Лярва, или Демоны хотят крови?

– Но я не пью! – конфузясь ответил Гена и поглядел на мать.

Мама только улыбнулась в ответ.

– Давно? – спросила Вика и снова хихикнула.

– Вика! – сказала с улыбкой мама – Прекрати вводить парня в краску!

– Мне что, тоже можно?! – изумлённо спросил Гена.

– Бокальчик можно! – согласилась мама. – Ты уже взрослый!

– Врачи говорят, что выпивать бокал красного вина в день – полезно для сердца! – деловым тоном уведомила Вика.

Гена наполнил себе бокал.

Пока ели, Вика болтала и не могла остановиться. По женщине было видно, что она чрезвычайно рада их приезду и соскучилась по общению. Она рассказывала разные истории о Толике, которые приключались с ним в командировках. О том, что пора переезжать в Питер, поближе к ним, иначе здесь с тоски можно повеситься. В процессе употребления вина Вика становилась всё болтливее и более откровенна в своих речах. Она начала поучать Гену, что мужчинам необходимо следить за своими ногтями, они же общаются с девушками, при чём не только на словах, но и наощупь. При этом Вика особо улыбнулась и подмигнула юноше. Видимо это её действие смутило даже маму Гены и она, хоть и в шутку, но всё же одёрнула подругу:

– Вика, что ты мне тут парня совращаешь?!

Обе засмеялись.

Гена пил алкоголь впервые, потому, хоть это был один единственный бокал, он тоже захмелел. Вика стала ему нравиться ещё сильнее, и он был готов хоть сейчас, выполнить как раз то, о чём она его предуведомляла – ”пообщаться” с ней наощупь, но присутствие матери его сдерживало.

Потом подруга мамы перешла на более откровенные вещи. Она завела разговор о том, что утверждают, если у мужчины, не зависимо от его роста, большие руки и ноги, а точнее – длинные пальцы на руках, то это значит, что и ”приборчик” у него, так она называла мужской член, немаленький. При этих словах Генина мама захихикала и прикрыла глаза ладонью.

– Не знаю! – сказала она. – У меня был только один мужчина, сравнивать не с кем.

– Ну как же?! – картинно удивилась Вика. – Посмотри какие замечательные пальцы у Гены! Разве ты его в ванной не мыла?

Она протянулась через стол и взяла Гену за руку. Мама, тоже разгорячённая алкоголем, захихикала и покраснела, снова пряча глаза за ладонью. В этот момент юноша почувствовал, как что-то упёрлось в его промежность и нащупав его эрегированный член, настойчиво ласкает его сквозь ткань брюк. Гена посмотрел на Вику, та, продолжая держать его за руку, смотрела ему прямо в глаза похотливым разгорячённым вином взглядом и, Гена догадался, трогала его под столом своей босой стопой.

– Да! – сказала она. – Люди говорят правду!

Гене, было, прихорошело, но он тут же опомнился, что рядом сидит мама, он деликатно, но с силой высвободил руку из соблазнительной ручки Вики и сжал ноги. Вика убрала стопу, не переставая глядеть на Гену. Потом она отпустила его и поглядела на Генину маму. Та, отсмеялась и была ни сном – ни духом до того, что сейчас происходило под столом.

На этом интимная тема была прекращена и Гена смог вздохнуть свободнее. Алкоголь немного отпустил, он ел картошку и поглядывал в телевизор, не обращая внимание на болтовню женщин. ”Я рассчитывал на тебя, Саид!”, – говорил товарищ Сухов, прищурившись глядя на своего восточного друга. В открытое окно доносился шелест листьев и голоса птиц. Солнце клонилось к закату. Под столом о Генины ноги протёрся тушкой Цыган. Юноша, увлечённый просмотром фильма и поеданием картофеля с сарделькой, этого не заметил. Цыган, большой и неуклюжий словно телёнок, влез под маленький стол, увидев упавший туда кусочек съестного. Было слышно, как он жадно чмокает, прожёвывая лакомый кусочек. Цыган облизнулся, чмоканье было стихло, но снова возобновилось, при этом Генина мама вздрогнула и слегка отстранилась от стола.

Сначала женщина бросила испуганный взгляд под стол, потом, осознав в чём дело, смущённый на Вику, которая ответила ей хитрой улыбкой и наконец, на Гену, но тот ничего не заметил. Чмоканье повторилось. Мамино лицо начало наливаться румянцем. Она снова, на этот раз изумлённо и, в то же время, с молчаливой просьбой о помощи, посмотрела на подругу, но Вика продолжала улыбаться и никак не реагировала на немые намёки подруги. Настойчивый пёс уткнулся носом в неизбалованную вниманием мужа промежность женщины и, как она ни старалась сжать бёдра, не убирал головы, он шумно вдыхал носом воздух, уткнувшись им аккурат в клитор, иногда проводя горячим мокрым языком по трусикам. Генина мама, как ни старалась, не могла сдвинуть ног, не обнаружив эту интимную подробность. Чтобы избавиться от назойливого ”ловеласа” ей пришлось бы выдвинуться из под стола вместе со стулом, с раздвинутыми бёдрами и головой Цыгана между ними.

– Успокойся! – негромко сказала Вика, бросив взгляд на Гену, чтобы убедиться, что тот не в курсе происходящего. – Просто расслабься. Ты одета, он сейчас успокоится.

Через полминуты пёс действительно отступил. Он ещё немного почмокал и пофыркал, после чего неловко задом вылез из – под стола и пошёл на своё место.

Сказать, что Гена наелся – ничего не сказать. Всё было настолько вкусно, а под алкоголем его юношеский аппетит усилился, что он не рассчитал с едой и его живот готов был лопнуть. От переедания молодому человеку стало нехорошо, и он понял, что ему необходимо на свежий воздух. Как раз к этому времени бутылка вина оказалась практически опустошённой, а женщины, каждая по-своему, возбуждёнными и речь снова зашла о ”девочках”.

”Абдулла, а я здесь!” – слышалось из телевизора. На фоне ироничного голоса товарища Сухова звучал приятный голос Вики:

– К слову сказать, девочки гораздо лучше знают, как обходиться с девочками....

Генина мама, раскрасневшаяся от алкоголя и домогательств Цыгана, неестественно – визгливо хихикнув, всплеснула руками:

– Ты снова об этом?! Ну, и почему же они это знают?

Гене было интересно, как же девочки обходятся с девочками? Но его мутило и поблагодарив всех за ужин он вылез из – за стола.

Натянув не зашнурованные кроссовки, Гена вышел на двор. На улице уже стемнело, было не то, чтобы холодно, но свежо, в темноте отрывисто стрекотали кузнечики. Включать свет на крыльце он не стал, потому двор был освещён лишь светом льющимся из кухонного, всё ещё приоткрытого, окна и лампами ближайших уличных фонарей, что стояли по обочине дороги. Сквозь высокие кусты сирени, росшие вдоль забора, свет фонарей пробивался весьма скупо, потому на дворе было порядком темно. Гена посмотрел на небо – ни одной звёздочки! Небо затянуло облаками. Молодому человеку это было на руку, теперь никто не мог увидеть его подслушивающим. Он тихонько подошёл к приоткрытому окну. Оно располагалось на высоте где-то около двух метров от земли и Гена не мог видеть, что происходит внутри дома, потому он замер и стал слушать.

– Галочка, поверь мне! Это норма! – говорила захмелевшая Вика, невольно пародируя интонацию Малышевой. – Мужики постоянно игнорируют наши потребности! Они либо пользуются и бросают, пускаясь на поиски свежего ”мяса”. Либо живут увальнями – кончил и отвернулся к стенке! А женщина – женщину всегда поймёт!

– Женщины тоже разные бывают! – парировала Генина мама. – Некоторым тоже достаточно одного раза!

– Хорошо! – не унималась Вика. – Вот тебе достаточно одного раза?

Мама не отвечала, очевидно собиралась с мыслями.

Тем временем Гена интуитивно огляделся, чтобы убедиться не следит ли кто за ним? В глубине огорода, на фоне навеса с дровами он увидел человеческий силуэт. Юноша вздрогнул. Но тут же взял себя в руки, ибо то, что он принял за человека, было всего лишь белёсым контуром клочка ночного тумана, имеющего форму схожую с человеческой фигурой. Однако через секунду неприятное чувство тревоги вновь овладело им. Гена вдруг ясно как день понял, что туман клочками может появляться лишь в рассказах или в кино, но не в природе, да к тому же столь необычной формы. По его спине пробежал неприятный холодок. Он даже не мог отдать себе отчёт от чего конкретно. Может от того, что этот ”клочок тумана” мог оказаться совсем не туманом! А может из – за того, что это что-то – непонятно что и, возможно вообще не что-то, а, всё – таки, – кто-то, и это ”что-то – кто-то” могло за ним наблюдать! Не отрывая взгляда от видения, он отступил с оконного света в темноту, ближе к стене дома. Гена растерялся, размышляя как лучше поступить? Что было бы резоннее: убежать в дом или подойти поближе к странному ”наблюдателю”, чтобы получше его рассмотреть? Окликать он его не решился, всё – таки подозревая, что перед ним явление неодушевлённое и опасаясь оборвать интересную для него беседу двух женщин. Юноша ещё раз огляделся, и, когда его взгляд вернулся к навесу с дровами, то там уже никаких ”контуров” не было. Он ещё некоторое время таился в темноте предполагая, что видение появится вновь, но более ничего не нарушало ночных сумерек. Обвинив в галлюцинациях выпитый алкоголь, он снова вернулся к окну.

– У меня есть знакомая, – говорила Вика, – почти подруга, она сейчас в Питере живёт. Мужа нет, так она в эскорт – услугах работает. Уж сколько ей мужиков приходится обслуживать и то, она говорит, что лучше девочки, никто не удовлетворит.

– Неудивительно, – хихикнув ответила мама. – Её уже, наверное, воротит от мужских причиндалов!

Вика вздохнула:

– Как можно судить о вкусе мёда, не попробовав его? Тебе, может, больше никогда такой шанс не представится!

– Так, может, мне это и не надо, – с усмешкой отвечала Генина мама.

Вика снова вздохнула и, судя по звуку, хлопнула по бедрам руками:

–то говоришь, что одного раза мало и тут же, что тебе это не надо! Ты уж определись!

Настала тишина, только из телевизора слышались звуки стрельбы.

– Хорошо, – наконец раздался голос мамы, – Давай попробуем! Но ты не боишься потерять единственную подругу?

– Да ладно тебе! – радостно ответила Вика. – Наоборот, ещё ближе станем!

Снова настала тишина, которая затянулась. Гена слышал какие-то шорохи, потом, клацающий звук когтей прошедшего по полу Цыгана. Собака, очевидно, забеспокоилась, потому что начала негромко скулить. Гена мог догадаться, что же там происходит и очень хотел посмотреть на это, чтобы окончательно убедиться в своей догадке. Одновременно, убеждаться в этом не хотелось, ведь там, все – таки, была его мама! А если это то, о чём он подумал? Может быть всё – таки об этом лучше и не знать, а только догадываться? Из окна послышался негромкий женский стон и Гена узнал чей это голос. От волнения, на фоне черноты ночи, перед глазами юноши заплясали цветные круги и неприятно скрутило живот. На слабых ногах он подошёл к навесу для дров и взял лежавший там пластиковый ящик. Поставив ящик под окно, он встал на него и осторожно заглянул в щель, образовавшуюся между колышущихся от слабого ветерка занавесок.

Мама и Вика стояли напротив друг друга и целовались. Мама, судя по всему, полностью отдалась воле подруги. Закрыв глаза, положив руки Вике на талию и рефлекторно поглаживая её, женщина принимала умелые ласки. Вика страстно, глубоко проникая языком в рот, целовала подругу, выполняя активную роль. Одной рукой она привлекла маму к себе, а вторая рука находилась под платьем – Вика хозяйничала в её трусиках. Мать Гены отвечала в такт движениям руки партнёрши слегка двигая бёдрами, а её страстное дыхание срывалось на стон. Вика не отставала от введённой в искушение подруги, словно эхо вторя ей стонами и дрожащим дыханием страсти.

Она стояла, слегка отставив назад свою аккуратную, округлую, обтянутую платьем попку. Ноги женщины были чуть расставлены в стороны, а позади неё поджав хвост стоял дог. Здоровенная голова пса находилась у Вики под подолом, который скрывал энергичные действия Цыгана, но по громким лакающим звукам не сложно было догадаться, чем он там занят. Кобель иногда прерывал свои действия. Негромко скуля, он вытаскивал морду из – под платья облизывался и, сделав секундную паузу, вновь принимался за дело, да с таким неистовством, что своей головой почти приподнимал Вику над полом.

Гена наблюдал за женщинами сгорая со стыда от того, что он подглядывает за своей матерью, от того, чем занимается его мать и от того, что его это возбуждает.

Вот мама замерла, и впилась пальцами в ткань Викиного платья, послышался стон, она вздрогнула, сжала бёдра, и судорога пробежала по её телу. Вика отстранилась от подруги и, отодвинув от себя морду пса, с улыбкой посмотрела на неё.

– Ну как? – спросила она.

Мама открыла подернутые поволокой страсти глаза, посмотрела на Вику и, не то извиняясь, не то умоляя, прошептала:

– Ещё!

– А ты не такая простая как кажешься! – не скрывая восторга сказала Вика.

С этими словами она снова привлекла подругу к себе и вновь прильнула к губам вошедшей во вкус женщины. Усадив её на стул, Вика одной рукой, с невероятным проворством, прямо из под платья стянула с Гениной мамы трусики. Затем, уверенным, очевидно привычным жестом, она раздвинула ей бёдра и щёлкнув пальцами, на секунду оторвавшись от губ подруги, скомандовала:

– Цыган, ”киска”!

Дог снова заскулил и опять, словно чего-то испугался, поджал хвост. Ткнувшись черным носом, теперь уже в промежность мамы, пёс охотно принялся чавкать её вульвой. Вика взяла руку подруги и сунула себе под платье, а сама обеими руками начала ласкать её грудь. Та, положив другую, свободную руку на голову собаки, вновь затрепетала под умелыми ласками двух любовников.

Гена стоял на ящике наблюдая за волнующей сценой страсти и не понимал, как он ещё не упал? Кухня плясала у него перед глазами, член стоял, но его сознание отказывалось верить, что всё это происходит наяву. В настоящий момент, со стыда за маму, он был готов провалиться сквозь землю, прямо вместе с ящиком! Два чувства боролись в юноше: чувство постыдного возбуждения и чувство отвращения к матери за то, что она поддалась соблазну. К этим двум примешивалась ревность к Вике. Шустрая сексуальная плутовка так вероломно совратила его маму! Она так легко подбила её изменить своему мужу – отцу Гены!

”Вишенкой на торте” стала досада на себя – любимого. Это, по-ощущению напоминающее чёрный пахучий гудрон, чувство прилипло к совести юноши и довершало душевные метания молодого человека. Дилемма заключалась в том, что совокупность перечисленных ранее гнусностей, почему-то, не вызывала рвотного рефлекса, а наоборот – усиливала его возбуждение.

– Подрочи! – вдруг откуда-то слева послышался шёпот, перешедший в тихое хихиканье. Гена резко отстранился от окна и, чуть не упав назад, спрыгнул с ящика. Он вгляделся в ночь. После освещённого окна глаза не сразу привыкли к ночному сумраку и юноша, как ни старался, ничего не мог разглядеть в темноте. Когда же, спустя несколько минут, глаза адаптировались, Гена всё равно не увидел никого, кто мог бы с ним разговаривать, лишь кусты сирени, да грядки мирно ютились в ночи. ”Наверное это снова игры разума, подвергшегося воздействию алкоголя”, – подумал он. Юноша вновь поглядел на освещённое окно не зная, как лучше поступить. Внутри бушевало желание ворваться в дом и устроить скандал. В то же время он понимал, что это как-то неделикатно будет. Тем более там его мать. Гена представил, как совестно ей будет, если она узнает, что он в курсе происходящего, и ему стало её жалко.

Однако, через секунду в его воображении, на фоне двух стонущих, занимающихся ”блудом” женщин, возник образ его отца, который, не ведая, что тут происходит, спокойненько сидел дома перед телевизором и смотрел футбол. Гене стало жалко и отца. Негодование и мужская солидарность победили, и он направился к крыльцу. Юноша не представлял, как он сможет теперь, после увиденного, смотреть в глаза Вике, а своей маме – подавно. Специально, чтобы его услышали и успели прервать своё постыдное занятие, нарочито громко, протопал он по ступенькам и вошёл в дом.

Здесь было тихо и темно. Гена снял обувь и босиком дошёл до кухни. Там никого не было. В нечётком ночном освещении, скупо падающем сквозь неприкрытую занавесками фрамугу окна, он различил, что со стола убрано, а Цыган мирно сопит в углу на своей подстилке. Юноше стало не по себе. ”Что со мной? – испуганно подумал он. – С катушек я, что ли, съехал?!” Он не раз слышал, что алкоголь убивает нервные клетки мозга, он тут же это вспомнил, сопоставил и, как принято говорить у молодёжи, ”сел на измену”. ”Мне срочно нужно поспать! – думал он. – Просто лечь и поспать, а завтра утром всё снова будет как прежде – нормально!”. Несмотря на то, что он хотел попутно ”отлить”, Гена не пошёл в туалет. Быстро миновав уборную, он прошмыгнул в приготовленную ему комнату.

Комнатка была совсем небольшая, – кухня была больше – и чем-то напоминала чердачную каморку из фильма ”Место встречи изменить нельзя”, в которой ночевал Шарапов с фронтовым другом Левченко перед тем, как сдать банду. При входе в комнату, у левой стены, стоял, ещё советской сборки, диван – кровать, над ним репродукция картины ”Глухари на току”. Прямо напротив входа – окно с тюлем. Справа старый, наверное пятидесятых годов прошлого века, деревянный светлого дерева буфет, нутро которого было заполнено старым барахлом. Справа от буфета, прямо у стены, приютился деревянный коричневый стул с гнутой спинкой, тоже советский, и в углу, ближе к двери, металлическая хромированная вешалка с крюками, оканчивающимися накрученными на них шариками. В отличие от двух других, цивильных комнат, эта больше напоминала кладовую. Видимо это была ”запасная” комната для гостей.

Гена разделся и, как попало, кинул одежду прямо на пол. В паническом настроении плюхнулся он на застеленный диван, забрался под одеяло и мгновенно уснул.

За окном было тихо, прерывисто стрекотали кузнечики, где-то в доме негромко пел сверчок. Из хозяйской спальни доносились негромкие женские сладострастные стенания, прерываемые возгласами, которые было не разобрать, находясь в комнате, где спал молодой человек. Из угла той каморки, что между окном и буфетом, выдвинулась туманная человеческая фигура.

Он проснулся от того, что ему холодно, его качает, комнату наполняет какой-то ритмичный шум, который он спросонья не сразу определил, ему невероятно хочется в туалет по малой нужде и он готов эякулировать. Мало помалу, вырываясь из объятий сна, но ещё не открыв глаз, он начал соображать, что ему прохладно от того, что он лежит без одеяла и что его кто-то с силой тормошит, а точнее, сидит на нём, на его члене, и двигается вперёд – назад. Разбуженный среди ночи юноша, ясное дело, не доспал. С величайшим трудом разлепил он веки и, по-прежнему пребывая в полусне, в темноте различил Вику. Женщина была полностью раздета, она сидела на нём и, вцепившись ему в плечи, громко дыша (это и было причиной шума природу которого Гена сперва не понял) со страстью занималась с ним сексом. Двигаясь, она ритмично давила парню на мочевой пузырь и от этого желание опустошить его удвоилось. Юноша не понимал, он готов обмочиться или эякулировать, настолько его ощущения были смешанными. Заметив, что Гена пробудился, Вика тут же принялась ему страстно шептать:

– Ты мой крепкий мальчик! Какой же ты вкусный! Я уже готова…

Её речь перешла в тихий стон, она задрожала и Гена, не понимая начал ли он мочиться женщине прямо в вагину или эякулирует, выпустил в неё столько спермы, сколько, пожалуй, никогда не изливал при ”ручной работе”.

Вика упала на него и прижалась своим разогретым страстью, покрытым испариной телом. Она поцеловала его в губы и, продолжая двигать бёдрами, снова принялась быстро и страстно шептать.

– Ты такой сладкий, мой милый мальчик! Приезжай ко мне почаще, я часто дома одна…

Гена был растерян, он почти не слушал шёпот Вики. Ему по-прежнему нужно было в туалет и от этого он смущался ещё сильнее. Юноша повернул голову ища взглядом на полу скинутую перед сном одежду. ”Вот она”, – в темноте, на застеленном линолеумом полу, темными островками угадывалась одежда. Рядом, ближе к стоящему у стены стулу, валялся наспех сброшенный домашний халат Вики, а на стуле сидела незнакомая обнажённая девушка. Вернее, при первом взгляде Гене показалось, что это девушка, но тут же он сменил своё мнение. У ”девушки” была такая отвратительная внешность, что ему захотелось вскочить с постели и прямо нагишом бежать куда глаза глядят!

У парня перехватило дыхание, ещё секунду назад стоявший член моментально сморщился, а тело, очевидно от страха, отказалось ему повиноваться. Гена сделал попытку высвободиться из – под двигающейся на нём и продолжающей что-то ему нашёптывать, словно читающей заговор, женщины (что она шептала – он уже не разбирал), но не смог этого сделать. Вика, по его ощущениям, стала чрезвычайно тяжёлой и рыхлой, как огромный мешок с каким-то сыпучим веществом. В панике он барахтался под её телом словно перевёрнутая на спину черепаха. Пока юноша размахивал руками и брыкался ногами, в его поле зрения снова попалась сидящая на стуле фигура.

Кожа ”девушки” была бледная, с зеленоватым оттенком, на вид – гладкая и влажная. Невпопад, но при виде тела уродливой ”гостьи” у Гены мелькнула аналогия с холодной поверхностью ливерной колбасы которую любил есть на завтрак его отец. Казалось, что она даже немного фосфоресцирует. Комплекцией ”девушка” была прекрасно сложена. Она сидела как любят сидеть маленькие дети, уперев руки в сидение стула и, ввиду очень невысокого роста, покачивала не достающими до пола раздвинутыми в стороны ногами. На теле девушки не было ни единой волосинки: абсолютно гладкий лобок и половые губы, гладкий, словно воздушный шарик, лысый череп, – ни бровей, ни ресниц. На том месте, где должны были находиться глаза, темнели чёрные ямы глазниц, беззубый рот был разинут то ли в оскале, то ли в дикой страшной усмешке. От поверхности тела монстра, к Вике, тянулись сотни, а может тысячи ”щупальцев” и будто бы присасывались к её телу. Они, словно вьющиеся, тонкие – в толщину волоса, черви, пульсировали и сокращались в такт движениям женщины, и ноги чудовища покачивались в этом же ритме. Было мистически – странно, но пока Гена не увидел эти щупальца отходящими от ”девушки”, он не видел, что Вика облеплена ими. Юноша отвёл взгляд от монстра. Он снова посмотрел на Вику и ещё раз дернулся в попытке освободиться – это не возымело успеха. Тогда он попытался закричать, но крик застрял у него в горле, так и не начавшись.

Чудовище уже находилось позади женщины. Оно держало, казалось ничего не замечающую, продолжающую шептать Вику за плечи своими синюшными, лишёнными ногтей, пальцами и выглядывало из – за неё, вывалив изо рта, через плечо женщины, такой же бледный, как и его тело, порядка тридцати сантиметров язык. Сначала он просто безжизненно болтался, но вот он ожил, согнулся словно хобот и лизнул сосок Вики, она застонала. Шёпот сразу стал громче, Гене казалось, что он уже звучит у него в голове, отчего его мозг начал болезненно пульсировать. От страха и боли парень закричал, тут же ощутив, как горячая моча самопроизвольно полилась из него, просачиваясь между его и Викиным телами, и пропитывая под ним постельное бельё. Гена затрепыхался что было сил и проснулся.

В комнате было светло. Сквозь прозрачный тюль в дом пробивалось пасмурное утро, а по оконному стеклу барабанил дождь. Гена лежал под одеялом и с ужасом ощущал под собой мокрую простынь. Сквозь запертую изнутри на щеколду дверь, из кухни доносилось звяканье посуды и бодрые голоса Вики и мамы. Женщины готовили завтрак.

”Больше никогда в жизни не буду пить вино!” – сжав зубы подумал Гена.

После фиаско с порнофильмом Гена заметил, что Аня будто бы отдалилась от него. Не так охотно, как раньше, она встречалась с ним, а если и встречалась, то встречи были не такими продолжительными. К себе она его больше не приглашала, а о занятиях сексом теперь даже намёков не было. У парня закралось подозрение, что Аня хочет порвать с ним отношения и, возможно, нашла себе какого-то нового друга.

Как-то в декабре, незадолго перед наступлением Нового года, Гена был в гостях у Василия и делился с ним своими мыслями по поводу Ани. Молодые люди находились в Васиной комнате. Из компьютерных динамиков негромко звучала ”Dark Lunacy”, Гена сидел на крутящемся кресле с колёсиками и бездумно крутил кубик Рубика, Вася наводил порядок в преддверии Нового года. Он разбирал ненужную теперь ”телестудию”, ибо забросил блогерскую деятельность и распихивал аксессуары по местам, что-то – по полкам, что-то – под кровать.

Гена рассуждал, что не стоит ждать, пока девушка сама его ”пошлёт”, а нужно самому сделать шаг в сторону. Он так же поделился предположением, что у Ани кто-то появился. Вася, со своей стороны, вёл себя странно. Обычно он был болтуном, начнет трындеть, слова не вставишь, а тут словно воды в рот набрал. Он либо просто поддакивал, либо одобрительно кивал, но было заметно, что сам он о чём-то размышляет и Гене это не нравилось. Исходя из поведения Котяры, юноша решил, что друг что-то знает, но скрывает это от него. Не задавая вопрос в лоб и зная, что Вася встречается с Надей, Гена решил пойти ”окольным путём”.