Человек усмехнулся, вышел на свет и поднял руки, показав, что он без оружия. Только сейчас, при свете луны, Дарёна смогла его рассмотреть. Незнакомец определённо был стар, но его движения и осанка говорили о том, что старик, невзирая на прожитые годы, всё ещё быстр и силён. Высокого роста, сухощавый, он стоял и спокойно разглядывал кинжал, который Дарёна вытянула прямо перед собой.

– Ты бы убрала нож-то, а то гляди, поранишься ненароком. Я хоть и немолод, но таким оружием меня не напугать, ты уж мне поверь. К тому же не за тобой я сюда пришёл.

Дарёна опустила нож, но продолжала держать его в руке.

– Если не за мной, то за кем же ты пришёл, и вообще кто ты?

– Зовусь я Веледаром, я за молодцом тем, что был тут недавно, присматриваю. За ним я и шёл, а тут ты.

– За княжичем? А он-то тебе зачем, аль недоброе что затеял?

– Да полно тебе, я не из татей или воров, а к княжичу у меня интерес свой, особый. Ты уж прости, что напугал тебя. Пойду я, пожалуй.

И старик повернулся, собираясь уходить.

– А ну стой! – теперь в голосе Дарёны послышались грозные нотки. – Сперва ответь мне, зачем за княжичем следил. А то охране городской пожалуюсь. Пусть тебя допросят, что да к чему. Кто тебя знает, может ты Чеслава погубить замыслил.

Старик замер и улыбнулся, но Дарёну усмешка старика ещё больше рассердила. Она снова выставила вперёд своё оружие.

– А ну отвечай, а то…

Старик отшатнулся, перехватил кисть девушки и крутанул наружу —кинжал в одно мгновение оказался в его руке.

– Говорю же, не балуй!

Незнакомец вмиг стал суров, и, отшвырнув в кусты дорогую игрушку, он повернулся и пошагал к городу. У Дарёны от отчаяния выступили слёзы.

– Подожди, скажи, зачем Чеслава выслеживал! Я ведь не за себя, за него боюсь!

Старик остановился. Было видно, что жалостливые нотки в голосе девушки произвели на него большее впечатление, чем угрозы.

– Вот мне ещё напасть, молодкам слёзы утирать. Любишь что ль его? – в голосе старца не слышалось прежнего гнева.

– Ну а ты как думал? Коль не любила, стала б я с ним по кустам хорониться, – девушка расплакалась.

– Ну, ясно, не хнычь. Коль любишь, так держи его при себе, а то он тут в поход собрался, с нежитью воевать, только ежели по моему разумению, то не такой вовсе нам вояка нужен. Княжич твой, мальчишка ещё, а отец его думает, что на веселье сына посылает.

Дарёна перестала реветь.

– Не мальчишка он, время придёт князем станет. Постой. Так это по твоему зову он в дорогу собрался? А ну, рассказывай, что там у вас за напасть такая?

Старик внимательно посмотрел на собеседницу.

– А не испугаешься? Не то тут место, чтобы страсти слушать.

– Расскажи, прошу, – Дарёна ухватила старика за рубаху. – Должна ж я знать, куда он идёт.

– Хорошо, но ты мне обещай, что отговорить его попытаешься, – сурово заявил Веледар. – Может, князь кого посмышлёней к нам в помощь отправит.

– Сначала стала пропадать живность. То пары овец недосчитаемся, то коровы, останки их потом в лесу находили. Но ведь скотина она и есть скотина, жалко её, но не велика потеря, а вот когда люди исчезать стали, тут-то все и переполошились, – старик вел беседу негромко, оглядываясь по сторонам. Дарёна то и дело вздрагивала, и время от времени прикрывала рот рукой, слушая о том, как находили тела пропавших.

– Сынка моего младшего Ячменёк звали, он ведь аккурат по осени родился, в самую пору уборки урожая. На свет появился махонький такой, слабенький, мало кто верил в то, что за жизнь он уцепится, и выживет. Тот год голодным выдался, засуха все хлеба в полях побила.

Старик сидел на стволе поваленного дерева, и смотрел вдаль, Дарёна, стояла поодаль, прислонившись к тонкой осине.

– Но он выжил, сынок то мой, на радость родителям, на зависть недругам. Шутка ли, мне ведь в ту пору уж за полвека перевалило. Старшие то дети мои уж разбежались все. Двоих сынов в боях порубили, мы ведь по домам не сиживали. Первенец мой, Ставко, со Святославом Великим в Византию ходил, там и сгинул. Второго печенеги посекли, эх, чего это я, – старик смахнул набежавшую слезу. – В общем, потерял я старших сынов, а дочки, тоже двое их было, по дальним селениям разъехались, там доселе и живут. А младший то, вот ведь он, рядышком.

Дарёна ожидала продолжения истории, голос рассказчика дрожал.

– Не уберёг я сынка. Как появились эти неведомые убийцы, аккурат при себе держал, а тут ночью пришли, и не стало Ячменька моего. Приходилось ли тебе, девица, видеть растерзанное тельце младенца, а?

Дарёна не ответила. Веледар рассказал, как лучшие воины и охотники родов собрались и прошлись по лесу в поисках загадочных убийц, но вернулись ни с чем.

– Все окрестности прочесали, дошли до темного леса с его болотами, да вот дальше не сунулись.

– А что ж на болота то не пошли, иль утонуть побоялись? – спросила Дарена, и отшатнулась, потому как Веледар при этом одарил её таким взглядом, что девушке ещё больше стало не по себе.

– Нельзя нам в те леса ходить, это ещё пращуры наши наказывали, – заявил старец. – Боги наши не велят, вот и всё.

– Так вот зачем вы сюда явились! Знаете, что дружинники княжьи в богов ваших не верят, вот и хотите их в болота загнать.

– Ишь ты, догадливая какая, – беззлобно произнёс старик. – Ну, может и так, а что с того. Гридь то княжья в одного Перуна верует, а у нас людей простых богов много, нам с ними ссорится не с руки.

– Ясно мне всё. Страх в сердцах ваших живёт, потому и других в леса дремучие да болота непроходимые толкаете. Трусы! – в негодовании Дарёна топнула ногой.

– Прекрати напраслину сказывать. Я никогда трусом не был, в десятке боёв да сражений бывал, но одно дело врага бояться, а другое с божествами да колдовством дело иметь, – старец произнёс это полушёпотом.

Дарёну всё ещё распирало от злости. Страх, похоже, прошёл, и теперь в глазах её было лишь негодование. Старик же напротив, говоря о неведомых волшебных землях, выказывал некоторое волнение. Заметив это, девушка несколько успокоилась, ей даже по-своему стало жаль старика, и она спросила:

– А женщина?

– Какая женщина?

Веледар потупился, и отвёл взгляд в сторону. Дарёне показалось, что старик что-то не договаривает, таится.

– Не знаю, во сне моём она была, она ещё в волка обратиться могла.

Девушка попыталась поймать взгляд старика, но тот отступил в тень, теперь его лицо казалось сплошным тёмным пятном.

– Я же говорю не волки это, потому как следы от них человечьи оставались.

– Не понял ты меня. Темнишь ты что-то, недоговариваешь.

Велидар сделал ещё один шаг назад.

– Не знаю я ни о чём таком, и всё тут.

– Ну и ладно, раз так, не стану тебя больше спрашивать.

Дарена повернулась, и пошла в сторону городских ворот.

– Так ведь и я не понял, отговоришь ли ты княжича от похода, иль нет? – крикнул Велидар вслед.

– Да нет, его уж никому не под силу уговорить, раз решил так, будь что будет.

Лёгкий ветерок обдувал вспотевшие тела юношей, которые отдыхали во дворе после очередной воинской забавы. Скуба с Радеем спорили, а молодой княжич сидел задумчивый, и почти не принимал участие в разговоре.

– Так что же, нас князь на печенегов одних послать желает, втроем поедем? – с недоумением произнёс Радей.

– А ты что, испугался? – поддразнил брата Скуба. – А может ты, как и мужичьё это, духов лесных убоялся?

– А ты почём знаешь, что это не нежить балует? Сказки такие на ровном месте не рождаются.

– Глянь на него, мальчик губки надул, байки бабкины вспомнил, про домовых да берегинь.

– А ну прекрати, – Радей рассердился не на шутку. – Сам-то, помниться, в детстве за печкой прятался, когда гроза гремела. Думал, что перуновы стрелы тебе предназначены.

– Может, хватит языками молоть, – осадил спорщиков Чеслав. – Нам не сказки вспоминать надо, а думать, как дело порученное исполнить. Времени-то нам на сборы мало отведено. А нам ещё дружину собрать велено.

– Так что же, стало быть, не втроём поедем?

Радей тут же позабыл про разгоравшуюся ссору.

– Воевода с нами поедет, да ещё троих нам взять велено, на свой выбор, – с серьёзным видом сказал молодой княжич. – Вот я и думаю, кто же нам в деле этом понадобится.

Чеслав сидел на ступеньках крыльца, перед самым входом в гридницу7. Болтовня приятелей, похоже, немного раздражала его. Вчерашнее прощание с Дареной, не выходило из головы. Да ещё пророчество это, про волчицу, надо же было заявить такое.

– Так что, княже, удумал кого к себе в товарищи возьмём? – прервал размышления Чеслава Радей. – Дружина у Судеяра немалая, витязей добрых сколько хочешь.

– Не стану я гридь в поход звать, – заявил Чеслав. – Дело это – испытание для меня. Показать я должен, чего стою.

– А коль там и вправду печенеги шалят. Куда ж мы без дружинников-то? – с серьёзным видом заявил Скуба.

– Нас трое, да воевода, уже сила немалая.

Чеслав встал, расправив могучие плечи, оба отрока, ждали его дальнейших слов.

– Нам такие спутники нужны, чтоб и польза от них была и в поисках, и в сече, – продолжил Чеслав. – Степняки там, волки, иль ещё кто, раз нападают они тайно, по ночам, стало быть, следопыт нам нужен, или охотник умелый. Его-то первого и будем искать.

– А где искать станем, да и многие ль свои дела побросают, да согласятся на такое?

Радей пожал плечами и уставился на брата, тот кивнул, соглашаясь.

– Да есть у меня мыслишка одна, может, что и получится, – подытожил Чеслав, и направился к конюшням.

Ни молодой княжич, ни оба его приятеля так и не заметили притаившегося неподалёку Велидара, который сквозь щель в заборе наблюдал за тем, что творилось во дворе, и слышал весь разговор. Когда вся троица исчезала из поля его зрения, старик повернулся, и побрёл прочь, на лице его играла довольная усмешка.

Глава вторая. Нурман, охотница и лекарь

Солнечные лучи почти не проникали в комнату, поэтому мужчина то и дело щурился, пригибался над столом, сутулился и кряхтел. На вид ему было около пятидесяти, но несмотря на это в его чёрных как вороново крыло волосах лишь чуть-чуть пробивалась первая седина. В одной руке он держал нож, который то и дело правил о кусок толстой кожи, в другой деревянную чурку, постепенно превращавшуюся в причудливую диковинную птицу. Работа в руках мастера спорилась, и кусок дерева постепенно обретал нужную форму. Любой, кто увидел бы фигурку, сразу бы догадался, что это утка, но не каждый бы понял, в чем её секрет. Закончив резку, мужчина ещё раз внимательно осмотрел изделие, и только потом поднёс птичку к губам. Сложив руки домиком, набрав в грудь воздуха, мастер сильно и протяжно дунул. Домишко тут же наполнился протяжными трелями, напоминавшими утиное кряканье. Свистулька, а точнее, манок на птицу, удался на славу. Довольный мужчина встал из-за стола, подхватил лежащий рядом костыль, и, опираясь на него, неторопливо направился к стоящему в углу огромному сундуку. Приподняв крышку, мастер достал берестяной короб, на дне которого уже лежало несколько похожих на вновь изготовленную уточку изделий. Ещё раз придирчиво оглядев игрушку, мужчина спрятал птичку, и вернулся на прежнее место. В этот момент со двора послышался топот и голоса, хозяин прислушался, сильный стук в дверь заставил его вздрогнуть.

– Не заперто! – крикнул мужчина и на всякий случай придвинул поближе свой костыль. Дверь распахнулась, и трое посетителей ввалились в избу, отчего в комнатке как-то сразу стало тесно. Хозяин съёжился, вновь прищурился, рассматривая вошедших. Трое рослых, упиравшихся головами в потолок гостей, чувствовали себя неуютно.

– Здрав будь, Велига-охотник, – пробасил Чеслав, глядя на слегка оторопевшего мужичка. – Извини, что без приглашения, дело у нас срочное.

Хозяин сдвинул брови, оправил бороду и небрежно кивнул.

– Да ты что, аль не признал?

– Чеслав?

Мужичок встрепенулся, привстал и снова опустился на табурет, на лице его появилась улыбка.

– Ой ли, вот так да! А ведь и в самом деле не признал тебя, княжич, заходите, гости дорогие, присаживайтесь.

Чеслав, подхватив стоящий у входа табурет, прошёл в центр комнаты и уселся за стол, прямо напротив хозяина. Скуба и Радей, расположились на лавке и принялись рассматривать убогое жилище охотника. Рядом с княжичем и его приятелями-великанами мужичок казался крошечным и тщедушным.

– Да уж, много воды утекло, давненько не виделись, вот и не признал сразу, – продолжил разговор хозяин, качая головой. – Да и зрение уж не то, я вон всё фигурки да свистульки мастерю впотьмах, вот и растерял зоркость.

– Да ладно тебе, – задорно произнёс княжич. – Знаю я его, помню влёт уток бил шутя, стрелой белку с макушек сосен снимал, а след звериный, так он его с закрытыми глазами сыскать может, не зря же при князе первым ловчим числился.

Скуба с Радеем согласно закивали, мол и нам про то ведомо, но Велига лишь вздохнул тяжко услыхав подобные речи.

– Что было – то прошло, княжич, не тот я нынче, да и не охотник уж, а так, одно воспоминание.

– Да перестань, – Чеслав стал серьёзен. – Я ведь для чего явился, мне ведь умения твои понадобились, да сноровка. Говори, поможешь в деле моём, аль нет?

– А что за дело-то?

– Следопыт нам надобен, дело одно важное исполнить, – и Чеслав вкратце поведал о судеяровом поручении.

Пока княжич говорил, старый охотник время покусывал губы, нервно теребил бороду и изредка поглядывал на сидящих в углу избёнки Скубу с Радеем. Оба молодца вели себя беззаботно, позёвывали, точно происходящее их вовсе не касалось.

– Значит, говоришь, сам не знаешь, кого выслеживать собрался, не то волков, не то степняков-печенегов, не то ещё что, – подытожил бывший ловчий. – Да уж, задачка так задачка.

– Да уж что за трудность то, понять не могу? – теперь и Чеслав нахмурился. – Аль испугался чего?

– Трудно мне это говорить княжич, – со вздохом произнёс хозяин. – Но не пойду я с тобой в твой поход.

– Вот значит как, – в голосе Чеслава появились стальные нотки. – А ведь помнится ты…

Велига поднял руку, призывая юношу к молчанию.

– Помню я, чем отцу твоему обязан. Кабы не он, не видать бы мне более своего дитя, – и повернувшись к сидящим в сторонке отрокам, пояснил. – Судеяр-князь, с дружиной своей дочку мою малую из плена вызволил, когда на поселение наше степняки нагрянули.

– Ну а коль помнишь, что же помочь не хочешь? – вставил Чеслав. – Обещал, что и отцу моему, и всему роду его отныне верно служить станешь. В любом деле, в любой просьбе не откажешь.

– Так я же не отказываюсь помочь. Только что толку то вам от меня теперь, от калеки хромого?

Велига схватил костыль, и затряс им перед собой.

– Одна лишь у меня нога теперь, а вот это вместо второй. Два годика назад, на охоте в расщелину упал, ребра поломал, да голень раздробил, – с грустью произнёс он. – Рёбра то срослись, а вот нога. Ах, что говорить, калека я теперь, в лес не суюсь боле, вон свистульки одни из дерева вырезаю, вот и вся моя работа нынче.

– Прости, не знал, – в голосе княжича прозвучало сожаление. – Не по злобе тебя обидел, понимаю.

Чеслав поднялся, оба отрока тут же вскочили с мест.

– Извини, что побеспокоили тебя, пойдём мы тогда, а то времени у нас маловато.

– Да постой ты, княжич, не спеши, – хозяин тоже встал, опираясь на свою суковатую палку. – Я ж говорю, что сам не пойду с вами, а вот помочь помогу. Есть у меня для вас попутчик, и следопыт такой, что лучше во всей округе не сыскать. Велига добро помнит, и от обещаний своих не отказывается.

И бывший охотник захромал к выходу.

Когда Чеслав понял, что же всё-таки задумал Велига, отступать было поздно. Как-то не с руки отказывать человеку, готовому из чувства долга рискнуть самым дорогим. Девушка стояла поодаль, прямо напротив хромого охотника, внимательно слушала речи отца, искоса поглядывая на непрошеных гостей. Княжичу не сразу удалось рассмотреть её, так как длинная русая чёлка, выбившаяся из-под кожаного ремешка, закрывала половину лица. Но вот девушка обернулась, и Чеслав увидел тонкие губы, прямой нос и необычайно бледную кожу, неподвластную жаркому полуденному солнцу.

– Ишь, глазищами стреляет, точно жжёт, – шепнул на ухо княжичу Скуба. – Неужто калека нам девку свою навязать желает?

– Да, напрасно мы сюда заявились, – от досады Чеслав стиснул зубы.

– А девка то вроде справная, и лицом и телом, – простодушно заявил Радей, вытягивая шею, что бы получше рассмотреть велигину дочку из-за плеча старшего брата.

В это время лёгкий ветерок растрепал волосы девушки и стал виден длинный глубокий шрам, тянувшийся от левого уха до самого подбородка.

– Ну вот тебе и красна дева, такая же порченая, как и её папаша. Может, пойдём отсюда, на кой нам такое добро с понадобилось, – хмыкнул Скуба.

– Да уймитесь вы, услышат ведь, – цыкнул на приятелей княжич.

Скуба умолк, и с безучастным видом отвернулся, его младший брат лишь тяжко вздохнул. Тем временем, бывший ловчий закончил беседу, и подошёл к гостям. Девушка осталась стоять на месте, не собираясь пока участвовать в мужской беседе.

Чеслав стоял хмурый, Радей глуповато улыбался, а Скуба и вовсе отошёл в сторонку.

– Вижу не больно рады вы, моему подарочку, – усмехнулся хромой. – А вот и зря. Ружена, дочка моя без мамки росла, сызмальства со мной по лесам да по болотам рыскала.

– Ну а нам-то что с того? – буркнул Чеслав.

– А ты, княжич, не спеши дарёному коню в рот заглядывать. Послушай, да подумай головой. Кого из охотников ты такими посулами с собой заманишь, коль идёшь незнамо куда, неведомо зачем.

– Не найдём следопыта – сами справимся, зачем нам в дороге лишнюю обузу таскать?

Велига озлобился, стиснул рукой свою деревяшку так, что пальцы побелели.

– Дочка моя не обуза вовсе, она по следу звериному точно старый гончак идёт, стрелы кидает не хуже степняка бывалого, волков матёрых в одиночку вязала, так-то.

– Это волки что ли её лицо то расцарапали, а я-то подумал, кошка дворовая постаралась? – усмехнувшись, пробубнил Скуба себе под нос.

– Ты бы, паря, язычок-то попридержал, – грозно прорычал Велига. – Ты в моём доме, на моей земле, не забывай этого. За дочь свою любого на куски порву.

Скуба было дёрнулся, но суровый взгляд Чеслава заставил его отпрянуть.

– А ну цыц, я здесь решаю, кому с нами в походе быть, – и уже обращаясь к хозяину, добавил. – Ты уж прости его, друже, не привык он рот закрытым держать.

Велига набрал в лёгкие воздух, выдохнул, покачивая головой.

– Дочку мою сабля печенежская посекла, оттого и шрам. Сам знаешь, как то было. Зато теперь она твоему роду, Чеслав, обязана. Потому и идти с вами в путь далёкий согласна, и помощь во всём оказывать, – Велига сделал паузу, вновь переводя дух. – А то, что следопыт она умелый, то правда, к тому же в травках толк знает. Лекарь умелый в походе завсегда пригодится. Вон я, как поломался то, покудова полз, весь зашёлся. Был бы врачеватель рядом умелый, глядишь, не стал бы калекой. Ладно, чего там, бери, княжич дочку в поход, увидишь – не подведёт она вас, ни в горе, ни в радости. Слово даю.

Чеслав задумался, сомнения его одолевали, но обижать старого друга тоже не хотелось.

– Ну, коль так, была не была, берём девку.

От этих слов Радей расплылся в довольной улыбке, Скуба лишь насупился.

– А вам обоим, – обращаясь к приятелям, с напускной строгостью заявил Чеслав. – Повеление моё: девицу не трогать, не обижать, ни словом, ни делом.

Оба брата в ответ лишь расхохотались. На этот раз улыбнулся и хромой хозяин.

– Ружену мою, как подросла, покуда никто ещё обидеть не решался, – уже добродушно заявил Велига. – У неё же с собой вечно ножичек имеется, а уж она им орудует так, что страх берёт.

– Поглядел бы я, в каком месте она его прячет, – хихикнул неугомонный Скуба.

– Лучше бы тебе, того не знать, пока не укоротили тебе любопытство твоё неуместное.

На этот раз никто не озлобился, и все – и хозяин и гости – направились дальше, по своим делам, Ружене же было велено собираться в дорогу и третьего дня явиться к княжьему двору в готовности.

Ярмарочная площадь, напоминавшая потревоженный муравейник, жила привычной базарной жизнью, Люди сновали туда-сюда, что-то носили, перетаскивали с места на место корзины и мешки, вёдра и кувшины, катили по дощатым настилам бочки с медами и напитками, тележки и тачки с зерном, мукой и прочими товарами. Шепот и крики, смех и ругань возбуждённых торговым азартом горожан и приезжих сливались в единый гул. Чеслав уже корил себя, что поехал напрямик, а не объехал площадь стороной. Торговый люд не особо привык церемониться. Княжич ты иль боярский сынок, знатный заморский гость, или простой холоп-челядин, тут всё едино, не покажешь себя – затолкают, затопчут. Поначалу они ехали верхами, но лошади то и дело шарахались от возов и телег, ведомых трудолюбивым покорным тяглом, поэтому Скуба с Радеем недолго думая соскочили с коней и принялись расчищать себе путь руками. То, что не удавалось бедным перепуганным коняшкам, легко получилось у бравых молодцов. Бабы и мужичьё вопили, ругая бесцеремонных здоровяков, желая им и их семьям всяческого рода напастей и бед. Но бравые отроки только посмеивались, расталкивали торговый люд, активно работая локтями. Чеслав не принимал участия в этом «веселье», а понурив голову, ехал следом за приятелями. Он думал о том, правильно ли поступил, что согласился взять с собой можно сказать навязанную Велигой Ружену.

– Что отец то скажет? Явно не одобрит, а то и посмеётся, – подумал княжич. – А уж воевода-то и вовсе упрёками достанет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Гридь (гридни) – взрослые дружинники князя, которые вместе с молодёжью, отроками и детскими составляли его регулярное войско – младшую дружину.

Нурманы и свеи – предки современных норвежцев и шведов.

Святослав – великий князь Киевский, третий из династии Рюриковичей. Прославился тем что разгромил Хазарский Каганат и Болгарское царство, погиб, возвращаясь из похода в Византийские земли.

Ромеи – самоназвание жителей Византийской Империи.

Личина – маска.

Навь – потусторонний мир, в другом значении мертвец.

Гридница – большое помещение для рядовых дружинников (гридей) в княжеском дворце. Использовалось также для праздничных пиров.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

<1 2

На страницу:

Перейти

2 из 2