Все реки петляют. От Альбиона до Ямайки

Зачем было нужно делать головки «заподлицо»? Так, чтобы третий лист приложить без просветов, он – крышка готовящегося вулканизатора.

С момента этой трудовой победы характер нашего творчества изменился: мы кроили медный лист и спаивали из него самогонный аппарат… пардон, перегонный куб. Кузнец с этими работами был знаком, а чтобы перестал шипеть на пацанов, маменька по просьбе Софочки назначила ему преподавательское жалованье. Не деньгами, правда, а списанием долга за аренду земли. Ход событий явно указывал на то, что без использования кузницы в учебном процессе нам не обойтись.

За пару месяцев этот самый учебный процесс сложился и упорядочился. Первый урок – грамматика и чистописание. Заметные траты на бумагу. После него дети получают стакан молока и булочку. Учительница тоже, потому что она тоже дитятя.

Второй урок – арифметика.

Третий – природоведение. Тут и из географии кое-что насчет чтения карт и рисования планов помещений и местности. Капелька астрономии, рассуждения о температуре, составе воздуха… Да обо всем вокруг вплоть до круговорота воды в природе, благо дождь со снегом за окном очень способствует.

Затем ученики расплачиваются за полученные знания прилежным трудом, который не всегда в мастерской. Работы по хозяйству обычно координирует Мэри, потому что знает от своей матери, где что требуется сделать. Начиная с удаления продуктов человеческой жизнедеятельности из выгребной ямы под нужником до починки забора – да, время нынче суровое, а дети простолюдинов считаются взрослыми с момента, когда способны хоть что-то делать.

Мы с Софочкой в такие моменты ездим с Джоном в городок по самым разным надобностям или заглядываем к гончару – работы по совершенствованию точильных дисков продолжаются. Кроме подбора состава связующего, мы варьируем и качество абразива – камней-то кругом много разных встречается, а растолочь их и разделить на фракции просеиванием нам никто не запрещает.

Вернусь к ученикам. После завершения трудового периода их кормят обедом и распускают по домам. Это уже когда день клонится к вечеру.

Добавлю от себя про тех четверых парнишек, которые «сами пришли». Они – младшие сыновья, поэтому унаследовать дело отца им не светит. То есть и земельный надел, пусть и арендованный, и дом с хозяйством перейдут к старшим. А этим мальчуганам предстоит искать занятие в городе. Так что получаемые знания позволяют надеяться на возможность устроиться лучше. Хотя особого стремления к получению образования в основной массе местных жителей не наблюдается. Похоже, нам достались умнейшие.

Про перегонку нефти особо рассказывать нечего. И вообще мы только бензин извлекли при самом слабом нагреве, а остальное вернули обратно в бочонок, потому что керосин, соляр или мазут нам пока неинтересны. Зато в бензине растворяется каучук. А в получившийся клей мы добавили тонко растолченную серу, размешали и налили в те самые плоские формочки для колечек. Закрыли листом и, подвесив на шести кирпичах, неторопливо нагрели обычными свечами. Как я припоминаю, вулканизация длится где-то с полчасика, а температура для нее нужна далеко не такая, чтобы от прикосновения вспыхивала бумага. Словом, что-то резиноподобное получилось с первого раза, хотя в процессе пованивало не только сальной гарью от свеч, но и бензином, который интенсивно испарялся, прорываясь в виде паров между листами и даже изредка вспыхивая огненными клубами. Небольшая иллюминация получилась, но без ожогов.

Мы меняли количество добавляемой серы, время и температуру нагрева, попутно «изобретя» прототип биметаллического термометра из соединенных заклепками медной и железной пластинок – чем горячее, тем шибче они гнутся.

Попутно пришлось усовершенствовать и прессформу – приделать кольца на верхнюю пластину, чтобы они прижимали будущие прокладки к матрице. К этому моменту уже выяснили, что до температуры плавления олова дело доводить не требуется, поэтому соединение провели пайкой – кислота-то у нас припасена. Нашли опытным путем величину грузиков, которые следует применить для создания давления. Словом, когда закончились бензин и каучук, в нашем распоряжении имелась дюжина вполне приличных резиновых прокладок для стеклянных банок под стеклянные крышки.

А тут новая незадача – соприкасающиеся кромки крышек и банок недостаточно плоские. И выбирать остающиеся зазоры за счет эластичности прокладок некузяво – мы не готовы к созданию прижимного устройства, действующего все время хранения консервов – хотелось обойтись обычной обвязкой через бумажку. Для выравнивания соприкасающихся поверхностей прошли по стеклу точилом с мелкой фракцией абразива – вышло гладко.

Следующий «дополнительный» урок прошел на кухне. Мы просто приготовили тушенку. Четыре банки. Каждая объемом в четыре пинты. Как я понял, это немного меньше трех литров. Но больше двух. Если кто-то сомневается в том, помню ли я рецепт, докладываю, кроме мяса в состав этого продукта допускаются только соль, перец и лавровый лист. Впрочем, отсутствие двух последних компонентов не сильно меняет результат.

Чтобы закрыть тему, сразу замечу: наш ставший уже достаточно дружным творческий коллектив слопал эту тушенку в четыре захода по одной банке с интервалом в месяц. Ни одна банка за время хранения крышку не отстрелила. Ну а я во время приготовления консервов успел поведать о том, что портят продукты микроорганизмы, которые гибнут при нагреве. В моменты употребления не один раз добавил, что остывшая после нагрева тушенка притянула к себе крышку, а тот факт, что плотность не нарушена, проиллюстрировал шипением при вскрытии. Да, бумажку для крепления крышки мы приматывали от всей души. Тут бы, конечно, скобой прижать из пружинистой стали, но пока в этой области мы на нулевой отметке, а как обстоят с этим дела в окружающем нас мире, я не выяснил. Не получается вспомнить обо всем вовремя.

До конца учебного года мы успели еще и керосин отделить от остатков нефти и соорудили обычную керосинку с фитилем. Фитиль быстро прогорал, а вытаскивать его приходилось щипчиками. Но, в принципе, система работала. Бетти сразу ввела ее в эксплуатацию и извела весь керосин, когда мы готовили новую порцию тушенки. Для папы. Его ближнему кругу как раз на четыре каши с мясом. Так что новых технологических прорывов не было. Мы закрепляли достигнутые успехи и перенимали умения кузнеца, работая при нем то чернорабочими, то подмастерьями. Признаться, мне этих знаний и самому не хватало, ведь в старые времена в ходу были многие технологические хитрости, к нашему просвещенному веку надежно забытые за ненадобностью.

Как-то незаметно подкрался к концу учебный год. Ученики разборчиво писали, уверенно, хотя и не быстро, читали и умели складывать и вычитать числа в пределах сотни. Повышение же уровня их трудовых навыков я бы оценивать не взялся – многого успели нахвататься, но чего-то уж очень значительного не достигли.

Посаженную в августе картошку мы частично выкопали в конце ноября – она была мелкая и уродила плохо. Зато после хранения в подвале дала всходы. Как, впрочем, и та, что просто пролежала в погребе. И оставшаяся на зиму сидеть в земле. Ту, что из подвала, мы посадили в конце марта – здесь в это время уже вполне убедительная весна.

Сонька с нетерпением ждала возвращения отца и надеялась, что тот снова покатает ее на своем судне. Мэри по этому поводу тоже питала небезосновательную надежду – как же юная леди сможет обойтись без прислуги! Меня же тянуло в Лондон. И нефти надо закупить как следует, и банок стеклянных заказать в промышленных масштабах, выяснить вопросы с пружинящими материалами, узнать, из чего делают сверла, которыми высверливают пушечные жерла, – знать бы еще, сверлят ли их вообще…

Еще беспокоился, привезет ли отец еще каучука. И можно ли его купить в Лондоне. Или заказать, а то прокладок у нас осталось всего на четыре банки – это же смех на палочке!

Глава 9. Каникулы. Начало

Считается, что каникул очень ждут школьники. Но в нашем случае получилось наоборот – ученики пребывание в нашей школе считали отдыхом от работ по дому. К тому же здесь кормили. Они даже воскресеньям не радовались – если не учеба, то или поход в церковь, или бесконечные вода, дрова, уборка. Хотя обычно и то, и другое, и третье последовательно. На занятиях же их развлекали, а гурьбой даже непростые дела делаются веселей.

В мае пришел из Карибского моря папенька на своем судне и привез фунтов десять каучука. И горсть самородков платины – она все-таки и сейчас драгметалл в какой-то мере. Ходят слухи, что из нее делают очень качественные поддельные серебряные монеты.

Сонька тут же давай проситься с отцом хотя бы до Лондона. Однако надеялась на продолжение круиза и участие в каботажных рейсах в окружающих остров водах. Как-то вот стремилась она в моряки, хотя мне это не слишком нравилось – не женское дело болтаться в океанах. Может быть, из-за чувства протеста, что не парнем родилась? Не все ее мысли мне доступны.

Насчет «до Лондона» она договорилась легко, но тут взмолились наши школяры – им хочется по-прежнему каждый день приходить в этот дом и напряженно учиться. Так, по крайней мере, заявили четверо добровольцев. А у меня тоже душа неспокойна, потому что корабельному камбузу нужен керосин для керосинки, а корабельная кладовая просто изнывает из-за слабого заполнения тушенкой. И ведь эти парни способны и бензин выгнать, и керосин, и резиновых прокладок наштамповать, и даже тушенки закрыть. При своевременной доставке нефти, потому что каучук и сера в наличии имеются. И исправное годное к немедленному использованию оборудование. Так возникла мысль о летнем детском трудовом лагере при нашей школе.

* * *

– Говоришь, мясо из этих банок через полгода хранения имеет вкус свежеприготовленного? – отец с интересом рассматривал содержимое через мутное грязное стекло с пузырьками в толще стенок.

– Я сама пробовала, – подтвердила Бетти. – Даже холодное вкусное, но можно и разогреть, и в кашу добавить. А стояли эти банки вот тут же на полке, как и эти. В погреб их не уносили. Сказали, что так экскременты чище.

Отец бугэгэкнул про себя, но поправлять кухарку не стал.

– Чтобы наготовить этих мясных консервов на рейс через Атлантику, нужно, чтобы наши школяры сделали это все здесь, где имеется готовое оборудование, после получения большой бочки нефти и банок, которые я закажу стеклодуву, – это я говорил устами хозяйки. Однако Сонька перехватила управление и продолжила: – Еще они извлекут из нефти керосин для керосинки, на которой значительно удобней готовить, чем на костре в трюме. Потому что мы должны этим летом быть вместе с тобой в плавании, а они сами справятся.

«Старостой Билла назначь», – изо всей силы подумал я.

– За старшего оставим Уильяма из Долгих Вязов. Он и годами посолидней, и разумом крепок. Опять же его слушаются. И вообще, дело добровольное, но они сами хотят помогать кузнецу и чистить нашу конюшню, – Софи старательно косила под маленькую, при этом смещая фокус беседы в сторону от главной для нее темы об участии в каботажных плаваниях, которые естественно вплетены ею в картину создания продуктового изобилия для экипажа отцовского корабля. То есть логический провал в своих высказываниях прятала за болтовней, невольно при этом упуская из виду еще один аргумент, предусмотрительно нами приготовленный – возможность заменить костер на полу трюма керосинкой.

Папенька взял с полки одну из банок, ножом перерезал шнурок, снял бумагу и пальцами попытался открыть крышку. Та поддалась не сразу, но потом отошла со звучным чпоком. Находящиеся тут же на кухне Ник и Майкл мгновенно вооружились ложками, одну из которых отец решительно реквизировал и запустил в сосуд. Зачерпнул, отправил в рот, прожевал, проглотил и повторил.

– Полтора месяца тут простояла, – воспользовавшись тем, что Софья ослабила контроль, доложил я ее устами.

«Действительно. И как ты все помнишь?» – удивилась девочка мысленно.

– Подходяще, – одобрил папенька после третьей ложки.

– Ура! – завопила Сонька, бросаясь к нему на шею, как будто прозвучавшее одобрение является обещанием взять ее в плавание. Грязный женский приемчик. Надо же, такая маленькая, а какая коварная! И наверняка матушку уже подговорила посодействовать.

* * *

Вот так и решился вопрос с детским летним лагерем в усадьбе скромного землевладельца и поездкой двух маленьких девочек на судне, находящемся в каботажном плавании. Кстати, наряды для этого путешествия уже тщательно продуманы и даже сшиты. Варианты «два юнги» и «госпожа со служанкой» обеспечены и гардеробом, и аксессуарами. Я в эти вопросы почти не вмешивался, только когда выбирали фасон головного убора для юнг, посоветовал остановиться на треуголках, споров с них мишуру и повыдергав перья, а то зацепятся за что-нибудь бахромой или плюмажем. Девчатам же они нужны, чтобы под них косы прятать. Те, которыми легче легкого прилипнуть к смоленому канату.

Чем нехороши прошлогодние обычные шляпы? Так широкими аэродромами и без бахромы легко куда угодно вляпаться, а узкие поля как-то нынче не в ходу. В общем, дело это бабское – мне без разницы.

* * *

В этот раз в Лондоне нам с причалом не повезло. Пришлось пару дней простоять в ожидании очереди на разгрузку. Мы с Мэри съехали на берег в сопровождении все того же прошлогоднего Джона и посетили две первоочередные точки. Стеклодувную мастерскую и лавку с нефтью. Заказали сорок банок с крышками, а с покупкой нефти спешить не стали – лучше все вместе отправить. Навестили тетушку Аннабель. Там все здоровы, да и письма от сына приходят – он, как и собирался, плавает юнгой. Но останавливаться в ее доме не стали, а в сопровождении матроса прошли по мастерским – когда рядом взрослый дядька, девочек не прогоняют. Но места, где сверлят пушки, мы не нашли. И еще хотелось увидеть пружины, используемые в кремневых замках, и узнать, как им придают упругость. Мастерскую, где делают пистолеты, мы отыскали, но отвечать на наши вопросы никто не стал. В общем виде про то, что нужно выбрать правильную сталь и умело провести закалку – это нам все легко рассказывали, но никаких деталей процесса не объяснили. Обоих процессов. И выбора стали, и проведения ее термообработки.

В мое время о сортах металлов были и справочники, и ГОСТы, а термические участки на производствах имели написанные техпроцессы и специалистов, которые в них понимали. А нынче, чтобы узнать хоть что-то ценное, нужно засылать на объект промышленного шпиона, чтобы под видом ученика все увидел и смекнул, уже хотя бы в основах дела разбираясь.

Наш-то кузнец тоже и закаляет стальные изделия, и отпуск им дает, да и стали по разным признакам оценивает перед тем, как купить полосу в городке, но особо упругого, годного для изготовления пружин у него ничего не бывает. Общее впечатление, будто в разных местах выплавляют с разными хитростями железяки с разным содержанием углерода, но там и легирующие добавки варьируются в зависимости от состава местной руды. Да и количество углерода в том, что выходит, не слишком постоянно, потому насчет «тщательно проковать» – самая распространенная рекомендация. Ну и про цементацию железа – выдержку металла в угле без доступа воздуха при высокой температуре, чтобы углерод «впитался», – это нынче известно. То есть общие положения считаются очевидными, но лично мне катастрофически не хватает конкретики.

Как-то стало меня отклонять в пользу бронзы, которая хоть и недешева, но более предсказуема. И прочность имеет приличную, и отливается достаточно точно. Тут, кстати, вспомнился баббит для подшипников. Да и чугун кое-где послужит. Ну а железными или стальными деталями придется выполнять только отдельные элементы конструкции. Прежде всего меня интересуют шестерни. Хотя бы пара с передаточным числом ровно два, потому что без такого перехода мне четырехтактного двигателя не соорудить – клапана-то относительно хода поршня нужно приводить в движение через раз.

И тут острым колом встает вопрос о поршневых кольцах – вот где без пружинистого металла не обойтись! И тут в мозг стрельнуло. Латунь же обладает упругостью.

В этот момент я почувствовал себя счастливым – все материалы, необходимые для создания двигателя внутреннего сгорания, в моей голове собрались. Осталось, собственно, только сделать работающий образец.

«Как я поняла, ты собираешься сделать штуку, которая позволит папиному судну идти без парусов или весел?» – возникла в моем сознании Софи. Ответа она требовать не стала – восприняла образ колесного пароходика, бодро идущего по реке навстречу течению.

С папиного флейта сгружали большие бочки и сразу увозили куда-то. Судя по надписи, в них был ром. На глазок, если прикинуть по двести литров в бочке – тонн двести. Приглядывал за этим знакомый с прошлого года дяденька, который в тот раз ехал пассажиром. Невольно возникла догадка, что имеет место постоянная доставка крупной партии крепкого бухла через океан, для чего и гоняется флейт на Карибы. Туда, где из сахарного тростника этот ром и гонят.

Хорошее время для отплытия в Центральную Америку – конец августа или начало сентября, чтобы проскочить перед началом штормов в Бискайском заливе и не вляпаться в конец сезона ураганов в тропиках. Оттуда же сюда – февраль-март. Но в промежутке между этими переходами парусник тоже не простаивает без дела, занимаясь местными морскими перевозками, если в ремонте не стоит. Судя по всему, эта стратегия приносит прибыли, которые отец охотно вкладывает в дочерей. Явно ведь заметно, что любит своих лапушек. Ну а мы с Сонькой с удовольствием ему поможем. Хотя бы с провизией для экипажа. Жалко, что я так мало понимаю в парусниках – не уверен, что соображу насчет хоть какого-то улучшения.

«Сообразишь, – прямо в мозг хмыкнула Сонька. – Ты хорошо соображаешь. А у папы работа очень опасная. Мы с мамой за него ужасно волнуемся. Но, помнишь укосины в трюме в прошлом году? С тех пор течь так и не открывалась. А то после каждого перехода через океан приходилось конопатить из-за расшатывания во время штормов. Теперь папа верит в меня… то есть в нас с тобой. Так этот свой мотор ты когда собираешься делать?»

– Вы тут долго стоять собираетесь? – улыбнулся отец, приблизившись к нам с Мэри, созерцательно наблюдающим процесс выгрузки.

– Не стой под грузом, – машинально ответил я. – Маленькие не должны мешать взрослым, – тут же повторила эту мысль Софи. Мы с ней пользовались речевым аппаратом, легко перехватывая эту возможность друг у друга.

– Может быть, пройдем в трактир и пообедаем, сэр Джонатан? – включилась в беседу Мэри. – Нам Джон показывал тут одно приличное место.

Папенька посмотрел на служанку, как Снейп на Поттера, но только кивнул в ответ. В эту эпоху не принято, чтобы прислуга говорила без прямого указания хозяина.

Сидя в знакомом с прошлого года зале и уплетая отлично приготовленную баранину с фасолью, я боролся с желанием начать задавать вопросы. А вот моя хозяйка не боролась.

– Пап! А твоему экипажу хватит сорока банок тушенки на путь туда и обратно? – спросила она совсем не о том, о чем думал я. – А для чего на якоре такое длинное бревно поперек плоскости лап? – это уже я поинтересовался.

– Если это бревно упадет на дно плашмя, то одна из лап вонзится в грунт и зацепится. А если плашмя упадут лапы, то бревно встанет торчком, но канат начнет тащить его по дну и свалит набок. Вот тут-то одна из лап и вопьется в грунт. Ну а бревно называется штоком, – с улыбкой ответил отец. – А этой вашей тушенки нужно хотя бы банок двести. А лучше двести пятьдесят. Переход через океан может продлиться и восемь недель, и десять, а кушать полусотне человек нужно каждый день.

Вообще-то мы с Софочкой не первый раз вот так раздваиваем действия. Мозг у каждого работает независимо. Бывало даже писали двумя руками каждый свое. Еще бы научиться глаза на разные объекты направлять – получилось бы настоящее «два в одном» или косплей хамелеона. Зато обычные дела делаем, будто обе руки правые. Вот сейчас орудуем вилкой и ножиком так, что любо-дорого. Ловкость для семилетнего ребенка просто-таки невероятная.

– Папа! А вот этот ром, который ты привез, он чей? – интересуется моя маленькая хозяйка. Конечно, подслушала мысли и скорее ринулась за разъяснениями.

– Мой. С Рио-Кобре. Это на Ямайке неподалеку от Кингстона.

Просто чувствую, как распахиваются наши с Софочкой глаза:

– В самом рассаднике пиратства? У них же там сейчас… Гнездо, – подсказываю я. И продолжаю: – Благородным джентльменам удачи очень нравится ром. А еще им нужны порох и ядра.

– Ты очень понятливая, – кивает папа. – Спрашивай. Видно ведь, что тебе невтерпеж.

– Ром ваш. Но не у пиратов же вы его покупаете?!

– Совсем наоборот. Это они покупают его у меня. Вернее, содержатели кабаков из Кингстона. Делают же его милях в двадцати вверх по реке в поместье, которое раньше принадлежало родителям твоей мамы, а после захвата Ямайки стало моим.

– И что случилось с моими бабушкой и дедушкой? – не отвязывалась дочурка.

– Они благословили наш с твоей мамой союз и остались жить, где жили, управляя всеми делами и контролируя расходы. Тот факт, что владею землей и всем, что по ней бегает, я, их нисколько не заботит.

– А почему вы с мамой безбожники?

– Как-то раз она шепнула мне, что все люди рождаются, не веруя в Создателя. И попросила самому подумать, что из этого следует.

– То есть я тоже родилась неверующей? – на этот раз глаза распахнула Мэри. – А потом меня убедили…

– Не огорчайся, – положил я Софочкину руку на плечо подружки. – Ты не хочешь огорчать папу с мамой и ведешь себя, как верующая. Я тоже не хочу огорчать папу с мамой и веду себя, как неверующая. А что там мы сами про себя об этом думаем, об этом никто не узнает. Главное – не попадаться.

Глава 10. Коррективы

Как-то душевно нам сиделось в кабаке, куда привела нас Мэри. Папа рассказывал обо всяких морских происшествиях, причем все они приводили к нехорошему финалу. Кажется, он просек стремление подружек к мореплаванию и предпринимал серьезные усилия, чтобы убедить их не лезть в мужское дело. И через раз в его повествованиях причиной катастрофы становился или обломавшийся у якоря рог, или оборвавшийся якорный канат. Как-то обычно эти с виду мощные веревочные тросы перетирались обо что-нибудь. Клюз, например. То есть ту прорезь, через которую выставляются из борта. Но и об дно они тоже перетирались, что особенно неприятно, потому что обнаружению этот процесс не поддается и своевременно принять меры не получается.

А еще в не слишком глубоководных гаванях свободные рога якорей, торчащие из грунта, неплохо играли роль рифов, проламывая днища кораблей. Размах-то у них ого-го!

Софочка вместе с Мэри охали и даже вскрикивали в самых впечатляющих местах, а я «срисовывал» фактическую компоненту из этих красочных повествований и напряженно размышлял – вякать мне было некогда. Правильный якорь вспомнился мгновенно. Не знаю, как этот конструктив правильно называется, но на моторке, которую я использовал для выездов на рыбалку, такой имелся. Две лапы двузубой вилки без рукоятки качались вверх или вниз, потому что являлись единым целым. Между ними проходил тот самый шток, к концу которого крепится канат. Относительно него, если расположить его горизонтально, эти лапы поворачивались градусов на тридцать-сорок вверх или вниз. Если тянуть это по грунту, то вниз, потому что там еще ребра были на обойме в районе шарнира, которые, цепляясь за этот самый грунт, направляли рога вниз, где те работали на манер плуга. Но развернуться назад более чем на заданный угол рогам якоря не позволяла конструкция самой обоймы – ее края утыкались в шток как раз на этих предельных углах.

Однако нагрузка на металл выходит неслабая! Софочка, слушая отца, жестом потребовала у Мэри из сумочки бумагу и карандаш, которые положила у нас перед правой рукой, где я и принялся набрасывать эскиз – старые навыки никуда не девались, отчего зародыш чертежа получился внятным.

– Сломается, – буркнул отец, скосив взгляд на художество дочки.

– Из орудийной бронзы? – ехидно покосилась на него малышка.

– Отлить? – уточнил шкипер.

– А потом собрать.

– Покупайте все, что нужно, забирайте нефть, сколько продадут, заказывайте три сотни стеклянных банок и возвращайтесь домой. Мне это еще вчера было нужно.

– Пап! Тут отливки с трехфунтовку весом, – жалобно протянула Софочка. Она из моих соображений уловила, что на этот раз речь идет о вещах монументальных, по сравнению с которыми наши чугунные валки совершенно не смотрятся.

– То есть отливать нужно там, где делают пушки, – кивнул своим мыслям отец. – Ладно. Дело к вечеру, а утро вечера мудреней. Марш на корабль! Джон! – повернулся он к нашему пестуну. – Леди должны приступить к отдыху как можно скорее, чтобы утром были свежи и полны сил. Хокинсу передай, что может осматривать трюм, как только судно перейдет на рейд. С фрахтом нынче как-то неважно – цены смешные, а предложения категорически неудобные. Так что половину команды можно отпустить на берег на два дня.