Гром над Араратом

Военный совет ждал решения царя. Тигран встал, подошел к «Чаше мира». С благоговением он дотронулся до нее. Древняя чаша несла в себе идею собирания, бессмертия, преданности и надежды. Она всегда наполнена водой как символ мира и богатства государства. А надпись по верхнему краю чаши гласила: «Мудрость дороже золота, благоразумие порождает пользу, а отвага – половина победы». Полководец и завоеватель, умудренный опытом и способный к ясному анализу правитель, Тигран имел все свойственные армянам качества: редкостное упорство и врожденные чувства справедливости, доверчивости и мечтательности. Он принял взвешенное решение.

– Мы союзники Митридата, и будем верны союзническому долгу. В Риме продолжают считаться с мощью Великой Армении и не хотят вступать с нами в войну.

Военный совет завершился, и два царевича пошли в рощу недалеко от дворца, чтобы помериться силой на площадке для борьбы. Артавазд в хорошем настроении, по‑мальчишески сверкая глазами, говорил:

– Брат, боги тоже любят сходиться в дружеской схватке, ведь борьба кох тренирует истинно мужские качества.

– Когда у богов кох, в Армении землетрясение, – обмолвился Тигран Младший.

Древний вид единоборства кох имел сложный ритуал, уходящий корнями в тысячелетия. Тогда культура боевых искусств была одним из важнейших проявлений повседневной жизни армян.

Разминаясь, Артавазд продолжал:

– Отец рассказывал, что в молодости, когда Эллада попала в подчинение к Риму, его допустили к участию в борцовских состязаниях на Олимпийских играх. Он тогда стал победителем.

Тигран Младший ехидно заметил:

– Услышав это, я должен восхититься и восславить богов?

– Вспоминая твой поступок накануне, – сказал Артавазд, – я бы предпочел, чтобы перед началом боя, как это делают олимпийцы, ты дал клятву соблюдать правила.

– Хочешь обвинить меня в мошенничестве? Отец учит идти к поставленной цели, но одними надеждами ее не достичь. Превзойти тебя – вот моя цель!

– Прежде чем намечать цель, попрощайся с бессмысленными иллюзиями, что ты станешь царем.

Площадка для коха – это яма, засыпанная песком, а поверх песка – отруби, на них стелется ковер. Поединок начался. Главной целью соперников, одетых в опоясанные чоху (кафтан), являлся кох, то есть бросок соперника на спину, либо выталкивание его за пределы площадки.

Артавазд крепко стоял на ногах. Сильный, ловкий и выдержанный, он со знанием дела проводил приемы борьбы. На это раз и Тигран Младший, вступив в схватку, проводил захваты более умело, чем накануне. Вот Артавазд провел бросок, и младший брат упал на спину. Прижав его коленом к земле, старший протянул руку:

– Ну, вставай, Тигран, тебе не помешает еще потренироваться.

В спортивном азарте Артавазд не заметил, как из‑за деревьев вышли двое в черных масках и схватили его за руки. Его держали, а подошедший Тигран Младший остервенело наносил удары кулаком в живот брата. Артавазд держал удары молча, только вены на шее вздулись от злости.

Тигран Младший наносил удары еще и еще и визгливо кричал:

– Пощады ты, конечно, просить не будешь! Но ты ведь не пожалуешься отцу? Гордость не позволит рассказать, что младший брат побил тебя.

Устав, он кивнул подручным отпустить брата. Глядя на Артавазда, упавшего на колени, он, как бы ставя точку в поединке, сказал:

– Ты крепче меня, но победитель схватки не обязан быть самым сильным. В былые времена хитрость приравнивалась к доблести.

Артавазд медленно поднял голову и с презрением произнес:

– Ты ничтожество, но я вызываю тебя на поединок. Победитель схватки обязан принять вызов, таков обычай.

– Договорились!

За поединком наблюдали, оставаясь незамеченными, двое. Это были министр Васак и его помощник, телохранитель и доверенное лицо Багдасар.

– Похоже несладко пришлось Артавазду, – сказал Васак. – Хороший урок преподнес ему Тигран Младший.

– Детеныш хочет обратиться в волка, – хихикнул Багдасар.

– В конце концов Тиграну Младшему придется стать волком, иначе не выжить ему и трона не видать.

– Он любит власть; мы могли бы это использовать, – Багдасар зловеще улыбался.

– Ты прав. Он именно тот, кто нам нужен.

Васак двусмысленно посмотрел на Багдасара, подобострастно говорившего:

– Если кто и должен быть царем, так это ты, основав новую династию.

– Претендентов на трон из династии Арташесидов еще много… – ядовито заметил Васак.

– Ну это как сказать… – прищурился подручный.

– Во всяком случае, надо внушить Тиграну Младшему, что лишь он один достоин трона. – Васак посмотрел на своего помощника: – Следи за ним и его друзьями из аристократической знати! Их энергию попытаемся направить в нужное русло.

– Посеем вражду во дворце – пожнем бурю во всем царстве, – хохотнул Багдасар.

– Что ты все улыбаешься? Никогда не выдавай своих волнения или радости. Тот, кто умеет ждать, получает желаемое… Я поскачу к Митридату. Царь Тигран поручил поговорить с ним, чтобы составить мнение и вовремя принять меры.

Глава 5. Почетное пленение

Митридат VI Евпатор, царь Понта и Боспора, стремился во всем подражать Александру Великому. В политике, идеологии и даже в официальных изображениях он не просто копировал своего кумира, а искал изюминку для развития образа божественного освободителя Азии. В зависимости от настроения он надевал на себя определенную маску: то он безрассудный Дионис, то мифический Геракл, то непобедимый Александр. Теперь пришлось оставить патетические образы могущественного военачальника и богоравного героя. Он в Армении, а царь Тигран не спешит с ним встретиться, более того, в крепости Бнабел, предоставленной ему, хозяйничала армянская стража, весь персонал тоже был армянский. Больше похоже на почетное пленение.

В большом зале в неистовом танце, напоминающем понтийский танец «Сэрра», двигался Митридат, разгоряченный бодрящей музыкой и неумеренным пьянством. Под аккомпанемент кемендже (лира), зурны, даула (барабан) и кавала (флейта) он танцевал так, будто хотел забыть все печали. В зал вошел присланный Тиграном министр Васак и изобразил притворное удивление:

– Я вижу вакхические пляски! Такие танцы и пьянство чужды ясному уму и пылкому темпераменту эллина.

– Конечно, я кружился в безумном танце жизни и смерти, но как приятно нарушать порядки, зная, что отвечать не будешь. – Они обнялись, музыканты затихли, а Митридат продолжил: – Я тот, кто подчинил себе целое море – Понт Эвксинский, прозванное персами Черным. Мой гарнизон стоит даже в крепости Евпаторий, а племена скифов и тавров – мои союзники. Легендарная Колхида, так почитаемая греками, моя сатрапия.

– Ложь – осколки правды! Увы, от твоих владений ничего не осталось, – парировал Васак.

– Все течет, все меняется.

– Конечно меняется. Но ты все тот же: коварен, жесток и хитер, – шутил Васак.

– Коварен? Преувеличение. Жесток и хитер – да. Моего предшественника царя Понта убили римляне. Римские ростовщики хотели прибрать к рукам царство.

– Говорят, ты убил своих мать и брата? – как бы невзначай спросил гость.

– Она мне не мать. Я убил ее, потому что женщина хотела моей смерти, а брат организовал заговор против меня. Зато я устроил им пышные похороны. Да, я, подобно Дионису, совершал убийства, будучи взбешен, но люди меня почитают, так как я один шел против великанов, облаченных в римские доспехи.

– Ты отождествляешь себя с Дионисом?

– А разве ты не знаешь, что я сын бога и был рожден из бедра Зевса?

Эллины, как ни странно, объявили Митридата живым воплощением бога Диониса. Ходили легенды, что он вскормлен и воспитан Силеном, богом с рогами, хвостом и копытами, научившим царя всем знаниям и искусствам, в том числе, виноделию и пчеловодству, открывшим ему тайны природы и наделив пророческим даром. Вот откуда в его характере соединение животного и низменного с серьезным отношением к наукам и искусствам. Он многому научился. Например, входя в пророческий экстаз, видел будущее.

– Предскажи, что нас ждет! – воскликнул Васак.

– Эллины говорят, что Силен неохотно делится с людьми знанием будущего: для этого надо его поймать хитростью, – захохотал Митридат.

– Я принес дары Дионису, – лукаво подмигнул Васак.

– У меня все есть. Вот дары Диониса: зерно, поддерживающее жизнь, и вино, веселящее душу.

– Если ты Дионис, ты должен понимать не только человеческие языки, но и птичьи и звериные… – Васаку явно нравилось поддерживать разговор.

– Я, мой друг, знаю все языки современного мира. В Пергаме, в грандиозной библиотеке, я провел много часов.

– Кто же ты? Кого я вижу пред собой – энергичного и наделенного острым умом человека или полубога?

– Мне нравится, когда меня, смертного, сравнивают с Гераклом, – прыснул Митридат.

– Государь, в Риме Дионис почитается под именем Вакха.

– Это западное варварство, – возмутился Митридат. – Я греческий бог и веду ожесточенную борьбу с Римом.

Васак вдруг стал серьезным:

– Я принес тебе неприятную весть. Мои шпионы сообщают из Боспора, что Диокл, которого ты направил за помощью к скифам с золотом и многими дарами, перебежал к Лукуллу.

Митридат помрачнел. Какое‑то время он выглядел растерянным, но потом взял себя в руки:

– Все неприятности случаются в неподходящее время… От Диокла я подлости не ожидал. Но огорчаться не буду, неудачи бывают у всех. Ты хотел узнать будущее. Так вот, я принял имя бога Диониса – бога умирающего и воскресающего, бога страдающего и побеждающего, – потому что имею сверхъестественные способности, пророческий дар и неуязвимость…

– Ты не договариваешь. Речь идет о магии? – перебил его Васак.

– Вся моя жизнь преисполнена мистики, – ответил Митридат. – Я неуловим, всегда возрождаюсь из пепла, и предсказываю: Диокл погибнет, а свое царство я себе верну.

– А как насчет Великой Армении?

– Сейчас на Востоке самый могущественный человек – это царь Великой Армении Тигран II. Я хочу встретиться с ним и просить вступить в войну.

– Царь не расположен воевать с Римом.

– Не забывай, он мой родственник, я отдал за него свою дочь, он не может мне отказать. Тем более, я сам царь Армении. Ха! Я царь Малой Армении!

История темная. Правитель царства Малая Армения Антипатр взял Митридата под свое покровительство, когда тот спасался от убийц, а потом вдруг умер, завещав ему все свои владения. Разноречивые слухи о том, как это произошло, распускались по всему громадному полуострову Малая Азия.

– Царь Тигран тебя очень уважает, – примирительно сказал Васак.

– Твой царь – человек сильной воли и твердого характера, жесткий и решительный правитель. Я глубоко уважаю армянский народ. Армяне трудолюбивы, изобретательны и храбры, я много раз в этом убеждался.

– Царю Тиграну понравятся твои слова, я передам.

– Скажи ему еще, что у него дерзкий ум, его поступки непредсказуемы, и в этом его сила.

Митридат знал себе цену, и мог убедить любого. Его имя на персидском языке означало «дар Митры» или «богом данный». Ничего не доставалось ему в жизни легко – за все приходилось бороться. Он мог заниматься делами без отдыха, для достижения своих целей не останавливался ни перед чем, добивался своего любой ценой и любыми методами. Он не знал равных себе в искусстве верховой езды и стрельбы из лука, хитрый и изворотливый ум этого человека обладал умением читать мысли собеседника, он умел завоевывать симпатии простых людей, которым обещал свободу от налогов и избавление от гнета Рима, и те охотно служили в его армии или снабжали ее.

Принесли еще вина и собеседникам подали наполненные кубки. На руке у Митридата Васак заметил браслет с когтем птицы. Царь поднес коготь к кубку и опустил его в вино.

– Коготь грифона, – пояснил он. – Очень ценная и нужная вещь. Он меняет цвет в присутствии яда, поэтому я всегда кладу его в сосуды для питья.

Выпили вина. Васак дружелюбно произнес:

– Чтобы хоть чем‑то порадовать тебя, хочу сообщить, что твои осажденные города Амасия, Синопа, Амастрис и Гераклея оказывают римлянам упорное сопротивление.

– Твои слова для меня словно бальзам! – возрадовался Митридат. – Я предчувствовал: впереди предстоят большие дела.

– Твой боевой дух подпитывают месть и жажда борьбы, – Васак смотрел на царя с восхищением.

– Да! Сегодня же отправлю письма скифским вождям, парфянскому царю и своему зятю Тиграну II. Я полон энергии, хочу и дальше быть предводителем азиатских народов в борьбе с врагами.

Они тепло попрощались, Васак ушел, а Митридат кивнул музыкантам. Заиграла кемендже, и под музыку, приплясывая, он снова впал в экстаз.

Глава 6. Восточный базар

Среди ночи Тигран открыл глаза. В дворце установилась настороженная тишина, в окне мерцают звезды. Легкий ветерок колышет шелковый полог балдахина, огонек масляной лампы едва озаряет спальню царя. Вдруг незримая тень, коварно проскользнув под полог, по складкам покрывала стала приближаться к изголовью. Тигран в ужасе приподнял голову, отпрянул. Огромная змея подползала все ближе, змеиное шипение доносилось отчетливее. Постоянно увеличиваясь в размерах, змея раскрыла пасть, готовясь напасть, но нет, он понял: она хочет войти в человеческое тело и завладеть им. Спасаясь, ценой неимоверных усилий, он соскочил с кровати. Из всех щелей поползли другие змеи. Шипя, они обвивались вокруг него и вонзали острые зубы. Змеи были везде и нигде. Царь задыхался, возникла боль в груди и… он проснулся.

Кошмарный сон. Медленно возвращалось ощущение пространства и времени. Государь огляделся: все тихо и спокойно, от дуновения ветра трепещет в светильнике огонек. Необъяснимое тревожное чувство охватило Тиграна. Весь в холодном поту он выглянул в окно. Южная ночь. Внизу, в долине, лежит спящий город, а вокруг него амфитеатром раскинулись поля, сады и виноградники.

Наступило утро. Тигран верхом на лошади следовал в храм бога Тира. Его сопровождали царедворцы и охрана. По пути царь тесно общался с губернатором столичной области Арзанена Барзапром, имевшим титул великий бдешх (правитель большой области).

– Я не хочу, чтобы об армянах думали только как о воинах-завоевателях. Мой народ – созидатель, он творец величественных городов, – говорил Тигран.

– Твой дворец, о великий, по красоте соперничает разве что с дворцом Дария I в Персеполе, к несчастью, сожженного Александром Македонским по прихоти женщины, – отозвался Барзапр.

– Дворец Дария жаль, но женская прихоть – не только затейливая фантазия, но и стимул, побуждающий мужчин к действию.

– На мой взгляд, – скупо проронил бдешх, – женская прихоть – тяжелое бремя расходов.

Величие и роскошь дворца Тиграна поражали воображение. Архитектура большого монументального здания с чудесными изваяниями и множеством надписей на разных языках подчинена одной идее – возвеличиванию царя царей. Античные капители уживались с изумительными армянскими каменными узорами, рельефные фризы изображали богов, героев, львов и орлов, колонны и двери имели золочение – все должно подчеркивать значимость царя.

– Что нового в Арзанене? – поинтересовался Тигран.

Барзапр отвечал:

– Мы стали добывать нефть.

Тигран удовлетворенно кивнул. Черная жидкость, которую персы использовали для обрядов огнепоклонничества, оказалась не так проста. Еще не все ее секреты раскрыты, но армяне уже применяли нефть в качестве вяжущего материала в строительстве, а также как зажигательную смесь. Врагам не нравилось, когда с крепостных стен их обливали горящей нефтью.

– Что ж, противник не дремлет, готовь ему сюрпризы, – сказал Тигран.

Дворец и город окружали толстые и высокие крепостные стены из тесаных базальтовых глыб, точно пригнанных, скрепленных железными скобами и бронзовыми шипами с заливкой из свинца – для защиты от землетрясений. В стенах много ниш с конюшнями и складами вооружения и продовольствия.

– Я основал этот город в центре державы, чтобы влиять на огромные территории вокруг, – говорил царь.

– Да, государь. Твоя столица – оборонительный пост, но контролирует и торговые пути, – охотно подтвердил губернатор.

Тигранакерт продолжал строиться. Царь стремился сделать свою новую столицу центром армянской цивилизации. Население формировалось способом, принятом тогда в мире, – в город переселяли чужестранцев из завоеванных государств и городов, однако прослышав о богатстве и красоте столицы Тиграна, много людей в поисках лучшей доли сами приходили в его столицу из разных уголков Малой Азии. И что интересно: все вдруг начинали говорить по-армянски.

– На днях я заключил договор с кочевыми арабскими племенами об охране торговых путей на юге, – поделился новостью царь.

– Неужели арабы будут взимать таможенные пошлины в пользу твоей казны? – искренне удивился собеседник.

– Да! Они сразу поняли, что торговля более увлекательное занятие, чем война.

Миновали строящийся театр в греческом стиле.

– Государь, зачем нам греческий театр? – недоуменно поморщился Барзапр.

– Греция, мой друг, создала мудрость мира, а ее искусство, украшая жизнь, постепенно проникает в армянскую среду. Мне претят суетность и невежество, разрушающие красоту.

Процессия царя приблизилась к храму, все спешились. Тигран, взойдя по девяти ступеням, вошел внутрь. В зале полумрак. Лучи солнца, проникая из оконцев в потолке, игрой света и тени усиливали впечатление от нехитрого убранства святилища. В зале витали благородные ароматы и дурманящие испарения лавра. Лучик золотисто‑желтого цвета падал на мраморную статую Гермеса, привезенную Тиграном из похода в Финикию, и словно оживлял ее. Гермес – греческий бог торговли и проводник душ умерших в подземное царство, но в армянском царстве его отождествили с богом Тиром.

Главный жрец поклонился царю:

– Государь, ты прислал храму много даров. Богу Тиру сегодня принесли в жертву белого быка.

Бог Тир являлся писцом верховного бога армян Арамазда. Высоко, в обиталище богов, Тир записывал повеления Арамазда в отношении каждой человеческой жизни. Его храмы пользовались великой славой за прорицания и толкования снов, вот и царь пришел в храм истолковать свой сон. Жрец подвел владыку к стоявшим у алтаря в экстатическом состоянии семи жрецам-толкователям. Один из них сказал:

– Тир записал твои деяния, государь. Я читаю их на твоем лбу.

Другой произнес:

– О великий, Тир навеял тебе сон, открывающий будущее.

Третий попросил:

– Государь, поведай свой сон, мы объясним его значение.

Царь желал знать, что ждет его и хотел получить руководство в делах. В этом храме собраны лучшие толкователи снов, и Тигран поведал им приснившийся сон, повергший его в смятение. Жрецы слушали владыку с бесстрастием мудрецов, а когда тот закончил, монотонно заговорили один за другим:

– Бог Тир открывает нам твое ночное видение.

– Тебя посетили духи, они, и только они питают склонность появляться в облике змей или драконов.

– Тебя мучает вопрос: «Что будет после тебя?» Тир предупреждает: «Опасность грозит твоему царству».

– Пробудились драконы‑вишапы, заточенные твоим дедом в пещере на горе Арарат. Теперь оковы, видимо, пали. Из горы выходят черный дым и языки пламени, иногда земля трясется.

– Ты, Тигран, призван одолеть драконов-вишапов. Это – твоя личная война.

– Ты победишь или умрешь.

– Не бойся, драконы не выносят железо, огонь и молнию.

Сказав это, семеро жрецов умолкли и опустили глаза. Тигран, переполненный чувствами, пытался что‑то спросить, но главный жрец, поклонившись, произнес:

– Это все, что мы видим, государь. Скоро ты встретишь человека, обладающего магическим знанием, и он откроет тебе больше; возможно, даже предскажет предзнаменования и божественное откровение.

Со смешенным чувством тревоги и просветления Тигран покинул храм.

Сердцем города был базар, живший по своим законам и правилам. Базар не терпел вмешательства властей и всегда играл особую роль, так как вокруг него складывалась вся жизнь местного населения. Где процветает торговля, там процветает государство. Дворец царя располагался подальше от шума и суеты, на самой окраине города, а базар Тигранакерта, окруженный жилыми кварталами, соседствующий с государственными и религиозными зданиями, подпитывался энергетикой народа. Город получал с базара еду, вино, специи, ткани, ювелирные украшения, торговые сделки, новости и сплетни. Это место поражало обилием рас, одежд и нравов, на каждом углу звучала армянская, греческая, персидская, арабская, арамейская и латинская речь. Восточный базар не только место торговли, но и пространство активного общения.

На осле едет старик. Молодой торговец вином, увидев его, кричит:

– Отец, подъезжай, попробуй моего вина!

Старик подъехал, в чашу ему налили вина.

– Мое вино лучшее в городе! – громко, чтобы слышали все вокруг, кричит торговец и тут же предлагает тост: – Выпьем за здоровье твоего осла, за его большие глаза и длинные уши!

Завсегдатаи смеются.

– Отец, скажи тост! – еле сдерживая смех, предлагает торговец.

– Что мне сказать? – озорно улыбается старик. – За здоровье моего осла! Слушай, осел, оказывается, в этом городе у тебя такой славный друг, а ты мне ничего о нем не рассказывал…

Публика одобрительно загудела. Старик, вызвавший расположение толпы, важно продолжил путь, а торговец, поставивший себя в нелепое положение, глупо глядел ему вслед.

Торговля согласно древнему постулату – двигатель цивилизации, и царь Тигран поощрял торговлю. Мимо города проходила большая дорога, объединяющая крупные торговые центры Азии. Из Китая армянские купцы везли шелк‑сырец и шелковые ткани, из Александрии и Месопотамии – стеклянные изделия и сосуды, со всех концов Великой Армении привозили в столицу медную посуду, гончарные и столярные изделия, свинцовые трубы, ворсовые ковры и шитые золотом ткани.

Встречаются на базаре три знатных армянина. Они давно знакомы, одеты в длинные туники и фригийские головные уборы. Аргам, плавая на кораблях по Евфрату, занимается поставками армянского вина в города Месопотамии, Баграм содержит гостиницы по всей стране, Паруйр продает армянские абрикосы по всему миру.

– Баграм, друг, слушай меня! У тебя царские замашки, – весело говорит Аргам.

– Это почему же?

– Ну как же! Всем указываешь что делать, много льстишь, много лжешь.

– У меня есть и другие достоинства, – напыжился от гордости Баграм. – Но я готов побороться за престол!

Паруйр говорит:

– Не сомневаюсь. Ты так себя уважаешь, что можешь быть кем угодно.

– Предположим, ты будешь нашим царем, – продолжал Аргам, – но каким образом, имея самую сварливую в городе жену, будешь управляться с гаремом?

– Очень просто: вас обоих сделаю своими евнухами!

Все трое рассмеялись. Народ мудр, вот и сила государства обычно накапливается из этой мудрости, как озеро из неиссякаемых горных источников.

На базаре много людей. Встретились два иудея.

– Куда идешь ты, Асаф? – спрашивает Надав, торговец посудой.

– Мы с гостем идем подкрепить себя пищей, – отвечал Асаф, торговец пряностями.

– Какой гость, кроме тебя здесь никого нет? – удивляется Надав.

– Надав, а моя бедная душа разве не тот же гость в нашем теле? Сегодня она есть, а завтра, глядишь, и нет ее…

Когда царь Тигран ходил походом в Палестину, он взял в плен много иудеев, имеющих навык городской жизни, и поселил в Тигранакерте, Арташате, Армавире, Ервандашате и других городах страны, и иудеям в Армении жилось хорошо и свободно, а в торговле они особенно преуспели.

– Время сейчас стабильное, моя торговля пряностями процветает, – говорит Асаф.

– Асаф, хочу предложить тебе выгодную сделку, – шепчет Надав. – Я был в Египте, приобрел там мраморный саркофаг, а теперь уступаю тебе всего за сто драм.

– А что я буду делать с этим мраморным саркофагом? Живу я в маленьком доме с одной комнатой, места едва хватает мне, жене и детям.

– А два саркофага за сто двадцать драм?

– Вот это уже деловой разговор!

Они прошлись мимо рядов арбузов, дынь, орехов, но задержались у сладостей. Понюхав запахи назука и пахлавы, пошли дальше.

Из храма бога Тира царь верхом на лошади в окружении многочисленной охраны и пестрой группы сановников поехал в сад, расположенный на холме рядом с дворцом, где в одеоне, построенном на греческий манер в качестве школы ораторского искусства, предстояла встреча с делегацией знатных горожан – каппадокийцев и киликийцев. В душе владыки боролись противоречивые чувства: надежда и безысходность. Неужели драконы, о которых рассказывают легенды, вырвались на свободу и теперь угрожают самому существованию Армении? И что значит «твоя личная война»?

Из сада, что на пригорке, он видел большой и шумный базар. Базар шумит – значит, жизнь кипит. Процессия остановилась, все спешились и устроились в одеоне. Греки уже сидели на каменных скамьях вокруг орхестры. На середину вышел каппадокиец Амфиохий: