Хозяйка Высокого замка 2. Обручённые магией

Виктория Лукьянова

Хозяйка Высокого замка 2. Обручённые магией

Пролог

Девочка стояла за спиной матери и ждала вердикта. Ей казалось, что мать сегодня была особенно грустна. Но видела ли девочка поистине настоящую грусть, пропитанную болью и отчаянием? Девочка не находила ответа, но знала наверняка, что мать будет задавать ей вопросы, на которые ребенок ее возраста навряд ли найдет верные ответы. Поэтому она готовилась быть растоптанной жестокостью собственной матери и приняла поражение еще до того, как первые звуки, превратившиеся в слова, сорвались с губ высокой худой женщины.

Девочка посмотрела на мать и пыталась не отводить взгляда, хотя всегда боялась, что почти черные глаза женщины видят ее насквозь, читают мысли и замечают любую эмоцию, коснувшуюся лица девочки. Но та оставалась стоять к ней спиной, и ее взгляд сейчас был устремлен куда-то вперед. Будто за горизонт. Туда, где девочка могла лишь видеть размытые границы и утопающие в темных красках чужие земли.

Рубеж.

Девочка знала, как они называли это место – границу двух миров. Мир парящих островов и мир упавших островов.

Мир процветающей и великолепной Исоры.

Мир пустоши.

По левую руку от девочки располагался Рольтан. Место, куда мать часто приводила дочь и всегда задавала один и тот же вопрос: «Что там видела ее дочь?».

Ее крошечная, но уже повзрослевшая дочь.

– Северин, подойди ко мне, – сухим скрипучим голосом мать подозвала девочку.

Она вздрогнула. Сжала кулачки, спрятанные в глубоких карманах ее дорожного плаща, и сделала решительный шаг. Она проходила это много раз и уже не должна была бояться. Но девочка не могла не признать – страх все еще отравлял кровь.

Поравнявшись с матерью, Северин – дочь темной колдуньи, дочь проклятого рода, наследница пустоши – посмотрела на Рольтан. Она ждала привычного вопроса, но мать удивила ее. Пожалуй, впервые.

– Я не буду спрашивать тебя о том, что ты видишь, – женщина говорила тихо, но, казалось, ее голос разносился над полем, подхватываемый ветром, – но расскажу тебе о том, что вижу я.

Северин втянула голову, будто пытаясь скрыться от холодного дуновения ветерка. Робко взглянув на мать, она желала запомнить каждое слово, которое та произнесет. Возможно, эти слова будут последними, которые произнесет госпожа Пустоши.

– Давным-давно наши предки пришли сюда. В мир, у которого не было имени, но который оказался дружелюбен и принял нас. Здесь из небольшого племени выросло целое поселение, а позже и вовсе в небо поднялся наш парящий остров. Его назвали Небесным замком. Те времена для рода Рольтана были самыми счастливыми и выдающимися. Мы оседлали драконов, которые стали нашими союзниками. Мы ухаживали за землей под нашими ногами. Мы любили свой остров. И казалось, что наш мир будет вечен.

Женщина умолкла. Северин подумалось, что она так мало знала о своем роде. О предках, которые жили здесь, о тех, кто был рядом с ней сейчас. Потому что мир, о котором ей рассказывала мать, так отличался от того, который видела девочка, что ей с трудом верилось в услышанное.

– Они пришли оттуда. Из-за Хребтов. – Тонкая рука указала в сторону. Туда, где Северин видела лишь горы. – Пришли, чтобы уничтожить наш мир. И мы пали, потому что не были готовы к войне.

Женщина вздохнула и опустила руку. Северин заметила, как ладонь матери сжалась в кулак.

Девочка кое-что слышала от стариков, от тех, кто окружал ее, но столь откровенно могла говорить лишь ее мать, которая сейчас едва сдерживалась, чтобы не кричать. Северин довелось увидеть главную колдунью маргов в действии, и она боялась, что мать не сможет остановиться, если разъярится. Девочке казалось, что эти пустые и холодные земли лишили ее рассудка, но маленькая Рин ни за что на свете не скажет об этом матери. Она будет желать ей добра и любить всем сердцем, несмотря на то, что услышит после. А мать, желающая отмщения, будет взращивать в дочери иное семя.

Месть. Гнев. Злость.

Выпрямившись, колдунья повернулась к дочери.

– Но теперь мы готовы. Мы будем сражаться за право вернуть свой мир. Вернуть свое имя и  род. И ты, – женщина взглянула на дочь черными от гнева глазами, – станешь моей опорой и силой. Ты будешь той, кто после займет мое место и получит имя Хозяйки Драконьей пустоши. А когда придет время, ты, Северин, свергнешь исорскую мразь и уничтожишь все их острова. Каждый парящий остров! Если нам не дано коснуться неба, значит, и они лишатся этого.

Северин задрожала. Ее обуял ужас, которым были пропитаны слова матери. Она едва не обхватила крошечными руками плечи, но страх заставил девочку стоять прямо и смотреть в глаза матери.

– Возвращайся. Ты должна выучить все руны. Должна быть готова к битве. А нам пора.

Девочка вздрогнула, когда поняла, что мать уже не смотрела на нее. Кто-то появился за спиной девочки, и Северин с трудом удалось повернуть голову, чтобы увидеть в полутьме силуэты других маргов. Воинов рун. Тех, кто примет бой этой ночью.

– Уходи, – приказала мать, и голос ее был полон льда.

Северин качнула головой, поклонившись, как делали остальные, и развернулась на скользких камнях, едва не упав. Удержав равновесие, она тихо выдохнула. Быть наследницей великой колдуньи и в то же время растянуться перед ее воинами… Северин не могла себе позволить лишиться внимания матери и стать посмешищем перед теми, кто однажды должен будет присягнуть ей на верность.

Миновав нескольких маргов в темно-серых плащах, Северин поднялась по каменным ступеням, уходящим в пещеру, и обернулась, чтобы взглянуть в последний раз на мать.

Каждый раз, когда та уходила, Северин не знала, вернется ли она домой.

– Я буду ждать, – шепнула девочка, ощутив, как промерзшую от ледяного ветра щеку опалила слеза. Часто заморгав, Рин попыталась остановить слезы, но получалось у нее плохо. Она все еще не готова прощаться. Ее мама должна вернуться.

Северин больше не могла оставаться здесь, зная, что мать ругалась бы, если она ослушается. Поэтому, более не оглядываясь, девочка вбежала в пещеру, чувствуя холод и запах сырости. Она бежала по неровным дорожкам, пока не добралась до второго выхода из пещеры. По пути ей почти никто не встретился, разве что немолодой охранник, который даже не взглянул на Северин, продолжая нести утомительную службу.

Оказавшись на площади, девочка задрала голову к небу и нахмурилась. Здесь не было видно звезд.

– Где вы были, Рин?

Девочка вздрогнула, не сразу осознав, что ее давным-давно заметили и ждали, пока она не обернется. Выдохнув, Северин опустила голову и медленно развернулась, продолжая прятать крошечные кулачки в складках плаща.

– Я была с мамой, – шепнула она, боясь, что Хатор мог отругать ее. Но старик, который учил Северин магии рун, лишь покачал головой. Он требовал от Рин называть их главную колдунью госпожой, даже если та была всего лишь матерью для напуганной девочки.

– Они ушли?

Северин взглянула на сгорбленного старика и медленно кивнула.

– Хорошо… Хорошо… – прокряхтел тот, причмокивая узкими сероватыми губами. – Пойдем, провожу тебя до дома.

Девочка могла и сама добежать до того места, что Хатор называл ее домом, но перечить учителю не стала и поплелась за ним, жалея, что остановилась на площади вместо того, чтобы сразу убежать к себе. В сырую и темную каморку, которая называлась комнатой будущей хозяйки Драконьей пустоши. Подумав об этом, Северин поморщилась. Разве юная леди могла жить в таких условиях? Спать на узкой жесткой кровати с соломенным матрасом, умываться в жестяном тазу и донашивать одежду за другими девочками? Северин сомневалась, что будущая хозяйка Пустоши должна была все это делать, но смирилась, принимая любое лишение как возможность стать крепче и сильнее. Однажды, как сказала ее мать, все изменится.

Раздумывая над будущим, за которое сражалась ее мать и те марги, что пошли за ней, Северин взглянула на горбатую спину Хатора.

– Завтра будут уроки? – робко поинтересовалась она, а когда учитель не ответил, Северин набрала побольше воздуха в легкие и повторила вопрос. Ее учитель был глуховат, о чем девочка все время забывала.

Обернувшись, тот кивнул.

– Да, будут. На заре, как обычно.

Северин сжалась. Она знала, что этой ночью не сможет уснуть, пока не вернется ее мать, и поэтому надеялась, что Хатор отменит занятия. Но раз учитель подтвердил, девочка выполнит его указ и явится с первыми лучами.

Они проделали путь, который занял бы у Северин не больше пяти минут, почти втрое дольше. Очутившись перед дверьми серого невысокого здания, девочка взглянула на черные впадины окон и вновь ощутила тоску, охватившую ее после того, как мать ушла.

– Ну вот, мы на месте. Поторопись.

Хатор повернулся, чтобы посмотреть на Северин. Девочка не двигалась с места. В уголках ее глаз застыли кристаллики слез.

– Они вернутся? – робко спросила Рин. – Да?

Учитель молчал. Сердце девочки сжалось в груди до такой боли, что она готова была вскрикнуть, но будущая хозяйка Пустоши не позволит себе слабость, даже если ей всего лишь семь лет.

– Помнишь, я всегда учил тебя, что наша госпожа – одна из сильнейших маргов?

Северин быстро кивнула. Она помнила все уроки Хатора, все его слова, но все же сомневалась. Или это был страх? Страх потерять самого дорогого и самого любимого человека на свете…

– Так помни это и не верь своим страхам, – произнес Хатор, складывая перед собой руки.

Северин вздрогнула. Он словно читал ее мысли.

– А теперь иди.

Девочка кивнула и, не дожидаясь, когда учитель начнет ругать за медлительность, взлетела по ступенькам и отворила дверь. Дом встретил ее тишиной и темнотой. Не оборачиваясь, Северин захлопнула тяжелую дверь и прижалась к ней спиной. Сердце все еще колотилось в груди загнанной птичкой.

Устремив взгляд вперед, Северин замерла. Темнота заволакивала, нашептывала ужасные слова, и чтобы изгнать страх, девочка подняла руки и изобразила руну в воздухе, которая замерцала, наполняя холл бледным свечением. Темнота отступала, и Северин шла вперед, зная, что однажды ее руны станут настолько могущественны, что она сможет озарять светом весь дом или вовсе целый город, а не жалкий клочок ее небольшой комнатушки на чердаке.

Однажды она станет сильнее. Нужно лишь помнить все уроки Хатора. И верить, что великая колдунья Драконьей пустоши вернется домой к своей дочери.

Глава 1. Темные сны

Пекарня Кина была одной из лучших на длинной улочке в Переулке Подмастерьев. Аннабель всегда знала, что, отправившись к пекарю Кину, не прогадает – он никогда не обманывал дочку Кастора Чейза и всегда предлагал только самую свежую и самую вкусную выпечку. Поэтому, выйдя из дома засветло, Анна не спеша прогуливалась по улочкам, рассматривала дома, то и дело отвлекаясь на всякие глупости. Она уже стала взрослой для того, чтобы витать в облаках, но разве в такой чудесный день нельзя было помечтать? Улыбаясь и мурлыкая песенку себе под нос, она шла и шла, пока не очутилась около лавки цветочницы. Мариса была давней подругой семьи и частенько баловала Анну бесплатным цветочком.

– О, Бэль! Здравствуй! – невысокая женщина с изумрудными глазами улыбалась и махала рукой.

Анна приблизилась к ней и поприветствовала знакомую, наслаждаясь днем и встречей. Особенно ей нравилось, что Мариса называла ее коротким именем, как и отец. Остальные же звали иным сокращением.

– Как дела?

– Уф, ты даже не представляешь! – проговорила Мариса, выставляя перед лавкой вазу с оранжевыми цветами. – Вчера вечером привезли новые растения, а сегодня вон, смотри, что получилось.

Мариса отодвинула вазу и достала мешок, в котором были сложены увядшие цветы. Их стебли стали бурыми и изогнулись, листья осыпались, а сами цветки почернели.

– Засохли?

Цветочница отмахнулась.

– У меня цветы не сохнут. Эти растения были заражены.

Аннабель нахмурилась. И кому в голову могло такое прийти? Анна внимательно посмотрела на сухие стебли и серые листья. Она совершенно не разбиралась в ботанике, и растения для нее всегда были загадкой. Особенно то, что маги могли делать с растениями. Если бы Анна хоть чуточку владела магией, возможно, она бы могла понять: не наложили ли на цветы заклинание, или Мариса была права, и те были просто заражены.

– И что теперь делать?

Мариса пожала плечами. Глянула на мешок с испорченным товаром и нахмурилась.

– Ну, для начала буду ругаться с Кирком, он мой поставщик, и требовать свои деньги обратно. Ты же знаешь меня – никому нельзя обманывать Марису Хансу.

Аннабель улыбнулась, увидев, как зеленые глаза знакомой едва ли не вспыхнули огнем.

– А если не отдаст…

– Отдаст! – возмутилась цветочница и ударила кулаком по столу. Вазы, стоявшие там, дружно подпрыгнули с тихим звяканьем.

Аннабель едва не рассмеялась. Если поставщик и откажется отдавать деньги, то Мариса выбьет из него все до последней крохи кулаками. Несмотря на свой низкий рост, она была крепкой женщиной со сложным характером.

– Как отец, кстати? Давненько я его не видела. Не захворал ли часом?

Анна покачала головой, вцепившись пальцами в корзину для покупок.

– О нет! Он здоров и полон сил. Вот только вновь закопался в своих книгах. Говорит, что ищет что-то важное, но мне об этом «важном» ни словечка.

Мариса, подбоченившись, рассмеялась.

– Узнаю Кастора! Вечно очки на нос нацепит и выхаживает: грудь колесом, как павлин.

Аннабель улыбнулась. Пожалуй, немногие могли так отзываться о ее отце, при этом ни капли не оскорбив. Отчасти Анна была согласна с Марисой – отец вечно казался занятым, а от этой занятости – важным, и дальше собственного носа ничего не замечал.

– Я передам ему привет от тебя.

– Конечно! А еще скажи, чтобы наконец-то вылез из своего пыльного кабинета и заглянул в гости, иначе я сама приду за ним.

Девушка рассмеялась, представив, как Мариса ломится к ним в дом, приказывая Кастору Чейзу бросать свитки и отправляться в таверну к Мойсу пить холодный эль. Редко, но такие посиделки у старших случались, а потом отец возвращался домой и клятвенно уверял дочку, что в жизни больше не пустит Марису на порог. Она неблагоприятно влияет на его здоровье и благоразумие.

– А ты куда идешь-то? – цветочница взглянула на корзину.

– К Кину за свежей выпечкой.

Мариса кивнула.

– Заглядывай еще!

Аннабель помахала на прощание, отправляясь дальше. В этот погожий теплый денек она не спешила возвращаться домой. В ее планы входило пройтись по магазинам, купить выпечки и фруктов. Но серая тучка, внезапно нависшая над городом, спугнула многих прохожих, в том числе и Аннабель. Она бежала со всех ног, зная, что не сможет противостоять стихии, которая вот-вот обрушится на них. И ей придется промокнуть насквозь или прятаться в каком-нибудь магазинчике, тщательно скрывая свою маленькую тайну.

Домой Аннабель вернулась, успев немного промокнуть. В ее корзине одиноко лежала связка с яблоками – все, что Анна успела купить. Поставив корзину на тумбе около двери, Анна скинула мокрые туфельки и прошла в холл небольшого двухэтажного домика, точно такого же, как и многие другие в их переулке. На первом этаже дома располагались гостиная, кухня, кабинет и чулан, а на втором – две спальни с небольшой ванной комнатой и гардеробной. Жилище было обставлено скромно, но со вкусом – многие вещи здесь хранились еще со времен, когда была жива мать Анны, а Кастор был чересчур сентиментальным мужчиной, так и не выбросив ничего. Он крепко держался за прошлое, не желая отпускать память о покойной жене. Возможно, поэтому они все еще жили здесь, хранили ее вещи и книги и, конечно же, по этой же причине Кастор так и не женился, посвятив остаток жизни воспитанию дочери и путешествиям. С последним он практически покончил – после того, как Бенджамин Кроули решил отойти от дел, для Кастора тоже не осталось работы, хотя он изредка участвовал в исследовательских путешествиях скорее ради того, чтобы прокормить семью, а не ради интереса. Анна прекрасно помнила, как отец однажды вернулся, заявив, что лучшие его изыскания остались в прошлом с Бенджамином Кроули. Анна прекрасно понимала тоску отца, ведь и ее теперь не брали с собой в путешествия – для девочки там было небезопасно.

Прислушавшись к тишине, которая царила в доме, Анна мысленно улыбнулась. Отец, скорее всего, вновь заперся у себя в кабинете, работая над очередным свитком. В последнее время он полюбил вести записи о своих воспоминаниях.

Ступая почти бесшумно по ковру, расстеленному вдоль узкого коридора, Аннабель хотела застать отца врасплох. Точно так же она делала в детстве. Отец, конечно же, пугался и грозил ей пальцем, требуя от девочки больше так не делать. И она обещала, пока не наступал новый день для шалостей. Анна уже выросла, и ей бы не шалить, но почему бы не позволить себе немного побыть ребенком?

Именно об этом она и думала, осторожно толкая приоткрытую дверь кабинета. В комнате было темно – отец всегда занавешивал окно темными портьерами и зажигал лампы – так ему лучше работалось. Но сейчас в кабинете не горели свечи и окна были темны. Нахмурившись, Аннабель открыла дверь и вошла внутрь, как неожиданно ее нога за что-то запнулась, и девушка, покачнувшись, стала падать. Выставив перед собой руки, она едва ли смягчила падение, но когда ее тело коснулось чего-то большого и теплого, сердце сжалось от страха. Замерев на секунду, Анна вдохнула полной грудью воздух, который пропитался странным запахом. Отпрянув в сторону, она ощутила, что ее ладони были мокрыми. Не понимая, что же случилось, она дернула с силой портьеру и та рухнула на пол, срываясь с крючков.

Оглушительный крик пронзил дом…

Аннабель открыла глаза. Ее щеки были мокрыми и холодными. Тело било крупная дрожь. Она не понимала, что все, что она видела, лишь жуткий сон из прошлого, но он был настолько четким, что она еще некоторое время не могла прийти в себя, уставившись горящими от слез глазами в темный потолок. Такие сны ей не снились уже давно. Лишь обрывки, лоскутки воспоминаний, но чтобы услышать во сне голос Марисы, с которой Анна с тех пор не виделась, или почувствовать ладонями еще теплую кровь…

Выдохнув, она едва сдержалась, чтобы вновь не закричать, но теперь уже по-настоящему. Горло сдавила невидимая рука ужаса – Анна прекрасно помнила день, когда ее отец умер. Кто-то безжалостно заколол его, бросив умирать в кабинете. Там и нашла его Анна, и она так громко и неистово кричала, что сбежались все соседи. Они видели перепачканную в крови девушку, которая не могла связать и двух слов. Только крик, оглушающий, пронзительный и отчаянный. Уже позже Аннабель пришла в себя, но было поздно. Ее сразу же обвинили в убийстве – нашлись свидетели, которые утверждали, что слышали, как Кастор Чейз неоднократно ругался со своей дочерью, но если бы Анну кто-то послушал, если бы ей кто-то поверил… Но разве будут разбираться, когда все доказательства были на ее руках?

Так она и угодила в Герант – сломленная и опустошенная. Она потеряла единственного родственника, человека, которого любила всем сердцем, и никто не верил ей. Никто.

Всхлипнув, Аннабель попыталась поднять руки, чтобы прижать ладони к лицу, но у нее не получилось сдвинуться. И вот тогда-то остатки темного сна исчезли, вернув девушку в реальность. Часто заморгав, Анна стала осматриваться, пытаясь вспомнить, что же произошло. Где она? Что случилось? В голове стоял туман из обрывков снов и прошлых дней. Она помнила, как в замок вернулся Маркус Кроули, как они заключили брак, но так и не стали настоящими мужем и женой. Как он угрожал спокойствию замка и ее личному, что-то пытаясь отыскать.

Дневники Бенджамина.

Аннабель вздрогнула и ойкнула. Теперь она вспомнила.

Маркус ворвался в ее комнату, требуя дневник своего дяди. Тот самый, который Анне так и не удалось расшифровать. Остальное оставалось для девушки тайной – все, что произошло позже, было скрыто в ее памяти.

По спине поползли мурашки. Она часто задышала и попыталась встать с того места, на котором лежала. Не получилось. Все-таки она была привязана к какой-то кровати или настилу. Не понимая, что происходило, Аннабель стала кричать:

– Эй! Кто-нибудь?! Помогите!

Ее голос едва ли был громким – в горле пересохло, язык прилипал к нёбу. Но она продолжала брыкаться, пытаясь вырваться из оков, и звать на помощь, пока рядом не послышался какой-то глухой звук. Анна задрожала и замолкла, высматривая в темноте то, что издавало эти звуки. Ужас сковал ее тело.

Глава 2. Предательство

– И долго ты будешь здесь сидеть?

За спиной Маркуса послышался голос Аллана. Он не обернулся, продолжая внимательно рассматривать портрет, висевший на высокой и широкой стене в библиотеке. На Маркуса смотрел немигающим взглядом мужчина средних лет с темными волосами, еще не тронутыми сединой. Его глаза, однако, были светлыми – серыми с крапинками зелени. Возможно, художник, выполнявший заказ, немного приукрасил, но Маркус не сомневался – его дядя всегда отличался приятной наружностью. Вроде и характер у него тоже был неплохим, но Маркус долгие годы старался не думать о Бенджамине Кроули, который выступал категорически против его решений. Он всегда видел племянника следующим хозяином Высокого замка, а Маркус всегда желал для себя иной участи, чем до самой старости сидеть в каменном строении, парящим над землей, и разбираться с проблемами крестьян и жителей замка. У Анны это получалось намного лучше.

У Анны…

– Маркус? – Аллан вновь позвал его по имени, поравнявшись с Кроули. Встал рядом, взглянул на портрет Бенджамина и нахмурился. – Чем-то ты на него все же похож. Хотя дядя твой был посимпатичнее.

Неуместная шутка, которая в иной ситуации лишь посмешила бы, сейчас разозлила Маркуса. Он никогда не стремился походить на дядю – ни во внешности, ни характером, ни уж тем более поступками. Поэтому никогда бы не ввязался в странную авантюру, которую Маркусу пришлось тайно расследовать, или вовсе не приютил бы в своем доме убийцу.

– Что-нибудь нашли?

– Ну наконец-то ты заговорил, – выдохнул Аллан, взглянув на живого Кроули. Тот, что был портретом, более не привлекал внимание мага. – Нет, не нашли. Если она и исчезла из замка, то сделала это на высшем уровне. Я даже завидую ей.

Губы Маркуса искривились в ехидной улыбке.

– Чему ты завидуешь? Она – предательница, возможно, виновная в его смерти, – и он кивком указал на портрет.

Аллан пожал плечами.

– Тому, как легко ей удалось сбежать из-под носа сразу трех магов короля. Тебе не кажется необычным, что мы, пытаясь найти ее след, ничего в итоге так и не выяснили? Она словно растворилась в воздухе.

Маркус сжал челюсти с такой силой, что едва не заскрежетал зубами.

Тайна, которую хранила Аннабель – вот в чем причина ее скорого исчезновения.

– Войдите!

Маркус развернулся к двери и уставился на управляющего, который, едва передвигая ногами, вошел в библиотеку. Он был все также бледен и напуган, а когда взглянул на хозяина, то едва не лишился чувств. Маркус был зол. Не просто зол, а свиреп.

– Я привел его, – прохрипел Ганс, потупив взор. – Он здесь.

Маркус махнул рукой, позволяя войти в библиотеку Еннсу – еще одному жителю Высокого замка, который что-то должен был знать. А ведь Маркус сначала решил, что старика обвели вокруг пальца, теперь же он сомневался. Еннс был посвящен в тайны Бенджамина Кроули, хотя умело все это время притворялся. Отчего Маркус еще сильнее злился. Если бы он подошел к вопросу более тщательно и не жалел старого мейстера, Аннабель не сбежала, испарившись в воздухе.

– Лорд, – качнув головой, Еннс, кряхтя и что-то бормоча себе под нос, проковылял через библиотеку и приблизился к двум магам.

Маркус неустанно следил за мейстером, а Аллан был заинтригован, понимая, что в замке творились интересные дела, в которые ему по чистой случайности удалось попасть.

– Говори, – отдал приказ Маркус, но мейстер непонимающе уставился на него. – Я знаю, что ты помогал ей сбежать. Признавайся.

Еннс затряс седой головой и едва ли не согнулся пополам.

– Помилуйте, лорд Кроули! Я никому не помогал.

Маркус выдохнул.

– Послушай, ты так старика в могилу загонишь, – шепнул Аллан, выступая вперед. – Хотя я могу тебе помочь.

– И отправить его в могилу еще раньше, – устало добавил Маркус, глянув на боевого товарища.

Аллан удивленно изогнул бровь.

– Лишь слегка, – и поднял руку, направив раскрытую ладонь в сторону сгорбившегося мейстера, – чтобы всем нам помочь. Ты же не намереваешься допрашивать всех слуг еще несколько дней. Потому что время не на нашей стороне.

Маркус понимал, что Найт был прав. Чем дольше ему приходилось выпытывать правду из слуг, не применяя свои силы, тем дальше уходила Аннабель. А он не желал ее отпускать, но и не мог найти. Узы, которые связали их, не действовали, и Маркус лишь сейчас понимал, по какой именно причине. Что не давало ему найти Анну. Тайна, которую так тщательно берег Бенджамин, теперь не была секретом для Маркуса. Но слишком поздно – время было упущено, и его супруга сбежала.