Под чужим именем

Виктор Михайлов

Под чужим именем

© Михайлов В. С., наследники, 2022

© Хлебников М. В., составление, предисловие, 2022

© ООО «Издательство «Вече», оформление, 2022

* * *

Уважаемые читатели!

Перед вами первая книга нашей новой серии «Шпионы. Дело №…», представляющей лучшие образцы советского шпионского романа. Расцвет этого жанра пришелся на 50-е годы прошлого века – эпоху глобального мирового противостояния. В этих книгах люди старшего поколения находили не только описания захватывающих приключений, интриг, многоходовых остросюжетных комбинаций, но и непременное ощущение идеального мира советского человека, на который покушаются темные внешние силы. Большинство книг, включенных в серию, представляют собой раритеты, практически неизвестные современному читателю. Они сопровождаются вступительными текстами, рассказывающими об авторах, истории создания и особенностях сюжета произведений. Сейчас само время делает их снова актуальными и нужными. Враг хитер и коварен, но будет обязательно разоблачен и обезврежен.

Ждем ваших замечаний и предложений по адресу: 129337, Москва, а/я 63. Издательство «Вече» или по электронной почте: [e-mail]

От издательства

«Шпионы, которые не вернулись…»

Советский шпионский роман занимает особое место в отечественной жанровой литературе, Возникает он во второй половине 1940-х годов и соотносится со следующим после окончания Второй мировой войны этапом исторического противостояния, вечной «борьбы народов». О том времени сказано немало, но некоторые важные моменты ускользают от внимания профессиональных исследователей. Дело в том, что понять прошлое можно не только через специализированные монографии, но и с помощью культурных артефактов: кинофильмов, предметов живописи, литературных произведений. В этом отношении советский шпионский роман интересный и яркий свидетель эпохи.

Знаменитая фултонская речь Черчилля весной 1946 года являлась фактически объявлением войны Советскому Союзу, которая известна под названием «холодная война». Она привела к резкому размежеванию стран бывшей антигитлеровской коалиции, увидевших во вчерашних союзниках сегодняшних соперников: идеологических и геополитических. «Железный занавес» опустился тихо, без грохота орудийных залпов, но с последствиями не меньшими, чем при «классических» войнах. Советский Союз занимал в этой войне оборонительную позицию. Страна нуждалась в восстановлении и отдыхе. Даже создание социалистического блока из стран Восточной и Центральной Европы следует рассматривать не как экспансию, а как желание максимально отодвинуть нашу западную границу. Память о катастрофе лета 1941 года надолго поселилась в сознании как политического руководства страны, так и общества в целом.

Защитная реакция привела к идее автаркии – самодостаточного существования, сосредоточенности на решении внутренних проблем. Советский шпионский роман – один из ответов на эту потребность минимизировать контакты с внешним миром. С одной стороны, есть СССР-Космос – мир гармонии, красоты и порядка. С другой стороны, в наличии Запад-Хаос, единственная задача которого сводится к разрушению Космоса. Шпионы – агенты Хаоса – пересекая границу двух миров, не столько выполняют конкретно поставленное шпионское задание: выкрасть чертежи, взорвать мост, убить талантливого изобретателя, сколько самим фактом своего пребывания должны попытаться подорвать целостность Космоса. В этом отношении шпионский роман, в отличие от советской литературы 20–30-х годов прошлого столетия, отказывается от идеи экспансионизма, победного шествия мировой революции и выступает в качестве художественного обоснования модели добровольной изоляции, не только экономической или географической, но и духовной.

Интересно, что такая реакция шла изнутри, без явной поддержки со стороны партийного руководства. Это подтверждается несколькими фактами. Во-первых, «шпионские книги» печатались в не самых престижных издательствах и сериях. Наверное, к самой «именитой» серии можно отнести «Библиотечку военных приключений», выходившую в Воениздате с 1950 по 1962 год. Всего в серии опубликованы 56 книг, большая часть из которых относится к нашему жанру. Очень часто шпионские романы выходили в провинциальных, областных издательствах. Возьмём достаточно «урожайный» для шпионского романа 1957 год. Роман Михаила Костина «Корж идёт по следу» выходит в Горьковском книжном издательстве. В этом же году в львовском Книжно-журнальном издательстве печатается «Практика Сергея Рубцова» – первая часть дилогии Николая Далёкого. В Амурском книжном издательстве появляется «Синий тарантул» Георгия Ланина (псевдоним Георгия Пермякова).

Во-вторых, создателей шпионских романов обходили официальными наградами. К титулованным авторам можно отнести, пожалуй, только Александра Авдеенко – создателя «пограничной трилогии» («Над Тиссой», «Горная весна», «Дунайские ночи»). Он также прославился своими романами о жизни донбасских шахтёров и металлургов ещё в 1930-е годы, его книги хвалил Горький. Но перед войной Авдеенко подвергся опале, был исключён из Союза писателей. Вернулся он в большую литературу в годы войны по личному распоряжению Сталина. Других формально «больших советских писателей» среди создателей шпионского романа не было.

Но, несмотря на внешнюю скромность, шпионские романы завоевали огромную популярность. Этому способствовали два фактора. Первый – названный мной подспудный запрос на создание идеального мира советского человека. Второй – они явные и понятные для читателя. Шпионские романы интересны и динамичны, захватывают и заставляют работать воображение. К тому же в них мы находим следы других жанров. Есть классические детективные расследования с дедуктивными цепочками умозаключений. В других шпионских историях находится место для сюжетных ходов, берущих начало в авантюрных романах XIX века (переодевания, погони, подземелья и даже братья-близнецы). Совершенно неожиданно возникает экзотический вариант советского вестерна («По следу» Валентина Иванова). Закономерно, что советского читателя, не избалованного развлекательной литературой, подобный коктейль бил наповал. Шпионские романы читали все: и взрослые, и дети, и образованная публика, и те, кто хотел просто отдохнуть с помощью книги. Читатели 70–80-х годов вспоминают, как им в руки случайно попадали потрепанные, иногда без каких-то страниц, томики шпионских романов. И снова срабатывала книжная магия. При всех оговорках лучшие образцы советской шпионской литературы представляют интерес и для наших современников. Некоторые анахронизмы и понятные идеологические пассажи придают книгам обаяние, в них передаётся «дух эпохи».

Первой в нашей серии выходит сборник повестей Виктора Семёновича Михайлова – писателя, долго и плодотворно работавшего в этом жанре. Очень часто авторы шпионских романов ограничивались одной книгой в силу причин, о которых я расскажу в последующих выпусках, но книги Михайлова относятся к лучшим образцам шпионской литературы. Жаль, что это относится не ко всему его наследию – что-то просто не выдержало проверку временем. Родился будущий писатель в 1898 году. К литературному творчеству Михайлов обратился достаточно поздно – в том возрасте, когда некоторые авторы уже завершают писательский путь. Этому есть веская причина. Многие годы автор проработал в разведывательных органах, накапливая материал, знание фактуры, нашедших косвенное отражение в его книгах.

Интересно, что путь в литературу Виктор Михайлов начал с драматургии. Им совместно с Львом Самойловым – ещё одним известным автором шпионских романов – написана драма «Тайная война». «Шпионский спектакль» был поставлен на сцене престижного Малого театра в 1954 году. Роль одного из контрразведчиков играет хорошо нам знакомый деревенский участковый Анискин – Михаил Жаров. Для народного артиста СССР это был не первый опыт работы в «шпионском жанре». Ещё в 1939 году он с успехом сыграл работника госбезопасности в фильме «Ошибка инженера Кочина».

В том же 1954 году в названной мною «Библиотечке военных приключений» вышла первая повесть Виктора Михайлова «Под чужим именем». Книга имела успех и была переиздана в 1956 году. В том же году «Библиотечка…» пополнилась романом Михайлова «Бумеранг не возвращается» и, наконец, в 1957 году условная трилогия завершается повестью «На критических углах». Как видим, впечатляющая писательская скорость. Из трёх ранних вещей Михайлова мы отобрали для первой книги серии две повести: первую и третью. «Бумеранг…» им несколько уступает, он более плакатен, зарисовки из «американской жизни», мягко говоря, карикатурны. Не все ладно и с интригой, которая явно «провисает». «Под чужим именем» и «На критических углах» лишены этих недостатков.

Первую повесть можно отнести к образцу советского триллера. Достаточно быстро становится понятным, кто стоит за проблемами на строительстве подмосковного военного объекта. Но враг не сдаётся. Хитроумно играя на слабостях и недостатках окружающих, он наносит ответный удар. Совершенно неожиданно майор Никитин, ведущий расследование, из преследователя превращается в жертву. Во второй повести интрига носит классический детективный характер. Неподалёку от военного аэродрома засечена работа вражеского радиопередатчика. Агент, по всей вероятности, имеет прямое отношение к авиаполку. Его приходится «вычислять», используя сыщицкие приёмы. Под подозрение попадают сразу несколько персонажей. Появляются улики, выстраиваются версии, которые проверяются и опровергаются. Колоритны портреты советских лётчиков и военных техников. Наблюдательный читатель может отметить необычную деталь. Расследование в «Критических углах» ведёт замполит авиаполка, майор Комов. Странное обстоятельство связано с тем, что «дело Берии» привело к ослаблению влияния Министерства государственной безопасности. На чекистов попытались целиком переложить ответственность за репрессии 1930-х годов. Можно предположить, что Михайлов решил подстраховаться, перепоручив функции расследованию представителю партийных органов.

Надеемся, что первая книга серии заинтересует современного читателя. Не будем строить умозрительные схемы, но отметим внутреннюю перекличку нашего времени с эпохой расцвета советского шпионского романа. По всей видимости, уже сегодняшнему российскому обществу придётся искать свои рецепты противостояния с нашими вечными геополитическими соперниками. Как и семьдесят лет тому назад, большую роль в борьбе будет играть литература. Есть основания полагать, что книги из прошлого обретут «второе дыхание» и помогут нам в настоящем.

М. В. Хлебников, канд. философских наук

Под чужим именем

1. Глубокой ночью

Празднично убранная, сверкающая огнями иллюминаций Москва угомонилась, затихла, на Спасской башне Кремля куранты пробили четыре. Полковник Каширин сверил свои ручные часы, встал и окинул взглядом письменный стол. Ничего не было забыто, все документы уложены в сейф, только бронзовый бюст Дзержинского отражался в прямоугольнике стекла.

Открыв портьеру и распахнув окно, полковник жадно вдохнул предутреннюю свежесть весеннего воздуха. Небо было еще непроницаемо темным, но на востоке уже посветлела тонкая гряда облаков.

Над двумя раковинами входа в метро красным, чуть дрожащим неоновым светом горела буква «М». Над небольшой аллеей молодых кленов, точно башня средневекового замка, громоздилась крыша центральной аптеки. Правее Иван Федоров – первопечатник сосредоточенно склонился над первым оттиском книги. В глубине улицы освещенное праздничными гирляндами электрических ламп высилось огромное здание Совета министров.

А над каменной громадой домов горели немеркнущим светом рубиновые звезды Кремля.

Далеко на юго-западе, за тысячу километров от столицы, на невысоком холме подле речки Сплячи высится заброшенная ветряная мельница. Время пощадило фундамент, сложенный из крупного известняка, но стены ее покосились и осели, сломанное крыло ветряка беспомощно сникло, как у подбитой птицы.

Тихо, безветренно в этот предутренний час. Спит река, дремлют белые венчики кувшинок, молчит и осока, говорливая на ветру. В редких просветах облачности едва видны золотые россыпи звезд.

Кажется, что старая мельница давно заброшена, но это впечатление обманчиво. Здесь, на этой мельнице, притаился пост воздушного наблюдения пограничной заставы. Над высоким коньком крыши медленно поворачивается гигантская чаша антенны: на юг, на запад, на северо-запад и снова на юг смотрит ее внимательный, настороженный глаз.

Оператор, старший сержант, просматривает воздух. Светится бледно-зеленым призрачным светом экран электронного осциллографа. На экране мелькают отражения знакомых предметов местности, сотни хаотических нагромождений – электрических помех, непрерывно возникающих и мгновенно исчезающих световых импульсов. То, что с первого взгляда кажется беспорядочными световыми вспышками, уверенно и быстро читает оператор.

Здесь же поблизости – рация. Сверхсрочник-сержант прослушивает эфир. Красноватый свет сигнальной лампы озаряет его лицо, прядь светлых волос и большой, выпуклый лоб.

Подле мельницы, в тени накренившегося крыла ветряка, стоит часовой и зорко смотрит вниз, на расстилающуюся перед ним сонную реку и дальше на равнину, уходящую далеко-далеко к черной полосе едва видимых на горизонте лесов.

Ущербленный лик луны, внезапно выглянувшей в просвете туч, заливает теплым светом молодые всходы кукурузных полей; он дрожит и переливается на реке.

Но вот на экране возникает небольшая черточка. Оператор удваивает внимание, регулирует яркость, меняет фокусировку, усиление, доворачивает антенну на юго-запад, и, постепенно очищаясь от пелены помех, все заметнее становится импульс отражения от самолета. Цель обнаружена, но рядом с импульсом нет кодированного сигнала-ответа: «Я свой»…

Это след приближающегося врага.

– Азимут 274… Дальность 162… Высота 2700… – быстро определяет второй номер координаты чужого самолета.

А радист вызывает главный пост наблюдения:

– Ромашка!.. Ромашка!.. Я тюльпан!.. – тихо и настороженно бросает сержант.

Полковник Каширин закрыл окно и задернул портьеру. Затянувшийся рабочий день кончился, и можно отправляться домой. Но раздался телефонный звонок. Пришлось взять трубку:

– Полковник Каширин слушает… Да, товарищ генерал, собираюсь домой… Даю слово – сейчас выйду. Я пешком, надо пройтись перед сном… До свидания.

Полковник положил трубку. Он еще раз окинул взглядом кабинет и выключил настольную лампу. Вдруг в дверь постучали.

– Войдите, – сказал он и вновь включил свет.

Вошел капитан с папкой.

– Что-нибудь срочное? – спросил полковник.

– Весьма. Разрешите доложить?

– Докладывайте, – ответил полковник и сел в кресло.

Капитан Гаев, сухой, с крупными чертами лица, кареглазый, чисто выбритый, выглядел свежо и молодо. Заметив тщательно скрываемое полковником утомление, Гаев стал докладывать быстро и сжато:

– В четыре часа двенадцать минут получена радиограмма:

«В районе Садовяну, квадрат Д-75, с юго-западного направления появился двухмоторный самолет без опознавательных знаков. Вероятное направление – северо-восток».

Гаев положил на стол полковника радиограмму.

Каширин еще раз прочел донесение, потер подбородок большим пальцем, что всегда служило у него признаком глубокого раздумья, и сказал:

– Держите меня в курсе, я буду у себя или у генерал-майора.

После ухода капитана Гаева полковник набрал номер телефона:

– Товарищ генерал, это опять я, Каширин. Обстоятельства изменились, прошу принять, срочное дело.

2. Незваный гость

Самолет, накренившись на правое крыло, сделал разворот и вышел из облачности. В ту же минуту по координатам КПН вышли из засады три автомашины и на большой скорости с погашенными фарами помчались по широкой ленте гравийного шоссе. Спидометр показывал восемьдесят километров.

Машины резко свернули на проселочную дорогу, скорость пришлось сбавить.

Самолет, сделав крутой вираж над фруктовым садом колхоза «Новый путь», выровнялся, и от его длинного, хищного тела отделилась одна темная точка, затем другая. Самолет стал набирать высоту и, нырнув в облака, исчез в юго-западном направлении. Замедлив падение, под двумя куполами парашютов плавно приближались к земле человек и небольшой черный прямоугольник.

Оставив автомашины в тени колхозного амбара, пограничники развернутой цепью быстро шли вперед, охватывая ровным полукругом большой яблоневый сад.

Развалившись на соломе в мягкой плетеной кошевке, напевая себе под нос песню, ехал Захар Полещук, старший конюх колхоза «Червоный сноп». Низкорослый каурый конь, прядая ушами, бежал неторопливой, мелкой рысью.

Дорога через фруктовый сад была ровная, и Полещук начал подремывать, но вдруг конь испуганно шарахнулся в сторону и остановился. Ломая сучья деревьев, большой черный прямоугольник упал в саду.

Успокоив коня, Полещук привстал в кошевке и осмотрелся. С той стороны, где упал черный предмет, раздался такой звук, точно открыли бутылку старого вина, и невысоко, над самыми кронами деревьев, вспыхнул зеленый огонек ракеты и тотчас погас.

– Що за диковина, – подумал Полещук, – здаеться спиртного и в роти нэ було, а такое мерещиться!..

Он прислушался: где-то далеко заурчали автомашины и затихли. Опять раздался хлопок, и вновь над вершинами яблонь вспыхнула зеленая звездочка.

Полещук вылез из кошевки и, крадучись, будто на охоте, пошел в сторону диковины. Шагах в двадцати от дороги он увидел прямоугольный ящик, зашитый в черный брезент, а на ящике в самой середине небольшую черную трубку, из которой через равные интервалы в две-три минуты вылетала зеленая ракета.

В этом же направлении, часто останавливаясь и прислушиваясь, шел человек. В правой руке его был пистолет. Увидев невдалеке вспышку ракеты, неизвестный ускорил шаги и вышел на дорогу. Здесь конь с упряжкой привлек его внимание. Человек бегло осмотрел тележку, перебежал дорогу и еще осторожнее пошел дальше. Вскоре он оказался за спиной Полещука. Внимательно рассмотрев колхозника, неизвестный положил пистолет в карман и решительно двинулся вперед.

– Здорово! – сказал он, – что это за штуковина?

– А бис його знае, можэ чортив гостинець! Я зараз до головы злитаю! – И вдруг спохватившись, спросил сам: – А вы хто такий будэте?

– Я агроном-садовод.

– З «Нового шляху»?

– Точно.

– Щось я такого не бачив…

– Третий день, как из Киева. А ты откуда?

– Из «Червового снопа» старший конюх Захар Полещук. Може, чулы?

– Нет, не слыхал. На дороге лошадь твоя?

– Моя. Привозыв вашего коровъячего ликаря Дэниса Григоровича. У нас Сильва – рекордсмэнка захворила. Нам за нее ваш голова двенадцать тысяч дае! Ну щож мы з циею штукою робыты будэмо?

– Надо разбудить председателя, пусть сообщит на заставу.

– Поихалы, – согласился Полещук и повернул к дороге. В этот момент неизвестный рукояткой пистолета нанес ему тяжелый удар в затылок. Колхозник упал, а неизвестный обшарил его карманы, нашел удостоверение и, сунув его к себе в карман, прислушался.

Было тихо. Легкий ветерок то поднимался, то вновь затихал. Серенькая славка, прыгая с ветки на ветку, издала несколько чистых переливчатых трелей и замолчала. Далеко, в стороне колхозных домов раздался первый крик петуха, ему ответил другой, где-то залаяла собака и умолкла.

Приблизившись к тюку и еще раз оглядевшись по сторонам, неизвестный сунул пистолет в карман, вынул нож и разрезал брезент.

В тюке оказались два чемодана, рюкзак, саперная лопата. Быстро вскопав землю подле дерева, где почва была рыхлой и легко поддавалась лопате, он сунул в яму парашюты, холст от тюка, авторакетницу и лопату, сгреб руками землю, утоптал ее, надел рюкзак и, взяв чемоданы, бросился к дороге.

Лошадь стояла на прежнем месте. Неизвестный бросил чемоданы и мешок на дно кошевки, прикрыл их соломой, вынул удостоверение Полещука, посмотрел его, прыгнул в кошевку и хлестнул вожжами коня. Каурый, видимо, не привыкший к такому обращению, заржал, вскинул задними ногами и пошел крупной рысью.

Через сотню метров дорога круто сворачивала вправо. Когда тележка выехала на прямую, ее остановила цепь пограничников.

– Будь здоров, товарищ! – сказал, подходя к кошевке, старший сержант внушительного роста, с двумя медалями солдатской славы на широкой, богатырской груди. – Куда и откуда?!

– Старший конюх Захар Полещук из колхоза «Червоный сноп». Отвозил ветеринара в «Новый путь».

– Добро. Документ есть?

– Как же, без документов не ездим!

Посмотрев удостоверение, старший сержант вернул его, зачем-то обошел кругом упряжки, похлопал коня по спине и похвалил:

– Хороша кобыла! Жеребая?

– Нет, зимой жеребилась.

– Так. Приедешь, передай председателю, Грицко Вечоре, что, мол, старший сержант Башлыков велел кланяться, понял?

– Понял.

– Да ты повтори, как по уставу положено!

– Передать председателю Грицко Вечоре поклон от старшего сержанта Башлыкова! – повторил неизвестный.

– Теперь – вылазь, гадина! – угрожающе сказал Башлыков, направляя на него автомат. Выхватив пистолет, неизвестный натянул поводья и дал выстрел, но в это время каурый дернул и пуля прошлась поверху. Напуганный конь взял с хода наметом, но автоматная очередь настигла его и он, жалобно заржав, повалился на передние ноги.

Неизвестный выпрыгнул из кошевки и, отстреливаясь, бросился в заросли смородины. Однако уже через несколько минут пограничники обошли его со стороны сада и короткими очередями из автомата заставили отступить на дорогу. Здесь он попал прямо на Башлыкова.

Сопротивляться было бесполезно. Тяжело дыша, озираясь по сторонам, точно затравленный зверь, он поднял руки вверх.

Башлыков отобрал у задержанного пистолет и обыскал его. В боковом кармане старший сержант обнаружил, кроме удостоверения, паспорт и большую пачку денег.

– Разрешите доложить? – обратился старший сержант к подошедшему капитану.

– Докладывайте!

– Парашютист, сброшенный с самолета, задержан, при нем обнаружены: удостоверение колхоза «Червоный сноп» на имя Захара Дмитриевича Полещука, паспорт на имя Рубцова Ивана Григорьевича, пистолет скорострельный и одна пачка денег.

– Осмотреть тележку!

– Есть осмотреть тележку! – уже на ходу ответил Башлыков и бросился выполнять приказание. Когда он вытаскивал чемоданы и вещевой мешок из кошевки, молодой боец спросил его:

– Как же вы, товарищ старший сержант, распознали гада?

– Как?! – усмехнулся Башлыков. – Какой конюх позволит такое, чтобы старый мерин оказался кобылой, да еще жеребой?! Ну я вижу, что он мерина от кобылы отличить не может, и пускаю ему второго шара: поклон, говорю, передай председателю Грицко Вечоре, а в «Червоном снопе» председатель Иван Зеньковец, депутат, человек известный!

– А кто же Грицко Вечора?

– Песня есть такая, душевная: «Ой не ходи, Грицю, тай на вечерницю». Вот тебе и Грицко Вечора. Пошли, солдат! – закончил Башлыков, захватив два чемодана и вещевой мешок.

А над садами вставало утро: и птичий гомон, и нежный яблоневый цвет, и капельки росы, сверкавшие в первых лучах солнца, – все, все утверждало ощутимую радость жизни.

3. Один путь

Несмотря на краткий сон, полковник Каширин чувствовал себя бодрым и свежим. Он принял холодный душ и побрился. Звонок из следственной части привел его в отличное расположение духа. Каширин сунул в карман пачку сигарет и, взяв свежий номер журнала, вышел из кабинета.

Подполковник Зубов уже ждал его. Это был сорокалетний, полный, невысокого роста мужчина; редкие темные волосы едва закрывали проглядывавшую лысину. Озорные карие глаза, крупный курносый нос и ямочки на щеках делали лицо его добродушным и удивительно простым.

– Ну что ж, товарищ полковник, – сказал он, когда Каширин вошел в кабинет, – послушаем песню «варяжского гостя»?

– Послушаем, – согласился полковник. Он сел в глубокое кресло, стоящее в тени портьеры, и закурил сигарету.

Зубов нажал кнопку звонка, с лица его сбежало выражение добродушия: он стал строг и подтянут.

– Введите Рубцова! – коротко сказал Зубов вошедшему лейтенанту и, вынув из стола папку с документами, стал их просматривать.

Лейтенант, четко повернувшись, вышел, и минут через пять в кабинет ввели Рубцова. Он остановился в дверях, переминаясь с ноги на ногу, то и дело вытирая уже несвежим платком набегающий на лоб пот, то поднимая глаза и осторожно оглядывая обстановку кабинета, то вновь опуская их вниз, к полу.

– Ваша фамилия, имя, отчество? – не отрываясь от просмотра документов, спросил подполковник.

– Рубцов, Иван Григорьевич.

– При встрече с пограничниками вы назвали себя Полещуком Захаром.