал Беленир товарищу потише, чтобы рыбаки его не услышали. – Надо воодушевить людей на борьбу. Что они расселись словно утки на взморье? Пусть тоже готовятся к бою, – последние слова он произнёс с дрожью в голосе, потому что понимал, что враг их силён, а сил у них мало и нет с ними рати, местные же о ратном деле мыслили на уровне пьяной драки на кулаках.

– Беленир прав, – подтвердил шёпотом Брисинор. – Я, например, устал от тревоги и рука уже не так тверда.

Всесвятлир, выслушав советы друзей, поглядел на народ, что суетливо толпился в горнице, ожидая своей кончины, и сказал:

– Люди добрые! Дважды мы уже побеждали это чудо, но оно вновь возвращалось. Значит, троих недостаточно, чтобы его сразить. Готовьтесь и вы к отменной битве, вместе встретим его.

– Мы погибнем! – воскликнул кто-то. – Как назло ещё не допил медовуху!

– Кто-то сложит головы, – согласился Всесвятлир, – но, знайте, вместе мы бесспорно победим, а о вашей смелости, о вашей мощи будут говорить годами! И даже все сородичи этого окаянного чудища устрашатся нашей доблести!

Люди приободрились, позабыв даже, что недавно Всесвятлир называл их глупыми, и заговорили о битве. Кто-то взял палки дубовые, другие взяли стулья, многие притащили гарпуны, топоры и рыбацкие ножи. И вдруг горницу вновь огласил шум ударов чуда морского. Послышались испуганные голоса, но тут солнечные лучи проникли внутрь, и народ честной вновь приободрился и забыл о трусости. Всесвятлир обнажил свой могучий клинок, и все его товарищи тоже изготовились к битве. Беленир, держа меч, чувствовал, как дрожит его рука и как сердце колотит жестокими ударами его внутренности. Но он не поддался страху и остался стоять там, где был.

Чудище ещё раз ударило в двери своей твердокаменной головою, и ворота с треском разломались. Пробилось оно в чертог, словно в закупоренную бочку, набитую едой, – несчастными рыбаками. Словно слизень огромный уродище вползло в горницу. Из глазницы пустой и его переломанных лапок обильным ручьём сочилась кровь. Тут же чудовище кольцом обвило одну из десяти подпорок, что в два ряда высились вдоль горницы и подпирали ветхую кровлю, и сломало её без всяких усилий. Рыбаки, увидев, что чудище портит дом, понеслись на него кто с чем в руках. Стали они его бить-колотить, но чудо вмиг их отбросило, и они рассыпались по стенам. Тогда Брисинор, почуяв силу в своём сердце, подбежал к морде чудовища и всадил топор ему прямо в пустую глазницу. Почуяв боль, уродище поганое извилось и своим длиннющим хвостом сломало ещё три подпорки. Беленир меж тем смекнул, что надо делать, и, отбросив всякие сомнения, крикнул:

– Рушьте подпорки, крыша обвалиться и придавит его! – на этот раз его голос не дрожал: в нём звучали зычно мощь и мужество.

– Но мы сломаем дом, – заметил недовольно какой-то мужик.

– Новый построите! – рявкнул на него Беленир. – Жизнь спасать надо, а не эту гниль!

Мужики деревенские не стали пререкаться и быстрёхонько разрушили подпорки своими топорами. Но несколько подпорок они оставили и выбежали вон из горницы прямо через выбитые двери. В доме не осталось никого, кроме трёх витязей и кучки перепуганных пьянчуг. Беленир велел им уходить через другой выход, бывший в горнице, и остался со своими верными товарищами. Но и чудо тем временем не дремало и не лежало просто так, пока друзья совещались: оно пожирало нескольких селян, которых успело сцапать. Съев их всех без остатка и забрызгав пол мужицкой кровью, оно обрушилось на Беленира, услышав звук его шагов. Но он прикрылся своим крепким щитом и выдержал удар. Всесвятлир и Брисинор тем временем обрушили другие подпорки, оставив только две, отчего крыша сильно накренилась. Затрещал свод, над головами витязей раздались скрип и скрежет. Беленир, поняв, что кров скоро и неминуемо обвалится, велел друзьям убегать и рванул к выходу из горницы. Но прямо около выхода лежало само чудовище. Кое-как проскочил витязь мимо хвоста, что был у него на пути, и с трудом перепрыгнул грозное тулово, споткнувшись о скользкие бока, и ушиб ногу. Но воин всё равно смог выбежать из дома. В лицо ему приятно подул свежий ветер. Лишь затем он заметил, что поранил ногу о острые шипы торчащие из тулова чудища.