Лавандовая ветвь

За последние четыре года я превратилась в ржаной сухарь. Да и мой парень не уступал мне в черствости. То есть я вроде бы очень даже добра и сострадательна, но бываю скупа на эмоции. После смерти отца я отключилась от мира и каждый день по камешку выстраивала стену вокруг своей души. Единственным жителем моего каменного царства стала заветная цель. Только ее я впустила и только ради цели продолжала жить. Цель заключалась не только в приобретении кофейни, но и в ее процветании, развитии, расширении. И сейчас, слушая лирические тексты, глядя, как кипит жизнь за окнами автобуса, я размышляла о том, правильное ли приняла решение, отгородившись от мира и работая, не видя света.

«А что тебе остается, Селина? У Пабло теперь своя семья, и за старшую остаешься ты», – подсказал мне разум. Верно. Я не могла предать близких, не имела права опускать руки и бросать все в тот момент, когда в кафе наконец повалили клиенты. Только не сейчас. Если выручка к концу апреля продолжит расти, я позволю себе нанять сотрудника да хоть и на два дня в неделю.

Но что насчет моей эмоциональной черствости? Взять хотя бы ту страшную ночь, когда я встретила Дьявола. Да, мне было до смерти страшно, я бежала быстрее любого марафонца, но страх быстро отошел на второй план, ведь я не могла позволить себе отвлекаться и отдыхать, мне ежедневно следовало быть в кафе со свежей головой. Страх мог поколебать мой дух, и тогда я бы не выстояла. Нет уж, Селина Гарсия не будет бояться никаких Эльбергов и Дьяволов. Я всего лишь пешка в их игре, и им не нужно тратить на меня время и ресурсы. Наверное.

Открывая свое детище по приезде в доки, я вспомнила, что совершенно забыла включить телефон и забежать за новой сим-картой.

– Была не была… – вздохнула я и включила телефон, удерживая кнопку блокировки.

Отложив смартфон, я принялась подключать кассовый и кофейный аппараты, подготовила десерты и побежала готовить суп. Сегодня вторник, значит, посетителей ждет наваристый борщ, рецепт которого моя бабушка когда‐то выпытала у своей подружки-украинки. Борщ был редким явлением в Англии, по крайней мере в Бирмингеме, и его любили ничуть не меньше острого испанского супа.

Как я жалела, что у Эбби сегодня занятия. Раньше в утренние часы кафе пустовало, и я могла растягивать удовольствие от готовки, напевая песни и пританцовывая на кухне, сегодня же я отбегала от плиты не меньше семи раз, чтобы обслужить клиентов. Некоторых из них я видела уже в третий, а то и в четвертый раз.

– Знаете, ваш латте… у него идеальные пропорции. Раскроете секрет? – перегнулся через стойку нахальный парень лет двадцати пяти, зазывно подергивая бровью.

Конечно, я любезно его отослала, всучив бумажный пакет с эклером. К двум часам дня я зарядилась инициативой и амбициями от притока новых посетителей. Живот предательски заурчал от голода, и я метнулась за тарелкой супа, благо, клиентов на горизонте не было и от тарелки вкуснейшего борща меня отвлекала лишь вибрация телефона. Не переставая есть, я одним пальцем пролистала все уведомления.

Эбигейл прислала около десяти сообщений, шесть из которых были разгневанными смайликами. Она переживала о моем состоянии и грозилась устроить взбучку, если я ей не отвечу «сейчас же!». Были и сообщения от Коннора.

К: Селина, что происходит? Сбежала, ничего не сказав, еще и на сообщения не отвечаешь!

К: Я тебя обидел?

К: Сегодня вечером заберу тебя с работы.

– О-о-о, нет, – вздохнула я, промахнувшись ложкой и заляпав супом столешницу.

Ведь через восемь часов я буду с ног валиться! Наконец я пролистала до последнего сообщения:

Р: Как некрасиво игнорировать. Не говоря уж о вашей невежливости в кофейне.

– Подонок! – буркнула я с набитым ртом.

– О моя добрая душа… Я что‐то не так сделал?

Я резко отбросила ложку, расправила фартук и вытерла грязные губы. Мои глаза чуть не выпали из глазниц, когда встретились с глазами мистера Берча.

– Мистер Берч! Как я рада вас видеть! – Позабыв обо всех приличиях, я обняла старика. При виде его потертого берета и густых бровей стало теплее, я воспринимала его почти как члена семьи.

– А я‐то вас как, душенька… Супчика бы…

– Конечно! Вы, верно, помните, что по вторникам борщ?

– Да уж, не забыть…

Старика тяжело было временами понять, но, кажется, я уже свыклась с его обрывистыми репликами. Налив ему щедрую порцию первого, я положила на десерт его любимый фисташковый эклер и сварила эспрессо. Следовало воспользоваться моментом и расспросить Берча о той злополучной ночи, но только так, чтобы он не догадался о том, что я была неподалеку.

– Вы пообедаете здесь? – спросила я.

– Да я затем и пришел!

– Присаживайтесь, мистер Берч!

Я помогла ему расположиться за столиком, который обычно занимала Дороти. Кстати о Дороти, уже почти три часа, а она еще не заходила. А ведь по ней часы сверять можно!

– Эх, милая моя Селина…

Старик взял в руку ложку, и от моего внимания не ускользнуло, как та дрожала. Глаза мистера Берча блестели от скопившихся слез, и, если старик сейчас расплачется, моих слез тоже не миновать.

– Нет больше моей лавки, Селина. Отобрали мою душу! – Он потянулся за перепачканным носовым платком.

– Как же так, мистер Берч? Я просто оторопела, когда узнала, что вы продали свой магазин! Что вы, не плачьте, мистер Берч, не то я тоже заплачу!

– Продал?! Да ни за какие деньги я бы его не отдал! – возмутился старик. – Отобрали его у меня.

– Отобрали?! Но кто? – Я старалась изобразить удивление.

– Эти… – Он сплюнул с досады. – Бандиты, будь они прокляты! Они давно ко мне подбивались, еще зимой предлагали выкупить лавку. Я их и послал. Они тогда предупредили, что… пожалею.

– Да зачем же им именно ваш магазинчик, мистер Берч?!

– А поди разбери этих… – Старик приступил к обеду, так что я выжидала, пока он прикончит борщ. – Я вот зачем к тебе пришел, Селина. Может ведь и до тебя дойти! До твоего кафе.

– Моего кафе? Бросьте, более невыгодного расположения не найти…

– Есть у меня одна мысль, не старый же я дурак! Хотя старый, но все же не дурак. Эта антикварная лавка – шелуха. Иллюзия. Они неспроста выбрали ближайшее к Бирмингемскому каналу место, помяни мое слово…

От такого предположения по коже поползли мурашки, я взяла себя в руки и участливо поинтересовалась:

– А как же вы теперь? Чем занимаетесь?

– Я, моя дорогая, вышел на пенсию, – грустно ответил Берч. – Ну ничего… Все равно пенсия больше прибыли приносит. Только ведь… душу же забрали, Селина!

– Мистер Берч, неужели они вам угрожали?

Мистер Берч вдруг сел прямо и посмотрел на меня холодным, самоотверженным взглядом.

– Еще как, моя милая. Их было двое, этих… мерзавцев, прошу прощения. Один даже выстрелил, так пуля пролетела в сантиметре от моего виска! Тогда‐то я и сдался. Подумал: если ж со мной сейчас покончат, кто же будет беречь могилку моей женушки?..

– Какой ужас, мистер Берч! Мне так жаль, что вам пришлось это пережить, да еще и магазин отдать! Вы заходите ко мне, обязательно, я всегда угощу. Но… неужели вы не обращались в полицию?

– Полиция? – Старик хрипло усмехнулся. – Да, они обращались ко мне с вопросом о том, что им поступил вызов… из‐за выстрела. Пришлось солгать: мол, собирал манатки перед продажей, вот и разбил пару стекляшек… Не хочется мне больше иметь дел с этими подонками. А по поводу твоего предложения… Селина, думаешь, я такой старый, что уже и не замечаю ничего вокруг? Я ведь знал, как туго тебе приходится. Как ты держалась, пахала круглыми сутками одна! Конечно, этот маленький рыжий демон тоже здесь крутится, но вся тяжесть лежала и лежит на твоих плечах. Я теперь хорошо получаю, на одного так… выше крыши. Так что и не думай меня, как эту непутевую Дороти, подкармливать. Я буду платить и помогать тебе, дорогая.

Теперь и я не сдержала слез. Я и не знала, что мистер Берч понимал все, что со мной творилось, и как сложно мне держать лавку на плаву. Он часто ругал меня за переработки, но и словом не намекал на глубину своих переживаний обо мне. Да что мне его деньги, даже эти слова поддержки уже грели душу!

Мистер Берч оставил мне чаевые. Он попытался сделать это незаметно, да только уронил банку, наделав много шума. Это были крупные чаевые для того, кто позволял себе десерт раз в неделю. Мне не удалось избежать очередной истории о его покойной жене, но сегодня после нашего разговора я внимательно слушала старика. Мистер Берч ушел, оставив меня с еще большим бардаком в голове. Телефон завибрировал, и я удивилась, что прошло столько времени – была уже половина четвертого.

Р: Мисс Лаванда, неужели вы меня боитесь?

Вот же Дьявол! Самодовольный мерзавец!

С: Слишком много о себе думаете. Какого черта вы мне пишете и откуда у вас мой номер?

Пришли клиенты, я спрятала телефон под клетчатым полотенцем и широко улыбнулась, приветствуя их.

– Добрый день! Говорят, вы раздаете талисманы? – спросила девушка лет двадцати. На ней была черная косуха, широкие джинсы и очки в круглой оправе. Она пришла в компании женщины постарше, та, словно ощущая дискомфорт, все время оглядывалась.

– Верно. Веточку лаванды мы вручаем в подарок к кофе.

– Что бы вы посоветовали? – Девушка кивнула на меню за моей спиной.

– Если любите крепкий кофе – то эспрессо, американо или капучино, если полегче – латте или раф. Любой напиток можно сделать холодным, добавить сироп на выбор, – я протянула список имевшихся сиропов, – или взбитые сливки.

– Мам? – обратилась девушка к женщине.

– Раф с кокосовым сиропом, – ответила та.

– Можно, пожалуйста, раф с кокосовым сиропом и латте с имбирным пряником, – заказала девушка.

– Конечно!

Вручив им по стакану кофе, я достала пару лавандовых веточек.

– Вот, возьмите, пожалуйста, наш талисман.

Мать девушки нерешительно приняла веточку, посмотрела на нее и улыбнулась, взглянув на меня.

– Спасибо вам большое.

– Будем надеяться, ветвь сработает, – громко заявила девушка; ее мать тут же покраснела и шлепнула дочь по плечу. – А что? Дай я сделаю фото для блога.

Дочь быстро подобрала ракурс, несколько раз щелкнула камерой, схватила мать за руку и вышла с ней из кафе. Я еще долго смотрела им вслед, пытаясь переварить произошедшее, но снова ощутила вибрацию.

Р: Вы имели неосторожность указать свой контакт на визитке. Я действовал наугад. Кто, кроме вас, мог узнать во мне Нечисть?

С: Как интеллигентно вы поддерживаете беседу. Удивительно. Так вот, угомонитесь, уже сегодня я сменю номер.

Р: И ваше кафе переедет по другому адресу?

– Ух, я б его! – вслух выругалась я.

С: Идите к черту!

Р: Не забывайте о том вечере, Селина, и постарайтесь быть вежливее.

– Это угроза?! – разговаривала я сама с собой. Он вздумал мне угрожать?! Быть может, мистер Берч был прав? Зачем неуловимой банде нужна антикварная лавка? И устроенный ими аукцион точно был способом отвлечь внимание жителей и привлечь инвесторов. Старик Берч говорил что‐то о канале. Эльбергу была необходима площадь близ канала. Но для чего? Может, не стоит морочить себе голову, раз это не касается моего кафе?

– А если коснется, Селина? – снова спросила я вслух.

Если же Эльберг позарится на мое детище, я готова восстать против целой банды! Они не получат мое кафе! Только вот есть одна серьезная проблема – помещение мне не принадлежит. Если Эльбергу приспичит заполучить мое место, им ничего не стоит переговорить с арендодателем и предложить удвоенную сумму платежа. С этой проблемой я и буду разбираться. Следовало подстраховаться, подумать о том, как защитить свои права на кафе, не имея ни гроша за душой. Самый верный способ – выкупить помещение. Что ж, можно обратиться к дяде Майклу и узнать у него, как лучше действовать. А может, дядя и вовсе решит лично мне помочь.

– Еще работаете? – послышался тоненький женский голосок.

Дама сворачивала промокший зонт. За своими размышлениями я и не заметила, как начался дождь. Крупные капли покрыли высокие окна кафе.

– Добрый вечер! Конечно. Что будете заказывать?

– Капучино стандартное. Сиропы имеются?

Дамочке этой было не меньше тридцати, но глаза у нее были такими нежными и юными, что выглядела она едва ли на двадцать пять.

Я перечислила все сиропы.

– Ирландский крем, – выбрала она.

– Десерты? Может, попробуете суп дня? Сегодня у нас борщ, – улыбнулась я шире.

– Да нет, спасибо большое, я так, выпить горяченького, на улице так промозгло.

Может быть, хорошо, что Коннор решил заехать? Хотя бы не промокну. Ведь если я простужусь, кофейне крышка! Я вручила даме веточку лаванды вместе с кофе, объяснив суть талисмана.

– Как оригинально! А я как раз задумалась, почему кофейня так называется? – улыбнулась в ответ женщина. – Я вот слышала, что на атмосферу в доме хорошо действуют фиалки, китайские розы – это для отношений, страсти. Молодоженам мне как‐то посоветовали дарить мирт – для укрепления союза.

– Ого! Да, про фиалки я слышала, а вот про мирт – впервые. У меня как раз старший брат вот-вот женится. – Мы с женщиной одновременно хихикнули. – Мне о лавандовых ветвях рассказала бабушка. Она любила именно сухоцветы.

– Что ж, возлагаю на ваш талисман большие надежды! Спасибо!

Расправив зонт, она побежала, перепрыгивая лужи. Да, название оригинальное, но, кажется, ветки лаванды бесполезны. Как я, отъявленный скептик, могла когда‐то поверить в чудодейственность ветви? Вряд ли лавандовая веточка могла привлечь любовь, зато корзина с цветами напоминала мне о бабушке. У каждой семьи наверняка есть свои передающиеся из поколения в поколение поверья, приметы.

Вибрация.

К: Стою сразу за двориком, у склада.

С: Может, зайдешь, выпьешь кофе? Мне еще двадцать минут тут торчать.

К: Ок.

Через пару минут я заметила стремительную крупную фигуру в капюшоне. Коннор вошел, завертев головой, точно пес, стряхивающий мух. Капли разлетелись по недавно вымытому полу.

– Можно ваш фирменный латте? – Он изобразил улыбку.

Только сейчас я заметила круги у него под глазами и то, как ссутулилась спина. Интересно, это контора его добила или тайные отношения с Ким?

– Сироп?

– Фисташковый.

Я принялась готовить. Как только Коннор получил свой стаканчик, я отключила аппараты, закрыла кассу, пересчитала выручку и, как всегда, отложила себе в кошелек деньги. За эту неделю мы с Эбби получили крупную зарплату.

– Лавандовая ветвь – талисман? – рассматривал табличку Коннор. – И что же ты его не используешь? Хватает меня?

Он ухмыльнулся, а я подумала о том, что ему одной меня недостаточно. Что наши отношения ему приелись и он приехал сюда из чувства долга. А затем в памяти возник образ крупных мужественных пальцев, придвигающих ко мне потерянную ветвь, и я тут же вздрогнула.

– Замерзла?

– Д-да. Слушай, нам надо поговорить, только давай в машине, ладно? Я пока тут приберусь.

Коннор напрягся; что‐то подсказывало, что он уже догадывался о теме предстоящего разговора. Он застегнул серую ветровку и в ожидании сел на стул. Как только я закончила с уборкой, мы двинулись к машине. Пришлось намотать на голову шарф, и когда я оглянулась на доки, то готова была поклясться: там, возле кирпичного домика, глаза Дьявола следили за мной.

Глава 6

– Значит, тебе интересно, почему я сбежала тем утром? – завела я разговор, как только машина выехала на оживленную дорогу.

– Ну…

– Не прикидывайся, Коннор. Ты знаешь, что я видела те сообщения, – отрезала я.

– Ты все не так поняла, Сел…

– Серьезно? Не придуривайся. Твое поведение, наши холодные и редкие встречи, все свелось к одному. Не понимаю я только того, зачем ты мне написывал и почему решил встретить?

– Селина, я… – начал Коннор довольно грубо, но голос его дрогнул. – Я сглупил, детка.

– Отличное оправдание.

– Между нами ничего не было, клянусь! Ким работает в конторе отца, и мы часто вечерами засиживаемся за документацией.

– В жизни не поверю, чтобы девушка «скучала» по такому увлекательному занятию.

– Сел, мы с тобой… мы ведь как родные, и то… какими были последние два года, это…

Слушай, переезжай ко мне, а? Будем видеться каждый день!

Я опешила. Взглянула на Коннора и попыталась заметить хотя бы намек на шутку или иронию, но нет, он был серьезен.

– К тебе? Ты же знаешь, твои родители меня терпеть не могут, да и я не могу оставить маму…

– Господи, Селина, вот в этом вся проблема! Родители мои к тебе хорошо относятся, просто они не такие ласковые, как твоя мать. Ты так и просидишь старой девой в этой…

– Давай скажи, Коннор: «поганой многоквартирке», «гнилой дыре» или…

– Хватит, – огрызнулся он. – Либо мы съезжаемся, либо расходимся. Мне надоели эти двухчасовые встречи.

– Зато Ким тебе не надоела…

Коннор оторвал руку от коробки передач и больно схватил меня за запястье.

– Коннор!

– Ни слова больше о Ким, ясно?

– Вот еще! Ты забываешься, дорогой. – Коннор сильнее сжал запястье, и я пискнула. – Отпусти!

Выпустив мою руку, он нахмурился, поворачивая к моему «нищему» кварталу.

– Дай мне время, ладно? У Пабло будет свадьба в середине мая, я постараюсь решить до праздника.

– Не тяни с ответом, Сел.

Меня так и тянуло бросить в ответ: «А то что, убежишь к своей Кимберли?» Но я вовремя прикусила язык, поблагодарила Коннора и вышла из машины. Дождь хлестал по волосам, и я ускорила шаг. Что ж… может, Коннор говорил правду. Может, это Ким проявляла к нему симпатию, оттого и писала с таким подтекстом. Пока у меня не было доказательств его измены, я не могла отвесить ему затрещину, но согласиться жить под одной крышей тоже была не готова. Мы до сих пор не поговорили о том, что нас беспокоит в отношениях, не попытались наверстать упущенное или подстроиться под график друг друга. С трудом верилось, что наша канувшая в Лету страсть вдруг возродится, стоит мне переступить порог его дома с чемоданами в руках.

К тому же за эти два дня я смирилась с возможным расставанием, причем преспокойно. Перспектива жить у Коннора была как положительной, так и отрицательной. С одной стороны, я наконец могла жить в роскошном доме и в отсутствие родителей Коннора, которые частенько отдыхали или летали в командировки, почувствовать свободу. С другой – родители все же большую часть времени будут жить с нами, да и история с Ким не улажена. К черту, я слишком устала, чтобы об этом размышлять, у меня есть целых три, а то и четыре недели на принятие решения.

На первом месте сейчас стоял вопрос с арендой. Завтра же позвоню арендодателю, спрошу о сумме выкупа и если она окажется не такой астрономической, какой я ее себе представляю, то возьму в долг у дяди Майкла и буду отдавать в течение… вероятно, всей жизни.

Домой мне повезло прийти, когда все уже улеглись в постели. Я и сама тут же плюхнулась на мягкий матрас, спина ответила благодарным покалыванием. Бедро пронзила вибрация.

Р: Зачем же вы носили талисман, раз у вас уже есть угловатый качок?

Да чтоб его!

С: Завтра же сменю номер, а вы мерзавец… Еще одна слежка, и я напишу на вас заявление!

Р: Селина, мне нравится ваш буйный нрав, только вот не стоит пренебрегать моими советами. Будьте любезнее.

С: И что вы предлагаете? Обсуждать с вами погоду?

Р: Со мной вы можете обсудить все, что угодно. А погода, кстати, сегодня отвратительная.

С: Не совсем понимаю, что вам от меня нужно.

Р: Многое…

Я выключила телефон. Что у него за манеры такие? Будто он начитался классических романов или нарочито вежлив. Чего он вообще добивается своими сообщениями? Чтобы я не переставала о нем думать? С этим он успешно справился.

* * *

Я сдержала обещание и сменила номер следующим утром, перед работой. Среда тянулась бесконечно долго, но грех жаловаться, когда появился настоящий поток посетителей. После того как Бирмингем затопило суточным ливнем, пришла жара, а с ней надвигался мой день рождения – отличный повод для встречи с дядюшкой Майклом. На четверг я договорилась с Эбигейл о выходном и поехала к другу семьи. Дядя Майкл, его жена Эстер и дочь Милли жили в пригороде. Их дом больше напоминал замок или старинное поместье Викторианской эпохи. Он был построен из камня цвета могильной плиты, на всех окнах имелись решетки с острыми наконечниками, а при въезде на территорию стоял античный фонтан.

Дом обрамляла высокая живая изгородь из кустарника, подстриженного идеально ровными прямоугольниками. Здесь мы жили первые месяцы после переезда из Валенсии – то были, кажется, счастливейшие дни в моей жизни. Не только из‐за окружавшей роскоши, но и благодаря тому семейному теплу, которое всегда появлялось при встрече старых друзей. А еще в компании Милли мне было намного легче переносить пакости братьев.

Мои родители познакомились в Испании, куда мама со своей подругой Эстер приезжала в отпуск к морю. Дом моей бабули Корнелии располагался на побережье. Отец и дядя Майкл дружили со школы, как и мама с Эстер. Как‐то теплым летним вечером девушки прогуливались по рынку, выбирая сочные фрукты. Они не знали испанского, так что обдурить их в цене было проще простого, да и не только в цене. Отец и Майкл как раз возвращались с работы, когда заметили, как их земляки потешаются над глупыми туристками. Они и сами не прочь были посмеяться, только вот их очаровали прелестные утонченные личики коренных британок.

Мы никогда не называли Санчесов друзьями, говоря исключительно «наши родные», «семья», «брат». Потому и я привыкла называть Майкла дядей, а Эстер – тетей.

– Селина, дорогая! Наконец‐то ты почтила нас своим прибытием! – встретил меня Майкл.

Дядя Майкл был так похож на отца, что многие и правда считали их родственниками. Те же вьющиеся черные волосы, те же добрые карие глаза. Густые брови и борода, мощное телосложение и низкий рост, широкий нос и пухлые губы. Одним словом, они были чуть ли не близнецами. Такая схожесть ранила меня, я всегда отмечала у него жесты или мимику отца.

– Дядя Майкл! Прости, ты же знаешь, я не вылезаю из кофейни! – улыбалась я, пока дядя тащил меня в столовую.

Мы прошли первый этаж – холл с большим старым фортепьяно. Милли часто играла на нем после семейных обедов. А еще в холле висела громадная хрустальная люстра, в детстве я жутко переживала, что она свалится и раздавит меня насмерть.

– Эстер, вот и Сели!

Эстер же была полной противоположностью моей матери. Ее кожа не была фарфоровой, напротив, Эстер регулярно посещала солярий и была почти такой же смуглой, как я. Ее глаза цвета мха напоминали кошачьи, взгляд дерзкий, словно с презрением. Если мама была худой как тростинка, то Эстер полной в самых подходящих местах, но не толстой. Она всегда одевалась вычурно, но стиль ее отлично сочетался с атмосферой дома. Вот и сейчас она встречала меня в элегантном платье, расшитом мелкими камнями, переливавшимися на свету.

– Солнышко мое, здравствуй! Как Элейн? Пабло, Мэттью? Мы с твоей мамой созванивались пару недель назад, она говорила о свадьбе, кажется…

– Да-да…

– О, Эстер, ради бога, сначала посади Селину за стол!

Дядя Майкл придвинул мне стул.

– Пабло женится в середине мая, – сообщила я, накладывая себе салаты и горячее из говядины.

– Когда же мы получим свои приглашения? – удивилась Эстер.

– Они только определились с датой, думаю, через неделю приглашения уже разошлют, – ответила я. – Как у вас дела? Где Милли?

– О, Милли готовится к поступлению, торчит в лондонской библиотеке целыми днями. Надеюсь, это правда и она не сбегает туда на свидания или вечеринки, – сказала Эстер, крутя бокал вина в руке. – Можешь поверить, она отказалась от Оксфорда! Решила поступать в Йель.

– Университеты Лиги плюща очень престижны!

На месте Милли я бы ни за что не отказалась от Оксфорда, но и в Америке всегда мечтала побывать.

– Эстер, милая, это ведь ее будущее, а не наше, – вмешался Майкл.

– Конечно, но… это же Оксфорд! – Эстер осушила бокал. – Как твои дела, дорогая, как кафе?

Я рассказала им обо всем: как прошли эти полгода, как постепенно поднималась выручка, драматично поведала историю мистера Берча, тонко намекнула на возможный выкуп моего помещения. Мне было жутко стыдно о таком говорить, но ради своей кофейни… я на многое готова.

– Ты уже связывалась с владельцем? Он говорил, сколько стоит выкупить помещение? – деловито осведомился дядя.

– Да… – Я покраснела и залпом допила вино. – Двести сорок тысяч фунтов стерлингов.

– Что ж, деньги немалые, – вздохнул Майкл. – Может, предложить ему двести тысяч как первый взнос, а оставшиеся сорок заплатить в течение трех месяцев?

– Дядя, ты же знаешь, двести тысяч для меня… – Я заулыбалась от таких сказочных цифр.

– Кто сказал, что для тебя? – встряла Эстер. – Селина, мы обещали твоему отцу, что будем любить тебя и поддерживать, как родную дочь, как Милли.