Тропы Времен Сновидений

Каукар поперхнулся, собрался с мыслями, и ответил:

– Я мог бы вам помочь, но меня ждут неотложные дела в других землях. На севере, например, монстров развелось так много, что можно с уверенностью говорить о формировании Армии Ночи под Черными Стягами Тьмы! На счету каждый день, без меня не выиграть эту битву…

– О, простите нам нашу назойливость, я не смел полагать, что все настолько серьезно. Разойдитесь все! – скомандовал градоначальник.

Толпа расступилась, а Додли и Лайнэн взвалили на себя мешки и поплелись за торжественно удаляющимся Каукаром.

За пределами города, на лесной опушке, счастливые спутники принялись вскрывать мешки и перераспределять их содержимое. Прошло совсем немного времени, как из-за стен Куры послышалась новая волна криков негодования. Над городом повис очередной иллюзорный дракон, а с городской стены раздался одинокий возглас:

– Это же иллюзия! Покараем обманщика!!!

– Дааа, – вторили сотни голосов.

– Ну и тех… Негодяев, тоже! Им не уйти!!!

По нелепой случайности Каукар был не единственным желающим поживиться сбережениями местной казны именно таким образом, именно в этот день и с таким небольшим разрывом во времени… Как по команде, целые толпы горожан ринулись из городских ворот, вооруженные вилами, косами, мечами и вообще чем придется.

Они двигались карательным походом на опешивших Додли, Каукара и Лайнэна. Каукар одумался первым. Он мгновенно развернул Додли спиной к себе, и нацепил ему на плечи свой походный мешок.

– Я их задержу!

– Нет, учитель, мы не…

– Я их задержу!!! Все, бегите, бегите в горы, и как можно дальше убирайтесь от этих мест. Додли! – Каукар взглянул в глаза ученику. – Береги мою походную сумку, это важно. Все бегите, да бегите же!!!

Лайнэн и Додли убегали налегке. Про набитые золотом мешки ни они, ни Каукар и не вспомнили. Учитель сдержал толпу ровно в течение того периода времени, за который эльф и маг успели скрыться из вида в чаще леса. До слуха друзей донесся крик боли, явивший собой последние звуки произнесенные Каукаром. Досада, боль и горечь потери комком подкатывали к горлу Додли и Лайнэна, но боль же и придавала им сил в стремлении выжить. Эльф и маг решили, что им несказанно повезло, когда уже почти догнавшие их обитатели Куры, развернувшись, побежали назад, к городу.

Однако, несколькими мгновениями позже, приятелям стала понятна истинная причина происходящего; со стороны гор с шумом двигалось нечто, прокладывающее себе путь в неистовой погоне за потерявшими бдительность горожанами. Друзья бросились врассыпную, прячась за кочками и в корнях исполинских деревьях. Теперь, сидя в укрытиях, им стало понятно, ЧТО именно послужило причиной паники. «Черные Ухри» – ужасные существа, о которых прежде говорили горожане. Это некая помесь гоблинов, троллей, йотунов и еще неизвестно какого количества темных существ, пришедших в этот мир с незапамятных времен. В довершении ко всему вышеперечисленному Черные Ухри обладают огромной физической силой. Шестеро взрослых ухрей бежали к городу, наталкиваясь и роняя огромные деревья, попадавшиеся им на пути. Один только взгляд на них внушал необъяснимый ужас. Но… правда не все они были такими уж ужасными. Последний, сильно отстававший от других ухрь был… забавным. Возможно, причиной тому было его коренастое приземистое, но при этом значительно более мускулистое тело, а может причиной могло служить и выражение его лица – с постоянно приоткрытой пастью и ничуть не отягощенное мыслями…

После того как ухри скрылись из вида за уцелевшими деревьями, эльф и маг переглянулись, кивнули друг другу, и со всех ног принялись бежать к горам. Сейчас без всяких разговоров было очевидно, что лучше перейти горы, пока хозяева не вернулись домой.

* * *

Бледная Алтэя сидела в открытой беседке под прихрамовой сенью плакучих ив, окружавших заросший тенистый пруд. Она все еще дрожала. Грёза, пришедшая накануне ночью за час до рассвета, потрясла ее настолько, что уже добрых пол дня эльфийка не могла придти в себя. Прочие жрицы храма, ее подруги, не смогли отвлечь или хоть как-то утешить ее – так Алтэя осталась в открытой беседке одна…

Даже близость храма и его владений к ее родному дому не смогли ее утешить, и позволить почувствовать себя в безопасности. Виденье было не объяснить, пожалуй, даже самой себе, одни ощущения. Яркие, живые, бьющие наотмашь. Тэя еще не знала что, то ощущения перерождения, кои испытывает любое существо в круговерти между рождением и смертью…

Она помнила, что ей виделась огромная круглая кровать с легчайшими черными простынями, под которыми она лежала, до тех пор, пока не началось…

Невозможно было понять, что именно произошло, но Алтэю охватил ужас, она откуда-то вспомнила, что так уже было. Эльфийка оторвалась от подушек как раз в тот момент, когда кровать начала кружиться на месте по кругу, против стрелки солнечных часов, а от краев ее к самой Алтэе, под простынями поползло что-то сродни быстрым тонким змеям. Кровать раскручивалась все быстрее, голова гудела нещадно, тогда Тэя принялась хлопать ладонями по тем местам рядом с собой, куда устремлялись змееподобные волны, повторяя про себя – «…нет, остановись, это уже было, снова, опять, нет, хватит!» – паника нарастала, но, силясь остановить настигшее состояние, она понимала, что как бы ни старалась, ничего с этим сделать она не сможет и, то, что происходит – не остановить – ни ей, никому другому. Алтэя проснулась в холодном поту, греза ушла. Теперь, тело жрицы лишь сотрясали безболезненные судороги, это было уже не то исступленное желание вернуться «домой», знакомое Алтэе еще с детства, когда она, запираясь в комнате, бросалась на постель и рыдала каждой частичкой своего тела, изнеможенная в желании вернуться туда, откуда пришла в этот мир: другой, забытый, неоформленный, но такой родной. Она отчетливо чувствовала что материк и вся земля, на которой он покоится – ничтожны и неимоверно малы, а сама она мельчайшая частичка, настолько ничтожная, что стоит подняться на крыло порывистому ветру и от всего привычного не останется и следа. В такие моменты маленькая Алтэя была готова отказаться от всего – от любимой семьи, верных друзей, и даже от того единственного, которого она еще не встретила… Случалось это не потому что кто-то или что-то расстраивало ее, отнюдь. Она не желала смерти, только хотела повернуть время вспять, для того чтобы ее жизнь здесь и не начиналась вовсе.

Несмотря на внешне беззаботное детство, раз за разом, она не могла предугадать появления очередной волны призыва, смывавшей все на своем пути, или даже хоть как-то подготовиться к его появлению. Взрослея, она уверила себя в том, что раз пришла в этот мир, то причина тому есть. С годами увеличивались привязанности, а с ними изменилось и связь с «домом». Теперь лишь мелкая дрожь проходила по всей поверхности утонченной спины Алтэи от самого ее основанья до лопаток и выше… Ей достаточно было вспомнить эти ощущения, и состояние являлось само, пусть не такое сильное, как в детстве, но именно в таком объеме, в котором было необходимо чтобы чувствовать змееподобные рассекающие пространство нити, что переплетаясь окружали реальность, и различать сквозь них маяки.

* * *

Сознанье возвращалось к Додли постепенно, отрывистыми частями. Отряду все же удалось пересечь горы, но после полета кувырком с крутого склона горы, в памяти колдуна осталась лишь тьма, кромешный мрак. Постепенно, звуки внешнего мира стали слышаться все отчетливее, а с ними появился и едва различимый лунный свет. Все эти восстанавливаемые в сознании Додли элементы сопровождались дикой головной болью, подобной десяткам молотов, стучащих из головы, больно отбивая ритм дыхания в висках. Он застонал. Холодный пот пробирал до костей и пересекал жгучими волнами все тело.

Но настоящий ужас настал, когда маг, наконец, смог придти в себя. Над обессилевшим Додли склонилась огромная морда ухря…

Едва успев открыть рот, (чтобы издать предсмертный крик, конечно же), намерения волшебника прервал спокойный ровный голос Лайнэна.

– Знакомься, это Йоханэсс…

– Эээ! – ухрь состроил недовольную гримасу.

– Ах прости, на нашем языке – Пончик. Теперь он будет путешествовать с нами.

Ухрь улыбнулся, обнажая три ряда клыков, и проникновенно, по-товарищески, смутился.

– Я так… давно. Пончик хочет путешествовать – громко прохрипел монстр – Но мои братья… Им нравиться гора, им нравятся горожане, Пончик не согласен! Пончика тошнит от одной и той же еды.

Додли посинел. Поняв, ЧТО именно имеет ввиду ухрь под словом «еда», его самого чуть не вытошнило. В волнении маг принялся вертеть головой в поисках Лайнэна. Эльф спокойно сидел у дерева, укрытый теплым одеялом в паре шагов от него. После того, как они убегали от мнимой опасности в лабиринтах подгорной пещеры и, достигнув ее вершины сломя голову бросились по непроверенной, но оказавшейся крутой горной тропе, Лайнэн чувствовал себя значительно лучше Додли. Эльф отделался парой ушибов и ссадинами. Треск горящих палений в костерке, варящийся бульон и другие предметы ухода за больными, привлекли внимание все еще пребывавшего в шоке колдуна.

– А это все откуда? – вытаращил глаза Додли.

– Здесь был лагерь, большой лагерь, лагерь эльфов. Они ушли с рассветом. Они сказали, тебя тяжело лечить. Они сказали – продолжал Пончик – вы агхвы!

– Мы – кто?!?

– Додли, это всего лишь ругательство на языке Пончика, привыкай. Он и его братья почувствовали нас еще тогда, в лесу. Ухри чутко различают запахи, и они решили разобраться с нами позже, их целью были горожане… В конечном итоге по запаху пришел только Пончик, у него, как ты понимаешь, были на то причины… Остальные остались пировать.

Теперь Додли понял, что навязывающийся к ним в отряд ухрь – как раз тот чудной упырь, что бежал по лесу позади всех. Лайнэн не мог без улыбки смотреть на забавную картину проявления заботы со стороны преобразившегося ухря, тот заботливо кутал в одеяла все еще контуженного, а потому постоянно раскрывавшегося в многочисленных порывах мага. Сейчас, Лайнэн прекрасно понимал, что ухрь старается оставить о себе (насколько это возможно) наилучшее впечатление. Ведь сейчас отряд, лишившийся наставника и мудрого друга был единственным шансом для жаждущего приключений Йоханесса. Присоединиться к ним Пончик хотел еще и потому, что сам знал: ориентироваться, путешествуя в одиночку у него попросту не получиться. (Действительно, и что этот монстр мог видеть, кроме своей горы?). Эльфы его не взяли, а обессилевшим Додли и Лайнэну сейчас нужна была помощь. Уж если не мудрость, то хотя бы защита. А с таким попутчиком как Пончик, путешествие становилось намного безопаснее.

Итак, изменения в планах отряда были благополучно восприняты. Додли успокоился, закрыл глаза, и с облегчением откинулся на свое уютно сработанное эльфами ложе. В беспокойных виденьях он проспал до позднего вечера. Проснувшись, маг потянулся и увидел над головой черный небесный шатер, увенчанный звездами. Додли и не представлял, что звездное небо может быть таким прекрасным, в час, когда смотришь на это великолепие, проспавшись, в бодром расположении духа.

Голос Лайнэна отвлек Додли от лицезренья небесной выси. Колдун подошел ближе.

– Теперь ты частично ощущаешь то же, что и я – речь Сувантолайнэна стала переливчатой и напевной. – Легенды говорят, что во дни прихода эльфов на землю, тем первым, что увидели они, пробудившись – были звезды. Людям, магам, остальным – ближе солнце, они дети дня. Вот почему вы более суетливы, неугомонны. Но ночь, тьма – она мать мира. Во тьме ты скорее чувствуешь, воспринимаешь мир через ощущения…

– Прости что перебиваю, друг. Но… мне так не хочется идти дальше. Знаешь, Каукар… он ведь… – Додли замолчал, задумчиво глядя на пламя костра. В руке он теребил переданный ему Каукаром походный мешок. Эльф сочувственно посмотрел на друга.

– Понимаю, я чувствую то же что и ты.

– Кстати, а где ухрь? – Додли встал, огляделся, и, не обнаружив Пончика, вопросительно посмотрел на эльфа.

– Охотится.

– ???

– Добычу ищет, на ужин! У ухрей полно ритуалов…

– И на кого же идет охота?

– Думаю, это зависит от того, что подвернется ему под руку – протянул эльф.

– Но Лайнэн, что если он притащит нам на ужин человечину?

– Да ладно, не побрезгуем. Зачем нам расстраивать нашего общего друга? – отворачиваясь, эльф спрятал едва заметную улыбку.

Некоторое время друзья стояли молча, каждый из них был погружен в собственные думы. Внезапно тело мага охватила судорога. Додли побледнел и сел на свое прежнее место отдыха. Лайнэн тяжело вздохнул и укоризненно покачал головой. Он сел рядом, прежде заставив друга укрыться теплым шерстяным одеялом.

– Ты еще слишком слаб. Не особо тут скачи. На нашем веку придется еще немало переходов.

– Не знаю, я уже ни в чем не уверен. Эта потеря… у меня нет больше сил ни на что. Вот честно, если меня оставить сейчас здесь, я бы так и сидел на этом месте.

– Ну брат, твой боевой дух, я вижу, совсем сломлен. Вот смотрю я на тебя и не узнаю своего спутника.

Додли коснулся перевязанной головы:

– Что, настолько убогий после паденья? Только честно…

Сувантолайнэн взглянул на перевязанную в трех местах голову друга, смотрящего на него единственным, не затронутым повязкой глазом, и продолжил:

– Да нет же, покоробило тебя, конечно, основательно, да дело не в том. Совсем не того Додли я встретил тогда, на широком тракте. Своей ловкостью в хищении штанов ты превзошел многих стратегов!

Хрипловатый смех Додли перешел в осипший кашель.

– Нет, правда, самые крупные военачальники всяких там князьков сейчас просто нервно кусают свои колени в углу.

– Спасибо тебе, я польщен. Что это ты держишь?… о нет, только не бульон опять!

Лайнэн поджал губы:

– Ну как знаешь. Съешь это, когда захочешь. А знаешь Додли, эльфы оставили мне походное снаряжение для приготовления травяных настоев!

– И что? А получше им ничего не пришло в голову оставить?

– Ты не понимаешь! – негодовал Лайнэн. – У эльфов не принято есть мясо, мы едим особую пищу, но, ни в коем случае не мясное. А все необходимое для приготовления специальных отваров – крайне трудно добыть. Раньше у меня не было возможности питаться, как следует, теперь есть.

– Мои поздравленья!

Явный сарказм, который преобладал в речи Додли, намеренно оставался незамеченным его другом.

– Давай посмотрим, что оставил тебе учитель – мгновенно перевел тему эльф.

Оба без особых успехов принялись развязывать крепленья походного мешка. Лагерь был умело окружен круговой системой факелов, оставленных здесь эльфийским отрядом, случайно поучаствовавшим в судьбе приятелей, а потому ночная мгла не могла помешать исследованиям.

Их старанья были прерваны внезапным ревом дикого вепря. Затем, откуда-то из чащи леса донесся звук падающего дерева. Друзья вздрогнули, и, признав в этих звуках характерные особенности поведения своего нового спутника, они возобновили попытки добраться до содержимого Каукарова мешка. Наконец, затейливые крепленья были ослаблены, и взорам друзей предстал нехитрый скарб покойного учителя. К величайшему разочарованию Додли, денег там не оказалось вовсе. Зато Маг Огня приметил уже знакомый эликсир:

– Ну вот, отлично, будем натирать этим отвратным горьким снадобьем телегу, которой нет!

Лайнэн, перерыв некоторое количество пучков сухих трав, нашел ту самую, за которой его посылал дух леса из Тапиола. Неподдельной радости эльфа не было предела:

– Нет, ты только представь, Додли. Если б Випунэн не послал меня за этой глупостью тогда, я бы сейчас здесь с тобой не разговаривал! Подумать только, насколько судьбы наши подчас зависят от какой-то ерунды.

– Да ты же без свитка не помнил названья этого сушняка… – недоумевал в ответ маг.

– Учитель и меня понемногу учил тем вещам, которые мне были любопытны.

Колдун устало уронил голову на руки, и, пережевывая травинку, вяло рассуждал:

– Ну ладно. Пусть так. Но учитель сам велел сберечь сумку. Мы все перерыли – там всяка ерунда, а он говорил «важно». Да что для отряда сейчас может быть важнее денег?… А денег там нет. Не понимаю!

– Может он имел ввиду эту книгу?

– Какую еще книгу? – Додли уныло повернулся в сторону Лайнэна.

– Я не могу это прочесть… тут какие-то странные руны…

Выражение лица мага мгновенно изменилось, он расширил глаза и выпалил:

– Ну-ка, дай-ка это мне!

* * *

А в это время, где-то в лесу, Йоханэс, пыхтя, пробирался сквозь заросли можжевельника. Весело насвистывал Пончик незатейливую мелодию, разрывая ею ночную тишь, и, пиная попадающихся по дороге ежей, достиг, наконец, места стоянки, таща за собой дюжину диких вепрей. Ухрь заметил, что с тех пор, как он ушел, многое в поведении его нынешних спутников существенно изменилось. Искалеченный Маг Огня лепетал что-то невразумительное о найденной в мешке книге, способной сделать его величайшим волшебником… А эльф за его спиной, ползал по земле около карты, в надежде разобраться в ней. Пончику показалось что, не смотря на все свои старанья, он не особо преуспел в этом. Умы Додли и Лайнэна занимали теперь «Книга Магии Огня» и старинная карта, на которой отмеченные места были объемны, а некоторые символы передвигались. Решено было двигаться в путь, попутно изучая подробнее найденные труды.

Негодованью ухря не было предела. При таком раскладе, смысл в кабанах, с таким упорством доставленных в лагерь, попросту отпадал. Так, постепенно, в спорах, пришел рассвет. Наконец, Сувантолайнэн примиряющее поднял руки:

– Нашему отряду правильнее бы было путешествовать по ночам. Мы все представители разных рас, а у окружающих это вызывает массу вопросов и косых взглядов, я уже молчу об уровне враждебности. А посему мы сейчас отдохнем – Сувантолайнэн взглянул на Додли – к тебе вопрос об отдыхе относиться особенно. Я хочу быть уверенным в том, что ты достаточно здоров, прежде чем мы уйдем отсюда. К вечеру Пончик как раз сготовит свою добычу, а мы не спеша соберемся. Все согласны?

Ухрь задумчиво почесал затылок.

– Как ты сказал? С-готовить? Ты, верно, имел ввиду с-есть?

– Прежде чем съесть, нужно сготовить – терпеливо пояснил эльф – разделать тушу, пожарить.

– Плохо! – Пончик говорил с явной уверенностью в своей правоте – Так мясо не даст тебе силу добычи, силу вепря. Какой толк есть?

Повисло напряженное молчанье. Первым его нарушил Додли:

– А знаешь, Пончик, мы с эльфом можем легко уступить тебе всю дюжину кабаньих туш.

– Да, именно так, – подхватил Лайнэн – у нас полно своих запасов, а эти кабаны нам совсем без надобности.

Ухрь настороженно посмотрел на них, пожал плечами и приступил к трапезе. Поглощение пищи ухрем представляло собой зрелище далеко не для слабонервных. На предложение Пончика разделить с ним завтрак друзья вежливо отказались, каждый из них, чтобы не видеть того, как к Пончику «переходит сила вепрей» углубился в изучение найденных книги и карты.

Несколькими часами позже маг и ухрь топтались за спиной эльфа, который неспешно объяснял:

– Уже утро, а все обозначения на карте остаются неизменными в любое время суток. Сперва меня привлекли эти разноцветные огни, видите, здесь – Сувантолайнэн указал в три места на карте. – На них я обратил внимание в первую очередь. Как видите, они двигаются.

– Посмотрите, посмотрите! Вот этот, черный. Перемещается в основном он, да как быстро-то!! – присвистнул Додли.

– Да, я это тоже успел заметить. Этот объект, он, похоже, единственный, кто преодолевает большие расстояния, два же оставшихся сидят на месте, лишь изредка перемещаются по карте.

– Я рад, что мои спутники – наблюдательные, но можешь ты ответить друг-эльф что это такое? – прямолинейность Пончика сбила Лайнэна с толку.

– Ну я как раз занимаюсь тем, чтобы понять что это! – эльф в растерянности обернулся на друзей. – Но не затем, в конце концов, я позвал вас сюда.

Он принялся показывать на большое количество мест схождений самоцветов, разбросанных по всей карте в огромных количествах.

Додли поморщился, сомневаясь:

– Но Лайнэн, на кой нам месторождения всяких там ископаемых и самоцветов, мы – путешественники, а не горняки! Конечно, эту карту можно неплохо сбыть каким-нибудь гномам…

– Ты не понимаешь!!! Это важнее любых денег, и сведения эти – бесценны. Здесь отмечены не рудники, где можно долгим трудом добывать сокровища, а сами сокровищницы, наполненные ими!

Додли широко раскрыл глаза:

– Сокровищницы?! Ты в этом уверен? Если так, то тут их по-пути немеренно! Даже… – маг огляделся – …здесь, немного южнее, судя по карте, есть одна. Чего же мы ждем!?

Быстрыми решительными шагами Додли направился прямо по карте.

– Стой! Что ты творишь? – оклик Лайнэна нисколько не повлиял на Додли, однако ухрь решительно перегородил ему дорогу. Пончик не блистал интеллектом, но ориентировался в складывающихся ситуациях он просто мгновенно. Ретивость колдуна поутихла.

– Простите, я так обрадовался. До этого момента мне уже начало казаться, что судьба у меня такая, вечно быть рваниной, без золотого в кармане. А тут эти сокровища. Радость ослепила меня – его голос затихал.

Лайнэн взглянул на друга:

– Это болезнь все еще не отпустила. Иди-ка ты лучше отдохни. Постарайся уснуть. Кстати, как там твой меч?

– А, Ёукахайнэн! Каукар говорил, что окончательной зрелости он достигнет лишь на исходе следующих трех недель, сейчас еще юнец. А до той поры быть нам полезным он не сможет.

После того, как Додли был уложен спать, эльф и ухрь сели у костра для обсуждения дальнейших планов. Обсуждать долго и не пришлось. И вообще, когда имеешь дело с ухрем, все вопросы решаются очень быстро.

* * *

– Мама, папочка!!! Где вы?!!

Аккуратное окошко, едва прикрытое трепещущей в ночной прохладе легкой занавеской на втором этаже большого старого дуба, выходило прямо на тенистый пруд, окруженный ивами. В ночную пору ярче ярчайших звезд тенистую сень пруда освещала убывающая луна. Маленькая Алтэя снова очнулась от грез в своей кроватке, и перепуганная, звала родителей.

Первым зов за стеной услышал бдительный старший брат. Еле слышно он вышел к лестницам. Его удаляющиеся шаги утонули в тишине ночи. Сбивчивое дыханье Алтэи и оцепенение, охватившее лежащую девочку, никак не хотело отпускать малышку из плена грез. Невероятно длинными показались ей мгновенья, за которые все трое очутились в комнате по зову малышки.

– О, милая, ты снова упала с огромной высоты? – подхватил ее на руки, укачивая, отец.

– Да – еле слышно всхлипнула она. – Но это не как в тот раз, когда я стояла на поляне, и это была не Я, и руки не мои, и все было как сон, а где Я сама, я не знала. И сейчас не было той большой рыжей кошки с двумя хвостами…

– Ничего, не волнуйся, друиды не берут на воспитание девочек, а самим нам ведомо не больше тебя, малышка… Но ты ведь сильная, легко справишься, вся в нас! – подбодрил молодой белокурый эльф, ее брат.

Мать Алтэи, высокая, статная эльфийка сосредоточила острые черты своего красивого овального лица, тряхнула каскадом черных волос и принялась нашептывать чары. Руны, картины и знаки, начертанные по всей стене комнаты стали наливаться мерцающим светом, освещая комнату. Ее заботливый, любящий отец укрыл малышку теплым одеялом и остался напевать песни о Дальних Берегах в час, когда более сдержанные члены семейства покинули освещенные яркими переливчатыми огнями покои Алтэи.

– Все будет хорошо… – прошептал на прощание на Древнем наречии запада эльф, приходившийся ей отцом.

* * *

Поляна была залита ясным солнечным светом в час, когда Пончик отправился на разведку близ предполагаемой сокровищницы. Солнечные зайчики серебрились в воде, на дне остывшего походного котелка. В эту безмятежную пору все размышления эльфа сводились к одной теме, никогда не посещавшей его прежде. Даже сейчас, ни на минуту не сомневаясь, Сувантолайнэн любил ту кочевую жизнь, что избрал некогда для себя. И вроде бы все складывалось идеально, а дальнейшая судьба была полна самых смелых надежд и чаяний… Но что-то щемящее встало комком в горле у эльфа. При всей видимости успеха, чего-то не хватало, чего-то главного… И тут Лайнэн понял в чем дело. В час, когда он осознал то, чего ему не хватает, эльф и сам удивился собственным желаньям.

Перед глазами Сувантолайнэна возникали картины мирной семейной жизни вдали от войн и походов. Красавица жена и непременно двое детей, весело играющих около дома, его дома. Ведь он знал – нет такой силы, что была бы сильнее силы рода и ближе семьи и коею не сломить ни кому. Намеренно лишивший же себя связей рода, чужд любым прочным связям, один – никогда не сможет достичь истинного родства душ с кем бы то ни было: ни с кровными родичами, и с родичами души, ни с миром в себе самом, ровно как и с миром вокруг… Отгоняя странные мысли, эльф встряхнул головой, зажмурился и, резко открыв глаза, принялся готовить травы. В сумерках поднялся сильный, но теплый южный ветер. Из разведки вернулся Пончик. Его задержал каменный завал у входа в пещеру, но попав внутрь, ухрь понял, что она разграблена.