Порождение Хаоса

– Я счастлива знать, что ты так мной дорожишь. Даже не пострашился отказать королю соседнего королевства. – Я звонко чмокнула его в щеку и спрыгнула на пол. – Доброй ночи, Лютер!

Чтобы больше никого не встречать, поспешила к себе.

Отточенными до автоматизма движениями я подготовила себе горячую ванну. Достала бутылочку вина, зажгла свечи и открыла баночки с маслами. Ванная комната наполнилась приятными, успокаивающими ароматами. Я погрузилась в горячую воду, с наслаждением расслабляя мышцы.

– Ради этого стоит жить.

Запрокинув голову, прикрыла глаза.

Надо бы завтра после разговора с Лютером заглянуть в участок. И если следователь отправит меня обратно домой, то проведу заслуженный выходной с детьми. Из-за участившихся в последнее время происшествий в Эграссе, я совсем позабыла о своих первостепенных обязанностях.

Раз Агата идет на поправку, то, надеюсь, она возобновит поездки на приемы и аукционы. Не люблю терпеть ее общество, она мешает мне работать. Как вообще покойные родители Лютера одобрили этот брак? Она же настоящее избалованное чудовище.

Ну ладно, это не совсем мое дело. С кем спит и заделывает детей мой подопечный не должно меня касаться. Но в голове все равно не укладывается, как он полюбил эту стерву!?

Отпив немного вина, я вернула бокал на широкий борт ванны. Вновь откинула голову, прогоняя навязчивые мысли. Маленькие ручки расправили мои влажные волосы, от чего по телу прошла волна будоражащих мурашек. Я улеглась поудобнее, а затем пришло осознание.

Широко распахнув глаза, резко села, обернувшись.

– Кай, почему ты здесь?

– Там холодно… – Мальчик опустил свои голубые глаза в пол, обхватив себя руками.

– Только не говори мне, что Агата вновь распорядилась запереть тебя на чердаке.

Он не ответил. Но весь его замерзший внешний вид был намного красноречивей. Нос и уши раскраснелись, губы, наоборот, побледнели, зубы стучат. Да и одежда его вся перекошена и покрыта пылью. Больно было смотреть на вымученного ребенка. Но вместе с состраданием во мне начал просыпаться гнев. Самый настоящий гнев, направленный на супругу Лютера.

– Пожри ее Хаос, эта женщина!..

Я резко поднялась, схватив полотенце и, на ходу, завернувшись в него. Переступив борт ванны, встала босыми ногами на холодный пол. Накинула халат и взяла ребенка на руки.

– К-куда мы?

Да он весь холодный. И хоть я мокрая, но он все равно ко мне прижался. Войдя в спальню, усадила Кая на кровать и принялась раздевать его.

– Сегодня ты переночуешь у меня, хорошо? – Оставив ребенка в нижнем белье, завернула его в одеяло. – А завтра я проведу воспитательную беседу с твоей мачехой, и если она на этот раз меня не поймет, то придется разговаривать с твоим отцом.

– Не надо! – Он схватил меня за руку. – Ес-если вы отругаете матушку, то она снова рассердится.

– А если я ее не отругаю, она снова запрет тебя на чердаке и продержит до того, пока ты не умрешь.

Он вздрогнул и сжался всем телом, уткнулся носом в одеяло. Сердце готово было разорваться на части, когда я заметила застывшие в его больших глазах слезы.

Вообще нельзя говорить такие слова детям его возраста, но по-другому я не смогу донести до него то, что не стоит пытаться добиться любви той, кому на тебя плевать. Кай должен это понять. И чем скорее это произойдет, тем лучше.

– Посиди здесь. Я оденусь и сделаю нам чай, м?

Он кивнул и опасливо опустился на подушки. Я направилась в гардеробную.

Ах, вот и отдохнула. Все настроение испортилось.

Кай – одна из причин, по которой я ненавижу даму сердца Лютера. Этому мальчику всего восемь, а он уже такой забитый и запуганный.

Четыре года назад на нашем пороге объявилась женщина. Она была больна и очень истощена. Одежда на ней висела бесформенными тряпками, а кости проступали через тонкую кожу. За руку она держала маленького, четырехлетнего мальчика, который выглядел в разы здоровее. Я не знала эту женщину, но Лютер узнал ее сразу же.

Оказалось, что она когда-то была танцовщицей и выступала на банкете, на котором Лютер присутствовал без супруги. Не трудно догадаться, что произошло. После банкета они больше не встречались, Лютер вернулся к семье, а девушка забеременела и лишилась работы.

Как оказалось роды были тяжелыми, и бывшая танцовщица чуть не рассталась с жизнью. Мальчик родился здоровым, подорвав при этом здоровье родной матери. За четыре года ее состояние не улучшилось, наоборот, стало только хуже. Поняв, что умирает, она приняла решение, отдать ребенка отцу, чтобы тот не остался сиротой.

Ни у Лютера, ни у меня не возникло сомнений, что в этом ребенке течет кровь Дармиан. Он был точной копией своего отца. Все это подтвердила и энергетика, исходящая от малыша. Она также была похожа на ту, которой обладал глава рода Дармиан.

Агата много раз закатывала истерики, узнав про измену, но уходить не собиралась. Она хоть и стерва, но далеко не дура. Эта женщина не бросит без памяти влюбленного в нее Лютера. Успокоившись, она решила вымещать свой гнев на ребенке. Поначалу мы этого не замечали, Кай был очень молчалив и практически не шел на контакт, а Агата, как следствие, строила саму невинность. Когда же всплыла правда, я устроила скандал, обвинив супругу Лютера в жестоком обращении с Каем. Но балбес Дармиан старший встал на сторону жены, когда та поплакалась ему, навешав на уши красивую ложь.

Хорошо хоть дети Агаты не в мать пошли. Ну, или же просто мое на них влияние сильнее влияния их матери. В голове не укладывается, зачем так себя вести, если твой сын и так станет главой рода?

– А вот и я! Чай с апельсином. Знаю, он тебе нравится. – Я протянула ребенку чашку. – Согрелся?

Он кивнул, отпив немного.

– Завтра я поговорю с твоими родителями, но, если Агата вновь будет обижать тебя, – не бойся и не стесняйся обращаться ко мне. В конце концов, забота о тебе – часть моей работы. Хорошо?

Снова кивок.

– В последнее время меня часто не бывает дома, но, если скажешь мажордому, что хочешь ко мне, тебя тут же доставят в сторожевой участок. Я там помогаю с работой. Понимаешь?

Вялый кивок.

Этот монолог начинал утомлять.

– Уже очень поздно. Тебе давно пора спать.

Я забрала у Кая уже пустую чашку. Помогла ему улечься и, погасив свечи, легла рядом – благо кровать большая. Слышала, как он некоторое время ворочался, а потом очень аккуратненько, боясь, что я его оттолкну, пристроился ближе ко мне.

Не люблю я, когда помимо меня в кровати находится еще кто-то, но совесть не позволяла оттолкнуть бедного ребенка. А когда маленькие ручки сжались в кулаки, зажав ткань моей ночнушки, я и вовсе развернулась к Каю лицом и заключила его в свои объятия.

Следующий день не задался с самого утра – Агата вновь начала припираться, а кредит моего терпения оказался не бесконечным, потому, недолго думая, я направилась в кабинет Лютера.

– Да как же ты не понимаешь? Эта женщина терроризирует твоего сына! Я делала вид, что все хорошо, потому что Агата перестала на какое-то время приставать к Каю, но вчера она вновь заперла его на чердаке!

– Наверняка это какое-то недоразумение. – Лютер махнул рукой, словно отгоняя назойливое насекомое.

– Неужели твоя любовь настолько ослепила тебя, что ты не замечаешь очевидного? Что же должно произойти, чтобы ты наконец услышал меня? Неужели Кай должен умереть на этом проклятом чердаке от холода или от избиения розгами, чтобы ты понял, на каком чудовище женился?

– Циана, выбирай выражения. – Сквозь зубы процедил мужчина.

– А то что? Позволишь своей женушке и меня запереть на чердаке? Она мучает твоего ребенка, а тебе хоть бы что! – В порыве злости я вскочила с кресла, в котором сидела. – Я прекрасно понимаю, что у тебя много работы и не виню за то, что ты не уделяешь должного внимания детям, Агата же постоянно в разъездах: магазины, светские вечеринки, приемы, аукционы. Если она и уделяет крупицу своего времени, то только своим детям. Ладно, и за это я ее не осуждаю. – Я повернулась к роняющей слезы женщине. – Но раз ты столь занята, что родные дети тебя почти не видят, зачем же ты тратишь время на ребенка, которого ненавидишь?

– Циана, ты немного…

– Ребенок, Лютер, это всего лишь ребенок. Твой ребенок! В чем же его вина? Чем он заслужил подобное обращение? Во имя Хаоса, да с ним даже репетитор и прислуга обращаются, как с каким-то отребьем!

– А разве это не так? – Наконец подала голос Агата.

Я вновь устремила шокированный взгляд на женщину. В это мгновение я буквально закипала от ярости, что бежала по моим венам. Руки так и чесались, отвесить ей несколько отрезвляющих оплеух.

Не без труда взяв себя в руки, я спокойно проговорила:

– Пусть он не чистокровный, но все же дворянин. И власти у него ничуть не меньше, чем у твоих детей. В нем также присутствует императорская кровь, не забывайся. – И снова Лютеру. – Если ты не предпримешь меры, я пойду к императору.

– Циана, послушай…

– Нет, это ты послушай. Я устала, как попугай, повторять одно и то же. И если меня не слышишь ты, я пойду к тому, кто услышит.

Круто развернулась на пятках и покинула кабинет. Спустившись в холл, мне не составило труда найти маленькую фигурку, что рассматривала свое отражение в огромном зеркале. Сделала глубокий вдох, дабы успокоиться.

– Кай! Прости, это заняло немного больше времени.

– Ничего.

– Идем? – Я взяла его на руки. – Удивлена, что ты проявил интерес к моей работе. Точно не будешь бояться?

– Точно.

– Какие мы смелые. Что ж, тогда вперед.

Стоило прозвучать этим словам, как в паре метрах от нас вспыхнуло черное пламя с багровым отливом. Я взглянула на Кая, что неосознанно сжал в своих крошечных кулачках мою накидку.

– Не бойся, я с тобой. Я не дам тебя в обиду.

Кай кивнул, соглашаясь с моими словами.

Мы вошли в полыхающее пламя, но, разумеется, не почувствовали ни жара, ни боли, только обволакивающее тепло, что наполняло тело энергией. Не прошло и минуты, как мы оказались у дверей сторожевого участка. Я бросила взгляд на Кая.

– Ого, даже глаза не закрыл. Да ты смельчак.

Удивление отразилось на его лице, а затем появилась смущенная улыбка. Бледное лицо окрасил очаровательный румянец.

– Циана! – Послышалось из-за спины.

Прикрыв веки, захотелось выругаться, но я прикусила язык, так как со мной все-таки был ребенок.

– Если я не обернусь, он исчезнет? – Пробормотала я.

– А? Ты обо мне?

– Не исчез. – Я открыла глаза и взглянула на потного напарника, на котором кроме темных брюк и сапог, голенище которых доходило до колена, ничего не было. – Ты дурак? На улице такой холод, а ты раздетый!

– Госпожа Циана! Доброго дня! – С тренировочной площадки к нам спешило около двух десятков полуобнаженных мужчин, и каждый приветственно махал руками и выкрикивал мое имя.

– Детский сад, честное слово.

– Не злись, а то позеленеешь.

– Катись в Хаос, Уиттон.

– Расслабься. Мы там тренировались. – Взгляд Генри пал на Кая. – А это…

– Кай Дармиан. Второй сын Лютера.

– Генри Уиттон. – Он протянул мальчику руку. – Можно просто Генри.

Нерешительно, но Кай все же пожал протянутую руку мужчины, что очень даже порадовало последнего.

– О-о-о, госпожа Циана, вы никогда не приводили сюда своих подопечных!

– А он даже не боится!

– Сколько ему?

– Молодой господин так похож на своего отца!

Словно стервятники, офицеры обступили нас со всех сторон, галдя без остановки. И если я к такому привыкла, то Кай – нет.

– Ти-хо! – С суровым видом я даже топнула ногой. – Два шага назад! Раз-два!

По команде все, кроме Генри, выполнили команду.

– Вот поэтому я никогда и не брала подопечных с собой в участок. Вы не умеете себя вести. Порой кажется, что мои коллеги не цивилизованные люди, а настоящие дикари.

И тут понеслось! Эти бараны, один громче другого, принялись извиняться, говоря о том, что подобное больше не повторится. И в момент, когда я вновь собиралась сделать им замечание, раздался детский смех, от чего все резко стихли.

Прикрывая руками рот, Кай заливисто смеялся, постепенно заражая окружающих. И вот все вокруг безмятежно смеются, а я в удивлении не свожу глаз с ребенка, который впервые за четыре года позволил себе рассмеяться.

– Циана, ты к Сконосу? – Опомнился Генри.

– Да, хочешь с нами?

– Нет уж! Мне его этой ночью хватило!

– Понравилось составлять отчет? Хоть родные буквы вспомнил и на том спасибо.

– Давай впредь ты будешь этим заниматься? У тебя так хорошо это получается.

– А у меня много чего хорошо получается. – Я в шутку толкнула партнера бедром. – Как там работорговец?

– Рассказал все, как на духу. Следователь не ошибался, когда говорил, что без тебя справимся. О!

– Что?

Уиттон бесцеремонно выхватил из моих рук Кая и отошел на пару шагов.

– Генри, мать твою! Что ты творишь?

– Ступай, ступай! Сконос ждет тебя. Он очень хочет с тобой кое-что обсудить. А мы пока присмотрим за твоим подопечным.

Перспектива оставлять Кая на Генри и еще два десятка офицеров мне не особо нравилась. Но напарник прав, если мы будем говорить о чем-то серьезном, то в лучшем случае Каю будет скучно, а в худшем – наши речи могут напугать его.

– Генри. – Я обреченно вздохнула.

– Да?

– Чтоб были на тренировочной площадке. Если по возвращению я вас там не обнаружу – оторву голову каждому.

– Ура-а!

С радостными криками вся эта компания больших детей понеслась к тренировочной площадке. Я же, проводив их обеспокоенным взглядом, направилась к следователю.

– Циана? Входи.

– Как вы каждый раз узнаете, что это я? – Прошла к столу, за которым сидел Сконос и расположилась в кресле напротив.

– Только ты так ритмично стучишь. Остальные либо грубо долбят кулаком в дверь, либо не находят в себе силы постучать.

Я не сумела сдержать улыбку, которой в очередной раз продемонстрировала от природы острые клыки.

– По-моему, кроме Уиттона никто не осмеливается входить без стука.

– Твоя правда.

Вспоминая, как Сконосу каждый раз приходится отчитывать моего напарника, я сдержанно хохотнула в ладонь.

– Прежде чем начать, хотела уточнить один момент: офицер Уиттон сообщил, что вы меня специально ждали.

– Ах, это…

В это мгновение следователь утратил все свое простодушие и мягкость и с серьезным видом посмотрел на меня, после чего начал отчитывать как провинившуюся девчонку. И чем дольше я слушала мужчину напротив, тем сильней во мне зарождалось раздражение, которое в последствии переросло в гнев в адрес Уиттона.

Генри, пес шелудивый! Клянусь, я тебе устрою незабываемое сотрудничество!

Неужели так сложно было сказать, что второй работорговец был убит вследствие активного сопротивления? Сконос отчитывал меня за это полтора часа! Полтора часа! И только потом мы перешли к обсуждению насущных проблем.

Пойманный нами работорговец оказался не очень-то полезным. Он мало что знал, ведь в основном всем заведовал тот, кого я отправила прогуляться в Хаос. И именно поэтому следователь рвал и метал. Да, я оплошала, ну чего так кричать-то? Первый раз за всю службу!

Пришла к тренировочной площадке, метая молнии. В стороне три пары обменивались опытом в тренировочной схватке, остальные крутились вокруг Кая. Двое показывали плавные движения деревянными мечами, чтобы мальчик уловил, как правильно надо бить, Генри помогал ставить удар, иногда регулируя положение рук Кая, остальные же стояли чуть поодаль, наблюдая и подбадривая.

Не особо стесняясь, я преспокойно спустилась на площадку и, игнорируя всех, подошла к толпе. Заметив меня, все начали расступаться. Я встала за спиной своего любимого напарника. Мужчины, что показывали базовые приемы мечом, замерли, уставившись на меня.

– Гарет, чего застыли? Давайте по-быстрому покажем мальцу базу, пока Циана получает нагоняй от Сконоса. Брр, боюсь представить, как он там ее…

Все еще сильней округлили глаза, сделали синхронный шаг назад и даже слегка затряслись. Я умудрилась расслышать, как кто-то прошептал «ой, дура-ак».

– Эм, Генри…

– Что? Давайте скорей закончим. Сконос, конечно, суровый мужик, но и он долго гневаться не может. Тем более, это же Циана! Но вот если я не успею слинять до ее возвращения, то вам, парни, придется сбрасываться мне на надгробие.

– Г-Генри, ты…

На секунду Уиттон замер, а затем, опустив плечи, испустил тяжелый вздох.

– Она за моей спиной, да?

Все дружно закивали, и тогда этот наглец, наконец, обернулся.

– Цианочка! – Он широко улыбнулся, а от меня не ускользнуло, как по его виску покатилась капля пота. – Когда же ты вернулась?

– Генри, мой дорогой и горячо любимый напарник. – Я лучезарно улыбнулась ему в ответ, отчего тот нервно сглотнул, попятившись. Резко схватила парня за ухо, в котором красовалась серьга в виде маленького черного драгоценного камушка, притянула к себе и уже грозно выдохнула. – Далеко собрался?

– Я дверь комнаты не запер!

– Ничего, у вас комендант надежный, мимо него и муха не пролетит. – Я поволокла его в сторону.

– Нет, Циана, постой! Не гневайся! Выслушай меня!

Устроив профилактическую трепку своему напарнику, с удивлением обнаружила, с какой легкостью улетучился весь мой гнев. И когда кто-то из тихонько посмеивающихся офицеров принес мне аптечку, я уже была абсолютно спокойна.

– Жестокая ведьма. – Пробубнив это, Генри приложил завернутый в полотенце лед к щеке.

– Сам виноват. – Я с силой влепила пластырь на лоб несчастного.

– А!

– Цени мою заботу. Я ведь могла оставить тебя истекать кровью. – Чмокнула его в разбитый нос.

– Странные у тебя представления о заботе и любви.

– Какие есть. – Пожав плечами, еще сильнее припечатала очередной пластырь на физиономию помятого товарища. – Закончила!

– Наконец-то.

– Кай, не бери пример с этого гадкого офицера. Иначе вырастешь таким же. – С этими словами я подняла ребенка на руки.

– Тебя вообще к детям подпускать нельзя! Ты монстр!

– Могу еще раз стукнуть. – Невинно улыбнувшись, показала кулак.

– Не-не-не. – Приподняв руки, как бы говоря «сдаюсь», Генри сделал пару шагов от меня.

– Мы возвращаемся. Всем хорошего дня!

Я попрощалась с офицерами и, не теряя улыбки, вошла во взметнувшееся пламя, что перенесло нас с Каем обратно в поместье.

Оказавшись в холле, со вздохом поставила ребенка на пол. Поправив и отряхнув рубашку и брюки, размяла шею и осмотрелась по сторонам.

– Я собираюсь проведать твоих брата и сестру, пойдешь со мной?

– Не хочу. – Он отрицательно замотал головой.

– Тогда чем займешься?

– Я должен прочитать второй урок философа Макконии.

– Не рановато ли? – Приподняв светлую бровь, вопросительно уставилась на своего подопечного. – Твой брат начал изучать этого философа в двенадцать, а тебе еще десяти нет, но ты уже берешься за второй урок?

– Репетитор требует, чтобы я был образованным и не позорил брата своим невежеством.

– Слушай. – С очередным вздохом присела на корточки и погладила ребенка по щеке. – Займись-ка сегодня тем, чего хочешь сам, а не тем, что от тебя требуют. Позже я обговорю твою учебную программу.

– Но…

– Я слишком долго пробыла в участке и упустила момент, когда на тебя так насели, прости. В ближайшее время я разрешу все трудности, и ты сможешь насладиться своим детством. Я обещаю. – Протянула ему мизинец.

– Эм…

Кай переводил растерянный взгляд с меня на мой протянутый палец и обратно. Я ему ободряюще улыбнулась. Взяла его мизинец, зацепила за свой и ласково заговорила:

– Это обещание. Обещание, которое надо сдержать. В лепешку расшибусь, но сдержу свое слово.

– Н-не надо в лепешку! – Он порывисто схватился обеими руками за мою ладонь.

– Все будет хорошо, не переживай. – Погладив его по голове, я поднялась.

– Я буду в саду. На днях я видел там зайца. – Помахав мне рукой, Кай убежал в направлении сада.

– Ох, этот ребенок расцветет в прекрасного мужчину. Уж тут-то я постараюсь найти достойную невесту.

Окрыленная подобными мыслями, я направилась на поиски Дженни и Лиама. В моих планах было встретить кого-нибудь из прислуги и поинтересоваться, где находятся дети, но, как назло, на моем пути не встретилась ни одна горничная.

– Так и знала, что и персонал должна была нанимать я. Доверяй после этого Агате.

Ускорив шаг, направилась в гостиную. Обычно там в свободное время Дженни вышивает, а Лиам читает ей вслух. Интересно, какую книгу он выбрал сегодня?

И вот я уже подошла к дверям гостиной, как неожиданно затылок пронзила жгучая, распространяющаяся по всему телу боль. В глазах практически мгновенно потемнело.

Выругавшись себе под нос, схватилась за ближайшую стену и получила еще один удар в район затылка. Я уже знала это болезненное ощущение. И, прежде чем упасть в беспамятство, успела осознать: иннуд.

Глава 2

Кромешная тьма. Вокруг не ощущалось ничего, кроме всепоглощающей черной пустоты. А потом начали возвращаться чувства.

Я жива – это осознание не могло меня не радовать.

Сделала глубокий вдох. И одним из первых вернулось обоняние. Почувствовала металлический запах. Приоткрыла веки, не увидела ничего, кроме все той же темноты. К счастью, мои глаза очень быстро привыкли к мраку. Уже ночь. Я дома. Передо мной все плыло, а в теле ощущалась слабость. Было сложно сосредоточиться – затылок отзывался болью.

Сделав два глубоких вдоха, поднялась на ноги. Стоять было, как и ожидалось, тяжело. Скверно. Мысли ползли медленно, были тягучи, словно мед. Запах крови, что с каждым вдохом ощущался все больше, отрезвлял.

Я обернулась, и сердце упало в пятки. Через приоткрытую дверь, что вела в гостиную, с ужасом обнаружила на полу четыре тела. Шмыгнув носом, поднесла к губам дрожащую руку.

Пара неуверенных шагов и, толкнув дверь, я прошла в гостиную. Далеко заходить не стала – в полнейшем оцепенении осталась на пороге.

В паре шагах от меня на полу распласталось тело Лютера. У стола была Агата, должно быть, пытавшаяся закрыть собой детей. Ей это не удалось. Она не сумела их спасти. Как и Лютер. Как и я.

Я перевела взгляд на мужчину. Грязные, окровавленные руки Лютера были раскинуты в разные стороны. Сам он лежал лицом в пол. Хоть тут и было темно, от меня не ускользнуло то, что кожа его была бледно-серой, тусклой, покрытой в некоторых местах бурыми пятнами. Напряженные пальцы так и застыли полусжатыми, словно он пытался из последних сил подняться, дать отпор, защитить свою семью. Под обломанными ногтями застряла грязь, а может это была кровь.

Болезненный спазм скрутил живот. Голова загудела сильнее. Меня вместе с запахом крови, что, кажется, впитался даже в стены, целиком окутывало мерзкое чувство отчаяния. Мозг пытался переварить мириады, хаотично движущихся, мыслей, но у него не получалось. Ни виновник, ни мотив, объясняющий происходящее, не приходили в голову. Множество вопросов заполнило мое сознание, сродню шумной толпе. А сердце в груди готово было разорваться.

– Кай?

Я огляделась по сторонам в поисках ребенка.

Если он мертв, то тоже должен быть здесь, верно? Вместе со всеми. Верно же?

– Кай, где ты?

«Я буду в саду» – эти слова эхом прозвучали в моей голове, отражаясь от стен сознания. Я, опираясь на все, что попадалось под руку, направилась в сад настолько быстро, насколько позволяло слабое тело.

Пока шла, воображение рисовало самые худшие исходы событий. Сейчас мне было действительно страшно. Казалось, я была бессильна и не могла ничего придумать. Голова отказывалась соображать.

В саду, естественно, было темно и прохладно. Вдохнув полной грудью, ощутила, как кожа покрывалась мурашками. Оглядываясь, прошла чуть вперед.

– Кай, ты здесь? Это я, Циана.

Сбоку послышался шорох, и с дерева свесились детские ножки. Обхватив толстую ветку руками, Кай наклонился ко мне, и я увидела его заплаканное лицо.

– Кай, иди ко мне! – Облегченно выдохнув, я протянула к нему руки. – Прыгай, я поймаю.

С минуту поколебавшись, мальчик набрался смелости и прыгнул мне прямо в руки. Поймав его, я пошатнулась. Кай прижался ко мне, и я почувствовала, как задрожало его маленькое тельце.

– Зайца не было. Я его искал, искал, так и не нашел. А коггда хотел вернуться, из дома стал доносился какой-то шум и крики. Я побоялся идти, поэтому спрятался. – Дрожащим голосом протараторил он, сильнее вжимаясь в меня. – Я струсил. Случилось что-то плохое из-за того, что я спрятался?

– Нет! Нет, что ты! Ты все правильно сделал. – Я прерывисто вздохнула, не прекращая гладить ребенка по спине. – Нам… нам нужно отправиться ко мне на работу. Сейчас, хорошо?

– Это из-за того, что произошло?

– …Да.

– На нас кто-то напал? Как Дженни и Лиам? А папа? С ним все хорошо? Он ведь прогнал злых людей? А.… матушка как?