Кванфатум. Миссия Асгул

Мужчины и женщины вернулись к своим делам, большинство всё устраивало, ведь тяжёлый труд хорошо оплачивался, да и коллектив был дружным. Некоторые хотели уехать, но боялись не пройти проверку и раздумывали над своими шансами.

– Джон, здравствуй, – ласково сказала молодая женщина. – Вот и смена команды начинается.

– Здравствуй, Сара, – ответил Шишкин спокойно. – Что ты имеешь в виду?

– Так всегда бывает. Сначала вояки забирают самых сильных, потом дают разрешение разъехаться желающим. Я это уже раз шестой наблюдаю.

– И остаёшься?

– И остаюсь.

– А я не знаю, – искренне сказал Шишкин.

– Я думаю, тебе надо ехать с ними, – уверенно сказала Сара.

– Почему?

– Тебе здесь не место. Нужно двигаться дальше и искать потерянного себя, – честно сказала она.

– Я подумаю… – ответил Шишкин, опустив взгляд.

Сара коснулась его плеча, погладила и отошла в сторону. Шишкин ещё раз посмотрел на капитана, спокойного, полного внутренней силы, могучего и красивого. И решился, решился пойти по новому пути. Он вернулся в свою комнату и понял, как мало у него вещей, как будто он всегда знал, что не задержится здесь надолго. Он всё собрал в небольшой рюкзак и лёг на кровать, решив отдохнуть перед прыжком в неизвестность. Это было их традицией когда-то – перед серьёзным решением лечь и, прикрыв глаза, подумать ещё разок.

– Здравствуйте, – как-то без энергии сказал он. – Я насчёт военной службы, – через тридцать минут, убедившись, что это будет правильно, он направился на корабельную стоянку.

– Очень хорошо, – в ответ ему приветливо улыбалась девушка в военной форме. – Капитан у себя и ждёт вас.

Она встала и широким жестом показала на коридор корабля, приглашая туда пройти Джона. Вскоре он очутился перед Штиком и, сидя в удобном кресле, отвечал на простые и даже дежурные вопросы. Он прошёл отбор, не без оговорок, конечно, но прошёл и, очень быстро обучившись всему, стал выполнять боевые задания. С тех пор началась его военная карьера, стремительная и очень успешная. На поле боя в нём просыпалась жажда крови и мести, при этом он был совершенно безразличен к своей судьбе, безрассудно бросаясь в самые жуткие ситуации. Подобное поведение не могло продолжаться долго без последствий, и это его полностью устраивало.

На пике безумного сумасбродства и излишнего риска на поле боя его чуть не убило осколком корабля, так как он вышел на открытое пространство, хотя был дан приказ находиться под защитой блиндажа. Его спас Штик, повалил на истерзанную взрывами, вязкую от бесконечных дождей землю и крепко прижал. Он смотрел на него гневно в упор, поначалу Шишкину это даже понравилось, но потом он прочитал во взгляде нечто большее, чем просто злость, и смутился.

– Вечером ко мне в кабинет, – коротко процедил капитан, оттаскивая его в укрытие. – И чтобы без этих шуточек до вечера, – уже спокойнее сказал он, осматривая не только Шишкина, но и весь взвод.

Солдаты облегчённо выдохнули и переглянулись – тяжело было с таким однополчанином рядом, он ведь рисковал не только своей жизнью. Вскоре операция была завершена, и солдаты начали грузиться в челноки. Теперь их ждали путь до корабля и отдых, миссия на сегодня была выполнена успешно.

Шишкин шёл по коридору, экзокостюм был сменён на обычную форму, пошитую по его фигуре, лёгкая обувь пружинила, и походка со стороны казалась почти воздушной. Но лицо его было озадаченным, глаза ничего не видели вокруг, всё сознание было направлено в себя. Заглянувший в самую душу капитан зародил в ней нечто новое, и весь оставшийся день Джона не отпускало смутное ощущение собственной неправоты. Теперь он надеялся на открытый разговор, который давно назрел. Он нажал кнопку оповещения и стал ждать ответ. Дверь просто открылась, и он увидел в проём, как за пустым столом, сложив руки перед собой, сидит капитан. Шишкин вошёл и сел напротив, он слишком давно ни с кем не говорил наедине, стремясь сводить общение с людьми к минимуму, и не знал, как начать.

– Здравствуй, Джон, – спокойно начал капитан. – Этот разговор должен был состояться раньше, я надеялся на твоё благоразумие. Но этого не случилось, и я вынужден вмешаться в ситуацию. Что происходит? Почему ты подвергаешь себя и членов команды риску?

– Зачем военному благоразумие, – пожал плечами Шишкин, бунтарь вновь пробудился в нём. – Это прямая дорога к трусости.

– Почему ты подвергаешь себя и команду риску? – настойчиво повторил вопрос Штик Руза.

Джон молчал. Теперь смотреть на капитана он не мог, поэтому опустил голову. Руза давал возможность подумать и сформулировать ответ, хотя знал его вернее Шишкина: такое он уже видел, и не раз.

– Потому что мне всё равно, что со мной будет… Я одинок в этом мире, я хочу уйти из него, прихватив как можно больше всякой нечисти, – зло сказал он, себе и капитану.

– Я знаю, что с тобой произошло, это тяжёлая потеря, но за время своей войны со злом, которое ты сам себе придумал, ты тоже совершал зло. Пора избавиться от этих фантомных страданий и принять её гибель.

– Для чего мне это? – на срыве спросил Шишкин, ему было больно слушать.

– Ты хороший человек, отличный солдат, и я хочу, чтобы ты был счастлив здесь и сейчас, а не в далёком прошлом, – Штик сказал это спокойно и примирительно. – Наша миссия – не сеять Смерть, а защищать Жизнь.

Шишкин поднял глаза на капитана, в них не было больше слёз. С этого момента в нём что-то дрогнуло, и проблески надежды начали греть его изнутри.

– Обратись в медблок, у нас очень хорошие специалисты по травмам. Ты не одинок в своей беде, к несчастью, многие из нас лишились кого-то близкого. В условиях почти вечной жизни нам тяжело осознавать смертность каждого из нас, но это случается. А сейчас иди, у тебя законный отдых.

– Спасибо, – сказал Шишкин уже в дверях. Капитан в ответ улыбнулся очень по-дружески. – Можно вопрос?

– Конечно.

– Вы тоже лишались близкого человека?

– В юности на моих глазах убили отца и лучшего друга, мне было тринадцать. Прошло много лет, и я помню всё в мельчайших деталях. Только, знаешь, я стараюсь вспоминать их жизнь, а не смерть.

Шишкин молча вышел и направился к себе, очень многое нужно было осмыслить в тот вечер.

Джон, как сон, сбросил нахлынувшие грёзы и посмотрел на часы: прошло всего двадцать минут. Он освежил в памяти свои воспоминания о планете Дурук и убедился, что запас оружия необходимо взять приличный. Он перешёл в оружейную, проверил свою сумку, открыл ящики и оценил их содержимое. Как происходит обряд, он не знал, но это и не столь важно – каждая минута на планете будет непредсказуема и опасна, так что придётся рассчитывать на себя.

– До посадки десять минут, – раздался за спиной искусственный голос. – Обсудим детали, там, боюсь, времени не будет.

– Согласен.

– Мы высадимся в челноке, я преобразую его в кокон, в нём мы спрячем тело. Но как только я начну, система решит, что я мёртвый, и связь прервётся. Твоя задача – своим сознанием поддерживать форму и прочность кокона.

– А я могу быть внутри?

– Я не знаю, думаю, это помешает или негативно повлияет на тебя. Лучше тебе организовать оборону по периметру.

– Согласен, враги будут и моими, и твоими. А что ты будешь делать?

– Я выйду из тела и сформирую своих фантомов из прошлых жизней, поговорю с ними и выясню нужную информацию.

– А стрелять можно?

– Кокону можно задать и свойства звуко- и светоблокировки, так и сделаем. Пойдём, уже пора.

Шишкин быстро надел экзоскелет и взял внушительный боезапас. Они прошли в хвостовую часть корабля и остановились около внешней стены на пустом месте, видимо, приготовленном заранее. Джон опустил сумку и увидел, как вокруг них формируется новое пространство. Септиноид создал уменьшенную версию Иглы, отделил её от основного корабля, и они налегке полетели к месту посадки.

– А сделай стенки прозрачными, – попросил военный.

КХ-Ц’Ц исполнил его просьбу, и их глазам предстала невероятная картина. На фоне безжизненно тёмного и пронизывающе холодного космического пространства располагалась планета, подсвеченная кислотно-яркими цветами. Она светилась сама по себе. Флуоресценция была отличительной чертой Дурук, и вид этот завораживал. Планета освещалась зонами: лиловые плантации, салатовые луга, слепяще-жёлтые грибы, вибрирующие изумрудные моря водорослей. Всполохи ярчайшего пульсирующего света осеняли космос. Маленький экипаж любовался планетой, а планета всматривалась в них, подготавливая множество неприятных сюрпризов.

Посадка была мягкой и даже незаметной, удивительные технологии септиноидов работали безупречно. В полной выкладке Шишкин готов был ступить на поверхность Дурук.

– Готов? – отчего-то спросил КХ-Ц’Ц.

Джон только кивнул, теперь он был весь внимание. Воин сделал глубокий вдох и подкорректировал на планшете параметры Солнца, изменяя ритмы мозга. Стена растворилась, выпуская человека, и Шишкин вышел, ступив на рыхлую поверхность. Он повернулся к другу, тот стоял и смотрел на него, не шевелясь. Обшивка начала восстанавливаться, и последним, что увидел Шишкин, был укладывающийся на пол полутораметровый Муравей. Тогда он вернулся к миру Дурук и широко улыбнулся.

Вопреки ожиданиям, на него никто не накинулся и не начал терзать, однако он чувствовал кожей, как в него вглядывалось всё вокруг, пробивая насквозь. Вблизи планета была ещё прекраснее, настоящая сказка, которой невозможно было налюбоваться. Гигантские грибы, переплетённые со всевозможной флорой, подсвечивались изнутри чудным светом, как неоновые вывески в больших городах древности. Даже через плотный костюм, закрывающий его целиком, Джон ощущал вязкость и пряность воздуха, лёгкие шорохи и нежные, еле уловимые шёпоты. Всё было дышащим и поразительно живым, мыслящим. Вдруг он почувствовал шорох корабля, повернулся к кокону и понял, что обряд начался. Шишкин быстро настроился на конструкцию и своей волей заставил её удержаться от разрушения.

КХ-Ц’Ц выпустил Шишкина за пределы челнока и долго смотрел ему вслед. Он не смел даже мысленно прощаться с другом, у них всё должно было получиться, любой ценой. Но ждать было уже невозможно. Он лёг на пол, что септиноиды делают крайне редко, и прикрепил тело шипами к полу. Он собрал всё своё естество в одну точку и направил её в самую древнюю часть сознания, туда, где была их праматерь. Это требовало грандиозных духовных усилий: на родной планете в этом помогали сородичи, подключаясь и поддерживая, а сейчас он использовал сильнейший потенциал планеты, подключившись к её энергетике. И она ответила. При всей своей силе и мощи, разумностью она не обладала, и потому любое касание воспринимала, как вторжение. Так что, чем больше он черпал энергии, тем яростнее Дурук защищалась.

Праматерь ответила Шишкину, благосклонно приняв его миссию, – спасение жизней людей, и стала помогать. КХ-Ц’Ц увидел это, как тень в ярком свете, манящую его подняться и следовать за ней. Всё его сознание потянулось к ней, стремясь соединиться, впитать её мудрость и совершить задуманное. Сторонний наблюдатель увидел бы, как всполохи голубого свечения, поднимаясь от поверхности планеты, сквозь плотную броню обшивки формируют над ним сферу, мягко переливавшуюся и постепенно распространяющуюся всё выше над телом. И вот уже его свечение блёкло-зелёным силуэтом стало выходить из тела и присоединяться к сфере, сливаясь с ней воедино. Это продолжалось довольно долго. Постепенно видоизменяясь, свечение приобретало более яркий зеленоватый оттенок, что показывало, насколько сознание КХ-Ц’Ц подчинило себе излившийся потенциал.

Шишкин краем сознания удерживал структуру защитной оболочки и следил за периметром. Он видел всполохи энергии, просачивающейся через корпус, и понимал, что всё идёт по плану. В глубине ближайшего леса он видел силуэты неведомых тварей и без раздумья расстреливал их, исключая приближение. Время тянулось неопределённо долго, и он уже было решил, что зря беспокоился, когда увидел в отдалении женский силуэт. Поначалу он подумал, что это кто-то, потерпевший здесь крушение, но вскоре понял, как сильно ошибался.

– Я очень скучала, Джон! – раздался голос у него в голове, давно забытый и всё ещё любимый.

Выстрелить он не смог, рука подняла оружие и дрогнула, ему безумно захотелось увидеть её лицо. Девушка подходила всё ближе и всё больше походила на его потерянную много лет назад любимую. Джон был поглощён происходящей с фигурой метаморфозой, ведь он уже так плохо помнил лицо Нинэль. По мере вспыхивающих воспоминаний, она всё сильнее приближалась к оригиналу.

– Здравствуй! – подойдя вплотную, сказала она. Глаза цвета фиалки смотрели на него в упор.

Речь привела Шишкина в чувство, он быстро проверил сохранность кокона и периметр. Как раз в этот момент с правого фланга подкрались две твари, Джон расправился с ними и опустил оружие.

– Здравствуй, – неожиданно для себя ответил он. – Тебя нет со мной уже очень давно.

– Ты скучал? – спросила копия и закусила губы, точь-в-точь как это делала Нинэль.

Сердце предательски дрогнуло, но разум и выдержка сдерживали Джона от опрометчивых поступков. Он страстно желал скинуть экзокостюм и обнять её, почувствовать руками тепло кожи и ощутить её неповторимый запах. И в тоже время помнил безжизненный взгляд, устремившийся в небо.

– Она мертва. Ты копия, созданная по моим воспоминаниям, – собравшись с силами, сказал он наконец.

– Здесь я реальнее тебя, милый, – ответила девушка и погладила шлем рукой. – Что это на тебе? Для чего? – будто удивляясь, спросила она.

– Это защита от таких тварей, как… – Шишкин не договорил, расстреливая новую партию атакующих.

– Ты изменился. Стал таким бравым, не то что тогда… – сказала девушка слегка брезгливо и наигранно обиженно.

Ответить он ей не мог: она сказала ровно то, что он сам думал, только загнал эти мысли очень глубоко и был уверен, что избавился от них. Однако Дурук считала всё верно, и теперь он встретил свой самый чудовищный страх – он стоял лицом к лицу с трагедией всей своей жизни и ничего не мог с этим поделать. Он был готов к самым жутким тварям, но только не к тихой беседе со своей неуспокоенной совестью.

– Знаешь, каково это, когда перед глазами появляется разъярённый гигантский змей? – шёпотом спросила она. – Знаешь это чувство ужаса? – сказала она уже громче, произнося отдельно каждое слово. – Какая это боль, когда терзают и рвут на части? – девушка переходила на крик. – А смерть? Ты думаешь, она добра? Моё сознание угасало очень долго, Солнце не давало мне быстро умереть, – последняя фраза была сказала почти на ультразвуке, голосом, недоступным для человека. И её лицо было всё ближе и ближе.

Шишкин растерянно стал отступать к капсуле, пока не упёрся в неё спиной. В этот момент он как будто очнулся: у него была миссия, его живой, реальный друг в опасности, а он раскис от слов фантома давно умершего человека. Он в упор посмотрел на копию и вдруг осознал, насколько она отдалённо похожа на его красавицу Нинэль. Как он мог забыть её пепельные волосы?

– И от таких тварей, как ты, – сказал он спокойно и поднял оружие.

Создание Дурук отошло на несколько шагов, напуганное и удивлённое. Девушка мотала головой и плакала, она не могла поверить в происходящее, она верила в свою реальность, в бушующие в ней страх смерти и любовь. Всё это тронуло Джона, и он не смог выстрелить в неё, лишь в очередной раз подчистил от надвигающихся тварей фланги и шагнул в капсулу. Он видел, как она послала ему воздушный поцелуй, развернулась и танцующей походкой пошла в глубь флюоресцирующего массива. Твари тоже отступили, как будто уже не были нужны.

Модель

Лада уже сотни раз проверяла и перепроверяла возможные потери тварей при использовании всего доступного оружия и технологий. Каждый раз потери выходили неприемлемые, а об изучении их и вовсе говорить не приходилось. Она сидела в общей лаборатории, отключившись от реальности, встревоженная и расстроенная. Однако была уверена – выход должен быть. Девушка испытывала досаду, её не оставляло ощущение, что она что-то упускает. Она посмотрела на часы и решила перекусить.

Позади стояла Макуша, ей хотелось коснуться своей малютки, да только сделать этого она не могла. Существование вне тела в такие моменты угнетало, напоминало о прошлом. Внезапно девушка встала и вышла. Красная проследовала за ней, внимательно вслушиваясь в её мысли. Поначалу девушка беспокоилась о ситуации и всё гадала, найдёт ли КХ-Ц’Ц решение, затем вновь мысленно обрисовала особенности тварей, но, устав от грустных мыслей, решила отвлечься и вспомнила о своих исследованиях межрасовых связей.

Приступив к работе на корабле, Лада впервые увидела представителей других цивилизаций собственными глазами. Все они были гуманоидного типа, да только схожесть людей с атланами поразила её более всего. Сам собой напрашивался вопрос об общих корнях происхождения или взаимного влияния. Не только внешнее сходство, но и близость жизненного уклада будоражили её воображение. Она всё больше проникалась их культурой, изучала любую доступную информацию. Так Лада наткнулась на давнее предание о великом прошлом Атиды, где описывались их путешествия в дальние миры. Там они были богами, принёсшими дары, возвысившие дикий народ. Точный период в истории атланов установить было невозможно – вся их культура погибла в результате катастрофы, затронувшей огромные территории, отбросив их на тысячелетия назад. Люди обнаружили их на втором витке развития, практически готовых выйти за пределы планеты, ментально богатых, сильных и открытых новому. Так атланы вновь оказались в дальнем космосе, ратники света, ведомые лишь им известной целью.

Галактическая семья изученных миров состояла из множества разумных и полуразумных существ. Человечество вошло в неё после потери родной планеты. Катастрофа уничтожила бо́льшую часть населения Земли, остались лишь те, кто блуждал меж звёзд в кораблях и станциях. Среди них была самая большая – Азимут, там-то и зародилось новое поколение людей, восемь младенцев, ставших в легендах нового человечества Давними. Современные технологии и практики дали импульс к выходу из одиночества. Как по щелчку, космос перестал быть просто скоплением камней и раскалённого газа. Люди осознали разнообразие форм жизни и способов существования материи, духа и энергий.

Лада села в самый край общего зала и приступила к еде, попутно всматриваясь в обитателей корабля. Персонал в основном состоял из людей, но их генофонд был свидетельством случившегося в прошлом. Национальность стёрлась и поблекла, имена тоже не отражали никакой принадлежности к конкретной расе. После катастроф, очевидно, всё это не имело смысла, выжившие боролись за большее, чем фенотипические признаки. И Ладе стало любопытно, с каким видом могли бы продолжить своё существование люди. Обычно на этой осознаваемой мысли Лада пресекала свои рассуждения, не пуская себя дальше. Вот только Макуша в этот раз выхватила лёгкую нотку надежды на счастье, которая быстро схлопнулась, едва вспыхнув.

Встроенная в стол панель репликатора световой волной отреагировала на выбор девушки. Ей хотелось запечённого батата с осьминогом. Несколько секунд, и блюдо стояло перед ней, источая изящный аромат. Девушка повела носом и впервые расслабилась, мысленно похвалив себя за выбор времени и блюда.

– Лада, здравствуй. Ты сейчас свободна? – КХ-Ц’Ц сразу по прибытию на Кванфатум включил интерком.

– Приветствую! Дай мне пятнадцать минут, – быстро ответила она. – Куда нужно подойти?

– Иди сразу к аналитикам в большой зал.

– Поняла, – ответила девушка и отключилась. Несколько минут на себя у неё всё ещё было, пока она не узнала новые вводные.

Игла успешно добралась до Кванфатума и, разместившись в его чреве, села на тонкие опоры. Септиноид отпустил управление, приказал кораблю открыться и, как ни в чём не бывало, стойко и шустро покинул его. Шишкин брёл рядом, заспанный и немного не в себе.

– Хочешь посмотреть моделирование? – спросил у него септиноид.

– Я пойду отдыхать. Тебе-то не нужно, ты спишь по часу в земные сутки.

– Я с этим делом совсем забыл про вашу потребность в долгом сне, – ответил КХ-Ц’Ц.

Джон на этих словах махнул рукой и усталой походкой прошёл в лифт. Немного погодя КХ-Ц’Ц двинулся к другому лифту, в вотчину аналитиков. Там его ждал Куратор в своём большом передвижном бассейне. Он был очень важной частью экипажа, его ментальные способности позволяли управлять колоссальными данными, знаниями и энергиями разума, накопленными к этому времени. Так что без такого члена команда была бы неполной. По уровню развития дельфины и септиноиды были близки, и поэтому их коммуникация наладилась быстро, особенно на уровне передачи образов и взаимопроникновения в сознание друг друга. Сейчас стояла задача другого рода: нужно было проверить эффективность найденного КХ-Ц’Ц средства для снижения скорости метаболизма у тварей.

– Здравствуй! – сказал септиноид телепатически и прижался лбом к стеклу.

– Здравствуй! – ответил ему Куратор и повторил его жест. – Я отслеживал твой путь сегодня, это было рискованно, но очень впечатляюще.

– Авантюра, – вспомнил КХ-Ц’Ц подходящее слово, сказанное когда-то Куратором в его адрес.

– К счастью, успешная, – сказал дельфин и послал тёплые образы.

– Я тут, – раздался у них за спиной голос Лады.

Мимика девушки демонстрировала волнение и озабоченность, она вопрошающе смотрела на септиноида, но он не мог считать этого. Минуту они просто стояли напротив друг друга.

– Друг мой, она бессловесно вопрошает о твоих результатах. Её расчёты показали, что победа невозможна, и из-за этого она волнуется, – сказал септиноиду дельфин.

– У неё нет умения общаться телепатически. Как ты понял всё это?

– Они многое выражают жестами и движениями мышц лица. Ты этого ещё не заметил?

– Я изучил их ещё не настолько хорошо, – смущённо ответил септиноид. – Спасибо за подсказку.

Лада стояла перед ними, как в замедленной съёмке, её молчание казалось бесконечным. Всё прожитое и осмысленное внутри было шире и ярче, нежели попытка передать это словами. Наконец, КХ-Ц’Ц прервал молчание, запустив бег времени и ход событий.

– Я вернулся с хорошими новостями, – сказал он максимально просто и ободряюще.

На лице девушки начала образовываться лёгкая улыбка, изменение в мимике, смысл которого он уже мог считать.

– Ох, я уже тут чуть голову не сломала, и всё ничего не выходило, – призналась она, громко выдыхая. – Тогда ждём остальных.

Очень скоро рядом с аквариумом собралась небольшая группа специалистов разных профилей, кого-то позвал Куратор, остальные хотели посмотреть моделирование.

– Если кратко, то я привёз модель кристалла, свойства которого уникальны, – он способен замедлять процессы метаболизма. А значит, мы могли бы его использовать для укрощения тварей. Поэтому я предлагаю провести эксперимент и проверить гипотезу с помощью наших аналитиков. И лишь потом добывать кристаллы, – выступил КХ-Ц’Ц. Все понимающе закивали.

– Я буду сопровождать моделирование, – сказал Куратор, транслируя сказанное устами Андриэль. – С вами будет работать Андриэль, она хорошо вас знает и быстро считает модели. Технический отдел будет вести запись. Желаю удачи, по сферам.

Все собравшиеся стали расходиться. КХ-Ц’Ц был в приподнятом расположении духа и выбрал самую ближнюю сферу, а Лада побрела дальше к своей любимой. Остальные разбредались всё дальше от места сбора. Рассредоточившись, экипаж подключился к системе анализа, постепенно переставая ощущать свои тела, кувыркающиеся в потоках антигравитационных сил. Куратор поместил всех в виртуальную среду. Она была создана в виде просторного помещения со светлыми стенами и большой платформой посередине, по краям которой были контактные стойки.

Участники опыта выглядели так же, как в реальной жизни, и могли говорить друг с другом, ходить, как в обычной лаборатории. Лишь аналитик занимал позицию на уровень выше и присутствовал незримо. В его задачи входило считывание данных из сознания участников и построение информационного объекта с учётом полученных данных, а также координация всего опыта целиком и отслеживание корректного поведения объектов. В комнате их оказалось всего двое: Лада и КХ-Ц’Ц. Биолог должна была построить модель животного, а септиноид – кристалла. Сам контакт моделей запускал аналитик.

Учёные подошли каждый к своей стойке и прикоснулись к ним. В этот момент Андриэль начала считывать формулируемые ими мыслеформы, формировать их в информационно-визуальные объекты, постепенно, слой за слоем создавая модель с соответствующими им физическими, химическими, биологическими, интеллектуальными и ментальными свойствами. Закипела ювелирно тонкая, точная и долгая работа контакта носителя информации и созидателя образа, с проверкой и корректировкой данных.

Конец ознакомительного фрагмента.