Чародейка. Книга 1. Власть в наследство

– Грег, как я смогу на нее влиять, если она, установив свое Владетельство там, как и здесь уйдет в затворницы?

– Владетель, в Заморье полно и магов, и чародеев средней руки. Если распустить слухи, что кириты более не под Вашей властью, а Къяра, ради их устоев отказалась от магии и их не защищает, то найдется немалое число желающих свести с ними счеты. А где война, там и диктатура…

– Ты прав… Хорошо. Займись этим. И знай, если что-то пойдет не так, мало тебе не покажется…

– Я знаю, Владетель.

– Вот и замечательно. Иди.

Грег, поклонившись, вышел, а Маграт подошел к сводчатому окну и в ярости стукнул кулаком по мраморному столику стоявшему рядом. Столик не выдержал удара и развалился на несколько больших кусков. Вид мраморных обломков несколько успокоил Владетеля. Он подцепил носком туфли самый маленький из кусков и, перевернув его, пробормотал:

– Развалится самый прочный монолит, если знать его точку напряжения и приложить к ней достаточное усилие… а вот знать бы, где такая точка в твоей системе ценностей, дочка… Ну ничего, я найду ее.

Постояв еще немного над обломками, Владетель решительным шагом вышел из залы и направился в подземелье. Ему было необходимо снять нервное напряжение, и он знал каким способом проще всего этого добиться.

Распахнув дверь большой пыточной камеры, он смерил взглядом вытянувшегося в струнку палача и проронил:

– Приведи кого-нибудь из осужденных, лучше всего девушку…

* * *

Войдя в только что созданный ею дворец, Къяра огляделась и осталась довольна. Еще во время их с Лиатом длительной поездки до замка Раннега, она в мельчайших деталях продумала план и обстановку дворца, и когда пришло время воплотить это в жизнь, особых проблем не испытывала. Конечно, пришлось вносить в план кое-какие изменения, связанные с привязкой к местности и окружающей обстановкой, но это были уже мелочи. Получилось все чудесно: и солидно, и не особо мрачно, и самое главное удобно.

– Лиат, – обратилась она к супругу, – вон за той дверью – внутренние покои. Там ты найдешь все, что тебе возможно потребуется, и сможешь отдохнуть. А я хочу пообщаться с нашим пленником. Его меч, кстати, можешь оставить здесь.

– Хорошо, – кивнул Лиат, положил меч Феруза на небольшой столик у стены и скрылся за указанной Къярой дверью.

– Иди за мной, – приказала Къяра Ферузу и распахнула другую боковую дверь. Воин послушно двинулся за ней. Къяра прошла по длинному коридору мимо целого ряда дверей и, остановившись напротив одной из них, представила, что она хочет видеть внутри, а потом резко распахнула дверь и вошла. Феруз вошел вслед за ней, и дверь за ним захлопнулась.

Горевшие по стенам светильники освещали большое помещение, полностью соответствовавшее пыточным камерам, которые Къяра видела во дворце своего отца. Обстановка камеры должна была одним своим видом сломить и подавить любого сюда вошедшего.

Феруз не оказался исключением, войдя и осмотревшись, он почувствовал страх и обреченность, поняв, что слов на ветер чародейка не бросает, и ему предстоит долгая и мучительная смерть. Нервно поведя плечами, он перевел взгляд на нее.

Къяра, стояла, прислонившись к станку для пыток.

– Ну что? Перепугался? – усмехнулась она. – Сам ко мне подойдешь или силой тебя тащить?

Феруз стиснул зубы и решил, что ни за что не даст повода считать себя трусом и постарается умереть достойно, как бы сложно это не было. Он взглянул ей прямо в глаза и шагнул к ней.

– Конечно сам, госпожа.

– На колени!

Феруз послушно опустился рядом с ней на колени, но взора не отвел. Взгляд Къяры был жестким и холодным, а губы по-прежнему кривила недобрая усмешка.

– Догадываешься, что тебя ждет?

– Вы рассказали, госпожа. Даже в деталях…

– И ты не пытаешься этого избежать?

– Я не понимаю о чем Вы, госпожа… После того, как я проиграл бой, я принадлежу Вам. И в Вашей власти делать со мной все, что Вам заблагорассудится, – судорожно сглотнув, Феруз кивнул на стоящие в камере станки и приспособления.

– Это я знаю… Мне интересно у тебя не появилось желание избежать наказания? – произнесла Къяра и, обхватив двумя руками правое плечо воина, крепко сжала.

Феруз хрипло вскрикнул, потом заскрежетал зубами и потупил взгляд, но даже не попытался вырваться. Отпустив правое плечо, Къяра также обхватила руками левое и снова крепко сжала. На этот раз Феруз не проронил ни звука, хотя по напрягшимся мышцам, было видно, что больно ему не меньше, чем в первый раз.

– Так ты не ответил на мой вопрос, – Къяра разжала руки.

– Вы шутите, госпожа… Разве это возможно? – голос воина был хриплым, он тяжело дышал.

– Почему бы нет… Желание может быть всегда. Другой вопрос есть ли реальные возможности для его осуществления или нет…

– Я ничего не понял, госпожа… Вы говорите загадками, – Феруз вновь поднял глаза, в них читалось искреннее непонимание.

– Подними руки и заведи их за голову! – вместо пояснений приказала Къяра.

В глазах Феруза непонимание сменилось изумлением. Он был удивлен требованием его новой хозяйки и не мог уяснить, что она от него хочет. Последние часы он даже не пытался шевелить руками, так как это вызывало лишь острую боль и не приносило никакого результата.

– Я не люблю повторять дважды, – раздраженно проронила она.

Феруз напряг мышцы, ожидая резкой боли, но к его глубокому изумлению, руки свободно поднялись, и он с легкостью завел их за голову, выполняя приказание Къяры. Чародейка немыслимым образом сумела восстановить его суставы, мышцы, связки и сухожилия, даровав рукам прежнюю свободу движений.

– Замечательно… Надеюсь, это был последний раз, когда ты так нерасторопно выполнил мое приказание.

– Да, госпожа, – Феруз отвел глаза, он прекратил попытки осмыслить происходящее и решил, что будет тупо, не задумываясь выполнять требования чародейки, какими бы они не были.

Къяра поняла это, однако ее это не устраивало.

– Ты даже не удивлен?

– Я уже не способен удивляться, госпожа.

– Не хочешь узнать, зачем я это сделала?

– Зачем сделали? Наверное, чтобы удобнее было подвергнуть наказанию… – в голосе воина слышалось безразличие и отрешенность.

– Нет, чтобы у тебя появился шанс… – Къяра кончиками пальцев приподняла подбородок воина, вынуждая запрокинуть голову, и перехватила его взгляд, – мне нужен слуга, преданный и покорный, безропотно сносящий даже несправедливые наказания, и беспрекословно выполняющий все приказания… Если ты такой, то у тебя есть шанс остаться в живых и не быть подвергнутым тем пыткам, о которых я говорила.

– Разве раб может быть другим?

– Ты воин, Феруз… Вполне возможно, что ты предпочтешь смерть, даже мучительную, жизни в рабстве, тем более у женщины.

– Я перестал быть воином, когда проиграл, госпожа. Я уже Ваш раб, я не боюсь смерти, и в Вашей власти казнить меня так, как Вы того пожелаете, но смерть выбирать я не буду… Река Забвения не прощает лишь предательства, пока оно не прощено людьми, и самоубийства.

Къяра знала о верованиях киритов, поэтому слова воина ее не удивили. Кириты верили в жизнь после смерти на берегах реки Забвения. Праведные души река выносила на правый берег, где они получали вечный покой и блаженство, а неправедные души были вынуждены томиться на пустынном левом берегу, томясь, мучаясь и страдая до тех пор, пока на земле не будут искуплены их грехи. Самым большим грехом считалось самоубийство, предательство и ложь. Обманывать можно было лишь магов, да и то в целях самозащиты. Клятвопреступление даже перед магом было несмываемым в водах Забвения грехом, поэтому вынудить принести любого кирита невыполнимую клятву, было практически невозможно.

– Разве ко мне это относится? Я же маг…

– Госпожа, Вы, прежде всего сильный воин, поэтому конунг и воины Вам присягнули.

– Но ты не присягал…

– Я присягал конунгу, и его слова для меня довольно, а он сказал, что я Ваш раб… Рабы не присягают, госпожа.

Къяра задумалась. Стоявший перед ней на коленях могучий воин был простодушен и бесхитростен, как ребенок, и в то же время Къяра знала, что кириты – беспощадные воители, свершающие жестокие набеги на прибрежных жителей, и безжалостные нападения на корабли торговцев, обозы и путников. Ей трудно было представить этого богатыря вырезающим целые семьи переселенцев и пытающим пленных торговцев. Хотя она не сомневалась, что делал он это с легкостью. Было понятно, что если подчинить его себе, то более преданного слуги ей не найти. Однако Къяра чувствовала, что любое проявление ее мягкости, жалости или сострадания, даже к нему, воин тут же посчитает признаком ее слабости и будет явно разочарован в своей новой госпоже.

– Мне нравятся твои речи, Феруз, – медленно и распевно произнесла она, и тут же пальцы ее руки с силой схватили воина за подбородок, а голос поменял интонацию, – только можно ли им верить?

В глазах воина мелькнуло негодование, но ответить сразу он не смог. Тонкая и на вид хрупкая рука чародейки, словно тисками сжала его челюсть так, что казалось еще мгновение, и кости рассыплются, не выдержав давления, боль, растекаясь по костям головы, отдавалась в виски и затылок, но он не позволил себе даже двинуться. С трудом двигая языком, он все же проговорил:

– Госпожа считает, что я лгу?

Къяра разжала пальцы, опустила руку и отступила на шаг от воина. Ей давно надоело изображать жестокую и деспотичную особу, сказывалось длительное отсутствие необходимости таких представлений. Раньше, в обители магов, под надзором строгих учителей, такие образы ей давались без труда, а сейчас это ее утомило. Однако доигрывать роль было надо:

– Надеюсь, что нет… иначе мне придется очень жестко поступить с тобой, потому что, несмотря на то, что я маг, я не люблю, когда мне лгут. Надеюсь, я объяснила понятно?

Голос Къяры был тих, но в нем явственно слышались и сдерживаемый гнев и мрачная угроза. Феруз поднял голову, намереваясь подтвердить своей суровой госпоже, что он никогда не лжет, и неожиданно для себя перехватил взгляд Къяры. Взгляд чародейки был отрешенным и равнодушным. Воин удивленно замер.

Къяра почувствовала, что допустила промах, случайно дав почувствовать воину свое истинное состояние. Надо было срочно исправлять ситуацию. Взгляд ее тут же стал непроницаемым и холодно-колючим, а голос громче и резче:

– Я что не расслышала твоих слов или ты действительно оставил мой вопрос без ответа?

– Госпожа… – в голове у Феруза все перемешалось, он уже не помнил, о чем она его спрашивала. Взгляд чародейки, в котором холодность постепенно сменялась яростью и гневом, завораживал его, отбирая способность логически мыслить.

– Мне еще долго ждать ответ?

– Я не понимаю, госпожа, – Феруз попытался отклониться и отвести взор.

Однако Къяра, не дала ему это сделать. Схватив воина за плечи, резким движением, она завалила его на пол, потом низко наклонилась над ним, встав на колени, обхватила руками его голову и, не давая отвести взгляд, пальцами сдавила виски.

– Я непонятно объяснила? Так я могу объяснить и по-другому.

Глаза чародейки притягивали и влекли в какую-то бездну, из их глубины поднималось и вливалось в сознание Феруза что-то, что в клочья сминало рассудок, оставляя за собой волну необъяснимого страха, ужаса и боли. Воин хрипел и задыхался, пальцы его рук, судорожно сжимаясь, ногтями царапали пол, но он не делал попыток вырваться из жесткого захвата рук Къяры.

Минут через пять, когда Къяра почувствовала, что от сильного перенапряжения воин готов потерять сознание, она отпустила его. Отстранилась и, опершись рукой об пол, села.

Постепенно к Ферузу вернулось ясное сознание и способность оценивать обстановку.

– Я могу подняться? – спросил он, стараясь не смотреть на нее.

«Урок усвоил, – подумала она, – теперь без особой надобности в глаза вряд ли заглядывать будет. А мне надо впредь тоже быть осмотрительнее. Распустилась совсем… Был бы здесь Норлан, ох и не поздоровилось бы мне». А вслух ответила:

– Если усвоил, что со мной не спорят, и отвечать на мои вопросы необходимо сразу, так как повторять я не люблю, то да.

– Усвоил, госпожа.

– Замечательно, – Къяра поднялась с пола, – вставай.

Феруз поднялся вслед за ней и замер, не поднимая глаз.

Перед Къярой он теперь испытывал благоговейный трепет. Его госпожа была сильна, строга и жестока, но он был рад, что она оказалась именно такой. Покориться любой другой было бы позором.

Къяра почувствовала это и решила, что теперь она может делать все что захочет. Зная на что она способна, мнения о ней Феруз не изменит. Она была рада, что ее промах не возымел фатального значения, и ей не пришлось избавляться от воина, который по ее собственному упущению, мог стать для нее не помощником, как она рассчитывала, а лишь тяжелой обузой.

– Пойдем, – она вышла из камеры и направилась обратно по коридору. Воин молча последовал за ней.

Не оборачиваясь, Къяра прошла по коридору в сторону главного входа и, свернув в одно из ответвлений коридора, взмахнула рукой.

Тут же перед ней распахнулись сводчатые двери, ведущие в огромную залу. Вся левая сторона залы представляла собой открытую скалистую пещеру, под сводом которой плескалось темными водами большое подземное озеро. Оно было разделено на два сообщающихся разноуровневых водоема.

Верхний водоем был небольшой с теплым ключом, бившим прямо посередине. Вода из него, переливаясь через уступ в бортике, стекала в нижний водоем – большой и холодный. В середине него из скалистой стены бил родник с ледяной водой, маленьким водопадом обрушиваясь на его гладь. Излишки воды неспешным потоком вытекали через решетку под низко нависающим уступом в самом дальнем конце этого подземного озера, скрываясь в недрах горы.

– Плавать умеешь? – Къяра повернулась к Ферузу.

– Да.

– Тогда раздевайся, ныряй и выкупайся хорошенько, – Къяра махнула рукой в сторону большого водоема.

Не раздумывая, воин подошел к краю озера, быстро сбросил одежду и прыгнул в воду. Плавал он действительно хорошо.

«Еще бы, – подумала Къяра, – промышлять разбоем на море и не уметь плавать, это было бы забавно».

Пока воин купался в озере, Къяра занялась обустройством залы. По краям озера она создала мраморные скамьи со спинками и без них, пол вдоль озера устелила шкурами, а у правой стены сотворила площадку с твердым покрытием, удобным для проведения любого тренировочного поединка. Стена у площадки стала напоминать коллекцию всевозможного оружия и доспехов.

Улыбнувшись, Къяра оглядела творение рук своих и обернулась к воину: – Вылезай.

Феруз тут же подплыв к краю, выбрался на берег.

– С той стороны есть ступеньки, – Къяра указала рукой.

– Госпожа хочет, чтобы я еще раз вышел по ступенькам? – воин осторожно, стараясь не встретиться с ней взглядом, посмотрел на нее.

– Нет, просто прими к сведению. Я хочу, чтобы каждое утро ты начинал с купания здесь.

– Слушаюсь, госпожа.

– На лавке полотенце и твоя одежда. Одевайся.

Феруз подошел к скамье, взял полотенце и начал вытираться. Вода была достаточно холодной, и воин с радостью растирался большим мягким полотенцем. Потом он перевел взгляд на одежду, ожидая увидеть любой наряд, начиная от платья шута и заканчивая плащом раба. Однако на скамье лежала его собственная одежда. Здесь была и его рубаха, и шаровары, и многократно его выручавший кожаный нагрудник с металлическими вставками и круглыми бляхами с неповторимым, собственного изготовления рисунком, и наколенники и кожаные сапоги с железными набойками по краю каблука, которыми он любил пользоваться вместо шпор. Здесь было все то, что он недавно оставил у края озера. Только это все было абсолютно новым, пахнущим свежей кожей и чистым полотном. Феруз озадаченно перебирал одежду, лежавшую на скамье, и не верил собственным глазам. Из замешательства его вывел голос чародейки:

– Одевайся. Это действительно твоя одежда.

– Она была не в таком состоянии… – пораженно выдохнул воин.

– Действительно твоя одежда выглядела иначе, мне захотелось немного обновить ее. Сегодня я еще могу себе это позволить, как и многое другое, но дальше тебе самому придется поддерживать ее в надлежащем виде. Пользуйся, пока у меня есть такая возможность, – спокойно, словно непонятливому ребенку, пояснила она.

– Вы очень добры, госпожа, – ответил Феруз и начал быстро одеваться. Надев сапоги, он обернулся и взглянул на Къяру, ожидая дальнейших указаний.

Она стояла у соседней скамьи и неторопливыми плавными движениями расстегивала костюм, в который была одета. Черный, расшитый золотом шелк соскользнул с ее плеч и бедер, упав к ногам. Сбросив с себя остатки одежды, Къяра подошла к озеру и, обернувшись к воину, поймала его взгляд.

Феруз вздрогнул, но глаз не отвел. В его взоре не было ни возбуждения, ни мужского желания обладать, нагота хозяйки смущала его не больше, чем до этого его собственная. Он просто наблюдал за ее действиями, пытаясь предугадать дальнейшие распоряжения.

– Когда выйду, подашь полотенце, – проронила Къяра и нырнула в темные воды озера.

Вода холодила тело, и чтобы не замерзнуть, Къяра быстро проплыла несколько кругов, периодически ныряя к самому дну. Потом она подплыла к роднику и, выбравшись на уступ прямо под ним, встала под ледяные струи, запрокинув голову так, что вода падала ей прямо на лицо.

Постояв так некоторое время, она вновь нырнула в озеро и подплыла к ступенькам, ведущим из воды. Там уже стоял Феруз с полотенцем в руках. Он подал ей руку, помогая выйти, потом накинул полотенце на плечи и, опустившись на колени, стал обтирать осторожными движениями, словно боясь разбить или сломать величайшую драгоценность на свете.

– Резче, Феруз, резче. Я замерзла, и вообще встань, мне так неудобно, – Къяра недовольно дернула плечом и поморщилась.

– Как будет угодно госпоже, – тут же поднялся с колен Феруз и с помощью полотенца стал растирать ее тело, потом завернул ее в полотенце, подхватил на руки и отнес к скамье, на которой лежала ее одежда, подобранная им и аккуратно сложенная. Там он бережно усадил ее и опустился рядом на колени.

По тому, как он застыл у ее ног, Къяра догадалась, что после ее недовольного замечания, он ожидает, выволочки. Она усмехнулась и тихо потрепала воина по плечу:

– Не надо все время ждать наказания. Делаю я это редко… если мне что-то не нравится, то вначале я об этом говорю. И лишь если моих слов оказывается недостаточно, то наказываю. Понятно?

– Да.

– Замечательно.

Удобно устроившись на скамье, Къяра вынула из своей прически, удерживающие ее шпильки, и мокрые черные пряди тяжелой волной упали ей на плечи.

– Подай еще одно полотенце, – приказала она.

Феруз поднялся и подал ей еще одно полотенце.

– Я могу еще чем-то помочь госпоже?

– Больше ничем, – тщательно вытирая волосы полотенцем, ответила Къяра, – можешь идти. Вторая дверь направо от главного входа, твои покои. Располагайся и отдыхай.

– Госпожа уверена, что я ей больше не нужен?

Къяру начало бесить обращение к ней воина. Принимать такое обращение как стиль своего общения с ним ей не хотелось. Откинув мокрые волосы с лица, она повернулась к нему.

– Феруз, ты уже который раз обращаешься ко мне опосредовано… Тебе что, кажется, что именно так должно обращаться к своей госпоже?

– Как я обращаюсь? – удивленно переспросил он и тут же поспешно опустился на колени и склонился, касаясь лбом пола, – Не гневайтесь, госпожа, Вы только скажите, как к Вам должно обращаться, и я буду обращаться именно так.

– Встань. Я не гневаюсь. Я интересуюсь, почему ты обращаешься ко мне в третьем лице. Как к ней. Так только на официальных приемах к Владетелю обращаются.

– Так теперь Вы наша Владетельница, – Феруз поднялся.

– Да, но мы с тобой не на официальном приеме. С чего ты начал так говорить?

– Я привык, что так разговаривают рабы.

– Так только приоты разговаривают.

– Многие из наших рабов – приоты. Да и остальные быстро привыкают разговаривать так же.

– Значит так, мне это не нравится, поэтому перестань меня спрашивать о ней.

– О ком? – брови воина удивленно поползли вверх.

– О какой-то госпоже, которой что-то нужно или которая в чем-то должна быть уверена.

– Госпожа шутит?

– Я не знаю, что она делает! Не знаю! И не желаю знать!

– Кто?

– Та, о ком ты меня только что спросил.

– Я ни о ком не спрашивал.

– Ты только что спросил: «Госпожа шутит?» Так вот я не знаю, шутит она или нет. И знать не хочу! Еще раз о ней спросишь – накажу!

– Госпожа, Вы сердитесь?

– Вот так уже лучше…

– Так Вы сердитесь, госпожа?

– Да, Феруз. Поэтому лучше уйди и не раздражай меня.

Къяра взяла отложенное полотенце и хотела продолжить прерванное занятие, однако ее рука замерла на полпути. Феруз вместо того, чтобы выйти, вновь подошел к ней, опустился на колени и, глядя ей прямо в глаза, скорее потребовал, чем попросил:

– Тогда накажите.

– Что? – у Къяры от неожиданности даже дыхание перехватило.

– Госпожа, Вы же сердитесь.

От клокотавшей внутри ярости у нее напряглись скулы, а рука с силой сжала полотенце. После стольких усилий сломить и заставить бояться, услышать подобное она не ожидала. Что послужило поводом: последний час ее нормального общения с воином или ее предыдущая ошибка она не знала. Тем не менее, результат был на лицо. Воин пытался привести их общение к привычным и понятным для себя границам, полностью отвергая предлагаемые ею рамки.

– Феруз, – голос Къяры заледенел, – ты не понимаешь о чем просишь… Когда я злюсь, то плохо контролирую свои действия, поэтому не буди лихо… Иди, отдыхай и не попадайся мне на глаза до завтрашнего рассвета.

– Госпожа, – Феруз осторожно взял ее руку и коснулся губами, – я не понимаю, чем я Вас разгневал, поэтому и прошу наказать…

– Феруз, теперь я не понимаю тебя… Как связано одно с другим? Не понял, и не понял… У меня нет ни сил, ни желания объяснять тебе. Оставь меня.

– Госпожа не может сердиться без причины. Значит, я в чем-то виноват перед ней. Я не прошу объяснить, госпожа, я прошу наказать.

– Сейчас тебе может достаться не за то, что ты что-то делал не так, а потому что я устала, раздражена и сердита.

– Но Вам же тогда станет легче…

– Мне – нет, потому как я буду знать, что наказала тебя несправедливо. Отстань.

– Наказание госпожи не может быть несправедливым.

Къяра поняла, что начинает терять терпение.

– Феруз, не прекратишь пререкаться, я лишу тебя языка и кое-чего другого, чем ты наверняка дорожишь…

Воин побледнел:

– В Вашей власти, госпожа, наказать меня любым образом.

– Я это и без тебя знаю. Только желания пока большого не испытываю. Поэтому, пока я не передумала, иди к себе и отдыхай.

– Да, госпожа. Благодарю Вас, – Феруз поднялся и вышел.

Къяра закончила вытирать волосы. Потом сотворила себе длинный шелковый халат, завернулась в него и, собрав одежду, отправилась в свои собственные покои.

Зайдя в свои апартаменты, она тяжело опустилась на кровать и, закрыв глаза, откинулась на мягкие подушки. Она устала. Весь долгий вечер она находилась в состоянии нервного напряжения, удерживая одновременно со всеми своими действиями блокиратор магии над пределом, чтобы не допустить вмешательства отца в собственную игру. После нескольких лет без активного использования магии, ей было тяжело работать с двумя магическими действами разного уровня, не имея закрепленных артефактами наводок, да еще и сражаться. Мозг тупо ныл, прося отдыха, но у Къяры не было уже сил, чтобы устанавливать магический артефакт, способный практически без ее вмешательства поддерживать блокиратор магии.

«Завтра, – подумала она, сквозь дрему, – сейчас проще абстрагироваться от этой тихой тупой боли, чем идти и выстраивать привязку блокиратора».

– Я могу войти? – голос Лиата вывел ее из состояния зыбкого полусна.

Къяра открыла глаза и, приподнявшись, удивленно спросила:

– Что тебе?

– Я могу войти? – вновь повторил стоявший на пороге Лиат.

– Можешь, – Къяра поморщилась.

– Ты даже не сняла покрывало… – Лиат подошел и сел рядом с ней на кровать.

– Я устала… – она вновь опустилась на подушки.

– Я могу помочь тебе расслабиться, – рука Лиата нежно заскользила по ее ноге, устремляясь под полы халата.

– Даже так? – Къяра удивленно посмотрела на супруга. Ей и в голову не приходило, что он может попытаться приласкать ее. – А ты уверен, что это доставит мне удовольствие?

– Меня этому учили и достаточно долго, так что я надеюсь, что смогу если и не доставить удовольствие, то хотя бы снять напряжение.

– Тебя этому учили? – Къяра резко села на кровати и перехватила его руку.

– Да, учили. Дядя отправил меня на год в обитель магов. Он предупреждал, чтобы я не говорил тебе об этом, но я решил рассказать сразу. Ты все равно бы узнала или догадалась.